– А по поводу вот этой штуки что говорит?
– Не спрашивали, – сказал Ворон. – Но можно предположить, что в наших краях снова объявился Охотник… Если же он агент "гестапо", то это, скорее всего, маскировка.
– Странная маскировка, – сказал Седой. – Не находите?
Ворон пожал плечами. А Полковник спросил:
– Маяков на нем, разумеется, не обнаружили?
Ворон сказал:
– Нет. Проверили качественно, прощупали швы на одежде и рюкзаке, распотрошили обувь, вскрыли часы и фонарик… нет ничего.
Полковник произнес:
– Странно все это… А вы сами что думаете?
– Думаю, что к нам он попал случайно.
– Обоснуйте.
– Не похож он на агента.
Седой хмыкнул и сказал:
– А Училка? Училка – скромная учительница литературы – была похожа на внедренного агента?
– Нет, не была похожа.
– А она сдала три группы – восемь человек.
Ворон ответил:
– И все равно: на операцию по внедрению это не похоже.
Полковник спросил:
– Почему?
– Потому, что в обстоятельствах, при которых объявился наш робинзон, действительно слишком много странного. Если бы это была разработка "гестапо", то, полагаю, они сумели бы предложить иную, более правдоподобную легенду.
Полковник сказал:
– По-всякому бывает. Меня учили, что иной раз нелепость ситуации может оказаться весьма убедительной. Потому что любой здравомыслящий человек именно так и будет рассуждать: это слишком непохоже на операцию противника – профессионалы, дескать, так не работают.
Ворон пожал плечами:
– Совершенно точно я могу сказать только одно: он не рыбак.
– Почему?
– Потому что его одежда, обувь и прочая "экипировка" совершенно не соответствуют рыбалке.
– Но если не рыбак, то кто он? – спросил Полковник. Ни Седой, ни Ворон не ответили. Полковник сказал: – Ладно, сам хочу на него посмотреть.
Ивану было жарко, очень жарко. Сердце колотилось о грудную клетку, рвалось вон. От внутреннего жара запеклись губы, кожа сделалась шершавой.
Скрипнула дверь каюты. Внутрь, пригнувшись, скользнул мужчина, направил в лицо фонарь. У Ивана не было сил заслониться от света. Он просто прикрыл веки. Мужчина сел напротив, несколько секунд рассматривал Ивана, потом показал медаль и спросил:
– Это ваша?
Иван не мог рассмотреть, что же такое ему показывают. Ответил:
– Нет… не мое.
– Откуда у вас медаль? – повторил вопрос незнакомец.
– Оттуда.
– Не хотите отвечать?
Иван промолчал. Полковник вышел из каюты, бросил Седому:
– Доктор ваш когда будет?
– Он здесь.
– Это хорошо… Организуйте "химию".
– Понял, – ответил Седой. – Сделаем.
В каюту вошел мужчина с дипломатом в руках. Глядя на Ивана, спросил:
– Это и есть наш пациент?
Седой кивнул.
– Это он Братишке руку прокусил?
Ворон буркнул:
– Да.
Мужчина присел рядом с Иваном, посмотрел внимательно и спросил:
– Как вы себя чувствуете?
Иван не ответил. Мужчина положил на стол свой дипломат, присел рядом с Иваном, пощупал пульс, потом дотронулся до лба Ивана. Сказал:
– Э-э, дорогие мои… нельзя сейчас с ним работать.
– Это почему? – недовольно произнес Ворон.
– Он болен. Температура у него не ниже тридцати восьми, пульс сумасшедший. От нашего зелья он запросто может того… окочуриться.
– Еще бы, – произнес Ворон. – Он "купался" в Ладоге. А вода-то ледяная.
– Понятно, – сказал Доктор. – По идее, его надо в больницу.
Седой ответил:
– Док, вы же понимаете…
– Понимаю.
Ворон спросил:
– Сколько времени вам нужно, чтобы поставить его на ноги?
– Неделя. Как минимум три-четыре дня. Иначе мы его убьем. Риск, во всяком случае, велик… А у вас срочно?
