- Я могу себе это позволить, так как не беременна, - недовольно проворчала я. - Ну ладно, ладно, больше не буду читать тебе лекции и наставлять на путь истинный.
Я подошла к противоположной стене и стала внимательно рассматривать висевшие там фотографии. На одной из них Джилл была снята в составе женской команды по футболу, когда училась в Стэнфорде, а на других стояла рядом со Стивом во время их походов в горах и прогулок на велосипедах. Около фотографий висели ее многочисленные дипломы, почетные грамоты и благодарственные отзывы.
- Если ты присядешь, - шутливо заметила Джилл, - то предложу тебе пива. Оно в холодильнике. А заодно и мне достань бутылочку.
Я выполнила ее просьбу, а потом отодвинула ее пиджак, небрежно брошенный на спинку дивана, и села напротив Джилл.
- Ну и как твое дело?
- Нет, это ты сначала расскажи, как твои дела, - улыбнулась Джилл.
Я вытянула руку и изобразила пальцами фигуру, которая означает, что дела мои хуже некуда. После этого я сообщила, что все мои зацепки - белый фургон, изображение химеры, фотографии байкеров - закончились ничем. Я оказалась в тупике, из которого не видела никакого выхода.
Джилл терпеливо выслушала меня, а потом села на диван рядом.
- Ты хочешь поговорить со мной, Линдси? Ты же сама сказала, что пришла сюда вовсе не для того, чтобы проконтролировать режим моей работы.
Я виновато кивнула и поставила бутылку с пивом на ее рабочий стол.
- Мне нужно хоть как-то оживить ход следствия, Джилл.
- Ну ладно, я слушаю тебя, - промолвила она. - Надеюсь, ты понимаешь, что все останется между нами.
Я изложила ей свою теорию, в соответствии с которой убийца - не какой-то маньяк с расистскими убеждениями, а наглый, умный и хитрый киллер, действующий из соображений мести.
- Очевидно, ты переоцениваешь его поступки, - произнесла Джилл, внимательно выслушав меня. - Сейчас в твоем распоряжении есть три убийства, направленных против афроамериканцев.
- Да, но я никак не могу понять, почему именно эти люди стали его жертвами? - возразила я. - Одиннадцатилетняя девочка, заслуженный и опытный полицейский и Эстелл Чипман, муж которой умер пять лет назад.
- Не знаю, дорогая, - с примирительным видом подняла руки Джилл. - Твое дело поймать его, а мое - пригвоздить на суде и засадить за решетку на всю оставшуюся жизнь.
Я улыбнулась и подалась вперед.
- Джилл, мне нужна твоя помощь. Я должна понять, какая связь существует между этими преступлениями, а точнее - между жертвами. Я чувствую, что такая связь существует, но не вижу, в чем она состоит. А чтобы все это понять, следует проанализировать все предыдущие дела, в которых какой-то белый подонок пострадал от чернокожего полицейского. Именно этот ход подсказывает мое чутье. Именно с этого и нужно начинать расследование. И именно это обстоятельство побуждает его мстить своим обидчикам.
- А что ты станешь делать, если его следующая жертва окажется совершенно непричастной к полиции? - резонно заметила Джилл. - Вся твоя теория мгновенно рухнет, разве не так?
Я выжидающе посмотрела на нее.
- Ты поможешь мне, Джилл?
- Разумеется, Линдси, что за вопрос. - Она покачала головой и посмотрела на меня. - Но только в том случае, если ты предоставишь мне хоть какие-нибудь материалы, позволяющие выйти на нужное дело или на нужного обвиняемого.
- Я могу дать тебе такую наводку прямо сейчас - белый мужчина, с татуировкой на теле или с рисунком на одежде.
- И ты считаешь, этого достаточно? - рассмеялась Джилл и всплеснула руками, но по ее глазам было видно, что она согласна.
Я быстро перехватила ее руку и с благодарностью пожала ее. Конечно, я знала, что могу рассчитывать на ее поддержку, но этот жест окончательно убедил меня в том, что подруга сделает все возможное, чтобы помочь мне докопаться до сути этого сложного дела. После этого я посмотрела на часы - половина восьмого.
- Ну ладно, не буду мешать. Обдумывай свое выступление в суде.
- Не уходи, Линдси, - неожиданно попросила Джилл, удерживая меня. - Останься со мной.
Я видела: ее что-то беспокоит. Профессиональная уверенность в себе, которая еще секунду назад так явно отражалась на лице Джилл, вдруг сменилась растерянностью и отчаянием.
- Что-нибудь случилось? - осторожно спросила я. - Может, тебе врач что-нибудь сказал?
Джилл в деловом костюме и со строгой прической казалась могущественной в этом кабинете заместителя окружного прокурора штата, но в ее голосе слышались нотки беспомощности и страха.
