- Если президентом станет Баркер, он пустит ко дну всю компанию, - возмущенно проговорила Тереза. - Мы начнем раболепствовать перед клиентами, и все наше творчество увязнет в болоте посредственности. К тому же я уже в течение пяти лет только и мечтаю о том, чтобы стать президентом. Если я сегодня не использую свой шанс, то не использую его никогда.
- Не понимаю, чем ты недовольна. Неужели тебе не хватает для счастья того, чего ты уже достигла? - недоумевала Колин. - Тебе всего тридцать один год, а ты уже творческий директор. Ты должна быть довольна тем, что умеешь делать потрясающую рекламу.
- Да ладно тебе! - вспылила Тереза. - Ты же знаешь, что люди в рекламном бизнесе никогда не успокаиваются на достигнутом. Как только я стану президентом, сразу начну мечтать о должности генерального директора.
- Думаю, тебе следует остыть, иначе ты сгоришь, не дожив до тридцати пяти, - заметила Колин.
- Я остыну, как только стану президентом.
- Хотелось бы верить, - саркастически отозвалась Колин, прекращая дискуссию.
Придя в студию, Колин повела подругу в маленькую комнатку, которую сотрудники напыщенно именовали "ареной". В этом помещении прокручивали готовый материал. "Ареной" зал называли по ассоциации с цирками, на аренах которых древние римляне скармливали диким животным на потеху толпе первых христиан. Роль этих последних отводилась в компании "Уиллоу и Хит" рядовым сотрудникам творческой группы.
- У вас что, готов фильм? - изумленно спросила Тереза, увидев натянутый на классную доску экран. На такую роскошь она не рассчитывала - Тереза думала, что в лучшем случае ей покажут лишь карандашные наброски.
- Мы сделали "мешанину", - сказала Колин. На их жаргоне "мешаниной" называли грубо сшитые вместе куски из ранее снятых рекламных роликов и позаимствованные из других проектов. Такая техника создавала неплохую коммерческую основу.
Тереза воспряла духом, такого поворота она не ожидала - целый фильм.
- Хочу тебя предупредить, что все это - только предварительный эскиз, черновик, - добавила Колин.
- Перестань оправдываться, - скомандовала Тереза. - Показывай.
Взмахом руки Колин подозвала одного из своих сотрудников. Свет медленно погас, и началась демонстрация ролика. На экране появилась очаровательная четырехлетняя девочка со сломанной куклой на руках. Тереза сразу же узнала эти кадры - год назад компания занималась рекламой благотворительного сбора сломанных игрушек. Колин очень умело смонтировала отснятые кадры с новым сюжетом - девочка несет куклу в новый госпиталь Национального совета; в титрах значилось: "Мы лечим всех и всегда".
Экран померк, и в зале зажегся свет. Несколько минут подруги молчали. Первой не выдержала Колин.
- Вижу, что тебе не понравилось, - сказала она.
- Сделано неплохо, - признала Тереза.
- Идея такая: мы создаем несколько рекламных роликов, в каждом из которых определенные болезни и травмы будут демонстрироваться на кукле, - воодушевленно заговорила Колин. - В уста девочки, хозяйки куклы, мы вложим текст, превозносящий достоинства Национального совета, - такова будет видеоверсия. В рекламных буклетах соответствующий текст дополнит те же картинки.
- Проблема в том, что все это слишком заумно, - возразила Тереза. - Хотя, на мой взгляд, идея имеет некоторые достоинства, клиенты вряд ли ее примут. Роберт через Элен сумеет убедить Национальный совет, что исполнение весьма тривиально.
- Во всяком случае, это пока лучшее, что пришло нам в голову, - упавшим голосом проговорила Колин. - Дай нам какое-нибудь направление. Нужен творческий план, иначе мы будем безнадежно плутать по концептуальному ландшафту и к следующей неделе останемся с пустыми руками.
- Нам нужно найти нечто такое, что отличало бы Национальный совет от "Америкэр", хотя, на мой взгляд, все это один черт. Проблема заключается в том, что нам надо отыскать эту единственную идею, - заявила Тереза.
