Эвелин держалась в самой гуще людского потока, торопливо катившегося по лестнице. В зале она пристроилась в хвост небольшой очереди перед окошечком билетной кассы и стала внимательно наблюдать за газетным киоском, возле которого стояло несколько мужчин. Она не знала в лицо своего связного, и ей приходилось ждать. Ждать, пока не заметит его опознавательного знака.
Оставалось еще почти полчаса до назначенной встречи.
Из внутреннего кармана она достала квитанции и пошла к камере хранения ручного багажа. Мужчина за перегородкой бросил взгляд на ее квитанцию, исчез между полками и возвратился, неся голубую дорожную сумку.
Она и служила ей опознавательным знаком. Батлер вручил багажную квитанцию Эвелин только в последнюю минуту.
- Благодарю вас! - улыбнулась Эвелин мужчине, не торопясь вышла из здания вокзала и, перейдя Фридрихштрассе, принялась осматривать витрины.
Экспонаты чехословацкого павильона ей понравились. Она бы с удовольствием приобрела себе несколько художественно выполненных вещиц, если бы не вспомнила, что не распоряжается собой, что в ее жизни никогда не найдут себе места эта потешная кукла и этот расписанный яркими красками кувшин.
Она пошла дальше к мосту.
Внизу зияла светло-синяя глубь реки. Хрипло вскрикивали над водой чайки. Пошел мелкий снежок. Эвелин подумала, что вода всегда привлекала к себе женщин, которых постигало несчастье.
"Может быть, это и в самом деле выход…"
Она почувствовала озноб. Нервно посмотрела на часы. Оставалось три минуты.
Надо было поспешить назад, к вокзалу.
Незаметно для Эвелин за ней следовал аккуратно одетый высокий юноша. Войдя в вокзал, он ускорил шаги и внезапно встал перед ней.
- Хэлло, - сказал он, - почему у вас такое грустное лицо, фрейлейн?
Эвелин обошла его и быстро оглянулась. Увидев его смущенную улыбку и восторженный взгляд, она поняла, что молодой человек просто хотел познакомиться с ней. Он не был агентом или сотрудником госбезопасности.
- Мне совсем не грустно, - ответила она, невольно улыбнувшись. - Просто мне очень некогда. Советую вам завести себе более подходящее знакомство.
Она перевела взгляд в сторону газетного киоска.
Около него, рассматривая выставленные журналы, стоял тощий пожилой господин. В руке у него висела точно такая же, как у нее, голубая дорожная сумка.
- Фрейлейн, - залепетал юноша, - позвольте помочь вам нести сумку и проводить к поезду?
- Оставьте! - отрезала она и подвинула багаж к себе. И вдруг остолбенела.
Два человека в темных пальто приблизились к ее связному. Один из них взял его за руку, но тот резким движением рванулся от него. Напрасно. Теперь его уже держали с двух сторон. Все трое быстро пошли прочь. И все это за какие-то секунды.
- Не сердитесь, пожалуйста! - как будто издалека донесся до Эвелин голос молодого человека. - Я бы с удовольствием встретился с вами, чтобы потанцевать.
- Потанцевать?.. - Она медленно обернулась к нему и заставила себя улыбнуться. - Отличная идея. Хорошо, проводите меня. Мне надо к "Зоопарку". Если вас это не затруднит…
- Нет, нет! - обрадовался он. - Позвольте вашу сумку…
- Пожалуйста! - она взяла его под руку, он даже смутился.
- Мы выглядим совсем как влюбленные. Забавно, не правда ли? - Она нервно рассмеялась.
Когда они, стоя в переполненном вагоне электрички, подъехали к границе секторов, Эвелин помрачнела.
- Вам нехорошо? - озабоченно спросил юноша.
- Ничего особенного, - бросила она в ответ.
Поезд подкатил к "Зоопарку".
Она быстро схватила свой багаж.
- Благодарю вас. Я в самом деле чувствую себя нехорошо. Но я бы охотно увиделась с вами когда-нибудь…
- Можно завтра вечером на Фридрихштрассе? - попросил он.
- Да-да, завтра вечером.
