- На память не жалуюсь, языки мне легко даются, - сказал Хаджумар. - С тысячу слов уже знаю. Акцент проверила Софья Михайловна.
- Она и македонский знает? - поразился Корзин. - Ну и полиглот! - И опять посмотрел на Мамсурова: - Ну а звать как вас, македонский продавец апельсинов?
- Никак не подберу фамилию - ни одна не приживается, - огорчился Хаджумар. - Взять распространенную? Опасно…
- Верно, - согласился Корзин. - Нужно, чтоб звучала по-македонски, но не была бы македонской. Поменьше тебе следует иметь родственников на земле Македонии. Наша профессия очень не любит случайностей… Как же тебе найти фамилию без родственников? - задумался он и вдруг резко направился к стене, на которой висела огромная карта Европы. - Идите сюда! - Он стал водить указкой по карте, читая названия населенных пунктов в Македонии: - Скопье, Прилеп, Битола, Штип, Куменово… Вардар - это река, Преспа - озеро… Не нравится?
- Нет.
У Корзина озорно блеснули глаза.
- Давай по-студенчески, Хаджумар. Бери в руки указку и ткни в карту. Что выпадет, то и будет твоей фамилией… Давай, давай…
Хаджумар взглянул на генерала: не шутит ли? Убедившись, что тот и в самом деле предлагает такой необычный способ выбора псевдонима, улыбнулся, взял указку, закрыл глаза и ткнул в карту.
- Ксанти, - прочел Корзин и засмеялся. - Да ты в соседнюю Фракию угодил! Повторяй…
- Ксанти, - произнес Хаджумар и вслушался: - Ксанти… Ксанти…
- Звучит, - согласился генерал.
- Близко мне, - сознался Хаджумар. - Сразу в душу вошло. Наверное, потому, что у осетин все фамилии на "ти" оканчиваются…
- Ну, если нравится, то пусть так и будет: продавец апельсинов господин Ксанти…
- Итак, я прибываю в Испании, чтоб приобрести апельсины для продажи в Македонии, - сказал Хаджумар. - Но меня там обворовывают, и я остаюсь, пытаясь отыскать вора, а потом поддаюсь агитации и вступаю добровольцем в бригаду.
- Все понятно: был богатым продавцом, стал нищим и перешел на сторону пролетариата… Не банально, смахивает на жизнь… Как будете добираться до Испании?
- Обговорил с Ванко Винаровым, - пояснил Хаджумар. - Он тоже советует через Берлин - Брюссель - Париж…
- Где вы появитесь как македонский продавец апельсинов?
- В Вене…
Корзин помедлил, нахмурив брови, подумал и решительно глянул на Хаджумара:
- Утверждаю…
* * *
- Я слышал, что Дурутти просит себе советника, - сказал Хаджумар Корзину.
Они находились в автомобиле, который с погашенными фарами медленно кружил вокруг парка. Корзин знал, что Хаджумару удалось найти оптимальный вариант для контрударов через городское подземелье. Теперь все подступы к нему были взяты под контроль, и франкисты не сумели использовать его для диверсий. Республиканцами же было подготовлено несколько неожиданных ударов на случай, если враг войдет в пределы города…
- Бригада Дурутти занимает ключевые позиции в обороне Мадрида, и ох как важно иметь в ней опытного советника, - сказал Корзин. - Но с Дурутти придется тяжко. Он отчаянный, не бережет себя, лезет на рожон. Удерживать его от необдуманных поступков - это полдела. Важно суметь завоевать его уважение. Только тогда можно будет влиять на него. Кстати, у него уже был советник. Неплохой. Но нам пришлось его отозвать, ибо он не пришелся по душе ни Дурутти, ни его бригаде. Сложно там, очень сложно.
- Знаю, - сказал Мамсуров и спросил, будто просьба его удовлетворена: - Будем отказываться от псевдонима или я все еще буду продавцом апельсинов из Македонии?
- Ничего менять не будем. Для всех вы господин Ксанти. Кто вы на самом деле, будут знать лишь сам Дурутти и переводчица.
- Я немного уже понимаю по-испански. Скоро свободно заговорю.
- Тебе нужна переводчица, - возразил Корзин. - Я знаю одну, что под стать вам и Дурутти - тоже отчаянная.