Колин отпустила сотрудника и уселась напротив Терезы.
- Нам как воздух необходимо твое прямое руководство, - сказала она.
Тереза согласно кивнула - она понимала, что Колин права на все сто процентов, но у нее самой развился полный паралич фантазии.
- Мне очень трудно думать и размышлять со всеми этими страданиями на тему президентства - оно висит надо мной как дамоклов меч.
- Думаю, что ты себя просто перегрузила, - проговорила Колин, - посмотри на себя - ты же просто комок нервов.
- Что у тебя еще новенького? - ехидно спросила Тереза.
- Когда ты в последний раз ужинала в ресторане и выпивала? - поинтересовалась Колин.
Тереза рассмеялась.
- Уже несколько месяцев у меня просто нет на это свободного времени.
- О чем я и говорю, - настаивала на своем Колин. - Нет ничего удивительного, что творческие соки перестали циркулировать у тебя в мозгу. Тебе надо расслабиться - хотя бы на несколько часов.
- Ты и правда так думаешь?
- Конечно, - ответила Колин. - На самом деле не будем откладывать, пойдем-ка сегодня в кафе или ресторан, поужинаем и немного выпьем. И самое главное, хотя бы несколько часов не будем говорить о рекламе.
- Не знаю, - заколебалась Тереза, - уж больно поджимают сроки...
- Именно поэтому нам надо расслабиться, и как можно скорее, - продолжала убеждать подругу Колин. - Нам надо смахнуть с мозгов паутину - тогда в голову наверняка придет какая-нибудь грандиозная идея. Так что не спорь со мной - возражения не принимаются.
Глава 8
СРЕДА, 16 ЧАСОВ 35 МИНУТ, 20 МАРТА 1996 ГОДА
Джек возвращался на работу в прекрасном расположении духа. В другое время и в ином настроении он бы непременно слез с велосипеда и пешком провел его во двор морга, но на этот раз, на полной скорости проскочив между двумя фургонами, он подрулил прямо ко входу в морг. Настроение действительно было просто великолепным.
Спешившись у склада гробов, он прикрепил велосипед к стойке и, насвистывая, направился к лифту, приветливо помахав по дороге Салю д'Амброзио.
- Чет, как поживаешь, малыш? - поинтересовался у друга Джек, ввалившись в свой кабинет на пятом этаже.
Чет отложил в сторону ручку и повернулся лицом к приятелю.
- Тобой тут интересовалась куча народу. Чем это ты занимался, что так сияешь?
- Потворствовал своим низменным инстинктам, - ответил Джек.
Сняв кожаную куртку и повесив ее на спинку стула, он сел к столу, окинув взглядом ожидавшую его работу: за что взяться в первую очередь? За время его отсутствия корзинка рядом со столом явно пополнилась данными лабораторных анализов и новыми папками.
- Мне тут без тебя изрядно досталось, - пожаловался Чет. - Во-первых, тобой интересовался Бингхэм собственной персоной. Велел передать, чтобы, как только вернешься, - прямиком к нему.
- Как это мило, - усмехнулся Джек, - а я-то боялся, что он обо мне совсем забыл.
- Я бы на твоем месте так не веселился, - предостерег друга Чет. - Вид у него был вовсе не радостный. Во-вторых, Кальвин тоже заходил, хотел тебя видеть - у него вообще от злости из ушей дым идет.
- Наверное, он жаждет отдать мне проигранные десять долларов, - беззаботно отмахнулся Джек. Перегнувшись через стол, он потрепал Чета по плечу. - Не переживай за меня - я заколдованный.
- Меня не надуешь, - ответил Чет.
Спускаясь на лифте, Джек ломал себе голову над тем, как отнесется Бингхэм к сложившейся ситуации. С момента начала своей работы в Управлении судебно-медицинской экспертизы у Степлтона было всего несколько встреч с начальством такого ранга - все текущие административные проблемы решал Кальвин.
- Можете войти, - сказала ему миссис Сэнфорд, не отрываясь от пишущей машинки. "Интересно, как это она поняла, что это я?" - подумал Джек.
