- Кто-нибудь может подтвердить, что вы были дома?
- Нет.
- В двадцать три ноль-ноль вы звонили в штаб и разговаривали с капитаном Кемпбелл. Я не ошибаюсь?
- Не ошибаетесь.
- Разговор имел отношение к работе?
- Совершенно верно.
- Затем около полудня вы позвонили ей вторично и оставили сообщение на автоответчике.
- Да.
- Вы пытались дозвониться и раньше, но ее телефон не работал.
- Правильно.
- Что вы хотели ей сказать?
- То, что записано на автоответчике: что наряд полиции обчистил ее кабинет. Я пытался возражать, у нее хранились секретные материалы, но они не пожелали даже выслушать... Наша армия напоминает мне полицейское государство. Вы понимаете, что это такое - когда полиции не требуется даже ордер на обыск?
- Полковник, то же самое сделали бы в моей крупной частной компании. В армии все и вся принадлежит дяде Сэму. Разумеется, у вас есть определенные конституционные права относительно криминального расследования, но я не советовал бы пытаться воспользоваться сейчас ими. Иначе я надену на ваши права наручники и отправлю вас в тюрьму. Там все, и я в том числе, будут соблюдать ваши права. Итак, в настроении ли сотрудничать со следствием?
- Нет, не в настроении. Но вынужден это сделать под давлением и протестуя против этого давления.
- Отлично.
Я еще раз оглядел кабинет. На верхней полке шкафа лежал несессер с туалетными принадлежностями, откуда, вероятно, и была взята щетка для волос. Интересно, Мур заметил пропажу? Потом я заглянул в ящик аппарата для измельчения бумаги - он был пуст. Нет, Мур не дурак и не рассеянный благожелательный чудак, какими обычно рисуют профессоров. Напротив, он хитроумен и страшен. Как все высокомерные люди, Мур был, однако, беспечен. Я не особенно удивился бы, увидев сейчас на его столе палаточные колья и молоток.
- Мистер Бреннер, у меня сегодня мало времени.
- Вы сказали, что посвятите нас в некоторые особенности психологии капитана Кемпбелл.
- Что вы хотели бы знать?
- Прежде всего - почему она ненавидела отца?
Мур долго смотрел на меня.
- Вижу, вы кое-что разузнали с момента нашего последнего разговора.
- Да, сэр. Мы с мисс Санхилл разговаривали со многими людьми, и каждый сообщил нечто новенькое. Сейчас мы идем по второму кругу и через несколько дней узнаем, кого и о чем спрашивать, отделим хороших людей от плохих и арестуем последних. Проще простого по сравнению с психологической войной.
- Не скромничайте.
- Так почему же Энн ненавидела отца?
Мур глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла.
- Позвольте мне начать с того, что генерал Кемпбелл, по моему мнению, обладает ярко выраженной предрасположенностью к принуждению. Человек он самодостаточный, властный, не терпит критики, педант, не склонный к излияниям. При этом он, безусловно, знает дело и находится на своем месте.
- Такими качествами наделены девять генералов нашей армии из каждых десяти. Что из этого следует?
- Энн Кемпбелл не сильно отличалась от него, что неудивительно, если принять во внимание кровную связь. Итак в одном доме живут два сходных индивидуума, один - пожилой мужчина, отец, другой - молодая женщина, дочь. В самой этой ситуации заложены потенциальные проблемы.
- Они восходят к несчастливому детству?
- Вряд ли. Все начиналось очень хорошо. В отце Энн видела самое себя, свое будущее, а генерал видел в дочери свое продолжение. Оба были счастливы. Энн говорила, что у нее было счастливое детство и она была близка к отцу.
- Потом все переменилось.
