- Пожалуй. - Синтия помолчала. - Если учесть обстоятельства смерти Энн Кемпбелл... Я имею в виду ту позу, в какой ее нашли... Не думаю, чтобы это был отец.
- Мы не знаем, где она умерла - на том месте, где найдена, или на другом. Мы не знаем, умерла она одетой или раздетой. То, что мы видим, и есть видимость. Опытный убийца заставляет видеть то, что он хочет.
- И все-таки невозможно поверить, что он задушил собственную дочь.
- Случай действительно редкий, но время от времени все же попадается. Если бы я был отцом Энн и знал о ее сексуальных закидонах, ей бы не поздоровилось.
- Но ты не дошел бы до убийства собственной дочери.
- Да, не дошел бы. Но как знать... Я просто пытаюсь установить мотивы преступления.
Мы подъехали к офицерскому клубу, который, как я уже говорил, размешался в здании испанской архитектуры, с наружной лепниной. Стиль этот был в моде в 20-е годы XX века, когда оно и строилось, а лагерь Хадли стал Форт-Хадли. Победоносно завершилась Первая мировая война, которая должна была покончить со всеми войнами, но где-то в дальнем уголке общественного сознания затаилась мысль, что надо готовить большую регулярную армию для следующей войны, которая должна покончить со всеми войнами. Как ни печально, я полагал, что и нынешнее сокращение вооруженных сил носит временный характер. Я открыл дверцу машины.
- Ты не одета, а то я пригласил бы тебя пообедать.
- Я могу переодеться... если, конечно, не хочешь поесть один.
- Жду тебя в гриль-баре.
Я вошел в клуб в тот момент, когда по местной радиосети прозвучал сигнал окончания дня. Я разыскал администратора, показал свое удостоверение и попросил телефонный указатель по базе. Квартиры полковника Мура в нем не оказалось, и я позвонил в Учебный центр. Был уже седьмой час, но тем и хороша армия, что в любое время суток кто-нибудь и где-нибудь дежурит. Мы никогда не спим, мы бдим. Трубку взял дежурный сержант и соединил меня с приемной полковника Чарлза Мура.
- Учебный центр особых операций. У телефона полковник Мур.
- Полковник Мур, с вами говорит уорент-офицер Бреннер из "Армейских ведомостей".
- М-м...
- Я относительно смерти капитана Кемпбелл...
- Да? Ужасное происшествие... просто трагедия.
- Да, сэр, трагедия. Не могли бы сказать несколько слов?
- Конечно, конечно... М-м... Я был непосредственным начальником капитана Кемпбелл...
- Да, я это знаю, полковник. Может быть, вам удобнее сейчас встретиться со мной в офицерском клубе? Я отниму у вас минут десять, не более.
- М-м...
- Через два часа - последний срок сдачи материала в набор, и нам бы хотелось напечатать хоть несколько слов от ее непосредственного командира.
- Да-да, конечно... Где?
- Жду вас в гриль-баре. Я в синем костюме. Спасибо, полковник.
Большинство американцев знают, что не обязаны отвечать на вопросы полиции, если не хотят, но им кажется, что они в долгу перед прессой. Лучшую часть дня я был Полом Бреннером, представителем УРП, и устал обманывать людей.
Я перелистал телефонный справочник по Мидленду и узнал, что Чарлз Мур жил в том же комплексе, где снимала коттедж Энн Кемпбелл. Ничего необычного тут в общем-то не было, хотя Виктори-Гарденс не то место, где селятся полковники. Но может быть, Чарлз Мур был по уши в долгах и его как медика не смущали встречи со строевыми лейтенантами и капитанами на автостоянке. Возможно, он хотел быть поближе к Энн Кемпбелл.
Я записал его адрес, телефон, потом позвонил в гостиницу для приезжих. Синтия только что вошла в свою комнату.
