Заколов, сидевший рядом с Кушнир, перешел на шепот:
– Тот, кто это спрятал, сообщает тому, кто нашел, следующее. Ты – не Тимур, а я не буду писарем, чтобы подробно разжевывать тебе путь к цели. Ищи, мол, сам. И точка!
– Издевается.
– Есть немного. Хотя, упоминая бахши, нам дают понять, что никакой мистики или колдовства здесь нет, а надо просто продолжать поиск, – благодушно развел руки Заколов.
– Но где? В послании ничего конкретного не указано.
Евтушенко с сомнением посмотрел на друга:
– Ты уверен, что правильно интерпретировал эту абракадабру? Что все это означает?
– Это означает, что утро вечера мудренее, – подвел итог Заколов. – Ложимся спать. Завтра все решим.
Тамара выдернула череп из рук Евтушенко:
– Пусть он побудет у меня.
Заколов равнодушно пожал плечами.
– А сейчас все выйдите, мне надо переодеться, – заявила девушка.
Студенты и преподаватель послушно покинули купе. По пустому коридору быстро удалялась долговязая фигура в плаще. Тихон проводил ее равнодушным взглядом и репликой:
– Не только мы не спим.
Поезд шумно стучал по сносившимся рельсам, в раскрытое окно врывался поток ночного воздуха, около туалета покачивалась незакрытая пассажиром дверь в тамбур. Заколову показалось, что высокая фигура ушедшего человека и плащ ему смутно знакомы. Он напряг память, но его отвлек ироничный возглас Орбелиани:
– У вас каждый день загадочки. Не надорвитесь.
– Сегодняшнюю еще не разгадали.
– Не по зубам?
– Наверное, что-то упустили. Завтра надо будет как следует рассмотреть безделушку. Возможно, там есть еще какая-нибудь зацепка.
– Откуда вы их берете?
– Это своеобразная игра, – уклончиво ответил Заколов. – Тамара Кушнир – будущая журналистка. Она проводит исследование на тему: "Какое образование развивает мозг эффективнее: гуманитарное или техническое". А мы ей помогаем.
– Ради такой девушки стоит постараться. – Зураб дружески похлопал Тихона по плечу. – Пойду брата проведаю.
Евтушенко дождался, пока преподаватель удалится, и пожаловался другу:
– Незачем ради нее стараться. С ней невозможно нормально общаться. Выхватила находку, словно это ее собственность. Чуть руку не ободрала. А ведь это ты достал череп.
– А ты прочел надпись. Но мы проникли в мавзолей ради Тамары. Я обещал ей помочь восстановиться в институте.
– И выйти из купе попросила не из-за стеснительности, а потому что хочет спрятать от нас черепушку как какую-то драгоценность. Не доверяет. Я ей тоже не доверяю.
– Да брось ты. Она хорошая девушка. Пусть прячет. Сунет под подушку, и все.
– Почему под подушку?
– Вот увидишь. Это так по-женски.
– Ты все шутишь, а два трупа – это не шутки. И кто-то еще идет по тем же следам. Опасно с ней.
– Я обещал, значит, должен.
Вернулся недовольный Зураб.
– Брат уже спит.
– Нам тоже пора.
Все трое вошли в купе. Тамара лежала под натянутым до подбородка одеялом.
– Спокойной ночи, мальчики, – промурлыкала она и закрыла глаза. – Не забудьте дверь закрыть.
Через полчаса к затихшему купе подошел человек в широком плаще с поднятым воротником. Он извлек из внутреннего кармана большой баллончик, наклонился и сунул сопло пульверизатора в вентиляционную щель двери. Палец вдавил белую кнопку, струя газа ворвалась в купе, окутывая спящих парами хлороформа. За стуком колес никто не услышал шипения газа. Незнакомец дождался, пока баллончик опустел, заклеил вентиляционную щель скотчем и засек время.
Тихон Заколов поморщился спросонья от едкого запаха и приоткрыл слипающиеся веки. Напротив спала Тамара, обнимая подушку, сверху свешивалась безвольная рука Зураба. Тихон глубоко зевнул. Этого было достаточно, чтобы его сознание опрокинулось в глубокий мрачный сон.