- И должно было перемениться. Маленький ребенок ищет расположения отца. Тот замечает угрозу своему доминирующему положению и считает своего отпрыска побегом от ствола. Когда ребенок становится подростком или чуть старше, оба начинают различать друг у друга дурные черточки. Здесь заключена глубокая ирония, ибо это их собственные дурные черты, но люди не могут быть объективны к себе. Мы все склонны обманываться. Кроме того, с годами между родителем и потомком развивается соперничество, появляется взаимная требовательность. Поскольку ни тот ни другой не терпят критики, оба - компетентные люди и достигли известного положения, высекаются первые искры.
- Вы рассуждаете вообще или говорите конкретно о генерале и капитане Кемпбелл?
Мур медлил, словно не желая выдавать государственную тайну.
- Я рассуждаю вообще, но вы можете сделать конкретные выводы.
- Но если мы с мисс Санхилл задаем конкретные вопросы, а вы отвечаете общими рассуждениями, нам легко впасть в ошибку. Мы, видите ли, туповаты.
- Не пытайтесь уверить меня в этом.
- Хорошо, будем ближе к делу. Нам сказали, что Энн, соперничая с отцом, поняла, что не выдержит соперничества, и вместо того чтобы выйти из поединка, начала против генерала кампанию саботажа.
- Кто вам это сказал?
- Один человек, который слышал это от специалиста-психиатра.
- Ваш психиатр не прав. Личности с ярко выраженной склонностью к принуждению считают, что могут соперничать с кем угодно, и готовы сразиться с деспотом.
- Итак, оба были готовы биться лоб в лоб. Значит, истинная причина ненависти Энн Кемпбелл к отцу в другом?
- Совершенно верно. Истинная причина ее глубокой ненависти к отцу заключается в предательстве с его стороны.
- В предательстве?
- Именно. Энн не такой человек, чтобы проникнуться непримиримой ненавистью из-за соперничества, зависти или чувства собственной недостаточности. Несмотря на растущие взаимные претензии, она по-настоящему любила отца, пока он не совершил предательства. И это предательство было чудовищно, глубоко травмировало ее, почти сломало. И это со стороны человека, которого Энн любила, которым восхищалась и доверяла, как никому другому... Такая конкретика вас удовлетворяет?
Несколько секунд все молчали, потом Синтия подалась в своем кресле вперед и спросила:
- Как он ее предал?
Мур не ответил.
- Он изнасиловал ее?
Мур покачал головой.
- Тогда что же?
- В чем конкретно заключалось предательство, не имеет, в сущности, значения. Важно, что оно было непростительное.
- Хватит ходить вокруг да около, полковник, - вмешался я. - Что он ей сделал?
Мура огорчила моя резкость, но он быстро взял себя в руки.
- Мне это неизвестно.
- Но вы знаете, что это не было кровосмешение, - заметила Синтия.
- Да, знаю, потому что Энн сама мне сказала. Когда мы вместе обсуждали ее состояние, она называла то, что произошло, предательством. Больше ни слова.
- Возможно, генерал просто забыл сделать дочери подарок ко дню рождения?
Сарказм показался Муру неуместным и раздражал его, чего я, собственно, и добивался.
- Нет, мистер Бреннер, речь идет не о пустяках. Надеюсь, вы понимаете: когда человек, которого любишь и которому, безусловно, доверяешь, не просто наносит тебе обиду по забывчивости или невнимательности, а совершает в своих интересах низкое, гнусное предательство, - такого человека нельзя простить. Классический пример - жена, обожающая своего мужа, вдруг узнает, что у него давняя связь на стороне.
Мы ненадолго задумались - каждый о своем, затем Мур продолжал:
- Или возьмем другой пример, более близкий. Девочка-подросток или девушка обожает отца. И вот однажды она совершенно случайно слышит, как он говорит кому-то из друзей или коллег: "Странная девочка у меня, Джейн. Сидит вечно дома, липнет ко мне, фантазирует о мальчишках, но сторонится их. Такая неловкая простушка. Хоть бы иногда пробежалась по улице или вообще жила отдельно". Представляете, какое впечатление произвело бы это на любящую дочь? У нее сердце разрывалось бы от разочарования и горя.