И она побежала, оставив его стоять в недоумении: вечер - понятие растяжимое.
XVI
Сквозь щели жалюзи уже просачивался бледный свет декабрьского дня, когда Сид проснулся с головной болью.
Он встал. На кухне ему попался на глаза настенный календарь, листки которого обычно отрывала приходящая к ним уборщица.
Вторник, шестнадцатое декабря. Осталась всего одна неделя до рождества…
А ведь чего проще - подойти к телефону, набрать несколько цифр, заказать разговор с Брауншвейгом - и он сразу же услышит голос Дорис. Но если она предложит приехать для объяснения в Брауншвейг, ему снова придется лгать. Сид уже знал, что за ним следят. Ему нельзя будет уехать, пока он не выполнит задания, пока за Арендтом не захлопнется входная дверь гостиницы на Штейн-плац.
Предложить сейчас Дорис вернуться в Берлин было бы рискованно. Если сорвется операция с профессором, Батлер непременно покажет ей проклятые снимки.
"Что делать? - в отчаянии думал он. - Если Арендт сегодня действительно придет на встречу, американцы, возможно, оставят меня в покое, но зато этот Адамс начнет меня шантажировать. Ведь он предъявил мне ультиматум, и срок его истекает сегодня. Он тоже знает про ночь у Эвелин. Наверное, между ним и этой девицей существует прямая связь. Разве я буду счастлив с Дорис, если этот разбойник сидит на моей шее! Дорис ждет ребенка… А через неделю наступит рождество… Надо что-то делать. Должен же я наконец найти какой-то выход! Я уже не владею собой, живу одним только коньяком да снотворным. Но и это уже перестает помогать".
Невидимыми наручниками Батлер и Адамс крепко сковали его, не давая сделать ни одного самостоятельного шага.
Внезапно Сид вспомнил, что нужно встретиться с Арендтом. Он поспешил в ванную, разделся и встал под душ. Ледяные струи иголками впивались в тело, а Сид все больше и больше, до отказа, открывал кран. Холодная вода отрезвила его.
Затем он растер себя докрасна полотенцем, оделся и стал бриться.
В зеркало он увидел свое серое, осунувшееся лицо.
Решение пришло внезапно. Он предупредит Арендта, а затем попытается уехать в Брауншвейг. Может быть, ему удастся ускользнуть от следящих за ним шпиков. Он должен во всем исповедаться перед Дорис. Ни в коем случае нельзя позволить, чтобы кто-то третий говорил ей об этом. Если он сам расскажет ей о скверной истории, в которую ввязался, об этих грязных фотографиях, то она откажется потом принять их вообще. Тем самым Батлер и Адамс потеряют над ним свою власть.
А все остальное не имеет значения.
Арендт стоял у окна своего рабочего кабинета и смотрел вниз на палисадник. Тонкий пушистый слой снега устилал газон и кутал ветви деревьев.
Профессор радовался предстоящей встрече со своим старым другом Паули.
"Нельзя так редко видеться, - размышлял он. - А то при встрече можно получить нервный шок. Сразу бросится в глаза, как постарел ты и твой друг".
Арендт подошел к столу. На нем высились стопки лабораторных протоколов с результатами исследований, представленные на утверждение отчеты ассистентов. Он сдвинул их в сторону и вытащил из-под них свои золотые карманные часы с крышкой.
"А может, мне сегодня закончить пораньше? - подумал он и нажал на кнопку - крышка часов отскочила в сторону. - Сейчас начало двенадцатого. Работы последнее время было много, но сегодня можно отдохнуть".
Его взгляд задержался на лежавшем сверху отчете. Он обратил внимание на красную черту графика, на аккуратно вписанные результаты вычислений, пробежал глазами несколько пояснительных строчек и незаметно для себя углубился в чтение материалов.
"Нет, хватит на сегодня, - отложил он бумаги в сторону. - Это немного подождет. Пойду".
Он снял белый рабочий халат и аккуратно повесил его на крючок, надел пиджак, проверил перед зеркалом, как завязан у него галстук. А что, если ему прихватить с собой ящичек настоящих бразильских сигар или бутылку советского коньяка?
