- Ваша Честь, - начал он, - я хотел бы особо выделить, что всю свою жизнь мой подзащитный практически провел в данном штате, и всегда отличался уравновешенным поведением. Судим раньше не был, был примерным членом общества, трудолюбивым и законопослушным. Он и не сомневается в том, что обязан явиться на процедуру вынесения приговора. Я считаю, пятьдесят тысяч долларов более чем достаточно в качестве залога за его освобождение. Ну а пятьсот тысяч - это уже слишком.
- Выражал ли ваш клиент намерение избежать наказания? - спросила судья, глядя поверх очков.
Рандольф бросил на Джеффри быстрый взгляд и снова повернулся к судье.
- Не думаю, что мой подзащитный мог сказать что-либо подобное.
Глаза судьи медленно переместились от Рандольфа к окружному прокурору, затем снова вернулись к Рандольфу. Наконец она сказала:
- Залог устанавливается в размере пятисот тысяч долларов наличными. - Немного подождав, она обратилась к Джеффри: - Доктор Роудс, как признанный виновным в совершении уголовного преступления, вы не имеете права покидать пределы штата Массачусетс. Вам это ясно?
Джеффри вяло кивнул.
- Ваша Честь!.. - запротестовал было Рандольф, но судья стукнула молоточком по столу, ясно давая понять, что все свободны.
- Встать! - рявкнул судебный пристав.
В свисающем, как у дервиша, одеянии судья Джэнис Мэлони покинула зал суда. Все сразу загомонили, стали обмениваться впечатлениями.
- Сюда, доктор Роудс. - Судебный пристав указал Джеффри на другую дверь. Джеффри встал и поплелся туда, куда ему указали. По пути он успел бросить взгляд в сторону Кэрол: она смотрела на него с грустью и сочувствием.
Когда Джеффри завели в небольшую комнату со столом посередине и двумя деревянными стульями, он совсем запаниковал. Рандольф пододвинул ему стул, и Джеффри упал на него без сил. Как ни пытался он сдерживать себя и не показывать, что с ним творится, руки у него отчаянно тряслись, и он ничего не мог с ними поделать. К тому же он чувствовал, что задыхается, что ему не хватает воздуха.
Рандольф, как мог, пытался его успокоить. Он возмущался вердиктом и с оптимизмом говорил об апелляции. В этот момент в комнату, сопровождаемая судебным приставом, вошла Кэрол. Рандольф сочувственно похлопал ее по плечу:
- Поговори с ним, а я пойду и позвоню одному знакомому залоговому поручителю.
Кэрол кивнула.
- Мне очень жаль, - повернулась она к Джеффри, когда Рандольф вышел из комнаты.
Джеффри покачал головой. Очень трогательно с ее стороны прийти, чтобы поговорить с ним. Он почувствовал, как глаза начинают наполняться слезами, и закусил губу, чтобы не расплакаться.
- Это так несправедливо, - продолжала Кэрол, присаживаясь рядом с ним. - Но Рандольф подаст апелляцию. Еще не все потеряно.
- Апелляция! - с отвращением сказал Джеффри. - Все равно все закончится точно так же. Я уже два раза проиграл…
- Это не одно и то же, - возразила Кэрол. - Тогда дело будут рассматривать опытные судьи, а не подверженные эмоциям присяжные.
Рандольф вернулся с известием, что залоговый поручитель, Майкл Москони, согласился приехать, чтобы помочь. Вдвоем с Кэрол они стали обсуждать подачу апелляции. Джеффри положил руки на стол и, несмотря на то, что очень мешали наручники, положил на них голову. Интересно, подумал он, оставят ли ему медицинскую лицензию после такого вердикта? К сожалению, существовал, очевидно, только один вариант ответа на этот вопрос.
Вскоре появился Майкл Москони. Его офис находился всего в нескольких минутах ходьбы от суда, в полукруглом здании напротив правительственного центра. Майкл Москони был невысокого роста, с большой, почти лысой головой. Узенькая полоска полуседых волос располагалась сзади, причем какая-то часть их была зачесана вверх, на лысину, в тщетной попытке уменьшить площадь открытого пространства. Глаза у Москони были пронзительные, черные, с синеватым отливом. Одевался он довольно странно: на нем был темно-голубой полистироловый костюм, черная рубашка и белый галстук. В руках залоговый поручитель держал небольшой дипломат.