Седой задумчиво произнес:
– Черт его знает… Знать бы, кто он такой!
Доктор еще раз внимательно посмотрел на Ивана, потом на Седого и Ворона. Сказал:
– Можно вас на минутку?
Втроем Доктор, Седой и Ворон вышли из каюты. Ворон плотно прикрыл дверь.
– Что вы хотели сказать, док? – спросил Седой.
– Тут вот какое дело… если я правильно понял, вам нужно выяснить, кто этот человек. Так?
– Ну, в общем, так.
Доктор потер щетину на щеке и сказал:
– Я не знаю, кто этот человек, но лицо его мне знакомо… Я его где-то видел.
Седой и Ворон быстро переглянулись:
– А где вы его видели, Док?
– Не знаю… не могу сообразить.
– Твою мать! – сказал Ворон.
– Постарайтесь вспомнить, – сказал Седой.
Доктор сел на борт. Было очень тихо. Седой и Ворон молчали. Доктор сосредоточенно тер щетину.
– Нет, – признес он после долгой паузы, – нет, не могу сообразить.
– Хорошо. Попытайтесь вспомнить, когда вы его видели.
– У меня такое впечатление, что недавно.
Ворон снова выругался, а Седой сказал:
– Плохо.
Доктор спросил:
– Что, так серьезно?
– Хотел бы я сам это знать… Поскольку вам все равно придется присутствовать на допросе, объясню: ситуация такая: три дня назад двое наших отправились в учебный рейд по тылам. Вы их обоих знаете – Сайгон и Носик. – Доктор кивнул. – По плану мы должны были подобрать их сегодня утром, но утром они на "точку" не вышли. Ну ничего, обычное дело – не успели или сбились с маршрута. Бывает… Не вышли они и вечером. Зато на точке оказался вот этот господин. Что само по себе вызывает вопросы…
– Понимаю, – кивнул Доктор.
Ворон сказал:
– Это можно было бы списать на случайность, на совпадение… Но теперь выясняется, что вы его где-то видели. Недавно. Тоже совпадение? – Доктор пожал плечами, а Ворон сказал: – Я очень не люблю, когда совпадения нанизываются одно на другое.
Ворон замолчал. Он мог бы добавить, что два этих совпадения произошли в тот самый момент, когда на базе находится Полковник… но, разумеется, не сказал – о том, что на базе Полковник, знали четверо. Доктору знать об этом необязательно. "Кобра" охотилась за Полковником давно, за его голову обещали сто тысяч евро.
Седой сказал Ворону:
– Иди, займись подготовкой к эвакуации.
Доктор спросил:
– Мы что же – эвакуируемся?
– Мы – нет, – отрезал Седой. Он говорил об эвакуации Полковника. Ворон хорошо его понял, кивнул и ушел. Доктору Седой сказал: – А вы, Доктор, приготовьтесь к "химии".
– Вы все-таки хотите допросить его?
– Теперь у меня нет выбора, – ответил Седой.
– Мы его убьем.
– Повторяю: теперь, после того как масса всякого рода "совпадений" стала критической, у нас не осталось выбора, Доктор. Главное, чтобы он успел ответить на наши вопросы… Получится?
– Скорее всего, да.
– Тогда готовьтесь.
– Поднять его наверх?
– Да. Организуйте, пожалуйста, Доктор, но без меня не начинайте… Я подойду минут через десять-пятнадцать.
В пустом помещении без окон – старом финском каземате – Доктор повесил на крюк аккумуляторную "летучую мышь", принес три стула и свой дипломат.
