- Наверное, да. Ты вернешься домой?
- Нет.
- Ну, ты теперь сама себе хозяйка.
- Да, я знаю.
Мы помолчали с минуту. Потом она спросила:
- А ты куда поедешь?
- Думаю, что в Новый Орлеан. Но эта идея уже потеряла для меня свою привлекательность. Я не мог вызвать у себя по этому поводу прежнего энтузиазма.
- Я хочу поехать сегодня вечером. А ты можешь остаться в гостинице. Я только заберу свои вещи и уеду.
Она покачала головой, все еще не глядя на меня:
- Нет. Это твоя комната, и я не хочу быть тебе обязанной. Я уже и так слишком много тебе должна. - Она показала на полотняный жакет.
- Ты мне ничего не должна.
- Нет, должна. Я бы рада обещать тебе вернуть долг, но не знаю, смогу ли когда-нибудь.
"В ней есть какая-то упрямая честность", - подумал я. Мы постояли в некотором замешательстве еще какое-то время. Затем она обернулась ко мне:
- Ну, спасибо за все. Прощай.
- Прощай, - беспечно ответил я.
Она медленно спустилась по ступеням на тротуар, постояла несколько мгновений, будто решая, в какую сторону повернуть, и затем уверенно пошла по улице.
Я смотрел ей вслед, чувствуя себя почему-то ужасно. О, эта прямая спина, эти упругие, прекрасные линии ее ног, эта гордо поднятая голова!
Анджелина, бесспорно, очаровательная девушка, такая гордая и упрямая и, может быть, более одинокая, чем кто-либо на свете. И у нее, возможно, осталось всего около двадцати долларов. Конечно, она ни за что не вернется домой, хотя не знает, как заработать себе на жизнь. И существует только один-единственный путь, на который она может вступить. И при этом она была слишком твердой, чтобы заплакать.
Ну, подумал я, меня это не касается. Не открывать же мне женскую школу. Она сама впуталась в эту историю, пусть сама и беспокоится. Но беспокоилась ли она?
Что с Ли? Да, что с Ли? В такую историю попадают двое. Если бы она не захотела, он один, вероятно, не влип бы так. Да, после всего пережитого у нее очень много претензий к Ли, не так ли?
К чему все это морализирование, прервал я себя. Какая разница? Если в такой неприятности никто не виноват, то что же мне беспокоиться? Ведь для меня она никто, так почему я должен волноваться? Пусть идет.
Я догнал Анджелину посреди следующего квартала.
- Подожди минутку, Анджелина. - Я взял ее за руку. - Ты не можешь уйти одна. Давай вернемся в гостиницу и все обсудим.
Глава 14
Анджелина не сбросила мою руку, а просто остановилась и холодно посмотрела на меня.
- Зачем?
- Откуда я, черт побери, знаю? Конечно, это неразумно, но я просто не могу отпустить тебя так. Что с тобой будет?
- А какое тебе дело?
- Не знаю. Сам в толк не возьму. Но она пошла со мной, не сказав больше ни слова. Мы промолчали весь путь до отеля. Войдя в номер, она села у окна и выглянула наружу.
- Что ты собираешься делать? - спросила она.
- Честно говоря, я ничего еще не придумал. Мы вместе попробуем принять какое-нибудь решение. Единственное, что я знаю, - я не могу оставить тебя так: без средств, без всего. Куда ты пойдешь без денег?
- Мне не нужны твои деньги. Я сел и закурил сигарету:
- Мне наплевать на то, что тебе нужно или не нужно. Факт, что я не могу оставить тебя скитаться одну.
Она не ответила. Только раздраженно пожала плечами, продолжая смотреть в окно. Черт побери эту упрямую девчонку! Ну почему мы не можем не ссориться?
- Послушай, ты была когда-нибудь в Галвестоне? Может быть, нам съездить туда на недельку и пожить в гостинице" на берегу? Мы могли бы отдохнуть и решить дальнейшее. Смотришь, и придумаем, что делать с тобой. А может быть, ты передумаешь и вернешься домой?
Она обернулась. Взгляд ее стал несколько дружелюбнее.