Десять минут спустя человек в плаще нацепил дыхательную маску, открыл дверь в купе ключом проводника и вошел внутрь.
25. В дело включается КГБ
Майор госбезопасности Василий Иванович Пучков задумчиво стоял около потревоженного саркофага эмира Тимура и подергивал кончики коротких усиков, стараясь загнуть их вверх. Желая походить на легендарного тезку, комбрига Чапаева, Василий Иванович регулярно отпускал усы, но каждый проверяющий из Москвы не упускал случая сделать замечание, что особые приметы чекисту иметь не полагается. Усы разом сбривались, однако через некоторое время возрождались вновь. Непосредственный начальник подполковник Кошелев смотрел на выходки майора сквозь пальцы. Да и как же он мог поступать иначе, если все самые сложные, а порой и грязные, дела приходилось поручать отважному и безжалостному майору.
Коллега Пучкова, круглолицый капитан Юсуп Каримович Искандеров переминался около ближайшего к выходу надгробия. На его пухлых щеках проступали красные нервозные пятна. Оба были одеты в просторные куртки-ветровки, скрывающие пистолеты в кобуре под мышкой. Дверь в подвал была закрыта. Согласно полученному приказу Пучков запретил музейным работникам до поры до времени спускаться в подземелье мавзолея Гур-Эмир.
– Товарищ майор, как вам задание Кошелева? – осторожно поинтересовался Юсуп Искандеров.
– При чем тут Кошелев? Это приказ из центра. Его надо выполнять.
– Странное задание.
– Почему? Приказ как приказ. Я и не в таких операциях участвовал. Срок, правда, маловат.
– Найдем преступников, ликвидировать придется?
– Ясен хрен. А ты чего, сдрейфил?
– Нет, ну как-то… Обычно сначала арестовывают.
– Ну ты даешь! Арестовать порой труднее, чем шлепнуть. Судя по строгости приказа, это враги народа или засланные диверсанты, а с такими выродками разговор у нас должен быть коротким. – Пучков сделал жест, будто разрывает на части нечто противное. – Ты, Юсуп, лучше скажи, какие будут соображения по существу дела?
– Не нравится мне тут, в подземелье. Здесь великие люди лежат. Их нельзя тревожить.
– Не люди, а покойники.
– Покойники-то они покойники, но лучше от них подальше держаться. Особенно от этого, – Искандеров вытянулся и нерешительно показал на центральное захоронение с треснувшей надгробной плитой.
– Тамерлана боишься, – усмехнулся Пучков. – Так от него одни кости остались.
– Кости тоже силу имеют. И еще какую.
– А кто-то, как видишь, не побоялся к нему ночью в гости пожаловать.
– Еще неизвестно кто, откуда пришел. Оттуда сюда или отсюда туда.
Майор недоуменно проследил за выразительными жестами капитана.
– Ты что имеешь в виду?
– Только факты, товарищ майор, только факты. Дверь снаружи закрыта – раз, подкоп сделан изнутри – два, тяжеленная плита сдвинута ровно настолько, чтобы выбраться из саркофага – это три. Такое впечатление, что Великому хромому надоело лежать в могиле, и он решил прогуляться.
Пучков с сомнением посмотрел внутрь саркофага на белый скелет.
– Погулял и вернулся?
– А может, и так. Вампиры, например, только по ночам ходят.
– То-то от тебя чесноком прет. Ты не от вампиров ли предохраняешься?
– Я, товарищ майор, чеснок всегда ем. Это полезно.
– Лучше бы ты его дома ел, перед тем как в постель с женой лечь.
– Она привыкла.
– Вот, покорные женщины Востока, моя бы… Ладно, а лампочку кто, по-твоему, разбил?
– Тимур ее и разбил. Мертвому духу достижения цивилизации без надобности. Он и в темноте все видит.
Василий Иванович наклонился, поднял плоское круглое стеклышко.