Потом Доктор с Братишкой перенесли Ивана на берег. Несли на старом панцирном матрасе. Иван дышал тяжело, никакого интереса к своей участи не проявлял. Его посадили на стул, притянули ремнем к спинке. Ремень, стягивающий руки, сняли, но надели наручники. На ногу тоже надели наручник с цепью. На другом конце цепи был полуметровый кусок рельса. Братишка спросил, нужен ли он еще. Доктор ответил: нет, – и Братишка ушел, а Доктор достал из дипломата шприц и ампулу десятипроцентного раствора тиопенталнатрия, зарядил шприц. Осталось дождаться Седого и приступать. Доктор вытащил из кармана пачку сигарет и закурил. Мертвенным, неживым светом заливала помещение "летучая мышь", освещала бетонные стены со следами опалубки. Шумно дышал пленный. Доктор сидел, курил, думал: вот ведь хрень какая! Мог ли когда-нибудь – десять, пять, да хотя бы два года назад… мог ли я представить себе, что буду сидеть в старом финском форте на острове в Ладожском озере и хладнокровно готовиться к умерщвлению человека? Не мог. Потому что – бред. Потому что так не бывает. Потому что невозможно. Но оказалось – бывает. Оказалось – возможно… Доктор, бывший хирург из районной больницы, сидел и курил, стряхивал пепел под ноги и смотрел на человека, которого он скоро должен будет умертвить.
Седой подошел к двери и постучал. Открыл Зоран. Он был бос, в джинсах и легком бронежилете, надетом на голое тело. Под мышками Зорана висели два пистолета. Седой подумал вдруг, что никогда не видел, чтобы Зоран улыбался.
Зоран ничего не спросил, заглянул к Полковнику, сказал: Седой, – и пропустил Седого. Седой вошел в каморку, которую занимал Полковник. Полковник сложил в стопку какие-то бумаги, предложил:
– Присаживайся, Игорь Дмитриевич.
– Благодарю, – Седой присел на табурет.
– Что – уже допросили Робинзона?
– Нет, – ответил Седой. – Но ситуация складывается не очень хорошая.
– Слушаю.
Седой быстро и точно обрисовал ситуацию. Завершил словами:
– Думаю, вам следует немедля покинуть остров.
После недолгого размышления Полковник согласился:
– Да, надо уходить. Катер готов?
– Через пару минут будут готовы оба катера и гидроцикл.
– Это еще зачем?
– Выпустим в качестве ложных целей.
– Толково, – одобрил Полковник и повернулся к Зорану: – Собираемся.
Седой проводил Полковника и поднялся в каземат.
Внутри было темно, и только в дальнем конце из-под стальной двери пробивалась полоска света. Подсвечивая себе фонариком, Седой шагал, и его шаги отдавались гулким эхом. Он подошел к двери, стукнул в нее кулаком. Дверь распахнулась. На пороге стоял Доктор.
– Вспомнил! – произнес Доктор возбужденно. – Я вспомнил.
– Что? – спросил Седой.
– Я вспомнил, где я его видел.
– И где же?
– В телевизоре… Вчера в телевизоре.
– Ну-ка, ну-ка, – произнес Седой. – Расскажите по порядку, Доктор.
– Вчера я ездил в Сортавалу. Ну, вы знаете зачем. – Седой кивнул. – Там зашел пообедать в кафешку. А в кафешке телевизор. Так вот – этого героя показывали в новостях. Сказали: террорист, убил эстонского эсэсмана на рынке. За него объявлено вознаграждение в размере десяти тысяч евро.
Седой выругался.
– В чем дело? – спросил Доктор.
– Извините, – ответил Седой.
В каземат вошел Ворон. Седой взял его под руку, отвел в сторону, пересказал слова Доктора.
Ворон тоже выругался и сказал:
– Да, пожалуй, прав Полковник – это операция внедрения.
– А может, как раз наоборот? – возразил Седой.
Доктор за спиной спросил:
– Ну что – начинаем?
Седой резко обернулся:
– Отбой, док…Теперь этот камрад нужен нам живым.
Доктор посмотрел на "камрада" – в свете китайской лампы лицо Ивана выглядело совершенно безжизненным… Впрочем, подумал Доктор, мы тоже выглядим не лучше.
На исходе ночи Ворон и Братишка вновь отправились на встречу с исчезнувшей двойкой. На точку вышли в заданное время. Около получаса дрейфовали неподалеку от берега. А потом глазастый Братишка обратил внимание на ворон, которые кружатся над лесом. Подошли. На разведку пошел Ворон. Спустя час вернулся, принес страшную весть: оба – Сайгон и Носик – убиты.