- Полковник Мур готов сейчас встретиться с нами. Мы из "Армейских ведомостей". Спроси, не найдется ли в гостинице комнаты для меня. Я не могу ехать в Сосновый Шепот, когда кругом рыщут люди шефа Ярдли. Заскочи в магазин, возьми мне зубную щетку, бритву и бритвенные принадлежности. Кроме того, купи трусы на средний рост и пару носков. Да, еще свежую сорочку, размер воротника пятнадцатый. Не забудь кроссовки для себя, понадобятся, когда поедем на стрельбище, и фонарик. О'кей? Синтия, Синтия? Алло?
Барахлит, подумал я, повесил трубку и сошел вниз, в гриль-бар. Обстановка здесь менее формальная, чем в главном зале, и обслуживают быстрее. Я заказал пиво у стойки и, пожевывая хрустящий картофель и орешки, стал прислушиваться к разговорам. Главной темой была, естественно, гибель Энн Кемпбелл, но люди высказывались сдержанно, осторожно. Как-никак офицерский клуб. В забегаловках Мидленда говорили о том же, но наверняка громче и откровеннее.
У входа появился мужчина средних лет в защитной форме с полковничьими орлами. Он обводил взглядом просторное полуподвальное помещение бара. Я выждал минуту, заметив, что никто не помахал ему и не окликнул. Очевидно, полковника Мура не очень хорошо знали и, может быть, не любили.
Я встал, подошел к нему. Он улыбнулся.
- Мистер Бреннер?
- Он самый, сэр. - Мы пожали друг другу руки. Форма на нем была помята и плохо подогнана - верная примета, по которой узнаешь офицера-нестроевика. - Спасибо, что пришли.
Полковнику Муру на вид лет пятьдесят, у него черные вьющиеся волосы, чуть длинноватые для военнослужащего, и вообще он выглядел как медик, только вчера призванный с гражданки в армию. Меня всегда интересовали военные врачи, военные юристы, военные дантисты - никогда не мог определить, то ли они сбежали от преследования за подсудную деятельность, то ли были истыми патриотами. Мы прошли к столу в дальнем углу зала.
- Выпьете что-нибудь? - спросил я.
- Не откажусь.
Я подозвал официантку, и полковник Мур заказал бокал хереса. Разговор с самого начала пошел наперекосяк. Мур уставился на меня, словно пытался определить степень моего душевного расстройства, и чтобы оправдать его профессиональные ожидания, я брякнул:
- Похоже, псих орудовал? Может быть, серийный убийца.
Верный своей профессиональной установке, Мур обратил мое высказывание в вопрос:
- Почему вы так думаете?
- Просто пришло в голову.
- Подобных изнасилований и убийств здесь не было.
- Подобных чему?
- Тому, что случилось с капитаном Кемпбелл.
То, что случилось с капитаном Кемпбелл, не должно было бы стать к данному моменту общеизвестным фактом, но армия слухами полнится. Можно только догадываться, что знали полковник Мур, полковник Фаулер и генерал Кемпбелл.
- И что же с ней случилось?
- Она изнасилована и убита, - ответил полковник Мур. - На стрельбище.
Я вытащил блокнот и хлебнул пива.
- Я только что из округа Колумбия и почти не располагаю информацией. Говорят, ее нашли раздетой и связанной.
Было видно, что полковник продумывает ответ.
- Об этом лучше справьтесь у военной полиции.
- Я так и сделаю. Сколько времени вы являетесь ее непосредственным начальником?
- С того момента, как она прибыла в Форт-Хадли. Около двух лет.
- Значит, вы хорошо ее знали?
- Конечно. У нас здесь на базе небольшой учебный центр - около двадцати сотрудников и тридцать военнослужащих, назначенных к нам для прохождения курса.
- Понимаю... Что вы испытали, когда узнали печальную новость?
- Я был в шоке. Совершенно потрясен. До сих пор не могу поверить, что это произошло...
