Глава восьмая
Вся группа летчиков прибыла на Окинаву одновременно и поступила в распоряжение полковника Коула. Капитан Гейм не переставал удивляться его способности к превращениям. Еще недавно, на родине, он пьянствовал, непечатно поносил своего непосредственного начальника, генерала, называл того не иначе как "рыжей ирландской свиньей", плакался Гейму в жилетку и, должно быть на всякий случай, откровенно заискивал перед ним, играл роль парня-рубахи и старого испытанного друга. Здесь, на юге Японии, Коул олицетворял собой тип армейца-службиста, эдакого армейского волка, для которого они, прибывшие из Штатов летчики, всего-навсего желторотые птенцы. Странное дело - Гейма он как будто и не узнавал. Возможно, он вспомнил кое-что из неосторожно рассказанного в форте Мид и теперь досадовал… Как бы то ни было, подхода к нему сейчас у Гейма не находилось, и это обстоятельство его несколько тревожило: разобраться в предстоящей операции "Элинт" будет безусловно труднее, придется до всего доходить самому, иногда основываться исключительно на догадках, чего Гейм страшно не любил.
Бетонированные ленты тянулись вдоль побережья, совсем рядом с линией океанского прибоя. На взлетных полосах стоят готовые к старту американские военные самолеты с пилотами в кабинах - готовность номер один. Сигнал из штаба - и машины с ревом уходят в пепельное от зноя небо.
Окинава! Стратегическое ее значение высоко ценится Пентагоном: на север - Япония, острова Кюсю и Хонсю с многострадальными Нагасаки и Хиросимой; на юг - Филиппины, с американскими военными базами, гарнизонами; на восток - цепочка островов, которые только что миновал Гейм: Иводзима, Маркус, Уэйк, Гавайские - незаконно захваченные янки и превращенные в мощные морские крепости; на запад, совсем близко - побережье Китая, и далее на восток - советское Приморье; на юго-западе - остров Тайвань, на котором засел Чан Кай-ши со своей бандой. На юго-западе же - Вьетнам и Лаос, объекты американского бандитского вторжения и чудовищных злодеяний, там тысячи уничтоженных американцами селений, жители которых поголовно от мала до велика расстреляны и вырезаны американскими солдатами, заживо сожжены напалмом с "летающих крепостей" и "фантомов". Там у берегов - пиратский Седьмой флот США…
Окинава! Бетонированные взлетно-посадочные полосы полны боевых машин и летчиков, постоянно ожидающих приказа к вылету.
Гейм зашел в барак, крытый рифленым железом, - это отсюда должен поступить боевой приказ пилотам. Он застал здесь несколько офицеров, их обязанность - постоянно находиться в готовности сигнала к боевым действиям. К военным действиям против кого? Этого они не знают точно: во всяком случае, против Советского Союза. Но им и ни к чему знать, они маленькие винтики в сложном механизме, управление которым находится далеко отсюда, в Штатах. Откуда, из какой точки на карте США поступит приказ, этого им тоже знать не положено, они всего-навсего безгласные исполнители чужой воли, тех, что находятся там, в Штатах. Что за люди - умные или глупые, честные или бесчестные, наконец, нормальные или обезумевшие маньяки - отдадут приказ начать войну, и этого они никогда не узнают. Их обязанность - постоянно ждать сигнала из неведомого штаба, и когда сигнал поступит, не теряя ни секунды, вынуть из сейфа коричневой кожи портфель с белыми блестящими буквами на нем: "Совершенно секретно". В этом портфеле точные боевые задания. Какие задания - до минуты "икс" знать никому не положено. А когда эта минута придет, думать будет некогда: бомбардировщики уже покинут Окинаву и только в воздухе получат шифрованный приказ с указанием курса и цели. И пилотам некогда будет размышлять о полученном боевом приказе - счет пойдет на секунды, реактивные машины с воем поднимутся в стратосферу и, пожирая пространство, устремятся прочь от базы. Если