Еще бы, у меня у самого сердце разрывалось от этой незатейливой байки, а я вовсе не такой чувствительный.
- Вы считаете, что с Энн Кемпбелл случилось нечто подобное?
- Может быть.
- Но вы, вижу, не уверены в этом. Почему она не делилась с вами?
- Многие люди не могут говорить о своих переживаниях с психотерапевтом, потому что такой разговор неизбежно подразумевает суждение, оценку. Объективный наблюдатель может недооценить степень потрясения человека, даже если оно вызвано таким чудовищным актом, как инцест. Инцеста в данном случае не было, но по любым стандартам произошло нечто страшное.
Я слушал и не слушал: в многословии мало информации, главный вопрос оставался.
- И у вас нет никакого предположения, что это было? - спросил я.
- Никакого. Мне, собственно, и не нужно знать, что отец сделал ей. Мне достаточно знать, что он ей нанес глубокую душевную рану. Генерал умышленно злоупотребил ее доверием, и с того момента их отношения постоянно ухудшались.
Я тщетно попытался совместить в уме мои служебные нормы с позицией Мура. В нашем ремесле ты просто обязан знать: кто? что? где? когда? как? и почему? Может быть, Мур знает по крайней мере когда?..
- Когда это случилось?
- Около десяти лет назад.
- Около десяти лет назад Энн была еще в Уэст-Пойнте.
- Совершенно верно. Она училась тогда на втором курсе.
- А когда у нее возникло желание мстить? - спросила Синтия. - Не сразу же?
- Не сразу. Кемпбелл прошла все стадии: шок, отчуждение, депрессию, гнев - и лишь через шесть лет поняла, что не может нести в себе этот груз, и решила мстить. Ее преследовала навязчивая идея, будто только мщение расставит все по своим местам.
- И кто же подтолкнул Энн Кемпбелл на этот путь - вы или Ницше?
- Мистер Бреннер, я категорически протестую против попыток возложить на меня ответственность за ее враждебное отношение к отцу. Как профессионал, я ограничивался лишь выслушиванием того, что она мне сообщала.
- Получается, что с таким же успехом Кемпбелл могла говорить с попугаем. Неужели вы не указывали на пагубность последствий? - вмешалась Синтия.
- Разумеется. С чисто клинической точки зрения Энн поступала неправильно, и я указывал ей на это. Я отрицаю намек мистера Бреннера, будто толкал ее на этот путь.
- Если бы ее борьба была направлена против вас, - сказал я, - удалось бы вам остаться на позиции клинической беспристрастности?
Мур долго смотрел на меня, прежде чем ответить.
- Поймите же наконец: не всякий пациент хочет пройти курс психотерапии. Иные лелеют нанесенные им обиды и раны и мечтают расквитаться, нередко таким же способом: ты предал меня - я предам тебя. Ты соблазнил мою жену, я соблазню твою. Отомстить за преступление аналогичным образом не всегда представляется возможным, хотя бывает и такое. Традиционная психология учит, что это нездоровое явление, но обычный человек знает, что месть может принести душевную развязку, оказать терапевтическое воздействие. Проблема в том, что расплата требует психической платы - простите невольный каламбур. Мститель часто становится преследователем.
- Понимаю, о чем вы говорите, полковник, - сказал я, - но почему вы рассуждаете вообще или с чисто клинической точки зрения? Хотите дистанцироваться от трагедии? Уйти от малейшей личной ответственности?
Муру это не понравилось.
- Я отвергаю ваши намеки на то, что не смог помочь Кемпбелл и даже одобрял ее поведение.
- Можете отвергать, но кое-кто сильно подозревает вас именно в этом.
- Что вы хотите от... - Он пожал плечами. - Здесь, в Хадли, никогда не понимали и не ценили ни мою работу, ни Учебный центр, ни наши отношения с Энн Кемпбелл.