* * *
Командира бригады Народного фронта Фернандо задело осколком снаряда. Он сидел в овраге, нервно поторапливал бойца, делавшего перевязку:
- Кончай, камарада! Царапина, а ты возишься!
Боец невозмутимо прилаживал вату к ране, обматывал марлей лоб.
- Ты не магометанин? - нетерпеливо тряхнул головой Фернандо. - Чалму наматываешь! А тут вот-вот мятежники опять пойдут в атаку!
Тяжко переваливаясь на больных ногах, к воронке приблизилась пожилая испанка в длинной юбке и шерстяных чулках. От крестьянок ее отличала кожаная куртка, которая очень шла к волевому, насупленному лицу женщины. Ее сопровождала девушка в брюках и голубой рубашке, большая черная шевелюра так и рвалась из-под пилотки. На поясе болтался огромный пистолет, мешавший каждому шагу. Огромные глаза уставились на командира бригады.
- Салюд, Фернандо! Тебя задело?
- Салюд, Мария! - Командир оттолкнул бойца. - Ты долго колдуешь, амиго. - Глядя исподлобья на Марию, он спросил: - Что в штабе?
- Беспокоятся - выстоишь ли?
- Пусть верят - фашисты здесь в Мадрид не пройдуд! - сердито закричал Фернандо. - Франко бросил на нас танки, самолеты, погнал в атаку марокканскую кавалерию. С гиком шли! Пики наперевес! В рукопашной сразились. Зато можешь передать штабу: у Франко больше нет марокканской кавалерии!
- У него еще много марокканцев, - покачала головой Мария.
- Пусть гонит их на нас! И у него не будет марокканцев! Если бы мне, военному офицеру, раньше сказали, что рабочие, только научившиеся стрелять из винтовок, выстоят против регулярных частей, против кавалерии, танков, самолетов, - я громко смеялся бы! Я не смеюсь - я восхищаюсь! И прошу штаб: побольше давайте таких бойцов!
- Передам, - серьезно пообещала Мария. - Я пришла тебе сказать, Фернандо, что ее, - кивнула на свою спутницу, - решено направить вместе с советником к Дурутти.
- Лину к нему?! - возмутился Фернандо. - Они же анархисты! Им ничего не стоит пристрелить ее. Не отдам!
- Она нужна там, - жестко сказала Мария. - Здесь должен был ее ждать полковник Ксанти.
- Этот македонский продавец апельсинов - умная бестия, - цокнул языком Фернандо. - Утром прибыл в бригаду, а ребята уже за ним стайкой ходят. Все-то он умеет. Видела бы ты, как он из пулемета шпарил по марокканцам! - Догадавшись, встрепенулся: - Это его советником к Дурутти? Коммуниста - к анархистам? Нет! Он и нам пригодится. Нет!
- Да! - отрезала Мария. - Так решило правительство.
- Ох, погубите вы и Ксанти, и Лину, - покачал головой Фернандо. - У Дурутти не бригада, а сброд. Анархисты должны были ударить во фланг марокканцам. Но не сделали этого, трусы!
- Дурутти - смелый и храбрый командир, - сказала Мария.
- Но вокруг него подонки. Они его подводят. Да и он слаб в тактике.
- Поэтому и направляем к нему Ксанти, - согласно кивнула головой Мария и спросила, оглядываясь назад: - Где он?
- Не туда смотришь, - усмехнулся Фернандо. - Он впереди, в окопах… - И сказал бойцу: - Сбегай позови македонца сюда. Смотри, Лина, не влюбись в него. Красавец, но македонцы большие ревнивцы.
- Не пугай, - попросила Мария. - Ей с ним в бой идти.
- Не буду, - согласился Фернандо и спросил: - А в городе как?
- Как может быть в городе, который изо дня в день бомбят, снарядами обстреливают. Ехали сюда - видели, как снаряд в очередь угодил. Женщины. Дети. Старик один. За хлебом стояли. Кровь, стоны. А плача уже нет - привыкли! Ужас! - Отогнав тягостные видения, произнесла: - То, что я скажу, ты уже знаешь. Но я повторяю: так приказано! Мятежники идут дорогой Валенсия - Мадрид. Ты должен остановить их на этом рубеже! Ясно?
