- Ты не должна набрасываться на меня, – укорил меня юноша; он поставил пакет на стол, и подошел к малышу, пристально разглядывая его. – Я знал, что у нее есть сын, я не мог не знать. Но объективно размышлять о чем-то, когда нахожусь в одном обществе с тобой, я не могу.
- А в чем дело?! – Я скрестила руки на груди, вскидывая голову. – Что со мной не так?! Ах да, я же чертов дьявол.
- Не говори так, – приказал Рэн, и я буквально подавилась воздухом, от того, как он посмотрел на меня. – Больше никогда не говори о себе такого, ясно?
- Да, – буркнула я. – И отойди от ребенка, ты его напугаешь.
- Это ты можешь его напугать этим яростным блеском в глазах. Сейчас рядом с ребенком должен находиться мужчина, который хорошо разбирается в психологии детей.
Я уничтожающе посмотрела на него:
- Ты даже со взрослыми людьми не умеешь нормально разговаривать.
- Дети прекрасны душой.
Я выпрямилась, хмуро следя за тем, как Рэн гладит Аарона по животику.
- Ты же ангел, как ты можешь говорить так о людях? – Я вспомнила Адама, и его точку зрения, и решила, что эти двое в чем-то даже похожи. – Как ты можешь быть таким бессердечным?
- Я говорю правду. И я не просто ангел, а ангел Судьбы. - Рэн внимательно смотрел на Аарона, продолжая задумчиво говорить: - И, если мне ради мира придется пожертвовать чьей-то жизнью, я сделаю это.
Его слова ранили меня, потому что это не честно, по отношению к людям, но я решила отмести от себя всякие мысли – сейчас наш спор не приведет ни к чему.
Я наклонилась над Аароном, внезапно подумав: скоро мне придется думать о том, как объяснить малышу произошедшее с его мамой. И значит ли это, что я, как мои мама с папой, буду всегда лгать, лишь потому, что не смогу сказать правду?
Я уже хотела спросить у Рэна, что будет в будущем, ведь наверняка он знает о судьбе ребенка, как позади себя услышала голос Лиама:
- Эй, вот это да! Когда вы успели заделать ребенка?! – ангел Смерти материализовался посреди комнаты, из-за чего у меня едва сердце не выскочило из груди.
Рэн прошипел:
- Заткнись, иначе можешь разбудить его!
Я удивленно перевела взгляд на парня.
- Ладно, мамочка, тише… - рассмеялся Лиам. – Аура, я пришел поговорить с тобой.
- О чем? – Мое сердце заколотилось в груди, и даже ладони вспотели от волнения.
- Давай поговорим снаружи. – Лиам взял меня за руку, и потянул к двери, запертой на все замки. – Не хочу мешать этой наседке, возиться с цыпленком.
Я обеспокоенно обернулась, ожидая встретить испепеляющий взгляд Рэна, но он был слишком поглощен заботой о малыше.
Мы с Лиамом вышли во дворик мотеля. Я смотрела на парня, не отрывая взгляда, с и колотящимся сердцем, ожидая того, что он должен сказать.
- Я видел твою сестру.
- Где?! – выпалила я, с трудом помня, как дышать.
- Я пришел не для того, чтобы обнадеживать тебя, Аура. Я здесь, чтобы рассказать о том, что твоя сестра добралась в целости и сохранности в иной мир. Ей не было больно, и она сказала, чтобы ты не смела, винить себя в том, что случилось с ней, потому что это был выбор Табретт – оставаться верной себе. Она сказала, что всегда была бы на твоей стороне, потому что ее никогда не покидала вера в то, что ты останешься человеком.
Я всхлипнула, и завыла как раненый зверь.
- Тише, тише… - пробормотал Лиам, приобнимая меня. Наверное, у него большой опыт с плачущими девушками, ведь он ангел Смерти. Рыдая навзрыд, я обняла Лиама в ответ, бормоча:
- Ты уверен, что с ней все хорошо? Она не злится на меня?
