36
"Сеансы Грэма" Запись № 10 7 сентября 2012 года
Я смотрю на этого мальчика. Ему лет пять или шесть. У него карие глаза, растрепанные, давно не мытые волосы. Он в голубых джинсах, без обуви, но они здесь все без обуви: такое требование в этой детской игровой зоне под названием "Роки маунтин плей парк", расположенной внутри торгово-развлекательного центра. Родители сидят по периметру, разговаривая друг с другом, или же попивая кофе "Старбакс" с молоком, или крича своим детям, чтобы те не баловались, не бегали слишком быстро и присматривали за своей маленькой сестренкой или своим маленьким братиком.
Около полусотни детей бегают по полу с покрытием из пеноматериалов, карабкаются по конструкции для лазания, скатываются с горки вместе с поросенком Порки или же плывут на речном плоту вместе с котом Сильвестром и птичкой Твити. Большинство из них, похоже, друг с другом не знакомы, но тем не менее они активно общаются - так, как это обычно делают маленькие дети: ведут себя то вежливо, то не очень вежливо и даже грубо. Иногда в их конфликты приходится вмешиваться взрослым, но бывает, что они улаживают их сами. Некоторые собираются группами и кочуют вместе с одного участка игровой зоны на другой, а некоторые перемещаются в одиночку и присоединяются к тому, на кого они наталкиваются.
Но только не этот мальчик. Он сидит на полу в сторонке и ни с кем не играет, а просто наблюдает за другими детьми, поспешно проходящими мимо и не обращающими на него никакого внимания. Минуту назад к нему подкатился мяч, и он отдал его какой-то девочке, которая, взяв мяч, даже не взглянула на самого мальчика.
Ему хочется заниматься всем этим вместе с ними. Я это вижу. Вижу это желание в его глазах, когда он наблюдает за тем, как запыхавшиеся дети бегают, кричат и смеются. Ему тоже хочется бегать, кричать и смеяться. Однако что-то удерживает его, что-то заставляет его продолжать сидеть в сторонке. Он чувствует себя так, как будто он здесь чужой.
Но ему хочется, чтобы он стал для них своим. Очень хочется. Если бы только они дали ему шанс, если бы они увидели, что он такой же, как и они: ребенок, который просто хочет чувствовать себя в безопасности, понимать, где он находится, быть частью сообщества. Ему хочется того же, чего хочется им. Он боится того же, чего боятся они.
Встань, малыш. Не бойся. Ты им понравишься - да-да, еще как понравишься!
Кто-нибудь, пожалуйста, дайте ему шанс! Протяните руку или позовите его. Это вам ничего не будет стоить. Просто проявите хоть сколько-нибудь доброты - и он с радостью присоединится к другим ребятишкам. Ему ведь много не нужно. Заверяю вас, ему много не нужно. Ему всего лишь нужен человек - один-единственный человек, который будет немного добр к нему, прежде чем станет слишком поздно…
[Редакторское примечание: пауза длительностью семнадцать секунд.]
Встань, малыш. Встань и иди играй.
37
Букс открывает дверь и придерживает ее для меня - эдакий джентльмен! - а потому я первая, кто видит самодовольное выражение лица человека, сидящего в кожаном кресле, - и это не кто иной, как заместитель директора ФБР Джулиус У. Дикинсон.
("У" в данном случае означает "ублюдок". Даже его родители знали, что он будет ублюдком.)
- Да-да…
Дикинсон всегда умудряется быть чем-то занят, когда вы входите в его кабинет, и делает он это исключительно для того, чтобы подчеркнуть, как мало значите вы и как много значит он. Сегодня он делает вид, что что-то читает - какой-то буклет или брошюру.
- Садиться вам обоим нет необходимости, - говорит он, тем самым останавливая Букса и меня уже почти перед своим столом. - Нам много времени не потребуется.
Заставив нас стоять в томительном ожидании, пока он листает лежащую перед ним брошюру, он затем смотрит на нас поверх очков.
- Похоже, вы провели в Чикаго насыщенную событиями неделю, - говорит он. - Давайте разберемся, правильно ли я все понял. Эмми нас здесь уверяла, что некий убийца совершает одно за другим преступления по всей стране и, проявляя незаурядные способности, умудряется оставаться незамеченным, поскольку весьма умело осуществляет поджоги. Такая его тактика, возможно, предусматривает изменение местоположения кровати в спальне таким образом, чтобы обеспечивался максимальный приток воздуха в комнату и благодаря этому усиливалось пламя.
Дикинсон буквально слово в слово цитирует фразы из отчета, который он потребовал от нас и который мы вчера составили.
Значит, по крайней мере, он читал его.