Поставив его на стол, Москони щелкнул замками и вытащил папку. Джеффри увидел на обложке свое имя.
- Итак, - начал он, садясь за стол и открывая папку, - насколько был увеличен залог? - Одной рукой он уже держал необходимые для первоначального залога пятьдесят тысяч, а другой вытаскивал из дипломата еще одну пачку в пять тысяч долларов.
- Всего лишь на четыреста пятьдесят тысяч, - сказал Рандольф.
Москони присвистнул и с недоумением уставился на документы.
- За кого они вас принимают? За Врага Общества Номер Один? - Ни Рандольф, ни Джеффри ему не ответили.
Москони посмотрел на одного, потом на другого, но так и не получив ответа, снова погрузился в свои записи. Он уже знал о документах на собственность и о закладной на дом Кэрол и Джеффри в Марблхэде. Но одно дело, когда залог не превышал пятидесяти тысяч. А когда такая сумма? По документам стоимость дома составляла восемьсот тысяч долларов с невыплаченной ипотекой в триста тысяч.
- Согласны ли вы, если я увеличу залог на четыреста пятьдесят тысяч, выставить в качестве залоговой гарантии свой маленький замок в Марблхэде? - предложил Москони.
Джеффри согласно кивнул головой. Кэрол пожала плечами.
- Но тут, естественно, возникает небольшой вопрос, связанный с моими комиссионными, которые в данном случае составят сорок пять тысяч. Я хотел бы получить их наличными.
- У меня нет столько денег наличными, - проговорил Джеффри.
Москони перестал писать и оторвался от бумаг.
- Но я уверен, вы сможете их достать, - вмешался Рандольф.
- Надеюсь, - согласился Джеффри, которому в эту минуту было глубоко безразлично, что вокруг него происходит.
Либо да, либо нет, - отрезал Москони. - Я не занимаюсь благотворительностью и не выбрасываю деньги на ветер из сострадания.
- Я достану эти деньги, - безучастно пообещал Джеффри.
- Обычно я требую комиссионные вперед, - заявил Москони. - Но поскольку вы доктор… - Тут он рассмеялся. - Знаете, приходится иметь дело с разной клиентурой. Для вас я готов сделать одолжение и принять чек. Только при одном условии: если вы достанете эти деньги и положите их на свой счет к… ну, скажем, завтра к утру. Сможете?
- Даже не знаю, - пожал плечами Джеффри.
- Ну, если не знаете, придется просидеть за решеткой до тех пор, пока вы не придумаете, где их взять.
- Я найду деньги. - отрубил Джеффри. Сама мысль о том, что придется провести в тюрьме несколько ночей, была для него невыносима.
- У вас есть с собой чековая книжка? - спросил Москони.
Джеффри кивнул.
Москони снова стал заполнять бумаги.
- Надеюсь, вы прекрасно понимаете, доктор, - продолжал он, не отрываясь от дела, - что я делаю вам колоссальное одолжение, беря этот чек. Моя компания ни за что не оценила бы этого благородного жеста, поэтому будет лучше, если все останется между нами. Итак, вы уверены, что сможете положить эти деньги на свой счет в течение двадцати четырех часов?
- Я позабочусь об этом сегодня во второй половине дня, - ответил Джеффри.
- Ну вот и прекрасно. - Москони подвинул к нему бумаги. - А теперь, пока вы будете подписывать документы, я спущусь в канцелярию и урегулирую все вопросы.
Джеффри поставил подпись, даже не читая. Кэрол, наоборот, прочитала очень внимательно все пункты и только потом расписалась. Затем она достала из кармана Джеффри его чековую книжку и придерживала ее, пока он выписывал чек на сорок пять тысяч долларов. Вернувшийся Москони взял чек и положил его в дипломат. Затем, улыбнувшись, встал и направился к двери.