- Ну, малышка Аура, с чего бы ей злиться на тебя? – Лиам рассмеялся над моей головой, затем отодвинулся, становясь серьезным: – Аура, послушай. Ты должна вспоминать слова своей сестры, когда тебе будет сложно оставаться собой. Когда больше не будет сил бороться со всем этим, ты должна вспомнить просьбу Табретт, и прийти в себя.
- Хорошо, – пообещала я, вытирая глаза. На меня внезапно навалилась усталость. Надежда, придавшая мне сил на несколько минут, исчезла, забрав последние силы.
Я не успела попрощаться с Лиамом, потому что он исчез прежде, чем я смогла, что-либо сказать. Видимо его мало заботил тот факт, что в этой пустыне, кто-то все-таки мог стать свидетелем дивного исчезновения. Я вытерла глаза и вернулась в комнату, где обнаружила Рэна спящим с Аароном.
На мои глаза вновь навернулись слезы, не знаю от чего. Просто внезапно все мне показалось нереальным – этот парень выглядел совершенно беззащитным, а малыш Аарон, еще не знал, какие опасности поджидают его в будущем.
Я тихо подкралась к кровати, и наклонилась над ними, сцепив руки за спиной. Сейчас, Рэн не казался мне страшным, и бессердечным. Ему на глаза упала челка; его щеки казались пухлыми, и бледными, а губы такими прекрасными, что у меня защемило сердце.
Я наклонилась чуть ниже, пытаясь понять, что это за чувство проснулось во мне, когда Рэн открыл глаза и уставился на меня. Я испуганно выпрямилась, и он сел, убирая волосы с глаз.
- Чем ты занимаешься?
- Ты знаешь, что выглядишь ребенком во сне? – спросила я.
- А ты храпишь во сне, и пускаешь слюни, – парировал Рэн, поднимаясь с кровати, и добавив: - Не сверли меня.
Я вскинула брови, но промолчала. Теперь я не знала, как себя вести, после того, как наорала на него утром в душе. И тут я вспомнила, что он видел меня в нижнем белье.
Черт.
- Что с тобой? – Рэн обернулся, и прищурившись посмотрел на меня. Он словно бы знал о том, что у меня в голове.
- Ты, - ответила я. – Ты со мной, и это раздражает.
Рэн пожал плечами, словно его ни капли не задела моя грубость, и сказал мне собираться.
- Куда?
- Мы должны провести обряд очищения, чтобы твоя душа не заполнилась тьмой.
- Я не могу оставить Аарона одного! – мгновенно отреагировала я. – Не после того, что случилось с Табретт! Если с этим мальчиком что-нибудь произойдет, я не смогу жить!
Рэн кивнул:
- Мы возьмем его с собой.
***
Мне было страшно. Страх мерзкой змеей свернулся в моем желудке, откуда распускал свой сковывающий тело, яд. Но потом, это ощущение исчезло – когда я все же ступила на священную землю заброшенной церкви, а со мной ничего не случилось.
Церковь была забытой. Восточная стена полностью обвалилась, молитвенный зал тоже, но с западной стороны оставалось несколько свободных комнат, овитых плющом. Рэн приказал мне идти в самую дальнюю комнату, когда мы остановились у высоких деревянных дверей:
- Иди в комнату, Аура, и присмотри за Аароном.
- Почему у меня такое ощущение, что мы больше не увидимся? Словно… - я болезненно сглотнула. – Как будто ты уходишь на войну, или что-то вроде этого… мне как будто не хватает… воздуха.
Рэн криво усмехнулся:
- Тебя одолевает беспокойство, что ты можешь лишиться моего света.
Я разозлилась, и быстро вошла в комнату, закрыв дверь изнутри.
Меня взбесило, что он все решил за меня. Что он сказал, что я могу скучать по нему лишь из-за света.