- Я никогда не была в Галвестоне, но мне всегда хотелось увидеть океан. Я даже мечтала об этом. Но я заранее тебе говорю, пытаться уговорить меня вернуться домой - зря терять время. Я не вернусь.
- Точно?
- Я скорее умру.
- Ну хорошо. Что же ты собираешься делать? Ты явно не захочешь жить со мной притом, как мы ссоримся.
- У меня нет никаких планов. Я даже не собиралась выходить за тебя замуж. Это ведь была твоя идея, не так ли?
- Послушай, сестренка. Если ты думаешь, что я мечтал о тебе в своих одиноких грезах все эти годы, то позволь мне прямо сказать тебе, что это не так. Ты знаешь, почему мы поженились, и давай оставим это.
- Ты все время будешь напоминать мне об этом, да?
- Нет, не обязательно. Но мне кажется, мы постоянно будем ссориться, пока находимся в одном штате. Почему мы не можем ладить, черт побери? Кто в этом виноват - ты или я? А как с другими людьми? Ты с ними тоже ссорилась? Ты ссорилась с Ли?
- Конечно нет. Он славный и знает, как обращаться с девушками.
- Ну, значит, дело во мне. Я сел рядом с ней на кровать. Она повернулась ко мне, вопросительно подняв брови.
- Ну ладно. Скажи, что во мне не так? Почему мы начинаем ругаться сразу, как только оказываемся один на один?
- Хорошо. Я скажу тебе. Ты все время нарываешься на неприятности. Ты большой и сильный, по крайней мере внешне, и в тебе много сарказма. Ты никогда не стараешься относиться к людям по-дружески и не хочешь, чтобы люди относились к тебе так же. Ты просто хочешь, чтобы тебя оставили в покое, и начинаешь воевать, если кто-то не делает этого. Сегодня ты впервые попытался быть милым, но это продолжалось не более часа. Ты умеешь говорить девушке приятные вещи, если хочешь. Но беда в том, что ты не хочешь. Ты все время делаешь мне гадкие замечания и несешь какую-то бессмыслицу. Пытаешься дать понять, что я - маленькая сучка. А мне безразлично, что ты обо мне думаешь. И кроме того, у тебя нет никакого права судить. Вот так. Ты удовлетворен?
- Да, это, пожалуй, ответ на мой вопрос.
- Ты упрям. По-твоему, ты единственный, кто может быть прав. И ты слишком крутой, чтобы ладить с кем бы то ни было. Тебе безразлично, что думают люди. И ты можешь говорить вещи, которые причиняют другим боль, только потому, что считаешь правильным говорить такое.
Ладно, добился чего хотел. Глаза ее сверкали гневом, и я поймал себя на мысли, что даже такие они прекрасны.
- И еще одно.
- Ты что, еще недостаточно наговорила?
- Нет, было бы нечестно, если бы я не сказала еще и это. Ты мог бы быть лучше всех, если бы хотел. В тебе есть что-то необыкновенно приятное, но ты стараешься тщательно скрыть это, будто боишься. Вот, теперь ты тоже можешь сказать, что обо мне думаешь. Это будет справедливо. Что тебе во мне не нравится?
Я задумался на минуту, глядя на нее, ожидающую ответа.
- Ну?
- Будь я проклят, если знаю! Может быть, то, что ты такая упрямая маленькая девчонка? И кроме того, я боялся тебя.
- Боялся? - переспросила она недоверчиво.
- Боялся, что ты можешь причинить несчастье Ли и Мэри, если не отстанешь от него. Они - два человека, которых я очень люблю, и я не хотел, чтобы между ними произошел разрыв из-за тебя. Мэри ему необходима.
- С каких пор ты стал заниматься чужими делами?
- Это не важно, - буркнул я. - Но мы пытаемся выяснить, почему не можем провести не ссорясь даже остаток дня. Давай сделаем вид, что мы молодожены и у нас медовый месяц.
- Но это так и есть!
- Давай сделаем вид, что мы молодожены, - снова повторил я и тотчас же себя одернул. Может быть, она права? Я все время напрашиваюсь на ссору. Если перестать ее под девать, может быть, у нас появится шанс мирно сосуществовать?