- За эту плодотворную неделю, - продолжает Дикинсон, - вы смогли установить, что из пятидесяти пяти пожаров, относящихся к этой так называемой активной преступной деятельности, примерно в половине случаев можно утверждать, что кровать на месте происшествия стояла как раз напротив открытой двери. - Он перелистывает страницу то ли буклета, то ли брошюры. - Но вам не известно, находились ли кровати именно в таком положении и раньше или же их поставил так наш предполагаемый серийный убийца.
"Кроме кровати Марты, - хочется мне сказать. - Кровать Марты была явно передвинута со своего обычного места".
- Что касается второй половины пожаров, то вы не знаете, где именно стояла кровать. За давностью событий это выяснить не удается. Я все правильно изложил?
- Да, правильно, - говорит Букс.
- Итак, - продолжает Дикинсон, - примерно в половине из этих спален кровати стояли прямо напротив открытой двери, да? Я счел бы это очень важным фактом… - он смотрит на меня и еле заметно улыбается, - …если бы работал редактором журнала "Беттер хоумс энд гарденс", - договаривает он. - Но я им не работаю. Я - заместитель директора ФБР, и я считаю данную информацию несущественной. Кстати, а вы знаете, что я считаю весьма существенным?
Я кусаю нижнюю губу, едва сдерживая нарастающий гнев.
- Я считаю весьма и весьма существенными заключения двух независимых друг от друга судебно-медицинских экспертов, которые исследовали останки двух интересующих вас жертв и пришли к выводу, что смерть этих людей была случайной. Их никто не убивал.
Он берет трубку телефона, а другой рукой поднимает лежащую перед ним брошюру. Только тут я осознаю, что это меню. Этот мерзавец сейчас выбирает, что заказать себе на обед.
- Лидия, - говорит он в телефонную трубку, - мне бутерброд с жареной свининой и немного картофельного салата. А еще два соленых огурчика или помидорчика. Не один. Два.
Дикинсон прижимает телефонную трубку к своей груди и смотрит на нас.
- Данное расследование теперь официально закрыто. Букс, ваша временная работа в ФБР прекращается прямо сейчас.
Букс молчит, держа руки за спиной.
- А вы, Эмми, - добавляет Дикинсон, и выражение его лица меняется, - приходите сюда снова сегодня вечером, в шесть часов, и мы обсудим, что нам дальше с вами делать, отстранять ли снова вас от работы.
Я собираюсь вступить в пререкания, но Букс берет меня за руку и ведет к выходу. Дикинсон тем временем продолжает телефонный разговор с секретаршей по поводу того, что он хочет съесть на обед.
38
- Ты мог бы, по крайней мере, побороться за нас, - говорю я в лифте Буксу. - Ты гораздо более влиятельный человек, чем я.
- На Джулиуса я повлиять не могу, - качает головой Букс. - Да и на директора, наверное, тоже. Больше не могу.
- Как бы то ни было, ты мог бы побороться за правое дело, - говорю я.
- Да? - Он поворачивается ко мне. - А что является правым делом? Пожалуйста, расскажи мне, Эмми.
И только тут я вдруг осознаю, что Букс в течение последних тридцати шести часов был уж чересчур молчалив. Он стал таким с того момента, как мы получили отчеты об аутопсии. А я-то думала, что мы с ним придерживаемся одинакового мнения и что он разделяет мой гнев, мое разочарование и мою упрямую уверенность в своей правоте!
- Ты мне больше не веришь, - говорю я. - Ты не согласен с тем, что это были убийства.
- Понимаешь, Эмми, - кашлянув и поднимая руки, говорит он, - в данной ситуации имеются некоторые факты, с которыми нам необходимо считаться.
Я отступаю от него на шаг.
- Я не верю в это.
- Ну-ну… - говорит он, протягивая ко мне руку.
- Не нукай, Букс. Просто скажи то, что намереваешься сказать.
Он вздыхает.
- Эмми, вопрос состоит не в том, верю я тебе или нет. У тебя не больше оснований считать это убийствами, чем у меня. Вопрос состоит в том, что необходимо верить фактам. А факты свидетельствуют о том, что преступлений не было.
- Нет, - возражаю я, - факты свидетельствуют о том, что наш субъект очень умело эти преступления скрывает.
- Ах, простите, пожалуйста! - Букс вскидывает руки. - Это верно. Во-первых, отсутствие каких-либо доказательств совершения поджога означает, что он умелый поджигатель. Кроме того, отсутствие каких-либо доказательств совершения убийства подтверждает то, что он умелый убийца. Что там следующее? Полное отсутствие доказательств того, что он убийца с планеты Марс, подтверждает то, что он умелый марсианский убийца. Отсутствие доказательств того, что он пасхальный заяц, подтверждает то, что пасхальный заяц - самый умелый убийца-поджигатель за всю историю мира!