это произойдет, то, конечно, в часы, когда на западе и северо-западе все будет еще скрыто ночной мглой, когда люди там будут спокойно спать. Ночь мгновенно сбросит свое темное покрывало и обольется кровью. Миллионы невинных женщин и мужчин, детей и стариков будут в ту ночь лишены жизни: это то, чего хотят богобоязненные американцы, что они называют "превентивной", предупредительной войной, войной "на всякий случай". Но эта ночь не принесет победы янки: в минуту коварного нападения в небо вонзятся межконтинентальные баллистические ракеты и лягут курсом туда, откуда развязали войну и где понятия не имеют, как это страшно, когда война бушует над головой, когда гибнет все живое. Пройдет небольшой срок, всего от пятнадцати до тридцати минут, и стратеги из Пентагона поймут, что такое ответный удар, нанесенный ракетно-ядерным оружием: ослепительное, в тысячи крат сильнее солнечного, пламя будет жечь их землю, уничтожая все живое; вслед за поднявшимися к черному небу бесчисленными грибами атомных взрывов по континенту пройдут ураганы, по сравнению с мощью которых сила самых страшных тайфунов - ничто. На месте цветущих полей и садов будет черная, обугленная пламенем и зараженная радиацией пыль, на месте городов - развалины, груды мусора. Это будет совсем не та война, на которой привыкли наживаться ростовщики из фешенебельных особняков с Уолл-стрита и 5 й авеню, и война эта произойдет не за тридевять земель, по ту сторону океанов, а у них дома, где никто из них никогда не видел ее.
Некоторые бизнесмены Америки знают, что могут потерять все, и все же не прочь рискнуть: ведь бизнес - всегда риск. Взлелеянная веками жажда наживы, наживы любой ценой, заботливо воспитанная тяга к грабежам и убийствам не дает им покоя, и в результате - оружие на взводе, а ребята в рифленом бараке и там, в тесных кабинах готовых к взлету реактивных бомбардировщиков, томятся в предчувствии преступления, которое их заставят-таки совершить, и в смертном страхе за собственную жизнь: они же понимают, какую цену им придется заплатить за полет на Запад, где их нападение ожидают в любую минуту, где огромные уши радиолокаторов ни на секунду не прекращают обшаривать небо, где наверняка зенитные батареи, высотные истребители и управляемые ракеты всех систем и видов ждут их, давно изготовившись к бою.
Гейм молча смотрел на людей, обреченных на уничтожение в первые же минуты после того, как они начнут новую "большую" войну.
Соединенные Штаты вложили в "освоение" чужого, не принадлежащего им острова, миллиарды долларов, создали на этом острове огромные базы для военных самолетов и запуска ракет, построили тут военно-морскую базу для Седьмого флота и крупную армейскую базу для снабжения пятидесятитысячного войска, оснастили свои базы на Окинаве орудиями, танками, вертолетами, но кому же из находящихся на военных базах на Окинаве неясно: развяжи они войну - их базы на острове будут сметены с лица земли раньше, чем их обитатели успеют удрать.
Гейм с интересом наблюдал за жизнью гарнизона авиабазы, на которую он прибыл, и невеселые мысли возникали в его мозгу: уж не ему ли придется принимать участие в смертоубийственном действе в час "икс"?
Коул не выходил от высокого начальства, - о чем они там беседовали, никто толком не знал. Через несколько дней стало известно, что все прибывшие с Геймом из Штатов летчики распределены по самолетам для прохождения переподготовки. Люди спрашивали друг друга: неужели только для этого надо было гнать их к черту на кулички? Нет, тут что-то не то… Гейм отмалчивался, пожимал плечами. Его назначили первым пилотом бомбардировщика, и он снова почувствовал себя в своей стихии. Мысли о часе "икс" он упорно отгонял, хотелось верить, что все дело в операции "Элинт", о которой ему говорил Коул, а это, по-видимому, что-то иное, не начало войны.