Зазвонил телефон, но Арендт не обратил на него внимания. Закрывая на ключ ящики письменного стола, он вспомнил, что в книжном шкафу хранится коробка со старыми фотографиями. Вот чему обрадуется старый Паули! И он пошел доставать’ коробку.
В дверь постучали.
- Входите! - крикнул профессор, не оборачиваясь.
Вошел Гартман. Поздоровался.
- К сожалению, я еще раз должен вас побеспокоить, господин профессор.
Арендт, раздосадованный, повернулся к нему:
- Сегодня вы особенно некстати пришли ко мне…
- Очень сожалею, что не мог отложить своего визита, - тихо произнес Гартман, - но у меня важное дело.
Арендт подошел к письменному столу, сел.
- Несколько дней назад вы поделились со мной вестью о том, что сын вашего давнего друга профессора Паули передал вам приглашение своего отца…
- Да, да. Встретиться сегодня после полудня. Я как раз собираюсь туда ехать. Ах да! Забыл! Я же ведь просил молодого человека сегодня еще раз заехать ко мне на всякий случай…
- Значит, молодой Паули вот-вот появится здесь? - быстро спросил Гартман.
- Да. А в чем дело?
- Одну минуту, господин профессор. Скажите, вы хорошо помните слова молодого Паули о том, что его отец будет сегодня в Берлине?
- Мне уже шестьдесят два года, молодой человек, - сердито отозвался Арендт, - но глухотой я еще не страдаю. И ведь я уже говорил вам обо всем этом. Сколько можно?..
Гартман вынул из кармана газету и медленно произнес:
- Профессор Паули умер два месяца назад. Здесь напечатан некролог.
- Что вы говорите?.. - Арендт окаменел.
- Прошу вас… - Гартман протянул ему газету.
Дрожащими руками профессор водрузил на нос очки.
- Невероятно! Кто же это так глупо изволит шутить? Ведь его сын был здесь. Уж он-то должен был знать о смерти отца!
- Он прекрасно знал об этом. И никакой глупой шутки здесь нет. Объявление о смерти было напечатано в нескольких западногерманских газетах. Мы точно проверили это. Вот номер телефона его молодой вдовы. Можно заказать разговор с Гамбургом. Убедитесь сами. Профессор умер от инфаркта сердца. В Эппендорфской клинике. Его лечащего врача звали доктор Баумбах.
- Непостижимо! - простонал профессор, - Зачем же его сын приходил ко мне с такой кощунственной ложью?
Снова зазвонил телефон.
Арендт с досадой снял трубку.
- Да, да! - ответил он кому-то. - Да, я слышал уже звонок, но был занят… Кто?.. Ах, он ждет уже полчаса? Один момент!
Он закрыл ладонью микрофон и шепнул Гартману:
- Внизу ждет молодой Паули.
- Пригласите его подняться, - последовал ответ.
- Я жду его, - сказал Арендт в трубку. - Что вы собираетесь с ним делать? - поинтересовался он у Гартмана.
- Побеседовать. Представьте меня, пожалуйста, как своего сотрудника.
Арендт кивнул.
В дверь постучали, и вошел Сид.
- Добрый день, профессор. Я вам не помешал?
- Нет, нет! - Арендт сделал движение рукой. - Знакомьтесь: мой ассистент доктор Гартман. Господин Паули.
- Ваш отец знаком мне, - произнес Гартман.
Сид учтиво улыбнулся, с нетерпением ожидая, когда Арендт отпустит своего ассистента.
Но профессор неподвижно сидел за столом и молчал.
"Вот некстати этот ассистент. Надо бы намекнуть, что мне нужно поговорить с профессором с глазу на глаз", - решил Сид.
- У меня к вам большая просьба, - обратился к нему Гартман. - Я слышал, ваш отец находится сегодня в Берлине?
Сид молча кивнул.
- Он недавно опубликовал несколько научных работ… Подождите, где это мой список… Я же записал себе, - Гартман, порывшись в карманах, нашел листок бумаги. - Эти публикации у нас трудно достать. Помогите мне, пожалуйста, через отца достать их.