- Я еще вернусь, - бросил он, закрывая за собой дверь.
- Отличный малый, - прокомментировал Джеффри. - А ему обязательно надо так странно наряжаться?
- Он оказал тебе очень большую услугу, поэтому неважно, как он одевается, - сказал Рандольф. - По крайней мере одно верно - с преступниками твоего рода ему не часто приходится иметь дело. Пока его нет, давайте поговорим о наших дальнейших шагах, до вынесения приговора.
- Когда мы подадим апелляцию? - спросил Джеффри.
- Немедленно.
- И я буду находиться на свободе под залогом до тех пор, пока не будет рассмотрена апелляция?
- Скорей всего, - уклончиво ответил Рандольф.
- Спасибо хоть за это, - вздохнул Джеффри.
Затем Рандольф стал объяснять процедуру предприговорного расследования дела и процедуру реализации штрафных санкций, по которым Джеффри должен был выплатить десять миллионов долларов. Боясь окончательно деморализовать своего подзащитного, он коснулся темы материальной компенсации очень осторожно, остановившись главным образом на положительных моментах. Но Джеффри по-прежнему оставался подавленным.
- Должен признаться, я больше не доверяю этой системе правосудия, - угрюмо проговорил он.
- Ты должен надеяться только на хорошее и мыслить логично, - подала голос Кэрол.
Джеффри мрачно посмотрел на жену, чувствуя, насколько он раздражен и насколько Кэрол с ее нравоучениями о логическом мышлении в данных обстоятельствах начинает его бесить. Неожиданно он осознал, что злится на все: на правосудие, на судьбу, на Кэрол и даже на своего адвоката. Но гнев, по крайней мере, был более здоровым чувством, чем депрессия.
- Все в порядке, - объявил Москони. Он стоял в дверях и размахивал каким-то официальным бланком. - Вы не против? - любезно обратился он к судебному приставу и указал на Джеффри.
Судебный пристав снял наручники. Джеффри с облегчением потер кисти рук. Теперь ему хотелось как можно быстрее покинуть это злосчастное здание. Джеффри встал.
- Думаю, не стоит напоминать вам о сорока пяти тысячах, - сказал Москони. - Просто постарайтесь не забыть, что, делая вам такое одолжение, я рискую ради вас собственной шкурой.
- Я это высоко ценю. - Джеффри постарался, чтобы его слова прозвучали как можно вежливей.
Из комнаты предварительного заключения они направились к выходу - все, кроме Майкла Москони, который поспешил в другом направлении.
Джеффри никогда не думал, что свежий ветер с океана может быть таким приятным и нежным. Он стоял у входа в здание суда. Был ясный весенний день. На бесконечно голубом небе кое-где виднелись маленькие белые облака. Солнце пригревало, но воздух еще оставался довольно прохладным. Джеффри удивило, как сильно обострила его чувства угроза тюремного заключения.
Рандольф оставил их на широкой площади напротив современного здания бостонского Сити Холла.
- Мне искренне жаль, что все так получилось. Поверь, я сделал все, что было в моих силах.
- Я знаю, - отозвался Джеффри. - И еще знаю, что был для тебя самым ужасным клиентом - больше вредил, чем помогал.
- Ничего, мы своего добьемся на апелляции. Поговорим об этом завтра утром. До свидания, Кэрол.
Кэрол помахала ему рукой. Джеффри посмотрел, как Рандольф удаляется в направлении Стэйт-стрит, где он и его коллеги занимали целый этаж одного из самых престижных бостонских небоскребов, и вздохнул.
- Не пойму, любить его или ненавидеть. Не пойму даже, хорошо ли ом выполнил свою работу как юрист.
- По моему мнению, он был не слишком решителен, - сказал Кэрол, затем повернулась и двинулась к гаражу.
- Ты сейчас на работу? - спросил ее Джеффри. Кэрол работала в инвестиционном банке, находившемся в финансовой части города. Это было совсем в другой стороне.
- Сегодня я взяла выходной, - бросила Кэрол через плечо. Заметив, что Джеффри не идет за ней, она остановилась. - Я же не знала, сколько времени это все займет. Пошли, довезешь меня до моей машины.