Рэн нравится мне. Не просто из-за света. Он нравится мне, потому что он ответственный, и добрый, и даже чуточку заботлив по отношению ко мне. И я ощущаю это вовсе не из-за его света.
- Аура? – Аарон потянул меня за руку. Он настойчиво тряс меня за пальцы, держа в другой руке леденец с головой зайца, который дал ему Рэн, сразу после того, как мы направились к церкви, скрытой в разросшемся лесу.
- Что, малыш? – Я посмотрела на него, придя в себя.
- Почему мы пришли сюда? Где дядя?
- Он ушел по делам.
Я осмотрела беглым взглядом комнату. Первое, что мне бросилось в глаза – бассейн.
Честное слово, этот небольшой, но глубокий бассейн был прямо посреди комнаты. Я сглотнула. Много неприятных воспоминаний было связано с водой. То, что меня в детстве пытались утопить. И то озеро за охотничьим домиком, где теперь похоронена моя сестра… эти болезненные картинки вспыхнули в мозгу одновременно, сбивая с ног. Хуже всего от того, что мне сейчас придется войти туда. В эту воду.
Я улыбнулась малышу, пытаясь снять напряжение.
- Скоро мы его увидим.
- А где мама? – Аарон засунул в рот леденец. Ему вообще можно кушать такое? Я совсем не разбираюсь в детях, что, если от конфет у него заболит живот?
- Аарон, а тебе можно кушать конфеты?
- Да, - с готовностью кивнул малыш, пытаясь раскусить маленькими зубками леденец. - А почему мы здесь?
Вопрос мальчика напомнил о том, что я пришла сюда не просто так. Я должна сделать то, что поможет мне очиститься, искупить мои грехи. На самом деле, это должно помочь почувствовать вину за то, что я убила двух людей, не колеблясь, не раздумывая. И до сих пор я не жалела о том, что сделала – по крайней мере, я не позволила тем людям, убившим мою сестру, и отобравшим мать у ребенка, уйти безнаказанными.
- Идем, малыш, – я потянула Аарона за руку, к двери сбоку, про которую, должно быть говорил Рэн, когда просил, чтобы я оставила мальчика там. Я открыла дверь. Это был пустой кабинет, но там же я обнаружила небольшую коробку с игрушками, стоящую на стуле, и похоже, приготовленную специально для нас. Я подвела Аарона к этой коробке, опустила на пол, предлагая ему поиграть. Ребенок тут же заинтересовался.
- Я должна кое-что сделать, - внятно произнесла я. - Это не займет много времени, поэтому я оставлю тебя здесь ненадолго.
Я ушла, и заперла комнату снаружи.
С ним ведь ничего не случится?
Глава 8
Я вижу себя словно со стороны.
Я иду прямо к воде…
Я вижу дно, я вижу каменные плиты, и это беспокоит меня. Я знаю, что могу не вынырнуть, что я могу больше не вдохнуть свежего воздуха, что меня может больше не быть, но я жажду испытать нечто большее, чем мстительное удовлетворение от тех смертей, что я причинила.
На моих руках кровь, и я смою ее сегодня. Сейчас.
Я вижу свои белые руки, неестественно бледные, чистые. Но в них впиталась кровь моей погибшей сестры. В моей голове играет ненавязчивая музыка, которая блокирует мои слезы, и я снимаю с себя одежду. Снимаю с себя все, и надеваю просторное платье, которое одолжил мне Рэн.
Я смотрю прямо перед собой, представляя, как погружаюсь в воду, как она проникает в клетки тела, как смывает с меня кровь. Брызги летят в разные стороны, и я не могу открыть глаза от обилия воды.
И я тону. Я тону в море чувства вины, которое волнами уносит меня вдаль, а затем на самое дно.
Я вижу себя со стороны.
Я вижу, как мои босые ноги приближаются к краю бассейна. Я в опасной близости к воде. В моей памяти вспыхивают отрывки прошлого, и страх постепенно охватывает конечности. Я слаживаю ладони в молитве, пытаясь побороть страх. Я вижу себя. Я вижу, как мне страшно.