- Закройте дверь, - приказным тоном произнес Гарольд Бингхэм.
Джек подчинился. У окна просторного кабинета Бингхэма, прикрытого старинными венецианскими шторами, помещался письменный стол. В противоположном конце комнаты стоял на библиотечной подставке учебный микроскоп. Всю дальнюю стену занимал застекленный стеллаж с книгами.
- Присаживайтесь, - произнес Бингхэм.
Джек послушно сел.
- Боюсь, я вас просто не понимаю, - проговорил шеф низким, хрипловатым голосом. - Вы сегодня совершенно блестяще поставили диагноз чумы, а затем как последний дурак начали через мою голову звонить моему боссу - члену комиссии здравоохранения. Или вы совершенно аполитичное создание, или в вас слишком велика страсть к самоуничтожению.
- Вероятно, есть и то и другое в равных пропорциях, - ответил Джек.
- К тому же вы еще и наглец, - заметил Бингхэм.
- Это часть моей тяги к самоуничтожению, - сказал Джек. - Но во всем этом есть и положительная сторона - я поступил честно. - Степлтон улыбнулся.
Бингхэм обескураженно покачал головой. Джек явно испытывал его терпение.
- Я просто пытаюсь понять, - снова заговорил Бингхэм, разминая пальцы своих огромных, как лопаты, рук, - неужели вы не подумали о том, что я найду совершенно неприемлемым ваш поспешный звонок члену комиссии? Вы просто обязаны были предварительно поставить в известность меня. Хоть это вы понимаете?
- То же самое говорил мне и Чет Макговерн, - ответил Джек. - Но я был гораздо больше обеспокоен необходимостью как можно быстрее сообщить о случившемся. Унция профилактики стоит фунта лечения, особенно если мы стоим перед угрозой распространения эпидемии.
Наступило молчание - Бингхэм обдумывал слова Степлтона и был вынужден признать, что в них есть зерно истины.
- Кроме того, я хотел бы обсудить причины, толкнувшие вас на поездку в Манхэттенский госпиталь. Честно говоря, такое решение меня удивляет. Насколько я понимаю, вам говорили, что наша политика заключается в формировании выводов на основе тщательно выполненных вскрытий, а не на эпидемиологических обследованиях очагов поражения. Вы должны это помнить, не правда ли?
- Естественно, это я помню, - ответил Джек. - Но я чувствовал, что чума - исключительный случай, который требует неординарного решения. Кроме того, меня просто разобрало любопытство.
- Любопытство?! - взорвался Бингхэм. Он моментально потерял над собой контроль. - Такое ублюдочное извинение по поводу нарушения установленного порядка я слышу впервые в жизни.
- Есть и еще одна причина, - признался Джек. - Зная, что госпиталь принадлежит "Америкэр", я не смог удержаться от того, чтобы пощекотать им нервы. Я не люблю "Америкэр".
- Господи, что вы можете иметь против этой компании? - поразился Бингхэм.
- Это сугубо личное дело, - ответил Джек.
- Вы не потрудитесь объясниться подробнее? - спросил Бингхэм.
- Нет! - отрезал Джек. - Это слишком долгая история.
- Хорошо устроились, - раздраженно буркнул Бингхэм. - Но я не потерплю, чтобы вы носились по госпиталям, размахивая своим удостоверением судмедэксперта и чиня свою личную вендетту. Это же вопиющее злоупотребление служебным положением!
- Я полагал, что наш мандат позволяет нам вмешиваться во все, что касается общественного здравоохранения, - возразил Джек. - На мой взгляд, случай чумы подпадает под такую рубрику.
- Это и в самом деле так, - согласился Бингхэм. - Но вы исполнили свой долг, поставив в известность члена комиссии по здравоохранению. Она, в свою очередь, известила городское управление, которое поставило задачу перед эпидемиологической службой. Заниматься их делами не входит в ваши служебные обязанности, вы только причинили нам кучу неприятностей.
- Какие же я причинил неприятности? - спросил Джек.