- Нет, Линдси, все нормально, - прошептала она. - Во всяком случае, с точки зрения физиологии. Я понимаю, что должна радоваться, находиться на седьмом небе от счастья...
- Ты должна чувствовать себя так, как чувствуешь, - возразила я, сознавая, что для нее сейчас наступили не самые лучшие времена.
Джилл рассеянно кивнула, а потом вздохнула и подтянула колени к подбородку.
- Когда я была маленькой, то часто просыпалась ночью от совершенно безумного страха. Мне казалось, что весь мир спит, погружен в небытие и только я одна не сплю и наблюдаю за ним. Иногда отец подходил ко мне и пытался хоть как-то убаюкать. Он допоздна работал в своем кабинете, готовился к очередным судебным делам, но всегда заходил ко мне перед тем, как отправиться спать. Отец часто называл меня своим заместителем, но я все равно всегда ощущала себя ужасно одинокой.
Она покачала головой и посмотрела на меня влажными от слез глазами.
- Вот и сейчас... Стива нет рядом со мной, и я чувствую себя полной идиоткой.
- Джилл, - произнесла я, поглаживая ее по руке, - это не так, никто не считает тебя идиоткой.
- Я не могу потерять этого ребенка, Линдси, - заплакала она. - Я понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Я вынашиваю новую жизнь, этот ребенок всегда со мной, и тем не менее я почему-то одинока.
Я крепко обняла подругу и прижала к себе. Мой отец никогда не заходил в мою комнату и никогда не укачивал по ночам. Даже когда он жил с нами, то после третьей смены предпочитал заходить в бар и пить пиво с друзьями, а не возиться со своими детьми. Откровенно говоря, мне не хотелось его видеть, поскольку ничего хорошего от наших встреч быть не могло.
- Я понимаю тебя, Джилл, - едва слышно проговорила я и еще крепче прижала ее к себе. - Иногда я сама чувствую себя такой же одинокой и брошенной, как и ты.
Глава 40
На пересечении Оушен-стрит и Виктория-стрит, спрятавшись за деревьями, стоял человек в зеленой, военного покроя куртке и тщательно пережевывал только что купленный бутерброд. Его взгляд был прикован к черному, сверкающему от вечерних огней "линкольну", который медленно двигался по улице к угловому дому. Он провел здесь несколько вечеров, присматриваясь к этому автомобилю и его хозяину, который должен стать его очередной жертвой.
Человек, за которым он так долго следил, проживал в прекрасном кирпичном доме в жилом районе Инглсайд-Хейтс. У него была семья - две дочери, посещавшие католическую школу, и жена, работавшая медсестрой в регистратуре местной больницы. А еще у него был черный Лабрадор по кличке Буллитт, который всегда выбегал навстречу хозяину и радостно помахивал хвостом, когда автомобиль останавливался перед парадным входом.
Обычно "линкольн" подъезжал к дому около половины восьмого. Пару раз в неделю этот человек выходил погулять на улицу и неторопливо прохаживался по Виктория-стрит, разглядывая витрины магазинов и приветливо здороваясь со знакомыми. Он любил посещать корейский магазин и часто болтал с его владельцем, покупая у него арбузы, капусту и лук. В такие моменты он производил впечатление большого человека, который снизошел до общения с простыми людьми.
После этого он по обыкновению отправлялся за своими любимыми журналами, покупал "Кар энд драйвер" и "Спортс иллюстрейтид". Однажды убийца даже пристроился за ним в очередь и некоторое время наблюдал его вблизи. Конечно, он мог прихлопнуть его издалека, но это было бы слишком просто. Нет, на сей раз все будет по-другому. Преступление должно всколыхнуть весь город, чтобы жители осознали суть происходящих событий. Это дело должно получить международную огласку, чего никогда не было раньше.
А "линкольн" подъехал совсем близко. Человек в защитной куртке швырнул недоеденный бутерброд в урну и спрятался за толстый и мокрый от дождя ствол дерева. Но автомобиль не остановился около дома.
"Значит, не сегодня, - подумал убийца, вытирая руки. - Ладно, поживи еще немного. Спеши к жене, детям и любимой собаке, наслаждайся жизнью, ведь тебе осталось совсем немного. Ты стал слишком забывчивым. Если человек забывает прошлое, то оно настигает его. А я живу с этим прошлым каждый день".
Он посмотрел вслед удаляющемуся "линкольну", подождал, пока машина не завернет за угол, и сплюнул на асфальт.
"Ты погубил мою жизнь, и теперь я намерен погубить твою".