- Могу вам посочувствовать, полковник... Знаете, я просмотрел видеозаписи некоторых лекций капитана Кемпбелл и считаю, что вы и ваши коллеги исполняете некоторые важные функции. Но иногда вы отклоняетесь в такие области, от которых людям становится не по себе.
- Все, что делаем, санкционировано высшим командованием.
- Рад это слышать, однако мне кажется, что Энн Кемпбелл взяла кое-что из учебного кабинета и испробовала на поле своего сражения.
Мур промолчал.
- Вы не знаете, зачем она хранила материалы своих собеседований с преступниками, с насильниками? - спросил я.
- Первый раз об этом слышу. Видимо, это ее частный интерес, как и у каждого из нас. Кроме того, мы все здесь участвуем в каких-либо проектах вне наших прямых обязанностей. Чаще всего это связано с подготовкой докторской диссертации.
- Разумно.
- Как вы смотрели на ее половые отношения с многочисленными партнерами? - спросила Синтия.
- М-м... я... Откуда вам это известно?
- Об этом все говорят, кроме вас.
- Вы меня не спрашивали.
- Вот сейчас спрашиваю. Как вы лично смотрели на связи Энн с людьми, ей в общем-то безразличными, с которыми она сходилась только для того, чтобы досадить отцу?
Мур кашлянул, прикрыв рот.
- Я считал... считал такое поведение неразумным, особенно если принять во внимание причины этого поведения...
- Вы ревновали ее?
- Ни в коем случае. Я...
Синтия снова прервала его:
- У вас не было чувства, что по отношению к вам совершено предательство?
- Разумеется, нет. У нас были добрые, доверительные, платонические и интеллектуально-духовные отношения.
Меня подмывало спросить, входило ли в спектр таких отношений распятие голой Энн на земле, но мне нужно было знать, почему преступник сделал это. Собственно говоря, я это уже знал. То, что Мур сказал о предательстве, наталкивало на необходимость не только поймать убийцу, но и понять жизнь и судьбу несчастной Энн Кемпбелл. Я сделал выстрел наугад:
- Будучи с капитаном Кемпбелл в Персидском заливе, вы разработали и предложили провести операцию "Мешок помешанных"...
- Я не имею права обсуждать эту тему.
- Капитан Кемпбелл считала, что секс - одно из средств для достижения разнородных целей, я прав?
- Да, считала.
- Я уже упомянул, что посмотрел видеозаписи ее лекций о психологической войне и понимаю, из чего она исходила. Я тоже признаю силу секса, но только как добрую силу, как выражение любви и заботы. Энн Кемпбелл была не права - вы с этим согласны?
- Сам по себе секс - это не добро и не зло. Но я согласен, что некоторые - в основном это женщины - используют его как оружие и инструмент для достижения своих целей.
Я повернулся к Синтии:
- Вы согласны с полковником Муром?
Синтия была явно недовольна - то ли мной, то ли Муром, не знаю.
- Я согласна с тем, что некоторые женщины используют секс как оружие, но с точки зрения этики это неприемлемо. Что касается Энн Кемпбелл, вероятно, она рассматривала секс как единственное оружие против любой несправедливости и собственного бессилия. Полковник, вы были рядом, все видели и должны были Энн остановить. Это был ваш моральный долг и прямая обязанность как ее командира.
Он уставился на Синтию бусинками своих глаз:
- Я не был в состоянии остановить что-либо.
- Почему? - резко возразила Синтия. - Вы офицер или мальчик на побегушках? Были ей другом или нет? Вы же были равнодушны к ней как к женщине, значит, могли убедить ее. Или вы считали, что ее сексуальный опыт интересен с клинической точки зрения? Или вам приятно щекотало нервы сознание, что Кемпбелл меняет любовников как перчатки?
Мур вскипел, даже привстал с кресла:
- Я отказываюсь отвечать на эти вопросы! И вообще отказываюсь разговаривать с этой женщиной!