По его виду, однако, нельзя было заметить, что он потрясен и в шоке. Мне приходилось работать с психологами и психиатрами, и могу засвидетельствовать, что иногда они ведут себя неадекватно, хотя и говорят разумные вещи. Кроме того, я считаю, что некоторые профессии привлекают определенные типы личности. Это особенно верно применительно к военным. Например, некоторые офицеры любят одиночество, они немного высокомерны и самоуверенны. Люди в УРП склонны к обману, они очень сообразительны и саркастичны. Средний психотерапевт, который сознательно избрал своим ремеслом лечение душевнобольных, сам иногда как бы заражается душевной болезнью. Чарлз Мур, специалист по психологической войне, чья задача сделать неприятельских солдат - людей со здоровой психикой - людьми с больной психикой, мог быть уподобен медику, который выращивает тифозные бактерии для ведения биологической войны.
Еще я заметил, что Чарлзу Муру нездоровится. Он то умолкал на несколько секунд и словно бы отключался, то сверлил меня взглядом, точно старался узнать, что у меня на уме. Временами мне становилось не по себе, а добиться этого ох как трудно. Глаза у Мура были страшноватые - темные, запавшие, видящие тебя насквозь. Говорил он медленно, размеренно, низкий голос гудел как труба: не успокаивал, а тревожил.
- Вы были знакомы с капитаном Кемпбелл до ее назначения в Форт-Хадли?
- Да. Я познакомился с ней шесть лет назад. Она училась в специализированном центре в Форт-Брэгге. Я там преподавал.
- Тогда она только что получила степень магистра психологии в Джорджтаунском университете.
Он взглянул на меня так, как смотрят люди, когда слышат от вас то, что, по их мнению, вы не знаете.
- Кажется, да.
- Значит, вы были вместе в Брэгге, когда она получила назначение в четвертую группу психологических операций?
- Я уже сказал: я преподавал в специализированном центре. Она служила в четвертой группе.
- Что было потом?
- Германия. Мы были там приблизительно в одно время. Затем возвратились в Форт-Брэгг, в школу Джона Кеннеди, где оба преподавали. После этого нас одним приказом отправили в Персидский залив, потом ненадолго в Пентагон и два года назад - сюда. Зачем вам все это нужно?
- Чем вы занимаетесь в Форт-Хадли, полковник?
- Мои занятия засекречены.
- Ах вот что, - кивнул я и записал для вида.
Чтобы два офицера, пусть и специализирующихся в одной, сравнительно узкой, области, столько лет получали назначения в одно и то же место - такое бывает не часто среди военнослужащих. У меня много знакомых семейных пар, которым везет меньше. Взять ту же бедняжку Синтию. Хотя она и не была замужем за тем парнем из частей особого назначения, все же считалась помолвленной с ним, и Синтия была в Брюсселе, а он в зоне Панамского канала.
- Вижу, у вас сложились хорошие профессиональные отношения.
- Да, капитан Кемпбелл была блестящим специалистом и четким, исполнительным офицером.
Слова эти прозвучали излишне официально, словно выдержка из ее служебной характеристики, которые Мур регулярно раз в полгода отсылал наверх, по начальству.
- Она была вашей... протеже?
Он пристально посмотрел на меня, как будто одно французское слово могло потянуть за собой другое, например, paramour или вообще какую-нибудь непристойную иностранщину.
- Она была моей подчиненной, - сухо ответил Мур.
- Да-да! - откликнулся я и записал эту свежую информацию под рубрикой "Собачий бред". И тут же поймал себя на мысли, что завидую этому недоумку, который изъездил с Энн Кемпбелл полсвета и так много лет был с ней рядом. Я чуть не сказал: "Послушайте, Мур, вы не заслуживаете даже того, чтобы находиться на одной планете с этой богиней. Я единственный, кто мог бы сделать ее счастливой". Вместо этого я спросил: - Вы знаете ее отца?
- Да, но не очень хорошо.
- До Форт-Хадли вы с ним встречались?
- Время от времени. Мы несколько раз виделись с ним в Персидском заливе.
- Мы?
- Он, Энн и я.
- А-а... - протянул я и сделал соответствующую пометку в блокноте.