- Прекрасно! - кричу я. - Ты такой же, как Дикинсон! Ты об этом знаешь? Мне очень жаль, что я заставила тебя впустую потратить свое время, Букс.
Он быстро нажимает на кнопку аварийной остановки на панели управления лифтом, в результате чего лифт останавливается так резко, что я едва не теряю равновесие. Шея у Букса становится темно-малиновой, а брови начинают нервно подергиваться.
- Не объединяй меня в одну компанию с Джулиусом, - говорит он, показывая на меня пальцем. - Я всячески стремился подавлять возникающие у меня сомнения, если они были не в твою пользу. Я хотел, чтобы ты оказалась права. Я знаю, как это важно для тебя. Но ты не права, Эмми. И настало время с этим смириться. Храни память о Марте, которая была замечательным человеком, и делай то, что делают все люди, когда теряют любимого человека, - горюй. А затем постепенно приди в себя. Этот твой крестовый поход является угрозой для психики, и он положит конец твоей карьере в ФБР, если ты не будешь проявлять осторожность. Даже в разговорах на данную тему.
Он нажимает на кнопку, и лифт снова приходит в движение. По ошибке он нажал на кнопку ближайшего этажа, хотя это не наш этаж.
- Ты уж в шесть часов веди себя вежливо по отношению к Дикинсону, - говорит он, - а иначе ты больше никогда не будешь работать в ФБР.
39
Я иду без какой-либо цели, убивая время до судьбоносной для меня встречи с "нашим Диком", которая назначена на шесть часов. Шагая по северо-западному участку Пенсильвания-авеню, я прохожу мимо здания Национального архива США. Вспоминаю, как приходила сюда в детстве во время летних каникул. Мой отец обожал экскурсии в здании ФБР - наверное, они возвращали его в собственное детство, в котором он играл с приятелями в полицейских и преступников. Он с удовольствием разглядывал там экспонаты, связанные с громкими уголовными делами и знаменитыми преступниками: вещи Келли по прозвищу Пулемет, Флойда по прозвищу Красавчик и Нельсона по прозвищу Малыш, пулеметы, замаскированные под зонтики, кольт Джона Диллинджера, записки с требованием выкупа, фигурировавшие в деле о похищении Линдберга. А вот Марта и наша мама с наибольшим удовольствием посещали музеи Смитсоновского института. Особой популярностью у них пользовался музей воздухоплавания и астронавтики.
Ну а лично мне больше всего нравилось здесь, в архивах. Меня привлекали документы, составленные не одно столетие назад, манили идеи воссоздания прошлого ради того, чтобы лучше понимать и даже предсказывать будущее, зачаровывало ощущение взаимосвязанности исторических событий, удивляла схожесть прошлого и настоящего. Когда я была ребенком, мой отец предсказывал, что я стану археологом, но мне не захотелось копаться в уж слишком далеком прошлом. Меня никогда не интересовали ни иероглифы, ни пирамиды, ни кости динозавров. Меня притягивали к себе цифры - цифры и факты, которые можно легко систематизировать: просмотри цифры, угадай формулу и предскажи результат. Математика была моей первой любовью. Я частенько играла с цифрами в своей голове. Как-то раз один учитель сказал мне, что, если сложить цифры, составляющие какое-либо число, и получить сумму, которая делится на три, значит, и это число делится на три. После этого, сталкиваясь с каким-либо числом, я неизменно пыталась сложить в уме составляющие его цифры и разделить получившуюся сумму на три. Адрес "1535 Линскотт" становился для меня операцией сложения "1 + 5 + 3 + 5 = 14", результат которой не делится на три, а потому на три не делится и число 1535. Глядя на номерной знак "KLT 438", я складывала 4 + 3 + 8 и получала число 15, которое делится на три - а значит, на три делится и число 438.
"Жизнь - это не только цифры и формулы, - говаривала Марта мне - своей заумной сестре-близняшке. - Тебе нужно жить, Эмми. Тебе нужно встречаться с людьми, пускать их в свою жизнь".
Правильно. Именно так я и поступила с Буксом. Я пустила его в свою жизнь. Но теперь это закончилось, и огонек заново уже не зажечь - не потому, что нет искры, а потому, что я не способна поддерживать огонь бесконечно долго. Я знала, что рано или поздно разочарую его. Это было неизбежно. Мы с ним наладили бы нашу жизнь, а затем он осознал бы, что я совсем не тот человек, каким он меня считал, и что я не тот человек, какой ему нужен. Он слишком благородный для того, чтобы открыто об этом заявить. Он не бросил бы меня, а потому был бы обречен мучиться всю оставшуюся жизнь рядом с женой, с которой ему тоскливо и которая для него в большей степени друг и товарищ, чем любовница. Возможно, он никогда не осознает, от чего я его спасла и какая пуля пролетела мимо. Он никогда не поймет, что я разорвала наши отношения ради его же блага.