Его разбудили ночью. Посыльный из штаба вручил приказ. Все было как во время обычной тревоги: спешка, настороженность, намеки, будто о задании все знают нечто такое, чего не знает он, тот, кому как раз и следовало бы быть осведомленным до конца.
Юркий джип мчал Гейма к его машине. Теплая южная ночь казалась до краев наполненной звоном цикад и ароматом незнакомых цветов. Коул и второй пилот были уже возле бомбардировщика, - стало быть, полковник почему-то решил лететь с ним. Гейм быстро оглянулся - никто другой, видимо, сегодня в воздух не поднимется.
- Вот твоя полетная карта, - сказал Коул.
Огненные змеи завертелись на земле в бешеном танце, и машина с пронзительным визгом устремилась в бездонную темь, к звездам. Гейм почти был уверен, что его заставили принять участие в какой-то провокации, опасался, что придется лететь на Запад, нервничал. Однако курс, по которому предстояло вести самолет, неожиданно оказался безобидным, он пролегал, правда, сравнительно недалеко, но все же в стороне от китайских и советских границ. Набирая скорость, машина шла на север: полетная карта оказалась фикцией, липой. Коул сам "корректировал" курс, давал указания, шептался о чем-то с радистом. Пение морзянки слышалось беспрерывно. Скоро Гейм понял, что с каждой минутой самолет все больше прижимается к невидимой линии, за которой начинаются территориальные воды Китая, и сообщил об этом полковнику.
- Границы ни в коем случае не пересекать, - приказал тот и, как показалось летчику, странно усмехнулся.
Экипаж бомбардировщика находился на своих местах, но никаких приготовлений к тому, чтобы "поднять шум", Гейм не заметил. Время от времени подходил Коул, бросал взгляд на приборную доску и отрывисто произносил:
- Так держать.
Самолет шел вдоль самой границы все дальше на север. В непроглядной темноте где-то по правому борту лежала Япония. Потом машина вильнула на восток и тотчас снова устремилась на север. Гейм велел штурману дать расчеты и прокладку курса: сомнений не оставалось - он летел теперь вдоль границы Советского Союза. Что же тут нужно командованию? Гейм терялся в догадках.
Самолет мчался на высоте двенадцати километров. Наружный термометр показывал все более низкую температуру. Коул, кажется, был доволен. Иногда он переставал шептаться с радистом и, кивая на спокойное мерцание бортового радиолокатора, обращался к Гейму:
- Не дрейфишь, Стив?
Его массивное тело, кое-как всунутое в скафандр, сотрясалось от утробного смеха, а глаза зло блестели из-за укрепленной в шлеме пластинки плексигласа.
Гейм молчал. Он пытался догадаться о цели этого полета. Снова проверил расчеты: немного левее распростерлась невидимая ночью гряда Курильских островов - советская территория. Зачем они забрались в эти края? Почему Коул упорно прижимается к самой линии советской границы? Что ему здесь надо?
Он поднял глаза и посмотрел на далекие звезды. Отсюда они казались странно белыми и колючими, идущие миллионы лет лучи их будто застыли в необъятном пространстве Вселенной. Звезды здесь не мерцали, не переливались изумрудно-зеленым цветом, они как бы угрожающе напоминали людям о том, что те всего лишь ничтожные песчинки мироздания.
В какой-то точке полковник приказал развернуть машину и взять курс обратно на Окинаву. Завывая, полосуя пространство рвущимся из сопел пламенем, машина рванулась на восток и, описав огромную дугу, вернулась к южным Курилам. Отсюда самолет возвращался на базу уже пройденной этой ночью дорогой, и Гейм успокоился, - кажется, ничего не случилось. Неожиданно он почувствовал, что все тело его покрыто липким потом, что пот падает со лба на нос, заливает глаза. Но достать платок и вытереть лицо он не мог: снимать шлем в полете категорически запрещено - в полете может случиться всякое, могла нарушиться герметичность кабины, и тогда воздух из нее мгновенно улетучится, и смерть человека неизбежна: кровь закипит, глаза вылезут из орбит, он задохнется не позже, чем через двенадцать секунд, и тело его превратится в смерзшуюся глыбу.