- Передай там словами романсеро: "Среди нас нет робких сердцем, и должна еще сильнее наша доблесть разгореться". - Он вскинул кулак. - Мадрид неприступен!
Подошел Хаджумар, молча кивнул женщинам.
- За тобой пришли, - сказал Фернандо, показав глазами на женщин.
Хаджумар молча ждал. И тогда Мария кивнула на Лину:
- Она пойдет с тобой. И будет все время с тобой. Береги ее и не обижай. Она мне все равно что дочь.
- Что она умеет делать? - заученно произнес по-испански Хаджумар.
- О-о, - заулыбалась Мария. - Она знает итальянский, испанский, русский, понимает немецкий. А лучше всего она бросает бомбы. Да-да, бомбы, - видя, что советник не поверил, подтвердила Мария. - В банкиров! Первую бомбу она бросила в Аргентине, когда ей было всего тринадцать лет. Представляешь? По улице в фаэтоне ехали банкиры, а она в них бомбой! Вот такая отчаянная у тебя будет переводчица, македонец Ксанти! Ее в шести странах приговорили к смертной казни. А бог ее бережет, потому что тоже влюблен в нее. Посмотри, какая она красивая.
До этого момента Лина стояла молча и спокойно, будто речь шла не о ней. Но тут вскинулась, огорченно произнесла:
- Тетя Мария!
…Стемнело. Впереди едва заметно выделялись на фоне отливающего краснотой неба строения. Лина внезапно остановилась. Советник подождал ее. Видя, что она не трогается с места, спросил:
- Что-нибудь случилось?
- У нас есть полчасика, - произнесла она и пояснила: - Нам не следует приходить в штаб бригады в то время, когда там отсутствует Дурутти. А он прибывает лишь в семь тридцать вечера.
- Такая точность? - усмехнулся Хаджумар. - А я представлял себе анархистов людьми, которые ни во что не ставят условности, тем более время.
- Неверное представление, - отпарировала Лина. - Я, к примеру, тоже была анархисткой, да еще какой! А на свидание ни разу не опоздала. - Сквозь ее мягкий акцент прослушивалась насмешливость.
- Таких женщин, что умудряются не опаздывать, не бывает, - поддался ее шутливому тону Хаджумар.
- Не опаздывала я на свидание потому, что его еще у меня не было, - засмеялась она и смело протянула ему ладонь. - Пора нам знакомиться. Лина.
- Ксанти, - коротко сказал он.
- Ксанти… Звучит, - усмехнулась она. - Но я вам назвала свое настоящее имя.
- Ксанти, - упрямо повторил он.
- Ну что ж, - после паузы сказала она. - А я переводчица советника Ксанти.
- Должен вас предупредить - я уже почти все по-испански понимаю. Говорю плохо. Могут не понять. Я не хотел бы говорить по-русски. Предлагаю немецкий. И вы его знаете, и я. К тому же в Македонии язык германцев в ходу.
- Принято. - Показывая на сваленное дерево, она предложила: - Сядем?
- Сядем, - охотно согласился он, с явным удовольствием вытянул ноги, затем снял берет и, прислонившись к стволу, закрыл глаза.
Лина осторожно отломала несколько торчащих веточек и тоже уселась. Глянув на советника, она с удивлением заметила, что он спит. "Моментально уснул!" - ахнула она, и ей стало обидно: она рядом с ним, а он, видите ли, преспокойно спит! Такое женщине трудно перенести. Она протянула руку к плечу советника, чтоб хорошенько встряхнуть его. Но рука повисла в воздухе, и, вместо того чтобы разбудить его, Лина наклонилась, чтобы лучше рассмотреть лицо советника. Сейчас, когда жгучие, пронзительно-задумчивые глаза его были прикрыты, весь его облик приобрел поразительно тихий, мирный вид. Казалось, у него нет никаких забот, ему ничего не угрожает и он полностью отдался сну. Короткая стрижка… Высокий лоб… Губы застыли в едва заметной доброй улыбке. Брови - черные, пышные, так и приковывают к себе, левая, слегка приподнятая, нервно дернулась раза три, точно отгоняя непрошеную мысль. Это подергивание умилило Лину, и ей ясно представилось, каким он был мальчишкой - не по-детски рассудительным и в то же время нетерпеливым, не терпящим фальши. Ей захотелось притронуться к брови, пригладить ее… "Красивый мужчина", - невольно сделала она вывод и горько усмехнулась: разве красота дает гарантию от гибели? Что с советником будет через день? Да чего там день?! Через двадцать минут они предстанут перед анархистами, и неизвестно, во что это выльется.