Джеффри догнал ее, и они пошли вместе.
- И как ты собираешься достать эти сорок пять тысяч за двадцать четыре часа? - спросила Кэрол, вздернув голову в знакомом Джеффри манере. Характерным для нее жест. Она хорошо выглядела: высокая, стройная, светловолосая, с длинной челкой и узким лицом.
Джеффри почувствовал, что снова начинает злиться. Деньги всегда были самым больным вопросом в их семейных отношениях. Кэрол любила их тратить, Джеффри предпочитал экономить. Когда они поженились, его зарплата была намного больше, чем у Кэрол, и, естественно, тратила она его деньги. Когда же ее зарплата начала постепенно расти, Кэрол пускала ее только на увеличение своего портфеля акций, в то время как деньги Джеффри по-прежнему уходили на оплату всех семейных расходов. В качестве аргумента Кэрол приводила тот довод, что если бы она не работала и сидела дома, все равно жили бы они только на его зарплату.
Джеффри не сразу ответил Кэрол, понимая, что злится на нее напрасно. Все их финансовые споры были чепухой по сравнению с тем, где теперь достать эти сорок пять тысяч долларов. Если уж злиться, то на систему правосудия и ее служителей. Как могут такие юристы, как окружной прокурор или адвокат обвинения, жить со спокойной совестью, если они лгут буквально на каждом шагу? Вряд ли они сами верят в то, что говорят, а все их хитроумные выдумки на суде - это только игра. Оба судебных разбирательства по сути были глубоко аморальны, противоположная сторона прибегала к нечестным способам, чтобы их выиграть.
Джеффри медленно сел за руль и поглубже вздохнул, чтобы хоть немножко успокоиться. Потом повернулся к Кэрол:
- Я думаю увеличить ипотеку на наш дом в Марблхэде, поэтому по дороге домой нужно будет остановиться и зайти в банк.
- После тех залоговых обязательств, которые мы только что подписали, думаю, банк не пойдет на увеличение ипотеки, - возразила Кэрол. Она знала, что говорит, потому что чуть ли не каждый день сталкивалась с такими проблемами в своем банке.
- Поэтому я и хочу поехать туда прямо сейчас, - сказал Джеффри. Он завел машину и выехал из гаража. - Лучше варианта не придумаешь. Потребуется день или два, пока наши залоговые обязательства попадут в компьютер, а уже затем в банк.
- Ты считаешь, что должен поступить именно таким образом?
- У тебя есть другие предложения? - осведомился Джеффри.
- Пожалуй, нет.
Джеффри знал: у нее есть такая сумма в инвестиционном портфеле, но он скорее бы язык себе откусил, чем попросил у Кэрол эти деньги.
- Встретимся в банке. - Кэрол вышла напротив гаража, где стояла ее собственная машина.
Джеффри поехал на север, в направлении Тобин Бридж. Оставшись один, он сразу почувствовал огромную усталость и безысходность. Ему казалось, что даже дышать он теперь сможет, если только себе прикажет. Странно, почему он так взъелся на всю эту словесную чепуху? Стоило ли вообще на кого-нибудь злиться, особенно теперь, когда его наверняка лишат медицинской лицензии. А ведь кроме медицины, точнее говоря, кроме анестезии, он ничего и не знает. Теперь единственное пригодное ему по уровню квалификации место - это скотобойня, где он мог бы с успехом загружать туши в мешки. На другое он вряд ли способен. Кто он теперь? Осужденный, никчемный сорокадвухлетний безработный…
Подъехав к банку, Джеффри припарковался, но из машины не вышел. Он опустил голову на руль и закрыл глаза. Может быть, надо просто поехать домой, забыть все на свете, лечь в постель и выспаться?
Открылась противоположная дверца машины, он даже не поднял голову.
- С тобой все в порядке? - спросила Кэрол.
- Я немного подавлен.
- Вполне естественно. Но до того, как ты станешь нетранспортабельным, мне бы хотелось побывать с тобой в банке и разобраться с этим делом.