Я – эта девушка.
Та, что боится воды, что никогда не приближается к ней, боясь утонуть.
Я закрываю глаза.
Чтобы случилось то, что должно случиться, чтобы я, наконец, смогла испытать боль, от того, что я сделала, я должна войти. Я должна опуститься на дно, а затем подняться - так я смогу очиститься.
Никто не знает, как мне страшно. Я бы хотела, чтобы рядом со мной был кто-то кто смог бы мне помочь, если я не смогу вернуться, кто-то, кто смог бы вытащить меня, кто смог бы вернуть меня к жизни.
Но никого нет.
Никого, кроме Аарона, сына моей сестры.
Я сделаю это для него, и для всех людей, что находятся в опасности от той отчужденности, что я испытываю, от моего бездушия.
Я падаю вниз, не успев набраться храбрости.
Каждый человек должен побороть страх.
Вода, словно преграда для меня. Эта вода – врата в иной мир - в мир, где я могу быть человеком. И я касаюсь пальцами глади.
Я ухожу под воду, я знаю, что должна пробыть под водой, как можно дольше.
Мое сердце в груди разбилось на тысячу кусочков, оно было напугано тем, что я вновь подвергла себя опасности. Мое сердце помнит, что я испытала в прошлом. И я пытаюсь побороть себя…
Мне страшно.
Мне холодно.
Мои ноги сковывает невидимый лед.
- Повторяй за мной, Аура, - услышала я в своей голове, и этот знакомый, родной голос привел меня в чувство, заставил страх отступить. – Повторяй за мной в своей голове.
Я повторяла то, что приказывал говорить мне Рэн. Это были непростые слова, и не простая молитва. Каким-то чудом, незнакомые слова слаживались для меня в понятный текст, и этот тест, словно резал мою кожу, острым скальпелем.
- Ты должна говорить, Аура, я знаю, что тебе больно, но ты сможешь сделать это ради Аарона, ради твоей сестры.
"Я хочу сделать это и ради тебя тоже", - думала я, и повторяла.
Мое платье пропитывалось кровью. Я не знаю, как на моем теле появлялись раны, но кровь окрашивала платье, орошала воду - была повсюду.
Я зажмурилась, и не открывала глаза, потому что мне было страшно.
Эта кровь напоминала кровь моей сестры. Она умерла прямо на моих руках, я помню этот металлический запах от мертвых тел, я помню, как болели мои мышцы, когда на озере я хоронила ее, и тех людей, которых убила.
- Ты должна испытать вину, Аура, только так ты прочувствуешь все…
Я не могу. Я не могу это сделать. Эти люди… они ведь убили мою сестру, и я думаю, что, если бы была такая же ситуация, я бы поступила так же. Я бы не смогла позволить им уйти.
- Они тоже думали, что ты представляешь опасность, Аура…
Пожалуйста, не делай со мной этого, Рэн…я не хочу этого…я не могу простить этих людей…
- Они утратили веру. Твоя сестра умерла, потому что верила в тебя, но во что веришь ты? – настойчиво спрашивал Рэн. – Если ты не впустишь в свое сердце свет, как ты сможешь кого-то спасти? Как ты можешь заботиться о сыне Табретт, если твоя душа будет окутана тьмой? Если ты будешь жаждать мести?
Не говори этого… прошу, не говори…
- Ты не сможешь справиться со своей судьбой, ты не сможешь справиться ни с чем, если ты не сделаешь этого сейчас, если ты не осознаешь свою вину.
Я была в ореоле крови.
Я открыла глаза, но я не видела ничего. Я не видела совершенно ничего.
- Впусти свет…
***
- Аура, тебе больно? – спросил Адам, возникая рядом со мной, в бассейне. Он был полностью сухим, хоть и находился в воде.
- Нет.