Иван бредил. В бреду разговаривал с отцом, с Лизой, Германом Петровичем… Он видел Жильца. И Терминатора. И Борю-в-Авторитете. Видел трехлепестковый наконечник стрелы, пробивший рюкзак… И черную, с пеной, воду, бегущую вдоль борта катера – воду, в которой его топили… Много чего видел он в горячечном своем бреду.
Рядом с Иваном почти постоянно кто-то находился – Братишка либо Плохиш, часто заходил Доктор. Двое суток Иван балансировал между жизнью и смертью, на третьи произошел перелом. Иван открыл глаза и увидел над собой серый бетонный потолок. Он смотрел на потолок и узнавал все пятна и трещинки на нем. Он не понимал, откуда это узнавание. Такое, подумал он, бывает во сне. Когда, например, тебе снится, что ты идешь по незнакомому городу, но все узнаёшь и всегда точно знаешь, что увидишь за следующим поворотом… Иван повернул голову налево. На ржавеньком крюке, торчавшем из стены, висел аккумуляторный фонарь с матовой лампой. Больше не было ничего. Он повернул голову направо и встретился взглядом с мужчиной. И этот мужчина тоже был знаком Ивану, но почему-то Иван не мог вспомнить, как его зовут.
Мужчина улыбнулся и произнес:
– Как вы себя чувствуете, Иван Сергеевич?
– Спасибо.
– А морсу хотите клюквенного?
– Хочу.
Доктор напоил Ивана морсом. Спустя пять минут Иван снова спал.
Он проснулся под вечер… В глухом помещении без окон определить время суток невозможно, но он понял, что вечер… В боксе никого не было. Светила лампа. Под лампой стояли два стула, на одном из них лежала раскрытая книга. Негромко гудела походная печка, с самодельной стойки свисала капельница. Иван сел на старой железной кровати. Кровать заскрипела. Он осторожно опустил ноги на бетонный пол. Пол был холодный. Иван взял в руки книгу. Шарль де Костер. "Легенда об Уленшпигеле". Иван встал на ноги и пошел к двери. Почему-то он был уверен, что дверь заперта. Так и оказалось. Иван вернулся на кровать.
Прозвучали шаги, лязгнул засов, в бокс к Ивану вошли двое мужчин, сели на стулья у кровати. Он не сразу их узнал. Сначала только вспомнил, что видел обоих и что с одним связаны какие-то неприятные – крайне неприятные – воспоминания.
– Здравствуйте, Иван Сергеевич, – сказал первый, седой и в очках.
И второй сказал: здравствуйте.
Иван услышал его голос и вспомнил, что это он топил его за бортом катера.
Иван буркнул:
– Здорово.
Второй – Иван вспомнил, что его зовут Василий Иванович, усмехнулся:
– Да ты не бычься, старший лейтенант. Так уж вышло.
– Как?
– А так. Ты оказался не в том месте не в то время.
– Времена не выбирают, – сказал Иван.
Седой сверкнул очками и произнес:
– В них живут… и умирают.
Помолчали. Потом Седой сказал:
– Вы, как я понимаю, на нас некоторым образом сердиты… Это понятно. Но не совсем справедливо.
– Несправедливо?
– Не совсем… Ведь если бы вы сразу сказали, что на вас охотится "Кобра"…
– А с чего вы взяли, что на меня охотится "Кобра"?
– Ну-у… Вы, Иван Сергеич, за дураков нас держите?
– Нет.
– Тогда тем более странно, – сказал Седой. Он не стал говорить, что Ивана "раскрыли" практически случайно.
А Ворон произнес:
– Мы знаем, кто ты такой.
Последние слова можно было трактовать как угодно. Ворон пристально смотрел в глаза Ивана – хотел увидеть реакцию. Иван криво ухмыльнулся. Седой сказал:
– Сейчас мы проводим проверку.
– Проверку? – спросил Иван.
– Проверку обстоятельств, которые привели вас сюда. Не стану утверждать, что наши оперативные возможности очень велики, но… В общем, скажу так: на Северо-Западе есть немало людей, которые нам помогают.