– Э нет. Тут осколки не только от лампочки. Вот плоское стеклышко, еще чистое, возможно, от фонарика. И следы, смотри. Пол пыльный, все видно. Покойничку ботинки ни к чему, а тут натоптано, как на танцплощадке. Надо будет слепочки сделать, и отпечатки с плиты снять.
– Кошелев приказал никого больше к заданию не привлекать. Даже экспертов.
– Значит, самим придется стараться. Для чего мы чемоданчик прихватили. Ты, Юсуп, измерь следы, характерные рисуночки подошв зафиксируй, а я плиту исследую.
Пока Юсуп Искандеров, вооружившись линейкой, нехотя ползал на четвереньках, Василий Пучков кисточкой и мелким порошком быстро прошелся по надгробной плите и недовольно крякнул:
– Черт, ничего. Чисто. Словно протерли.
– Конечно, он ведь изнутри отодвигал, – пробурчал капитан и громко крикнул: – У меня тоже все смазано. Какие могут быть следы на каменных плитах?
Пучков обошел помещение и остановился рядом со сдвинутой ступенькой. Пальцы подкрутили усы, майор присел, заглянул в лаз и позвал капитана:
– Юсуп, иди сюда, следственный эксперимент провести надо. Попробуй пролезть через подкоп.
– А зачем, и так ясно.
– Не рассуждай, Юсуп, у нас мало времени.
Искандеров с постной физиономией нагнулся, сунул голову в проход. Туловище чуть-чуть продвинулось вперед, но тут же ползком выбралось обратно. В руке капитан сжимал маленький бумажный прямоугольник.
– Я что-то нашел.
Майор рассмотрел бумажку:
– Вот и первая удача, чутье меня не подвело. Это квитанция на завтрак. Такие в гостиницах постояльцам дают. Число сегодняшнее. А штампик сейчас мы рассмотрим. – Пучков перевернул бумажку и прочел: – Туристический поезд "Ташкент – Хива". Юсуп, ты курировал железную дорогу, должен знать.
– Ходит раз в неделю. Из Самарканда отправился сегодня ночью в направлении Бухары.
– Докладываем начальнику, и по коням! Надо догнать.
– Догнать-то мы догоним, поезд весь день будет стоять в Бухаре. Только, товарищ майор, в нем больше двухсот пассажиров.
– Но не все пропускают завтрак! Это хорошая зацепка.
Василий Иванович потряс талончиком и гордо подвернул кончики усов повыше. Сам того не замечая, в зависимости от настроения, майор поддергивал усы то вверх, то вниз. Сейчас майор испытывал прилив энтузиазма.
26. Пропажа
В купе по-хозяйски постучали. Дородная буфетчица с пышной грудью в трикотажной блузке на два размера меньше, чем нужно, и льняном фартучке с большим карманом, толкала перед собой тележку.
– Завтрак, открывайте! Вы чё там, померли! – громко проворчала она ярко накрашенными губами и тряхнула массивными золотыми серьгами.
Заколов с трудом разлепил глаза, косой солнечный луч пробивался между занавесками и яростно щекотал нос, поезд стоял на какой-то станции. Тихон чихнул, сразу же заворочались пассажиры на соседних полках. Сверху спрыгнул Евтушенко и дернул в сторону, сотрясающуюся под ударами дверь.
– Хватит спать, в Бухаре стоим. Берите завтрак, давайте талоны, – ворчала буфетчица, протягивая бумажные пакеты с бутербродами и вареным яйцом.
Пассажиры послушно бросились выворачивать карманы, но в итоге в толстых пальцах буфетчицы оказалось только три талона.
– Тамара, где твой? – спросил Тихон. – Тебе Зураб вчера отдал.
– Не знаю. – Девушка сидела, прикрывшись простынею, и пыталась пригладить взъерошенные волосы. – Господи, голова трещит, как после наркоза.
– Все! Нет талона – нет еды. – Буфетчица выдернула обратно один из пакетов и толкнула тележку.
– Завтрак у нас получается в урезанном виде, – констатировал Александр.