- Думаю, мне все же стоит постричься, - внезапно сказала она. Она явно собиралась проигнорировать мои последние остроты. - Первое, что я сделаю утром, - это пойду и постригусь. Мне уже до смерти хочется этого многие годы, но папа не разрешал.
- Это глупо. У тебя красивые волосы, зачем ты хочешь их остричь?
- Тебе они правда нравятся?
Она быстро вынула несколько шпилек из своей прически, тряхнула головой, и волосы рассыпались по ее плечам, окутав ее, как облако.
- Но они слишком длинные.
Приблизившись, Анджелина заглянула мне в лицо. Она взяла мою руку и засунула ее в массу своих волос. На ощупь они были прохладными, мягкими и приятными. Они струйками сбегали между моими пальцами.
- Так ведь лучше, чем ссориться? - Она придвинулась еще ближе и улыбнулась.
Я зарылся лицом в каскад ее белокурых волос и прижался к ее шее. Кровь сильно билась в моих висках, вызывая такой шум, словно колотили по большому мешку: раз-два, раз-два!
- И я куплю духи. Какие тебе нравятся? Никогда в жизни их у меня не было.
- Тебе они не нужны.
- Почему?
- Это будет все равно как стрелять птиц на земле.
- Кто говорил о птицах?
- Не знаю, - пробормотал я. - Кто-то говорил.
Шум на улице становился далеким, и в мире не оставалось никого, кроме нас двоих. Я почему-то не мог вздохнуть. Казалось, что в моей груди просто нет места для вдоха. То, что говорила Анджелина, звучало где-то далеко. Я с трудом разбирал ее слова.
- Ты можешь быть таким чудесным, когда хочешь, Боб!
Я обхватил ее, потом встал, обошел кровать. Откинув голову, она спокойно смотрела на меня темными и широко раскрытыми глазами.
- Ты не такая уж твердокаменная!
- Я и не хочу быть жесткой. Ты делаешь меня мягкой!
- Ты и не очень взрослая. Не такая взрослая, чтобы все время напрашиваться на неприятности. Ты просто маленькая, и я мог бы выбросить тебя из окна!
- Выброси меня из окна. Боб! Только после.
- Может быть, я так и сделаю. Она обхватила мою шею рукой и, подтянувшись, коснулась губами моего лица.
- Скажи мне что-нибудь хорошее. Боб, - прошептала она. - После ты опять скажешь гадость, но сейчас скажи хорошее! Хоть немного хорошее!
- Ты самая проклятая девчонка, которую я когда-либо встречал!
Глаза ее вопросительно рассматривали меня на расстоянии трех дюймов, очень нежные, широко раскрытые и прекрасные.
- Это хорошо, что ты сказал?
Мне было трудно говорить, и я просто кивнул. Она поразила меня сильнее, чем что бы то ни было до сих пор.
Глава 15
Что-то разбудило меня в темноте. Я взглянул на светящийся циферблат своих часов. Три часа ночи. И затем я снова почувствовал то, что вывело меня из сна. Это была рука, нежно поглаживающая мое плечо. Мягкая и прохладная маленькая ручка, которая ласкала.
- Ты не спишь. Боб? - спросила Анджелина тихо.
- Нет.
- Мне жаль, что я тебя разбудила.
- Но все равно слишком жарко, чтобы спать.
- Сколько сейчас времени?
- Три. Я, вероятно, спал пару часов. После того как мы вернулись, перекусив, было около одиннадцати.
- Не знаю. Мы сами определяем для себя время. Но я, право, жалею, что разбудила тебя. У тебя большие мускулы на руке. И у них такие красивые линии. Почему ты такой сильный?
- Правильный образ жизни. Избегал алкоголя, табака и женщин легкого поведения.
- Ты все время шутишь, да? Боб, ты решил, что же мы будем делать? Ты отправишься сегодня в Новый Орлеан?
- Нет, я больше не хочу туда ехать.
- Почему? Ты же хотел.
- Теперь не хочу.