Я задал Муру еще несколько вопросов, он отвечал, но беседа становилась скучной. Мне хотелось составить о Муре представление до того, как он узнает, с кем разговаривает. Как только человек узнает, что ты легавый, то начинает ломаться, играть роль. Но репортер "Армейских ведомостей" не может задавать такие вопросы, как, например: "Вы спали с ней?", а следователь может.
- Вы спали с ней? - спросил я.
Мур вскочил с места:
- Какого черта вы задаете такой вопрос? Я буду жаловаться!
Я показал ему значок:
- УРП, полковник. Присядьте.
Он посмотрел на значок, потом на меня. Его глаза метали смертоносные молнии: зиг-заг, зиг-заг, как в плохом фильме ужасов.
- Присядьте, полковник, - повторил я.
Мур быстро оглядел полупустой зал, словно хотел узнать, не окружили ли его, и наконец тяжело опустился на стул.
Полковники... Теоретически звание обычно выше человека, который его носит, и люди отдают дань уважения званию, если не человеку. На практике дело обстоит иначе. У полковника Фаулера, например, были власть и авторитет, с ним приходилось держать ухо востро. Полковник Мур, насколько мне известно, не был связан ни с одной властной структурой.
- Я расследую убийство капитана Кемпбелл, - начал я. - Вы не являетесь подозреваемым, и я не буду напоминать вам ваши права. Надеюсь, вы будете отвечать на мои вопросы правдиво и полно. Договорились?
- Вы не имеете права выдавать себя за...
- Позвольте мне самому побеспокоиться насчет раздвоения собственной личности. Итак, вопрос первый...
- Я отказываюсь разговаривать с вами без моего адвоката.
- Полковник, вы насмотрелись фильмов. У вас нет права прибегнуть к помощи адвоката, и вы обязаны отвечать на вопросы, если не хотите числиться в подозреваемых. Если же вы откажетесь сотрудничать, тогда я сам посчитаю вас подозреваемым, зачитаю ваши права, посажу за решетку и объявлю всему свету, что у меня есть подозреваемый, которому требуется адвокат. Говоря военным языком, вы в мешке. Итак?
Мур выдержал паузу.
- Мне абсолютно нечего скрывать. Меня возмущает ваша манера разговаривать...
- Разговариваю как умею. Итак, первый вопрос: когда вы в последний раз видели капитана Кемпбелл?
Он кашлянул, собрался с духом.
- Я видел ее вчера около шестнадцати тридцати у себя в кабинете. Она сказала, что пойдет в клуб поесть, затем примет дежурство.
- Почему она вызвалась быть дежурным офицером по штабу именно вчера?
- Понятия не имею.
- В тот вечер она звонила вам из штаба? Или, может быть, вы ей звонили?
- М-м... Дайте вспомнить.
- Учтите, все телефонные переговоры в расположении части могут быть прослежены. Кроме того, любой начальник караула ведет дневник дежурства.
На самом же деле телефонные переговоры внутри базы проследить невозможно, а капитан Кемпбелл не стала бы фиксировать в дневнике дежурства ни входящие, ни исходящие звонки личного свойства.
- Да, я звонил ей.
- В котором часу?
- Около двадцати трех.
- Так поздно?
- Нам нужно было обсудить кое-какие дела на следующий день, и я знал, что к этому времени она освободится.
- Откуда вы звонили?
- Из дома.
- Где вы живете?
- Не в расположении части. На Виктори-драйв.
- Это не там, где жила погибшая?
- Да, там.
- Вы бывали у нее дома?
- Конечно, неоднократно.
Я попытался представить его голого, стоящего спиной к камере, или в маске. Интересно, думал я, есть среди экспертов человек, который мог бы взять увеличенную фотографию образцового пениса и сравнить его с пенисом Мура.
- Между вами была какого-либо рода половая связь?
- Нет. Но вам что угодно наговорят. Слухи буквально преследовали нас...
- Вы женаты? - спросил я.
- Был женат. Семь лет назад развелся.
- Встречаетесь с женщинами?
- Иногда.
- Как по-вашему, Энн Кемпбелл привлекательная женщина?
- М-м... Я восхищался ее способностями.