Глава 41
В воскресенье я, как обычно, совершила привычную пробежку вместе с Мартой, немного позанималась гимнастикой, а ближе к обеду натянула джинсы и свитер и отправилась на работу подготовить очередную сводку новостей для прессы. Откровенно говоря, готовить было практически нечего. Расследование зашло в тупик, и я не знала, о чем сообщить въедливым журналистам. Мы делали такие отчеты лишь для того, чтобы они отстали от нас и не мешали работать. Я прекрасно понимала, что убийца планирует новый удар и не заставит себя долго ждать.
Собрав все файлы, я решила вернуть их Джилл и стала спускаться в лифте. Вдруг он остановился, и в лифт вошел Мерсер. Он удивился, увидев меня, и, кажется, обрадовался.
- Поехали со мной! - коротко бросил он, когда лифт прибыл на первый этаж.
Его машина уже стояла перед входом. Мы сели на заднее сиденье, а водитель повернулся к шефу, словно спрашивая, куда отправляться.
- В Уэст-Портал, Сэм, - скомандовал Мерсер.
Уэст-Портал - небольшой жилой район для людей среднего достатка, расположенный далеко от центра, почти на окраине города. Я не догадывалась, зачем шеф везет меня туда в это время дня. Пока мы ехали, Мерсер задал мне несколько ничего не значащих вопросов, но в основном напряженно молчал. Меня стало одолевать беспокойство. "Он хочет забрать у меня это дело", - пронеслось в голове.
Водитель остановил машину на какой-то незнакомой улице перед голубым домом, построенным в викторианском стиле. А напротив находилась школьная спортивная площадка, на которой отчаянно сражались две баскетбольные команды.
Я удивленно огляделась, а потом повернулась к Мерсеру:
- О чем вы хотели поговорить со мной?
Шеф полиции загадочно улыбнулся.
- Линдси, у тебя есть герои, которыми ты восхищаешься?
- Вы имеете в виду известных людей, например, Амелию Эрхарт или Маргарет Тэтчер? - уточнила я. - Нет, таких нет. За исключением, может быть, Клэр Уошберн, - добавила я и засмеялась.
Мерсер понимающе кивнул.
- А для меня таким героем всегда был Артур Эш. Однажды у него спросили, трудно ли бороться с распространением СПИДа, и он ответил: "Не так трудно, как найти общий язык с чернокожим подростком, выросшим в Соединенных Штатах". - На его лице появилось выражение глубокой задумчивости. - Вернон Джонс заявил мэру, будто я совершенно не понимаю, что поставлено на карту во всем этом деле. - Он указал на голубое в викторианском стиле здание. - Видишь симпатичный дом? Это дом моих родителей, в котором я провел детство. - Мерсер сделал паузу и тяжело вздохнул. - Мой отец был механиком на автостанции, а мать вела бухгалтерский учет в компании, занимавшейся обеспечением электроэнергией. Они трудились всю свою жизнь, чтобы дать образование мне и моей сестре. Она сейчас живет в Атланте и работает в городском суде. Но выросли мы как раз в этом доме.
- Мой отец тоже работал на город, - промолвила я.
- Линдси, я никогда не говорил тебе, - продолжил Мерсер и посмотрел на меня, - но я хорошо знал твоего отца.
- Вы знали его? - изумилась я.
- Да, мы вместе начинали служить в полиции и даже были напарниками одно время. Марти Боксер... Твой отец был самой настоящей легендой, и не только из-за своей образцовой службы.
- Расскажите мне о нем что-нибудь такое, чего я не знаю.
- Хорошо... - Он умолк, собираясь с мыслями. - Он был хорошим полицейским. Очень хорошим. Для многих из нас твой отец являлся примером честного выполнения своего долга, и мы во всем подражали ему.
- Пока не сбежал, - угрюмо проронила я.
- Сейчас ты уже сама должна понимать, что в жизни полицейского бывает много такого, что не поддается разумному объяснению. Копы часто оказываются на грани нервного срыва и совершают поступки, непонятные для окружающих.
Я покачала головой.
- Я не разговаривала с ним двадцать два года.
Шеф молча кивнул.
- Я не могу говорить о нем как об отце или муже, но мне кажется, нельзя судить человека, тем более полицейского, не зная всех фактов его жизни.
- А он никогда и не пытался рассказать нам о них, - проворчала я. - Собственно, отец даже времени не находил, чтобы пообщаться с нами.
- Мне очень жаль, Линдси, - тихо промолвил Мерсер. - Я понимаю твои чувства и непременно расскажу о твоем отце, но только не сейчас, как-нибудь в другой раз.
- Расскажете? Когда?
Он опустил стеклянную перегородку, отделявшую нас от водителя, и велел ему возвращаться в городское управление полиции.
- Когда ты найдешь Химеру, - пообещал он через минуту.
Глава 42
Автомобиль Мерсера вырулил из плотного движения машин на дороге и сбавил скорость неподалеку от его дома. Шеф полиции опустил стеклянную перегородку.
- Я выйду здесь, Сэм, останови.