Несколько дней Гейм отдыхал. Сидел в баре, пил виски, слушал разговоры летчиков гарнизона, но ничего полезного для себя не получил из них, темой бесед неизбежно были девочки или кем-нибудь проигранное пари. Иногда Гейм часами валялся на диване, перелистывая журналы. Коул неутомимо носился по базе и почти каждую ночь отправлялся в полет с кем-либо из тех, что вместе с Геймом прибыли сюда из Штатов. Потом все повторялось сначала: ночью посыльный неожиданно будил Гейма, джип доставлял его к поджидавшему у самолета полковнику, - старт, и прежний, уже отлично знакомый курс вдоль китайской и советской границ, разворот над бездной беснующихся вод Тихого океана, и снова посадка на Окинаве. На обратном пути владения островной Японской империи неизменно оставались где-то слева, справа, невидимая, уходила назад Страна Утренней Тишины - Корея, и под крыльями бомбардировщика расстилалось по-воровски обжитое американцами чужое море, полное их авианосцев, подводных лодок, эсминцев, самолетов…
Так что же за полеты совершает он? Эта мысль не давала Гейму покоя. И однажды все разъяснилось. Они сидели вдвоем с Коулом в баре. Было душно. Полковник только что возвратился из очередного полета. Пили молча. Коул привык к тому, что Гейм ни о чем его не расспрашивал. Но на этот раз, как только он основательно "нагрузился", капитан скучающим тоном спросил:
- Опять то же самое? - скептически посмотрел на уставшего, осунувшегося "приятеля". - Я полагал, тебе доверяют что-нибудь более ответственное…
Огромная фигура Коула откинулась на спинку стула, помутневшие уже глаза навыкате уставились на собеседника.
- Ты находишь, мы с тобой занимаемся чепухой? - спросил он с обидой.
Гейм пренебрежительно передернул плечами.
- Я тут выполняю роль извозчика, а ты - моего пассажира, - он скривил губы.
Коул оглушительно расхохотался.
- Я думал, ты умнее, Стив, - произнес он, задыхаясь от смеха.
Гейм сделал вид, что не верит ни одному слову полковника, и тот снова приоткрыл ему завесу тайны, связанной с событиями, в которых принимает участие и он, Гейм. Оказалось, полеты, которые совершали Гейм и многие другие летчики, предпринимаются в разведывательных целях. Перед каждым таким полетом вдоль китайской и советской границ американские станции радиоперехвата, во множестве расположенные на американских базах в Японии, получают секретное уведомление и в определенное, заранее согласованное время включают свою аппаратуру, настраивают специальные приемники-мониторы на частоты, используемые радарными станциями Китая и СССР, в разведку против которых послан самолет. На те же частоты настраиваются и радиопеленгаторы, чтобы определить местоположение советских и китайских радарных станций - ведь в час "икс" они подлежат уничтожению. Полученные таким образом сведения срочно отсылаются в форт Мид, в штаб Национального агентства безопасности, там имеются специалисты-аналитики, они с утра и до утра только тем и занимаются, что изучают эти данные, а по ним и системы связи, коды чужих радарных станций. Во всяком случае, Коул решительно заверил Гейма, что данных, получаемых в результате систематического облета советской и китайской границ, совершенно достаточно для того, чтобы работники НАБ в форте Мид были в состоянии установить степень готовности, точность и эффективность радарной обороны и русских и китайцев, а также получить сведения о структуре внутренней обороны Советского Союза.
Гейм сидел, оглушениый тем, что он только что услышал.
- Это и есть "Элинт"? - прошептал он.
- Н-не совсем… В операции "Элинт" тебе придется принять участие попозже… - Коул опрокинул в себя еще стакан виски и встал. - Мне пора спать.