Все было спокойно, только время от времени по улице проезжала одинокая машина. Мы лежали, ничем не прикрытые, в темноте, слушая жужжание вентилятора над головой.
- Боб, - позвала она через несколько мгновений.
- Что?
- Я хочу знать, почему ты передумал.
- Не знаю почему. Просто потерял к этому интерес.
- Потому что считаешь, что должен позаботиться обо мне? Но ты знаешь, что не обязан.
- Нет, дело не в этом.
- Но ты ведь не хочешь, чтобы я осталась с тобой?
- Не знаю.
- Ты ведь никогда не врешь, правда? Ты никогда не врешь только ради того, чтобы не задеть чувства людей. Ты ведь мог сказать, что должен заботиться обо мне. И это звучало бы приятно, хотя ничего бы не значило.
- Прости, - сказал я. - Я, вероятно, не очень умею говорить приятное.
- Но мы не должны притворяться друг перед другом, правда? Меня вроде как навязали тебе, и ты не должен делать вид, что я тебе нравлюсь. Или я нравлюсь тебе?
- Нравишься.
- Очень нравлюсь. Боб?
- Может быть.
- А сегодня утром ты сказал, что не нравлюсь.
- Это было очень давно. Похоже, с тех пор прошли годы.
- Да, мы оба с тех пор изменились, верно?
- Не думаю. Может быть, мы просто друг друга получше узнали.
- Ну и что же ты узнал обо мне?
- Что многое, что я думал о тебе, - не правда.
- По-твоему, нам может быть хорошо вместе? Будет хорошо, если мы поедем в Галвестон, как ты говорил? Я имею в виду, если мы сделаем вид, что мы как другие женатые пары и у нас медовый месяц?
- Думаю, что да, а ты?
- Но ты уверен, что тебе будет хорошо именно со мной? Ты уверен?
- Нет, не знаю. А ты? Ты думаешь, тебе понравится?
- Да, конечно. Мне всегда хотелось увидеть океан. И когда ты не бываешь насмешливым и гадким, я больше всего хочу быть с тобой.
- Прости меня, что я бываю таким.
- Значит, мы поедем, да?
- Да. Сегодня же.
- А почему бы нам не отправиться прямо сейчас? Тебе не кажется, что это будет здорово? Двинуться в путь в темноте. Я имею в виду, пока прохладно. В этом есть даже что-то волнующее!
- Ты сама достаточно волнующая! Разве нам нужно еще что-нибудь?
- Я вовсе не волнующая. Почему ты так думаешь?
- У меня есть кое-какие основания.
- Ну, так как насчет того, чтобы отправиться в Галвестон прямо сейчас? Я бы хотела, а ты?
- Вообще-то это сумасшедшее время, чтобы отправляться в путь. Но может быть, мы и есть сумасшедшие? Поехали!
По выезде из города мы заскочили в круглосуточное кафе, чтобы выпить по чашке кофе. Там нам встретился лишь сонный человек за стойкой. Пока он готовил кофе, я взглянул на наши отражения в зеркале над стойкой. Анджелина возбужденно оглядывалась по сторонам, а я, изучая ее лицо в стекле, удивлялся, почему я раньше не замечал в нем оживления? Может быть, на ферме этого и не было, но теперь оно просто светилось. Глаза ее сияли. Она посмотрела в зеркало и поймала мой взгляд. Она улыбнулась мне:
- Мы хорошо смотримся, да?
- Да. И ты особенно.
- У тебя белые брови. Правда забавно, что мы оба блондины?
- Мы могли бы быть сестрами, - сострил я.
- Подумай, я ведь ничего о тебе не знаю. Сколько тебе лет, какое у тебя второе имя, что ты любишь и что не любишь, ведь так?
- Когда я буду писать мемуары, я обязательно пошлю тебе экземпляр.
- Ты играл в футбол?
- Да.
- В средней школе или в колледже?
- И там и там.
- Ты не очень разговорчив. Почему я должна все из тебя вытягивать? Ручаюсь, ты был хорошим футболистом.