– Глаза б мои на него не смотрели, и так тошно. Дайте переодеться, – попросила девушка.
Заколов, Евтушенко и Орбелиани, дружно подхватив полотенца, покинули купе.
– Туалет закрыт, мы на станции, – перекрыла им путь проводница.
Все трое сгрудились в проходе. Александр потряс головой.
– Спал как убитый, а башка как чугунная. Может, ваше вино было с пестицидами? – обратился он к преподавателю физкультуры.
– Ты о чем? Скорее луна упадет на землю, чем брат меня угостит плохим вином!
– Извините. И выпили вроде немного.
Заколов тоже не испытывал привычной утренней бодрости, когда отдохнувший организм готов к любым испытаниям. Ему казалось, что ночью он видел что-то странное. Беспокойно ворочающуюся Тамару, руку, тянущуюся к ней сверху, сутулую фигуру, склонившуюся над девушкой и открывающуюся в купе дверь. Или это был сон?
– А-ай! – раздался из купе девичий крик. – Его нет!
Тихон распахнул дверь и ворвался в купе. За ним протиснулись Зураб и Александр. Тамара стояла спиной ко входу, склонившись к постели, и нервно прощупывала простыню.
– Его нет. Черепа нет. Я завернула в платок и положила сюда, – она растерянно показывала то место, где раньше лежала подушка.
Девушка не успела одеться. Она стояла босиком, в незастегнутых джинсах, округлую грудь прикрывала короткая майка на веревочках. Когда она наклонялась, маечка провисала и под рукой виднелась белая кожа груди. Под оттопыренными джинсами легко просматривались низкие черные трусики с фигурной резинкой. Тамара двигалась импульсивно, совершенно не заботясь о том, сколь эротично она выглядит со стороны. Заколов ревниво пытался заслонить ее, но безуспешно. В какой-то момент девушка обернулась и натолкнулась на три пары возбужденных мужских глаз.
– Чего пялитесь? Лучше бы помогли. – Тамара вжикнула молнией брюк, поправила прическу и уселась на противоположный диван, сомкнув на груди руки.
– Череп пропал? – промямлил Александр, пытаясь снять неловкость.
– Пропал! – огрызнулась Тамара.
– Вы сувенир потеряли? – изогнул дугой брови Зураб.
– Да!
– Вай! Как жалко! Но, может, еще найдется.
Заколов тем временем исследовал постель девушки. От простыни и подушки исходил запах ее тела, и Тихон смущался нахлынувшего волнения. Он поднял матрас, заглянул под лежак и развел руки:
– Пусто. Ничего нет.
Теперь до него яснее доходил смысл ночного видения. Кто-то похитил маленькую находку из саркофага. Это мог быть как пассажир купе, так и человек, проникший извне. Но почему Тамара не проснулась, и он не смог среагировать на опасность?
– Тома, что ты сказала про утренние ощущения?
– Плохо мне, подташнивает.
– Ты упомянула наркоз. Почему?
– Как-то в больнице мне делали наркоз, маску накладывали. Я вдохнула и отрубилась. Голова потом болела так же, как сейчас. – Она во все глаза посмотрела на Заколова: – Ты предполагаешь…
– Теперь уже уверен. У меня тоже странные неприятные ощущения. Нас усыпили и спокойно забрали череп.
– Кто?
– Если следовать логике, то те, кого мы спугнули в подвале.
– Кто они?
– Не знаю, но в ловкости им не откажешь. Сначала проследили за нами, а ночью без шума изъяли то, что им нужно.
– Что же теперь делать?
– Надеюсь, еще ничего не потеряно, ведь надпись мы помним. ТЫ НЕ ТИМУР, Я НЕ БУДУ БАХШИ, А ТЫ РАЗЫЩИ.
– И что дальше? Как ее понять?
– Это новая загадка.
В вагоне включилось внутреннее радио. Кто-то звонко пощелкал ноготком по микрофону и женский голос радостно объявил:
– Товарищи туристы! Поздравляю вас с очередной годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции! Сегодня мы посмотрим с вами жемчужину Узбекистана, древнюю Бухару. Автобусы уже ждут. Прошу поторопиться, через десять минут мы отправляемся. А вечером на платформе для вас будет звучать праздничная музыка. Желающие смогут потанцевать.