- Но почему нет? Неужели ты не испытываешь боль, ведь ты истекаешь кровью сейчас. Тебе не кажется, что это знак того, что ты должна сделать выбор, и выбрать нашу сторону? Ты не хочешь чувствовать вину, потому что считаешь это неправильным. Думаю, если ты возьмешь меня за руку, и уйдешь со мной, это будет верным решением.
- Я не могу, Адам. Я не могу сделать это, потому что моя сестра умерла, пытаясь доказать этим людям, что я никогда не стану такой, как ты. Что я не стану Падшей, что я не приму твою руку, и не встану на твою сторону.
- Но разве ты не отказала нам обоим? Что ты собираешься делать, Аура, если ты не хочешь принять тьму, и не хочешь впускать в свою душу свет? Хочешь ли ты умереть?
- Возможно ли это, Адам?
- Да. Позволь мне сделать это, и тогда твоя боль прекратиться. Отдай мне себя, и тогда ты перестанешь испытывать все это. Ты уйдешь в лучший мир…
***
Меня пронзила адская боль.
Легкие не могли избавиться от воды. И я чувствовала необходимость избавиться от нее, но не могла сделать это, потому что мои губы были прижаты к губам Рэна. И я все пыталась отпрянуть от него, оттолкнуть руками, но он крепко держал мою голову, пока я не ослабла, после чего он резко отпустил меня, и я громко закашляла, выплевывая воду, и непонятное серое вещество, похожее на грязный снег.
- Что это… - кашляя, сумела пробормотать я. Я была в мокром платье, окрашенном моей кровью. Все мое тело болело от ран, из которых до сих пор сочилась красная жидкость. Рядом сидел Рэн. Он был полностью сухим, и его цепкий взгляд не отрывался от меня.
Но я не могла сосредоточиться на нем - я испытывала сразу много эмоций, и боль, которая перекраивала все остальные пополам. Я заплакала. От боли, и от стыда, за свое упрямство, за то, что я так и не смогла принять то, что должна, и не смогла испытать вину за смерти тех людей. Но я испытываю вину за то, что не сумела испытать ее. Адам просил меня принять его сторону, но я не сделала этого, и я так же не позволила свету проникнуть в меня, что же мне теперь делать? Ритуал очищения не сработал?
Рэн был сосредоточен на мне: его цепкий, расчетливый взгляд не отпускал меня, когда парень приблизился ко мне еще ближе, чем был, и опираясь на одно колено рядом со мной, взял мои щеки в свои холодные ладони.
Что он собирается сделать?
Мое сердце заколотилось от страха и предвкушения, горячим коктейлем, плеснувшим мне в голову, и я попыталась отшатнуться, но не было сил, поэтому я не могла воспротивиться этому жестокому поцелую.
Губы Рэна были мягкими; его руки нежно, но властно держали мое лицо в ладонях. Рэн был нежен со мной, но мне было больно. Энергия, грозившая покинуть его тело, и забраться в мое, сверлила меня насквозь, причиняя страдания. Под моими веками собралась раскаленная жидкость слез, я распахнула глаза, и увидела, что Рэн зажмуривается до боли, не позволяя мне отпрянуть от него.
Я попыталась отодвинуться, но Рэн крепко держал меня.
Мои руки уперлись ему в живот, пытаясь отодвинуть, из моих глаз брызнули кровавые слезы. Боль истощала, боль пронзала меня, вновь и вновь врезаясь в мое тело.
Я заплакала.
Рэн крепко держал мои плечи, и когда я пыталась вырваться, он схватил меня за щеки, целуя с новой, невиданной настойчивостью, словно от этого поцелуя зависела моя жизнь. И когда боль стала невыносимой, когда, казалось мой мозг, раскалился добела, и я внезапно увидела чарующий, магнетический свет, который грозил выжечь во мне те остатки жизни, что еще были в моем теле, боль стала отступать.
Боль медленно стала преображаться в наслаждение.
Она отступила, повинуясь желанию. И страх тоже отступил.