- Я играл на линии. Меня никогда не приглашали в команду. Мое имя печаталось обычно внизу программы: Крейн, ПБ.
- А что означает ПБ?
- Правый бек. Правый защитник.
- Ты вел мяч мелкими пасами?
- Нет, не в этих розыгрышах.
- Почему? - потребовала она. - Ты, вероятно, мог вести мяч лучше всех?
- Не знаю. Мне никогда не пасовали. Популярностью я как-то не пользовался.
- Ты меня разыгрываешь.
- Забудем о футболе. Ничто не ушло так далеко в прошлое, как футбольные матчи.
Когда мы выехали из города на шоссе, еще было темно. Я вылез и откинул верх машины, и в лицо нам ударил прохладный ветер. Я смотрел на освещенный тоннель, который создавали огни фар, и время от времени поворачивался к Анджелине. Она сидела, положив руки на колени, как и раньше. Но только теперь в глазах ее не было угрюмого вызова и, когда я встречался с ней взглядом, они счастливо улыбались мне.
Перевалив через холм, мы начали спускаться в долину реки. Впереди, на востоке, занималась заря. Было тихо и безоблачно, и летнее утро обещало жару. Но в долине воздух все же оставался прохладным, и вдоль дороги у земли лежали лоскутья легкого тумана.
В сером свете утра я остановил машину слева у обочины в конце моста, чтобы посмотреть на реку. Под мостом находилась большая заводь и песчаная отмель, где вода была чистой и прозрачной. Среди разбросанных клочьев тумана большие дубы в долине выглядели призрачными и темными. А на тех, что росли вблизи, виднелись серо-коричневые кольца от воды зимнего половодья. Под журчание воды над песчаной отмелью вдруг раздалось пение птицы пересмешника.
- Правда красиво? - спросила Анджелина.
- Да. В реках всегда есть что-то такое… На дороге не было никакого движения, и вся долина вокруг принадлежала нам, нам двоим и пересмешнику. Мы долго молчали, глядя на реку. И вдруг я почувствовал на себе пристальный взгляд Анджелины. Она повернулась ко мне, откинув голову на спинку сиденья, прижавшись щекой к коже.
Я долго смотрел на нее. Никогда раньше я не испытывал ничего подобного. Теперь я знал, что будет с нами дальше. Потом я обнял ее и стал целовать страстно и нежно. Я поцеловал ее в закрытые глаза.
- Поцелуй еще раз, - мягко попросила она, - мне нравится, когда ты целуешь меня так!
Я уже потянулся к ней, как внезапно с отвращением подумал, что занимаюсь с ней любовью в машине Ли. Неожиданно руки мои застыли, и я почувствовал тошноту в желудке, как при ударе ниже пояса. Вспомнились слова Ли: "Боже, но ей это нравится! Она может просто до смерти затрахать тебя на сиденье машины!"
Она вопросительно посмотрела на меня. А я отодвинулся и достал сигарету.
- В чем дело. Боб? - Она непонимающе посмотрела на меня.
- О Боже, ни в чем! Просто мне захотелось закурить.
- Что-то случилось? Пожалуйста, скажи мне!
- Я просто вспомнил о твоем опыте. Говорят, ты потрясающа на сиденье автомобиля!
- Не понимаю, о чем ты. Почему ты вдруг переменился?
Не знаю, почему я не заткнулся сразу. Но меня понесло:
- Черт возьми, почему мы так церемонимся? Нам не надо проходить через эти вздохи под июньской луной, чтобы просто получить удовольствие в машине, да?! Я не представляю, как ты могла так долго оставаться в ней в штанах! Или ты снимала их только для Ли?
Она отпрянула, словно от удара.
- Тебе обязательно надо это говорить? - И это все, что она сказала, спокойно глядя на воду.
- А почему я не должен говорить этого?
- Да, действительно, почему? - произнесла она грустно и вяло.
- Ну конечно. Ты могла бы вообразить, что я - это Ли, если ты в него влюблена. И здесь где-нибудь наверняка лежат твои старые трусы. Может быть, в отделении для перчаток, чтобы ты чувствовала себя более по-домашнему, привычно.