Сид облегченно вздохнул. "Вот почему задерживается здесь этот ассистент!"
Складывая листок с названиями работ и пряча его в карман, Сид поспешил заверить, что обязательно вышлет все, что просят. Только вот еще адрес нужен…
- Лучше всего, если вы вышлете сюда, на имя профессора Арендта, - произнес Гартман и после небольшой паузы добавил: - Жаль только, что этого никогда не будет.
- Почему? - встревожился Сид. - Во всяком случае, я попрошу отца…
Гартман встал и вплотную подошел к Сиду.
- Ведь ваш отец умер два месяца назад. В Гамбурге.
Сид переменился в лице. На него испытующе посмотрел Арендт.
- Разве не так? - продолжал Гартман.
- Да… он умер, - срывающимся голосом подтвердил Сид.
Гартман развернул перед ним свое удостоверение.
- Я сотрудник министерства государственной безопасности, господин Паули. Советую отвечать мне исчерпывающе и точно.
Сид кивнул.
"Опоздал… - горько подумал он. - Скажи я, что приехал сюда, чтобы предупредить Арендта, они все равно не поверят ни одному моему слову".
- По чьему указанию вы пытались завлечь профессора Арендта в Западный Берлин? - задал вопрос в лоб Гартман.
- По указанию Си-Ай-Си.
- Это правда? - профессор совершенно растерялся. - Но это же неслыханная подлость!
Гартман спокойно продолжал:
- Следовательно, вы работаете в этой американской секретной организации?
- Да.
- Давно?
- Почти полтора месяца.
- Чего хотят от профессора Арендта? Почему вы должны были пригласить его на встречу в отель на Штейнплац?
- Этого я не знаю, - сказал Сид.
- Только не лгите! - возмущенно воскликнул Арендт. - Скажите правду! Боже! Ваш отец стыдился бы вас!
- Я действительно не знаю, - чуть не плача, повторил Сид.
- Ну хорошо, - проговорил Гартман, - я верю вам. Мы не станем больше беспокоить профессора Арендта. Вы понимаете, господин Паули, что нам с вами надо еще продолжить беседу?
- Разумеется, - Сид встал.
"Конец! - пронеслось у него в голове. - Я пропал. Они отправят меня в тюрьму…"
- Позвольте мне, пожалуйста, встретиться с женой. Она ждет ребенка, - обратился он к Гартману.
- К сожалению, это невозможно. Пойдемте!
XVII
- Значит, профессор согласился приехать на сегодняшний вечер? - Батлер благосклонно взглянул на низенького невзрачного человечка.
Мюллер расцвел под снисходительным взглядом майора.
- Да. Паули поехал к нему во второй раз, чтобы договориться о точном времени встречи.
- Давно он уже там? - осведомился Батлер.
Агент посмотрел на свои часы.
- Более двух часов.
- Многовато…
В голосе Батлера заметно убавилось благодушия.
Мюллер почувствовал это и встал.
- Я вам еще нужен, сэр?
- Нет. Скажите, чтобы пригласили ко мне Перси.
- Сейчас, сэр!
Мюллер неслышно прикрыл за собой дверь.
Батлер склонился над столом и на листке бумаги нарисовал человечка. Еще несколько штрихов и линий - и человечек оказался в клетке.
Когда лейтенант вошел и выжидательно остановился, Батлер, не поднимая головы, продолжал спокойно рисовать.
Перси кашлянул.
- Вы не замечаете, что кого-то из вашего ближайшего окружения давненько у нас не было? - как бы случайно осведомился Батлер.
- Нет…
- А мисс Эвелин? - Батлер улыбнулся. Вокруг человечка в клетке вырастала ограда из колючей проволоки.
- Да, ее действительно не видно.
Перси подошел к столу, придвинул к себе одно из кресел и сел.
- Кажется, я не предлагал вам садиться, - ледяным голосом заметил майор.
- Сэр! - Перси побагровел и встал. - Вы обращаетесь со мной как с новобранцем. Я офицер, точно так же, как и вы!