- Ах, какая ты заботливая, - с раздражением буркнул Джеффри.
- Ну кто-то же должен реально смотреть на вещи, - заметила она. - К тому же я не жажду, чтобы ты провел это время в тюрьме. А если до завтрашнего дня ты не сумеешь добиться от них перевода на твой счет сорока пяти тысяч, то, видимо, прямо в банке и закончится твоя эпопея.
- Предчувствую, что именно там все и закончится, причем независимо оттого, каким будет результат. - С неимоверным усилием Джеффри вылез из машины и посмотрел на стоявшую по другую сторону Кэрол. - Знаешь, пожалуй, единственный интересный момент всей этой истории состоит в том, что я сяду в тюрьму, а ты поедешь в Лос-Анджелес. Только неизвестно, кому больше повезет.
- Очень остроумно, - сказала Кэрол, с облегчением подумав, что наконец-то к Джеффри вернулось чувство юмора, хотя сама шутка не показалась ей смешной.
Дадлей Фарнсуорт, менеджер марблхэдского филиала того банка, где у Джеффри был счет, много лет назад начинал младшим банковским работником в бостонском филиале банка, который финансировал Джеффри Роудсу его первую покупку недвижимости. Тогда Джеффри, ординатор в отделении анестезии, купил кэмбриджскую трехэтажку, и Дадлей проводил все финансовые операции.
Когда Джеффри и Кэрол вошли в банк, Дадлей сразу же заметил их и поспешил навстречу. Поздоровавшись, он проводил давних клиентов в свой личный кабинет и усадил в кожаные кресла напротив стола.
- Итак, чем я могу вам помочь? - Дадлей был примерно того же возраста, что и Джеффри, но выглядел намного старше из-за внушительной седины.
- Мы бы хотели увеличить ипотеку на наш дом, - ответил Джеффри.
- Думаю, у вас не будет никаких проблем. - Дадлей подошел к полке с папками и вытащил одну из них. - И сколько денег вам надо?
- Сорок пять тысяч долларов.
Дадлей сел в кресло и открыл папку.
- Да, проблем не будет, - объявил он, просмотрев столбики цифр. - Вы могли бы взять даже большую сумму, если надо.
- Нет, спасибо. Сорок пять тысяч вполне достаточно, - сказал Джеффри. - Но они нужны мне завтра.
- Завтра?! - удивился Дадлей. - Вот это трудно.
- Ну, может быть, ты смог бы как-то оформить кредит на покупку дома, - предложила Кэрол. - Тогда по мере выплаты ипотеки ты компенсировал бы этот заем.
Дадлей удивленно поднял брови.
- Это идея. Но знаете, давайте сначала все же оформим документы на увеличение срока оплаты ипотеки. А потом я посмотрю, что можно сделать. Если вариант с ипотекой не получится, тогда, возможно, я и последую совету Кэрол. Вы не могли бы прийти завтра утром?
- Если я смогу встать с постели, - вздохнул Джеффри.
Дадлей внимательно посмотрел на него. Интуитивно он чувствовал, что здесь что-то не так, но был слишком хорошо воспитан, чтобы задавать много вопросов.
После того как процедура заполнения документов закончилась, Кэрол и Джеффри покинули банк и направились к своим машинам.
- Почему бы мне не заехать в магазин и не купить чего-нибудь на обед? - предложила Кэрол. - Чего бы тебе хотелось поесть вечером? Как насчет любимых телячьих отбивных, поджаренных в гриле?
- Я не голоден.
- Может, сейчас ты и не голоден, но не вечером.
- Сомневаюсь.
- Я же знаю, вечером ты всегда хорошо ешь. Итак, что покупать?
- Купи что хочешь, - нехотя ответил Джеффри, забираясь в свою машину. - Мне так плохо, что я и подумать не могу о еде.
Дома он поставил машину в гараж и сразу же пошел к себе в комнату. В последние годы они с Кэрол жили в разных комнатах. Инициатива принадлежала Кэрол, но Джеффри, как ни странно, воспринял ее с радостью. Это был один из первых признаков, свидетельствующих о неблагополучии их брака.