Берет выпал из рук советника, и это заставило его открыть глаза. Увидев устремленный на себя взгляд Лины, он сконфуженно поднял берет с земли.
- А мне говорили, что… советник Ксанти не спит пять-шесть дней кряду.
- Неверно, - отрицательно покачал он. - Я ежедневно спал по два часа тридцать минут. Пока ехали с добровольцами из казармы на стрельбище и обратно…
- О-о, - только и сказала она.
- Надо было научить их стрелять… Мужества у них много, но никогда раньше винтовки в руках не держали.
- А бьют регулярные части! - с вызовом заявила она.
- Бьют, - охотно подтвердил советник. - Эту бы отвагу да умеючи! Идут на фронт, как… как на корриду: всей семьей, заводом, фабрикой! Стащишь за ногу танцующего. на бруствере храбреца, спросишь: "Зачем зря голову подставляешь?" - а он в ответ: "Я испанец! Пусть видят, что мы их не боимся!" - Он неожиданно повернулся к ней: - И для вас война - игра? Нарядились в брюки, на бок пистолет пристроили… Что, не нашлось мужчины на ваше место?
- О мужестве судят не по штанам и юбкам, - вспыхнула она.
- Во-во! Сейчас вы скажете: "Я испанка! Пусть видят, что я их не боюсь!"
- Я не испанка, я из Аргентины, - парировала она.
- Слышал: бомбочками баловались, - сказал он. - А война- дело намного сложнее, чем бомбу в фаэтон бросить.
- А чем, собственно, вы от испанцев отличаетесь? - спросила она. - Тоже на бруствере танцуете!
- Что? - поразился советник. - Откуда вы взяли?
- Почему согласились идти в отряд анархистов?
- Им нужен военный советник.
- Это безумие! - заявила Лина. - Они ненавидят коммунистов. Не удивлюсь, если через несколько часов нас привезут назад на носилках. Только разговаривать мы не сможем. Тогда уж вы выспитесь!
- А чего же вы не отказались? - По тону можно было легко угадать, что он улыбается.
- Тайна. Пусть у меня тоже будет тайна. Как и у вас, камарада Ксанти… Еще не поздно отказаться. Подумайте.
Советник устало поднялся:
- Как долго добираться до бригады Дурутти?
- Минут двадцать. А если туда и обратно…
- Обратно не будет, - прервал он ее. - Пойдемте.
* * *
Штаб бригады располагался в доме богатого буржуа, бежавшего к франкистам. Просторная прихожая, широкая мраморная лестница, ведущая на второй этаж. Во всю стену массивные портреты предков хозяина дома, по обе стороны порога доспехи крестоносцев. Из глазницы правого шлема торчала трость. Поверх портретов - красно-черный плакат с надписью "Вива, анархия!" И лестница, и все пространство вдоль стены забиты бойцами. Они хохотали, весело наблюдая за тем, как женщина лет двадцати семи, ухватившись обеими руками за перила лестницы, отбивалась от двух бойцов, которые старались стащить ее вниз.
- Не уйду, хоть убейте! - визжала женщина. - Не уйду! - Ее щедро напудренные щеки и красные губы дрожали от негодования.
- За шею ее, за шею, Аугусто! - подсказывали снизу бойцы.
- А чего ты, Гарсиа? Боишься ее?
Аугусто отпустил женщину, вытер пот со лба.
- Чертова баба! Да понимаешь ли ты, что этот дом - ключевая позиция? Девкам тут оставаться незачем.
- Нельзя! - подтвердил и Гарсиа.
- И для нас ключевая позиция! - подхватила женщина. - Когда хозяин удрал, мы так себе и сказали: раз революция, раз республика, раз свобода, то и нам хватит ютиться в малюсеньких комнатушках. Займем особняк! А теперь вы явились.