- Вы ухитрились вывести из себя администрацию госпиталя и городского эпидемиолога, - прорычал Бингхэм. - Они настолько потеряли голову от ярости, что подали официальную жалобу. Администратор госпиталя позвонил в мэрию, а эпидемиолог - члену Национального совета. И мэр и член совета - мои начальники, и оба уже выразили мне свое неудовольствие.
- Я просто хотел принести пользу, - невинно произнес Джек.
- Спасибо, но сделайте одолжение, не помогайте мне больше, - огрызнулся Бингхэм. - Оставайтесь на своем рабочем месте и занимайтесь своим делом. Кальвин сказал мне, что у вас масса незаконченных случаев.
- Это все? - спросил Джек, когда Бингхэм замолчал.
- Пока да.
Джек встал и направился к двери.
- И еще одно, - остановил его Бингхэм. - Помните, что ваш годичный испытательный срок еще не закончен.
- Это я помню, - заверил Степлтон.
Выйдя от Бингхэма, Джек прошел мимо миссис Сэнфорд, пересек коридор и вошел в кабинет Кальвина Вашингтона. Дверь была приоткрыта, сам Кальвин сидел за микроскопом.
- Простите, - окликнул его Джек, - насколько я понимаю, вы меня искали.
Кальвин развернулся на вертящемся стуле и воззрился на Джека.
- Вы еще не были у шефа? - прорычал он.
- Только что от него, - ответил Степлтон. - Такое всеобщее внимание воодушевляет.
- Бросьте умничать, - одернул Джека Кальвин. - Что сказал доктор Бингхэм?
Джек пересказал Кальвину содержание своего разговора с шефом и не забыл об испытательном сроке.
- Сказано без недомолвок, - произнес Кальвин. - Так что одумайтесь, а то придется вам искать работу.
- Кстати, у меня к вам одна просьба, - произнес Джек.
- Слушаю, - отозвался Кальвин.
- Как насчет десяти долларов, которые вы мне должны?
Кальвин снова уставился на Джека. Каков наглец! В таком положении у него еще хватает духу спрашивать о деньгах. Наконец Кальвин повернулся к столу, достал из ящика бумажник и вынул оттуда банкноту в десять долларов.
- Скоро я получу их назад, - уверенно проговорил Вашингтон.
- Конечно, получите, - согласился Джек, забирая купюру и пряча ее в карман.
Пешком по лестнице Джек поднялся в свой кабинет. К удивлению Степлтона, кроме Чета, там находилась Лори. Оба смотрели на Джека выжидающим взглядом.
- Ну? - нарушил неловкое молчание Чет.
- Что ну? - вопросом на вопрос ответил Джек. Коллеги едва ли не силой усадили его на стул.
- Тебя еще не уволили? - с тревогой поинтересовался Чет.
- Кажется, нет. - Джек начал просматривать лабораторные данные.
- Вам лучше поостеречься, - сказала Лори, направляясь к выходу, - в течение первого года они могут выкинуть вас отсюда по первому же своему капризу.
- Бингхэм уже напомнил мне об этом, - угрюмо произнес Степлтон.
Остановившись на пороге, Лори обернулась и посмотрела в глаза Джеку.
- Меня в первый год тоже чуть не уволили, - признала она.
- За что? - поинтересовался Джек, несколько оживившись.
- За те непонятные случаи с передозировкой, о которых я говорила вам утром, - ответила Лори. - Исследуя те случаи, я ухитрилась наступить Бингхэму на любимую мозоль.
- Это и есть та долгая история, которую вы собирались мне поведать? - спросил Джек.
- Это только одна ее часть, - ответила Лори. - Меня тогда действительно чуть не уволили. И все потому, что я не слишком всерьез восприняла угрозы Бингхэма. Так что не повторяйте моих ошибок.
Как только Лори вышла, Чет потребовал полного отчета о визите к Бингхэму. Джек рассказал все, не забыв упомянуть о звонках шефу мэра и члена комиссии по здравоохранению, которые жаловались на Степлтона.
- Они жаловались персонально на тебя? - с ужасом спросил Чет.