- Вы видели ее раздетой?
- Мне не нравятся такие вопросы.
- Мне тоже. Она была притягательна в сексуальном плане?
- Я был ее командиром. Я старше ее почти на двадцать лет. Она генеральская дочь. Ни словом, ни делом я не обнаружил то, что могло бы быть истолковано как сексуальное домогательство.
- Меня в данном случае не интересуют сексуальные домогательства. Я веду следствие по делу об изнасиловании и убийстве, - уточнил я. - Тогда откуда же слухи?
- У людей грязные мысли. Даже у офицеров - таких, как вы. - Мур усмехнулся.
На этой ноте я заказал еще выпить: ему бокал хереса, чтобы он расслабился, себе - пива, чтобы успокоиться и избежать искушения двинуть ему в морду.
Появилась Синтия в черных брюках и белой блузке. Я представил ее полковнику Муру, потом сказал ей:
- Мы больше не репортеры из "Армейских ведомостей". Мы из УРП. Я только что спросил полковника Мура, была ли между ним и погибшей половая связь, и он уверяет, что не было. В настоящий момент мы пребываем в состоянии конфронтации.
Синтия, улыбнувшись, объяснила Муру:
- У мистера Бреннера был напряженный день. Он совершенно измотан.
Я быстро информировал Синтию о том, что происходило в ее отсутствие. Она заказала себе бурбон с кока-колой, фирменный сандвич для себя и чизбургер для меня. Синтия знает, что я люблю чизбургеры. Полковник Мур отказался закусить вместе с нами, объяснив, что слишком потрясен случившимся.
- Как друг Энн Кемпбелл, не знаете ли кого-нибудь, с кем она была близка?
- Вы имеете в виду интимные отношения?
- По-моему, об этом и идет речь.
- М-м... дайте подумать... Она встречалась с одним молодым человеком... Он из города. Среди военнослужащих у нее близких людей почти не было.
- И кто этот человек из города?
- Его зовут Уэс Ярдли.
- Ярдли? Шеф полиции?!
- Нет. Уэс Ярдли, один из сыновей Берта Ярдли.
Синтия посмотрела на меня.
- И как долго они виделись?
- С тех пор, как Энн прибыла сюда, правда, с перерывами. У них были бурные отношения. Не хочу показывать пальцем, но с этим человеком вам следует поговорить.
- Почему?
- Как - почему? Это же очевидно. У них была связь. Они цапались как кошка с собакой.
- Из-за чего?
- Из-за чего?.. Энн говорила, что он третирует ее.
Я не мог сдержать удивления:
- Он третировал ее?
- Да. Не звонил, бывал на людях с другими женщинами, виделся с ней, когда ему было удобно.
Это не укладывалось в голове. Если бы я был влюблен в Энн Кемпбелл... Да и любой другой разве не таскался бы за ней, как щенок?
- Почему же она с этим мирилась? Такая привлекательная женщина? Безумно красивая, сексуальная, и тело такое, ради которого можно умереть. Или убить.
Мур усмехнулся, мне показалось, понимающе. Этот мужик действовал мне на нервы.
- Есть такой тип личности... - начал он. - Нет. Не буду прибегать к специальной терминологии и скажу просто: Энн Кемпбелл питала слабость к плохим парням. Малейший знак внимания со стороны мужчины - и она считала его слабаком, тряпкой. Таковы в ее глазах большинство мужчин. Ее тянуло к тем, кто третировал ее, даже оскорблял. Уэс Ярдли именно такой мужчина. Он тоже мидлендский полицейский, как и его отец. Он, так сказать, местный плейбой, у него множество знакомых женщин. Наверное, хорош собой, обаятелен, как истый джентльмен-южанин, и здоров как бык. Словом, негодяй и подлец.
Я еще не успел переварить эту новость и спросил:
- И у Энн Кемпбелл два года была связь с этим человеком?
- Два года, с перерывами.
- Она делилась с вами своими переживаниями по этому поводу? - спросила Синтия.
- Да.
- В профессиональном плане?