Был ли он прав в том, что сказал в лифте? Неужели мои действия на самом деле своего рода крестовый поход, не имеющий ничего общего с действительностью? Решила ли я так действовать только для того, чтобы как-то пережить смерть Марты? Девушка, которая на протяжении детства и юности обожала статистические данные и полагалась только на них, вдруг повернулась спиной ко всем фактам и стала верить в жутких монстров, прячущихся в шкафах?
Возможно, мне уже пора повзрослеть.
Возможно, мне пора попытаться спасти свою карьеру в ФБР.
Я смотрю на свои часы. Уже пять. Мне лучше повернуть назад. Не хочу опоздать на назначенную мне встречу.
Пришло время укротить гордость и выяснить, могу ли я сохранить свою работу.
Не успеваю я дойти до здания Эдгара Гувера, как звонит мой сотовый телефон. Это Софи Таламас.
- Вы были правы, Эмми, - говорит она мне, тяжело дыша. - Вы были абсолютно правы!
40
Я останавливаюсь в тени деревьев, растущих вдоль северо-западного участка Пенсильвания-авеню. Ветер слегка шевелит мои волосы. По тротуарам бредут туристы, которых проворно обгоняют спешащие домой рабочие и служащие. Я прижимаю ладонь к правому уху, чтобы лучше слышать левым ухом то, что говорит Софи Таламас, сообщающая мне о своем открытии.
- Это произошло в пятницу, - рассказывает она. - Имя жертвы - Чарльз Дэйли. Он был продавцом обуви, а жил в городе Лейквуд, неподалеку от Денвера. Его обнаружили мертвым в спальне, в которой возник пожар. Я знаю, что вы спросите меня, как стояла кровать в его спальне, но такой информации у меня пока нет.
Я киваю, хотя она и не может меня видеть.
- Это похоже на почерк нашего субъекта, - соглашаюсь я. - Но…
- Что "но"?..
- Но обычно он убивает двух человек в каждом населенном пункте, в который он приезжает, - говорю я. - А в этом вашем Лейквуде был убит только кто-то один?
- Э-э… Есть один нюанс, - говорит она. - Короткий ответ - да, только один. Но я предполагала, что обнаружу и второй пожар, как вы говорили, где-нибудь поблизости. Поэтому я немного расширила сферу поиска и, как мне кажется, нашла его. Но он немного отличается от остальных.
- Отличается чем?
- Он привел к гибели двух человек, а не одного, - говорит Софи. - Все остальное - точно такое же. Пожар в спальне, признанный начавшимся случайно… Но две жертвы. Лютер Фигли и Тэмми Даффи. Они жили вместе в доме в Гранд-Айленде, штат Небраска.
- Небраска? А насколько это далеко от Лейквуда, штат Колорадо?
- Около четырехсот миль. Шесть часов езды на автомобиле. Но тут многое сходится, Эмми. Лютер и Тэмми были найдены мертвыми в Небраске за два дня до убийства, совершенного в Денвере, - в среду, пятого сентября. Если ваше предположение относительно того, что наш субъект живет на Среднем Западе, верно, тогда он вполне мог поехать по межштатной автомагистрали I-80 на запад от Денвера. Гранд-Айленд, штат Небраска, оказывается как раз по дороге, чуть в стороне от I-80.
Я начинаю размышлять.
- То есть он поехал, скажем, из Иллинойса - или где он там живет - по автомагистрали I-80. В среду он делает остановку в Гранд-Айленде, штат Небраска, и убивает этих двоих - Лютера и Тэмми. Тогда у него остается еще уйма времени для того, чтобы добраться до Денвера к пятнице и убить там продавца обуви.
- Точно. Вы были правы, Эмми. Он опять принялся за дело после Дня труда. Вы были абсолютно правы.
Может, и так, но никто из власть имущих мне не верит. Не так давно два независимых судмедэксперта и один из заместителей директора ФБР сообщили мне, что я ошибаюсь. Все мои усилия были напрасными, а мои полномочия аннулировали.
- Как прошла сегодня встреча с Дикинсоном? - спрашивает Софи.
Я пытаюсь подобрать правильные слова.
- Наше с ним общение еще не закончилось.
- Как бы то ни было, теперь мы уже не можем остановиться, Эмми. Нам необходимо поймать этого типа.
Ее бы слова да Богу в уши. Или в уши Дикинсону. Она, конечно же, права. Теперь я не могу остановиться. Потому что этот тип даже и не думал останавливаться. Но что мне делать?