В дверях на втором этаже показался грузный мужчина, весь увешанный патронными лентами, с двумя гранатами на поясе, с револьвером и пистолетом. Гарсиа бросился ему навстречу:
- Педро, Дурутти приказал оборудовать позиции. Куда пулеметы ставить?
- Э-э, - отмахнулся Педро. - Помогите мне. - И скрылся в соседней комнате.
- Я пойду, - предложил Аугусто Гарсиа. - А ты валяй свою агитацию - у тебя хорошо получается.
- Каброн! - выругалась женщина. - Злой он.
- Будешь злой, когда фашисты жену и детей расстреляли, - сказал Гарсиа. - Как тебя звать?
Один из бойцов заиграл на гитаре веселые танцевальные мелодии. Женщина с ходу стала пританцовывать, кокетливо крутясь вокруг Гарсиа, произнесла:
- Зови меня Хехе.
- Хехе… - удивился Гарсиа. - Да что это за имя? Никогда не слыхал.
- У тебя молоко на губах, - отмахнулась от него Хехе. - Не нравится - иди дальше!
Вокруг захохотали.
- Здорово она тебя отшила! - злорадно прокричал боец, развалившийся на ступеньках возле статуи Афродиты.
Гарсиа ошарашено оглянулся, но не рассердился и дружелюбно стал объяснять женщине:
- Пойми, Хихи… Тьфу, черт! Хехе! У нас теперь все равны. У каждого должна быть приличная профессия.
Во входной двери показались Хаджумар и Лина. Остановившись у порога, молча стали оглядывать помещение и бойцов. Брови советника нахмурились. Никто не спросил у них, кто они такие, зачем пришли, никто не обратил на них внимания - все были заняты тем, что подтрунивали над Гарсиа и Хехе. Лина увидела, что советнику не нравится, как ведут себя анархисты в штабе, и терпеливо ждала дальнейших событий.
Хехе, соблазнительно виляя бедрами, танцующей походкой удалилась от Гарсиа. Распахнулась дверь. Педро и Аугусто вытолкали из комнаты величественную двуспальную кровать с высокими резными спинками.
- Святая Мария, хозяйскую кровать взяли! - ахнула Хехе.
- Куда поставим? - спросил Аугусто.
Педро огляделся и указал на самое неподходящее место - посреди второго этажа, прямо напротив лестницы:
- Сюда.
- А почему не в той комнате, где ты остановился?
- С этим подонком я больше не намерен в одном помещении находиться, - разозлился Педро. - Храпит не переставая!
- Сейчас у тебя унизительная работа, - догнав Хехе, сказал Гарсиа.
- Почему унизительная? - продолжала танцевать женщина.
- Ну, потому что… - растерялся Гарсиа. - Тебе приходится… Как бы это сказать? Зарабатывать деньги… э-э… таким делом…
- Каждый зарабатывает деньги, как может, - беспечно заявила Хехе.
Педро и Аугустино установили кровать. Педро, отойдя на два шага в сторону, причмокнул от удовольствия губами.
- А здесь недурно! - С разбега бросился на кровать, утонул в пышных перинах.
Аугусто, желая помочь другу, вытащил пистолет и направил его на Хехе:
- Ты еще здесь? Подружки ушли, а ты сама лезешь на мушку, - и стал прицеливаться в нее.
Прервав танец, женщина испуганно бросилась за спину Гарсиа.
- Он убьет меня!
- Погоди, Аугусто! - закричал Педро и, вскочив с кровати, направился к двери, в которую только что вынесли кровать. - Последняя попытка. - На пороге он оглянулся, удивленно спросил у Хехе: - Заставляешь себя ждать?
Хехе, опасливо обходя Аугусто, медленно исчезла за дверью следом за Педро. Аугусто засмеялся в лицо Гарсиа: - Вот такая агитация ей нужна, друг! - и, не снимая сапог и куртки, бросился на кровать, подражая Педро.
Гарсиа спустился по ступенькам, отнял гитару у бойца:
- Отдай! Не то исполняешь, - и заиграл грустную мелодию.
Шумно распахнулась входная дверь. Из ночной тьмы в холл ворвались несколько анархистов. Впереди двигался порывистый высокий мужчина. Глаза горели лихорадочным огнем.
- Дурутти! - радостно закричал Гарсиа и проворно отложил в сторону гитару.