27. Приказ начинает выполняться
Через час после прихода на службу подполковник Андрей Валерьевич Кошелев убедился, что покинуть управление КГБ в праздничный день ему не суждено. Постоянно поступала новая информация, которая порождала очередные запросы коллегам в Ташкент и требовала дополнительного инструктажа спецгруппы майора Пучкова. Приказ, показавшийся в начале чересчур жестким, теперь представлялся обычным руководством к действию. Листок с текстом приказа по-прежнему лежал в центре стола, и подполковник время от времени пробегал его глазами.
"ПРИКАЗ
В случае обнаружения признаков несанкционированного проникновения в подземелье мавзолея Гур-Эмир к захоронениям Тимура и его потомков приказываю:
1. Оперативное расследование провести силами управления КГБ. Все материалы по делу, попавшие в МВД и Прокуратуру, изъять, результаты расследования засекретить.
2. Поручить расследование самым опытным и решительным сотрудникам, строго ограничив их круг.
3. Принять все меры для скорейшего поиска и уничтожения преступников, проникнувших в подземелье мавзолея.
4. Уничтожение преступников провести любым способом. Аресту преступники не подлежат. Срок для выполнения – 48 часов.
5. Координатором по делу назначить сотрудника Центрального управления Аверьянова Г. Г. Всю информацию о расследовании немедленно пересылать в Москву на его имя".
Первоначально подполковника смутило исключительное требование, больше похожее на военное задание: найти и уничтожить. Однако подчиненный, майор Пучков, отнесся к приказу философски. Если приказано уничтожить, значит, речь идет о вражеских диверсантах, а с ними нечего церемониться, рассудил он. Это успокоило Кошелева и вселило уверенность, что ему досталось дело государственной важности, по результатам выполнения которого полагаются награды и новые звания. А то, что и говорить, засиделся он в подполковниках.
Поступившая с тех пор информация лишь подтвердила его предположения. Оказалось, что в ту же ночь кто-то проник в родовой мавзолей Тимура в Шахрисабзе. В пустом мавзолее брать было нечего, и преступники раскурочили пол, стены, а на двери желтой краской нарисовали жирный круг. Коллеги из Ташкента сообщили, что месяц назад в молодежной газете пытались опубликовать статью о мистической силе останков Тимура, но благодаря бдительности цензуры весь тираж был изъят и уничтожен, а виновные понесли наказание.
Андрей Валерьевич счел информацию важной и запросил дополнительные сведения о виновных по газетному делу и о том, на свободе ли они сейчас. По его мнению, явно прослеживалась причинно-следственная связь между газетной статьей и вскрытием гробницы. Уж он-то прекрасно знал, что запрещенные рукописи порой распространяются не хуже, чем газета "Правда". Кто-то разбудил нездоровый интерес к могущественным останкам или, того хуже, дал прекрасную наводку врагам существующего строя. А таких вырожденцев, по мнению подполковника госбезопасности, даже в период развитого социализма оставалось еще немало.
На столе противно задребезжал зуммер прямого телефона с Ташкентским управлением. Кошелев подхватил трубку и узнал ворчливый голос полковника Сафронова Сергея Ивановича.
– Здравствуй. Чего неймется-то в праздничный день, Андрей Валерьевич? Всех всполошил тут у нас своими запросами.
– Здравия желаю, Сергей Иванович. Сами знаете, служба у нас такая. Наши враги на праздничные дни внимания не обращают.
– Еще как обращают, но лишь для того, чтобы их испортить!
– Полностью с вами согласен, товарищ полковник.
– А наша задача пресечь подобные попытки и изолировать врагов общества.
– Так точно! Самым радикальным образом! – бодро отрапортовал Кошелев, припомнив способ изоляции из секретного приказа.
– У тебя, Андрей Валерьевич, стряслось что-нибудь экстренное? Или сигнал доброхотов решил проверить?