- Нечего прятаться за пятую поправку до того, как мы напомним вам ваши права как обвиняемого. Мне не хотелось бы сейчас этого делать. Наш разговор не из легких, я понимаю, но оставим в стороне заданные вопросы. Обещаю вам, что мисс Санхилл постарается так формулировать свои вопросы, чтобы вы не сочли их за неуважение к званию.
Полковник Мур понял, что принимать позу оскорбленной невинности бесполезно. Кивнув, он опустился в кресло. Всем своим видом он говорил: считаю ниже своего достоинства с вами спорить. Задавайте свои глупые вопросы.
Синтия взяла себя в руки и спокойно спросила:
- Когда Энн Кемпбелл сочла бы, что свела счеты?
Не глядя на нас, Мур монотонно заговорил:
- Увы, кроме нее, этого никто не знал. Очевидно, все, что она предпринимала, казалось ей недостаточным. Отчасти проблема заключалась в самом генерале Кемпбелле. - Мур ухмыльнулся. - Он не из тех вояк, которые признают потери, не говоря уже о том, чтобы выкинуть белый флаг. Насколько мне известно, генерал не стремился к прекращению огня, если использовать военную лексику, не стремился сесть за стол переговоров. Вероятно, он полагал, что ее вылазки давно перечеркнули сделанное им.
- А обычно вы обращаете внимание на машину Энн?
- Нет.
- То есть вы никогда не знали, дома ваша подчиненная, соседка и друг, или уже уехала в учебный центр.
- Думаю, что в большинстве случаев я знал это.
- Вы когда-нибудь ездили вместе?
- Иногда.
- Вам было известно, что в то утро капитана Кемпбелл ждали к завтраку ее родители?
- Нет... впрочем, погодите... Вы упомянули, и я вспомнил. Она действительно говорила мне об этом.
- С какой целью устраивалась эта встреча?
- Как это - с какой целью?
- Кемпбеллы часто собирались, чтобы провести время в обществе друг друга?
- Не думаю.
- Как я понимаю, полковник, генерал Кемпбелл предъявил дочери ультиматум относительно ее поведения, и Энн должна была за завтраком дать ответ. Это так?
На этот раз Мур немного растерялся, вероятно, пытаясь догадаться, что нам известно и от кого.
- Это так?
- Я... Она, кажется, говорила, что отец хочет уладить существующие между ними проблемы.
Уклончивость нашего собеседника подлила масла в огонь. Синтия снова повысила голос:
- Полковник, скажите прямо: она говорила вам об этом или нет? Энн употребляла слова "ультиматум", "трибунал", "принудительное лечение", "увольнение со службы"? Делилась она с вами или нет? Спрашивала у вас совета или нет?
Мура явно возмутила резкость Синтии, и в то же время ему было не по себе от этого града вопросов, которые, по всей видимости, затрагивали что-то такое, что пугало его. Он, должно быть, решил, что у нас недостает информации и мы не сумеем подловить его.
- Я сообщил вам все, что знаю. Энн не рассказывала о том, что предлагал отец, и не спрашивала у меня совета. Повторяю: как наблюдавший за ней терапевт, я сводил свои вопросы к минимуму, по большей части слушал ее и давал советы, только когда меня об этом просили.
- Никогда не поверю, что мужчина способен на такую сдержанность в отношениях с женщиной, которую он знает шесть лет.
- Тогда вы не понимаете сущности психотерапии, мисс Санхилл. Я, конечно, давал ей советы в плане ее службы, назначений и тому подобного. Что касается ее отношений с родителями, то они обсуждались только на психотерапевтических сеансах и никогда не затрагивались в служебное время или часы досуга. Так мы договорились с Энн Кемпбелл с самого начала и не нарушали этой договоренности. Медики, например, не любят приятелей, которые просят поставить им диагноз на площадке для гольфа. Адвокаты придерживаются такого же правила и не дают юридических советов за стойкой бара.