Седой говорил правду. После обнаружения трупов Сайгона и Носика, по инициативе Седого, Полковник принял решение о глубокой оперативной проверке Ивана. Проверка проходила по нескольким направлениям, но положительный результат был получен только в одном месте – на Желтом рынке в Санкт-Петербурге.
Седой сказал:
– Мы провели проверку. Пока – предварительную… С положительным для вас, Иван Сергеевич, результатом.
Ворон вытащил из кармана сигареты, предложил Ивану. Ивану очень хотелось курить, но он отказался. Ворон пожал плечами, щелкнул зажигалкой и закурил. Иван спросил:
– А если бы результат был отрицательный?
– Это было бы очень плохо, – очень серьезно произнес Седой. После паузы добавил – Поймите, Иван Сергеич, мы вынуждены быть жесткими.
– А "мы" – это кто? – спросил Иван.
– А ты до сих пор не понял? – вопросом ответил Ворон. Иван, разумеется, уже догадался.
– "Александр Невский"? – спросил он. – Или "Гёзы"?
Седой сказал:
– Я отвечу на ваш вопрос так: сопротивление. Точка. Ру. Еще вопросы есть?
– Нет, – сказал Иван.
Под формальным предлогом (Доктор сказал: строгий постельный режим) Ивана по-прежнему держали в изоляции, в каземате. И, разумеется, допрашивали. Хотя, конечно, это называлось не допросом, а беседой.
Почти по-товарищески, под чаек с лимоном, Седой и Ворон работали с Иваном:
– Расскажите о себе, Иван Сергеич.
– Так что ж рассказать? Вы и так обо мне все уже знаете.
– Всего не знаем… Да и вообще – интересно, что человек сам о себе расскажет.
Иван попросил сигарету, закурил:
– Значит, так: родился в Ленинграде, в семьдесят восьмом. Мать – актриса, отец – инженер на Кировском… Окончил школу, поступил в Рязанское воздушно-десантное. Закончил в двухтысячном. Попросился в Чечню. ДШБ. Старлей, командир взвода. Был ранен… награж ден. Тогда же чуть не загремел под трибунал. Уволился. А на гражданке… В общем, на гражданке чем только не занимался. Пробовал податься в бизнес – не мое. Полгода пахал телохранителем. Потом разбил "телу" рыло и ушел на вольные хлеба. Болтался, как в проруби говно. Женился. Развелся. Потом – Великая Березовая… Беспредел… Последний год пахал охранником в "Промгазе"… Все.
Иван сделал глоток чаю, спросил:
– Еще вопросы будут?
Вопросы, разумеется, были. Столько, что их задавали до вечера с перерывом на обед и ужин.
Номер части в Чечне? Кто был командиром батальона? А замом?
В каком подразделении "Промгаза" пахал? Кто рекомендовал?
Соседей своих по лестничной клетке знаешь? Назови поименно и опиши.
Что делал на рынке?
Почему ты убил эстонца? Почему вмешался?
А как же ты ушел с рынка, Иван Сергеич? Это же умудриться надо.
Что за человек Герман Петрович? Сын, говоришь, арестован? Проверим.
Адрес на Петроградской?
Иван назвал адрес. И сказал:
– У меня тоже есть вопрос.
Седой ответил:
– Слушаю.
– Я про Петровича… про Германа Петровича… Мне бы хотелось узнать: как он? Что он?.. Не арестован ли?
Седой и Ворон переглянулись. Седой сказал:
– Мы проверим.
Допрос продолжился.
А сосед, говоришь, стуканул в "гестапо"?
А где, говоришь, оставил "Ниву"? А набросай-ка, старший лейтенант, схемку. Наши люди посмотрят.
Где ты остановил поезд? А покажи-ка на карте.
Опиши этих мужиков, с которыми познакомился около Кузнечного. Как их звали, не помнишь?
В каком месте ты расстался с рыжим Валерой? Номер мотоцикла запомнил?
Как получилось, что ты остался жив после встречи с Охотником?
– Повезло, – пожал плечами Иван. – Он промазал.
– Три раза?
Иван пожал плечами.
– Странно… Странно это, Иван Сергеич.