- Конечно, - ответил Джек, - а я в этой ситуации оказался добрым самаритянином.
- Господи, что ты еще натворил?
- Я просто постарался соблюсти дипломатический этикет - задавал вопросы и делал предложения.
- Ты ненормальный! - воскликнул Чет. - Тебя чуть было не вышвырнули вон и, спрашивается, за что? Что ты стараешься доказать?
- Я никому и ничего не старался доказать, - заявил Джек.
- Я тебя не понимаю.
- Кажется, это всеобщее мнение, - усмехнулся Джек.
- Кстати, я знаю о тебе только то, что раньше ты был офтальмологом, а теперь играешь в Гарлеме в баскетбол.
- А что еще нужно обо мне знать? - спросил Джек. - Можно только добавить, что я работаю в судебно-медицинском управлении. Больше обо мне сказать нечего.
- Скажи, у тебя в жизни есть какие-нибудь радости? - спросил Чет. - Например, с кем ты общаешься? Есть ли у тебя подружка?
- Если честно, то нет.
- Ты что, голубой?
- Никак нет. Просто я на время сошел с круга.
- Тогда ничего удивительного, что ты ведешь себя как форменный псих. Вот что я тебе скажу - сегодняшний вечер мы проведем вдвоем. Пойдем поужинаем и немного выпьем. Недалеко от моего дома есть довольно уютный бар, там у нас будет время поболтать.
- Я не очень расположен говорить о себе, - отказался Джек.
- Ладно, тебе не придется говорить, ноле отказывайся, давай выберемся в эту забегаловку. Я думаю, тебе просто необходимо нормальное человеческое общение. Ты совсем одичал в своем Гарлеме.
- А что, есть нормальное человеческое общение? - философски заметил Джек.
Глава 9
СРЕДА, 22 ЧАСА 15 МИНУТ, 20 МАРТА 1996 ГОДА
Чет оказался на редкость решительным парнем. Он настоял на своем, несмотря на энергичные возражения Джека, - они сегодня ужинают вместе, и баста. В конце концов Степлтону пришлось сдаться, и около восьми часов он на своем велосипеде пересек Центральный парк, чтобы встретиться с Четом у итальянского ресторана на Второй авеню.
После ужина Чет с той же напористостью предложил немного выпить. Джек позволил приятелю расплатиться за ужин и теперь, чувствуя себя в долгу, потащился вслед за Макговерном. Сомнения охватили Джека, когда они уже поднимались по ступеням ко входу в бар. Последние несколько лет Степлтон ложился спать в десять и вставал в пять, сейчас было уже четверть одиннадцатого, и он почувствовал, что после выпитой полбутылки вина его неудержимо клонит ко сну, голова изрядно кружилась.
- Сдается мне, я не готов пить, - заявил Джек.
- Но мы уже пришли, - жалобно проговорил Чет. - Пошли, всего-то раздавим по бутылочке пива.
Отступив на шаг, Джек попытался разглядеть темный фасад - вывески над дверью не было.
- Как называется это райское место? - пробормотал он.
- "Аукцион-хаус", здесь мы и приземлимся, - сказал Чет, открывая дверь.
Джеку интерьер смутно напомнил обстановку материнского дома в Де-Мойне, что в штате Айова. Правда, там не было стойки бара из черного дерева. Обстановка заведения являлась вульгарной карикатурой на викторианский стиль - с карнизов криво свисали длинные шторы, а высокий потолок покрывали жестяные листы с грубой чеканкой, аляповато раскрашенной в пестрые цвета.
- Давай сядем вон там. - Чет указал рукой на маленький столик у окна, выходящего на Восемьдесят девятую улицу.
Джек подчинился. С этого места хорошо просматривался зал, причем Степлтон отметил, что пол сделан из навощенного дубового паркета - не слишком характерная для баров деталь. В заведении находилось около пятидесяти человек - они или стояли у стойки, или сидели на скамейках у стен, все хорошо одеты и по виду интеллигенты. Во всяком случае, Джек не заметил ни одной надетой задом наперед бейсболки. Мужчин было приблизительно столько же, сколько женщин.