Сообщение Коула поставило капитана Гейма в тяжелое положение. Прибывшие с ним из Штатов летчики были уверены, что их систематические полеты по указанным полковником маршрутам проводятся с целью подготовки их к участию в военных действиях в будущем - именно на этом театре войны. То обстоятельство, что им приходится летать вдоль границ Китая и СССР, казалось им вполне естественным и не вызывало у них никаких подозрений. Они были спокойны. Но Гейм-то теперь знал правду! К тому же истинное назначение полетов противоречило его мыслям, чувствам, убеждениям - он никак не хотел находиться в роли пособника поджигателей войны, покорного исполнителя их воли. Что же делать? Отказаться от очередного вылета?
Гейм ушел к океану и там, на берегу, погрузился в размышления. Каждую минуту его могли вызвать в штаб и вручить полетную карту, в любой момент к нему мог явиться посыльный с приказом лететь. Как же следует поступить?
Нет, он не имел права раскрывать себя: в таком случае его выгонят из армии и близко не подпустят к Прайсу. А как же Чармиан и Райт, которые надеются на его помощь, как же с полетом на Землю Бэтси? Что скажут Гибсон и Лайт? Наконец, он обязан выяснить, что такое операция "Элинт". Решение - делать вид, что ничего не случилось, далось Гейму нелегко.
Так прошло еще некоторое время, но вскоре произошло изменение, которого Гейм не ожидал: Коул приказал ему подготовиться к далекому путешествию. Куда? Гейм терялся в догадках.
Они вылетели на многоместном самолете транспортной авиации. Оба - и Гейм и Коул - на этот раз были на положении пассажиров. Из всей группы летчиков на Окинаве Коул взял с собой только Гейма. По-видимому, он все-таки действительно доверял ему больше, чем другим, для него капитан Стивен Гейм явно оставался доверенным лицом могущественного Прайса.
Сингапур, Бирма, короткая остановка в Карачи, и снова в путь. Куда они летят? Гейм упорно молчал. Коул испытующе поглядывал на него, флегматично-безучастного, - вот это выдержка; черт возьми, он так и не поинтересовался, куда и зачем его тащат…
Самолет не забирался слишком высоко. Внизу отчетливо просматривались белые шапки гор, целые нагромождения их, разбросанных в диком беспорядке; иногда желтыми полотнами расстилались пустыни, которые затем сменялись обширными пространствами зелени, казавшейся с борта самолета блеклой, выцветшей. Потом снова горные хребты, темные ущелья, безлюдные долины.
Закрыв глаза, делая вид, что он дремлет, Гейм с волнением перелистывал страницы длинной и яркой истории тех стран, что расстилались под крыльями самолета… Государства древнейшей культуры, места славных свершений людей древности, земли - свидетели истребительных походов, кровавых битв, запустения и процветания - уходили направо, налево, назад: Ассирия и Вавилония, Парфия и Мидия, государство хеттов и Урарту. Перед мысленным взором Гейма проходили войска Александра Македонского, устремившиеся на Восток, к границам Китая и Индии, римские легионы, орды Чингисхана и Тамерлана… А машина стремительно мчалась все дальше на запад, туда, где когда-то шумела Троя, где цвели торговые колонии греков, где с севера на юг, от Константинополя к Иерусалиму, "к гробу Господню" двигались толпы крестоносцев - рыцарей и оборванцев, фанатиков и циников, простаков и жуликов.
Гейм не ошибся - они приземлились на аэродроме Аданы, у крупного города на крайнем юго-западе Турции, у ласковых вод Средиземного моря, среди инжирных и апельсиновых деревьев.
У Коула появилось отличное настроение, по всему было видно, что он здесь не редкий гость.
- Хэлло! Бана бак! - кричал он какому-то сержанту в американской форме, мешая английскую речь с турецкой. - Бизе кар лязым (нам нужен автомобиль). И куда же подевалась наша машина, ведь им заранее сообщили о моем приезде…
Действительно, их ожидали. С аэродрома направились на авиабазу Инджирлик. Бетонные взлетно-посадочные полосы, ангары, склады… Миновали все это и остановились у глухого забора с закрытыми воротами.