- Но я ваш начальник, а вы, очевидно, плохо воспитаны, - Батлер говорил спокойно. и надменно. - Сейчас я разговариваю с вами официально. Когда начальник обращается к своему подчиненному, подчиненный должен в это время стоять. Этому-то, по крайней мере, вы должны были научиться в армии.
- Так точно, сэр! - поспешно выпалил Перси, хотя готов был вот-вот взорваться.
- Не навещали ли вы за это время мисс Эвелин в ее доме? - продолжал расспрашивать Батлер.
- Нет, сэр. Я вообще был там всего один раз, когда забирал материал по вашему приказанию.
- Так, так, - произнес задумчиво майор. - Как хорошо, что вы действуете исключительно по приказанию. В тот раз вы надолго задержались у мисс Эвелин?
"Она не могла ему рассказать, - убеждал себя лейтенант, - это исключено". Однако им овладевало беспокойство.
- Я думаю, с полчаса.
- Теперь можете сесть, - любезно разрешил Батлер. Помолчав немного, он довольно небрежно проронил:
- Я склонен думать, что вы там пробыли почти три часа.
Чтобы выиграть время, лейтенант стал перебирать в пачке сигареты.
- Это исключено, - равнодушно ответил он. - Что мне там было делать так долго?
- Меня это тоже интересует.
Батлер проницательно смотрел на лейтенанта.
- Я был там не больше получаса, самое большее - минут сорок пять, - уверял его Перси.
- Ложь!
- Неужели вы знаете лучше меня? - огрызнулся лейтенант.
- Разумеется. Как всегда. Ну ладно, хватит об этом. В последние дни вам, видимо, удалось познакомиться с Адамсом из Ведомства по охране конституции?
Перси забыл, что держит зажженную спичку.
- Погасите спичку - обожжетесь! - напомнил ему Батлер.
Перси швырнул ее в сторону.
- Адамс?.. - повторил он. - Никогда в жизни не встречал человека с такой фамилией.
- Тогда вы многое потеряли. Интереснейшая личность, - оскалился майор. - Ну-с, что еще скажете?
- Но мне действительно нечего сказать!
- Встать! - приказал Батлер.
Лейтенант поднялся.
- Благодарю вас. На этом закончим!
Не удостаивая больше Перси ни единым взглядом, майор вернулся к своему рисунку…
Сид нервно мерил шагами узкую камеру.
Тень от оконной решетки медленно двигалась по белой стене к двери.
"Сейчас, должно быть, пять или шесть часов", - прикинул он в уме. Часы у него отобрали.
Сид устало опустился на табурет и уронил голову на руки.
Так теперь будет продолжаться годами… Четыре стены и железная дверь. И крошечный клочок неба сквозь решетку. Они заживо похоронят его. Пока еще он подследственный, а потом - тюрьма. На много лет. Значит, конец. И они правы. Он преступник. А когда решил предупредить Арендта, оказалось уже поздно. Как это он мог впутаться в эту историю? Из-за денег? Но он же не виноват, что оказался безработным. Однако стоило только постараться, и он нашел бы какой-нибудь другой выход. Ведь он молодой, здоровый человек и мог бы пойти на любую черную работу.
Но ведь, черт возьми, лейтенант Перси предлагал ему вполне приличную работу. Нет, это не оправдание. Очень скоро стало ясно, чего они хотят от него. И он мог бы вырваться, пока еще было не поздно. Негодяй. Подонок… Получай теперь по заслугам.
А что станет с Дорис? С ребенком? Она еще молода, и ей, наверное, будет лучше, если она избавится от него…
В коридоре послышались шаги, приблизились и стихли у двери его камеры. Потом зазвенели ключи, и открылась дверь.
- На допрос! - объявил солдат.
Сиду припомнились все ужасы, которые бывают на допросах в госбезопасности - он много читал и слышал о них.
Нет, им не придется его бить - он и так расскажет все, что знает. А вдруг они не поверят? И примут его за какую-нибудь важную птицу?
Его ввели в светлый, строго обставленный кабинет, мало похожий на камеру для пыток.