Сэм Мендес с недовольным видом оглянулся. Строгие инструкции запрещали ему останавливаться за пределами примыкающей к дому стоянки, однако Мерсер был непреклонен.
- Сэм, здесь больше патрульных полицейских в радиусе пяти кварталов, чем в самом здании полицейского департамента.
Сэм хорошо знал, что одна патрульная машина постоянно курсирует по Оушен-стрит, а другая стоит рядом с домом Мерсера. Кивнув, он остановил автомобиль. Мерсер открыл дверцу и с трудом вытолкнул свое громоздкое тело наружу.
- Заедешь за мной завтра, Сэм, - сказал он на прощание. - Спокойной ночи.
Когда автомобиль уехал, Мерсер облегченно вздохнул, почувствовав привычную свободу. Только здесь, без машины, водителя и многочисленных подчиненных он ощущал себя по-настоящему свободным. Именно поэтому Мерсер так любил гулять по тихой улочке своего района. Он медленно двинулся в сторону корейского магазина, держа пухлый дипломат в одной руке и тонкий плащ в другой. В магазине Кима он купил небольшую корзинку с красивой и аппетитной клубникой и сливы. Затем побрел через улицу на противоположную сторону, где располагался винный магазин. Сегодня вечером на ужин должно быть жаркое из баранины, и Мерсер решил купить к нему бутылочку красного божоле.
Сложив все покупки в сумку, он вышел на улицу, посмотрел на часы и неторопливо зашагал к дому. Невысокие бетонные столбы отделяли Оушен-стрит от хорошо охраняемого Инглсайд-Хейтс, где находился его старый дом. Когда Мерсер миновал кирпичный дом Тэйлоров, позади него послышался какой-то шорох.
- Шеф полиции собственной персоной?
Мерсер остановился и с удивлением обернулся.
- Ладно, не скромничай, - продолжал крупный мужчина в камуфляжной куртке. - Я не видел тебя тысячу лет. Ты, наверное, не помнишь меня?
"Что ему от меня надо, черт возьми?" - пронеслось в голове у Мерсера.
Перед ним стоял высокий мускулистый человек в надвинутой на глаза кепке. Его фигура показалась шефу полиции знакомой, но закрытое кепкой лицо он узнать не мог. И вдруг его поразила страшная догадка, от которой мурашки по телу пошли. Теперь все стало ясно.
- Это такая честь, - ухмыльнулся мужчина. - Для тебя, - добавил он.
В его руке сверкнул ствол серебристого пистолета, направленный в грудь шефа полиции. Мерсер лихорадочно соображал, что делать. Может, оттолкнуть его и попытаться достать свой пистолет? А если он успеет выстрелить? Опять ему приходится вести себя, как много лет назад, когда он сам был патрульным полицейским.
- Я хочу, чтобы ты хорошенько всмотрелся в мое лицо, - продолжил мужчина в кепке. - Хотя бы для того, чтобы знать, почему ты сейчас умрешь.
- Не делай глупостей, - попытался образумить его Мерсер. - Здесь поблизости много копов.
- Ну и хорошо, - рассмеялся тот. - Так даже лучше для меня. Не бойся, шеф, все будет превосходно. Там, куда ты сейчас отправишься, ты встретишь немало своих старых друзей.
Первый выстрел поразил Мерсера в грудь. Сначала он почувствовал ожог, а потом резкую боль. Он хотел закричать, чтобы привлечь внимание полицейского, дежурившего возле его дома. Кто там должен быть сегодня? Паркс или Васкес? Впрочем, не важно, все равно они уже не помогут ему, поскольку голос застыл на губах и прозвучал еле слышный шепот. "Господи Иисусе, спаси и сохрани меня", - безмолвно взмолился Мерсер.
Второй выстрел был направлен выше груди. Как ему хотелось ударить убийцу, повалить на землю, как это часто бывало в прошлые годы, но силы покинули его. Пуля пронзила горло, и Мерсер стал медленно оседать на мокрый от недавнего дождя асфальт.
Мужчина с пистолетом в руке теперь стоял над ним, презрительно морщился и говорил что-то. Но Мерсер не слышал ни единого слова. Он различал лицо убийцы, но уже не очень отчетливо. Плотная пелена застилала глаза, а мужская фигура утрачивала свои очертания. В тот момент Мерсер вдруг вспомнил, казалось, давно забытое имя. Он был так поражен этим открытием, что невольно произнес его едва шевелящимися губами.
- Совершенно верно, - ехидно хмыкнул преступник, прицеливаясь в третий раз. - Ты раскрыл это дело и вычислил химеру. Поздравляю.
Увидев направленный на себя пистолет, Мерсер закрыл глаза. Ярко-оранжевая вспышка опалила его перекошенное от боли и ужаса лицо.