Стоявший возле центрального выхода шофер в военной форме открыл заднюю дверь серого "мерседеса". Гартман жестом пригласил Линдсея сесть вместе с Кристой, дверь захлопнулась, а сам абверовец сел на пассажирское место рядом с водителем. Криста смотрела прямо перед собой и крепко сжимала свой портфель, положив его на колени. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения.
Подождав, пока шофер заведет мотор и машина тронется с места, Линдсей быстро оглянулся. С внешней стороны все здание вокзала было оцеплено эсэсовцами, они стояли спиной к стене и каждый держал в руках автомат. Двое солдат замерли по обе стороны от зазывно открытой двери, к которой совсем уж было устремилась Криста, когда появился Гартман.
Глава 17
Фюрер и его автомобильный эскорт покинули Зальцбургский вокзал и устремились в Бергхоф в понедельник. Воздух был живительным и бодрящим, снегопад прекратился.
В тот же понедельник в Мюнхене шел снег; он покрыл два огромных, одинаковых купола собора Божьей Матери пушистым белым одеялом. Ровно в одиннадцать часов утра к церкви приковылял, приволакивая ногу, дворник; он толкал перед собой тележку, на которой стоял мусорный бак.
Бак качался, потому что резиновые шины давно сносились, а теперь в Третьем рейхе было не достать даже искусственного каучука. Поэтому тележка кое-как ездила по неровной булыжной мостовой на изношенных металлических ободьях колес.
Часы пробили одиннадцать, старый дворник остановился передохнуть, а снег все падал и падал, мягкие хлопья сыпались на землю… Притаившись на чердаке, агент по имени Пако просматривал в бинокль площадь перед собором Божьей Матери.
На несколько секунд его взор остановился на дворнике, и тайный соглядатай с удовольствием отметил, что дворник - с виду явно калека - стоит там, где надо. Затем агент пошарил биноклем по площади, методично разглядывая прохожих, которые торопливо прошмыгивали мимо церкви, опустив головы.
Пако настороженно всматривался, нет ли чего-нибудь подозрительного… может, среди прохожих затесались гестаповцы? Но все мужчины и женщины, шагавшие по площади, были пожилыми. В Германии теперь остались одни юнцы да старики. Цвет нации либо сражался на Восточном фронте и в Африке, либо был сосредоточен на Западе, куда Гитлер стянул часть войск.
Пако ждал человека, который поднесет спичку к сигарете левой рукой, сделает несколько затяжек и растопчет окурок левой ногой. В десять минут двенадцатого ему стало ясно, что сегодня ничего не случится. Пако вышел с чердака и оглядел площадь. Дворник поковылял, приволакивая ногу, в переулок.
Бак, который он толкал перед собой, был до половины наполнен мусором. А под ветошью и хламом лежали дымовые шашки и гранаты.
В тот же понедельник в Лондоне Тим Уэлби сидел за столом в вестибюле отеля "Риджент Палас" рядом с Пикадилли. Он сидел, загородившись раскрытой посередине газетой "Дейли Мейл".
Со своего места он видел вертящуюся входную дверь; это был идеальный наблюдательный пункт, позволявший не пропустить ни одного посетителя. В девять часов вечера у стойки администратора толпилось довольно много людей. Мужчины в основном носили военную форму: это были солдаты союзных войск, в том числе вездесущие американцы. Многие приходили в отель со своими английскими подружками.
Уэлби, одетый в старую спортивную куртку, сидел, развалясь, но внутренне был очень напряжен. Его связной Савицкий опаздывал. Тим посмотрел на часы. Через три минуты нужно будет встать и уйти. По телефону русский говорил взволнованно, словно стряслась какая-то беда… Это было совсем не в его стиле.
Уэлби нарочно положил на свободное кресло у соседнего журнального столика свой мятый плащ, чтобы туда никто не сел. Как обычно, рандеву должно было состояться в новом месте. Они никогда не встречались в одном и том же месте дважды. И время встреч тоже всегда менялось.
"Риджент Палас" идеально подходил для свиданий, потому что в этот час там было полно посетителей. А если вдруг появится какой-нибудь знакомый и заметит Тима, у него найдется прекрасное объяснение: дескать, высвободилось лишних полчаса, и он решил провести их в тепле. Тим, не отрываясь, глядел на входную дверь; внезапно чья-то рука дотронулась до его плаща и послышался извиняющийся голос.
- Этот столик занят? - спросил Савицкий.
- Нет. Прошу…
Уэлби раздосадованно нахмурился, перевешивая плащ на спинку своего кресла. И снова углубился в чтение. Савицкий примостился рядом и развернул "Ивнинг Стэндарт". По примеру англичанина он раскрыл газету посередине.
"Откуда, черт подери, материализовался русский?" - изумлялся Уэлби.
Хотелось надеяться, что Савицкий не прятался в туалете. Полиция и гостиничный персонал приглядывали за такими местами, чтобы избежать неприятностей… Савицкий, похоже, угадал его мысли.
- Извините за опоздание. Я был в ресторане. Мне никак не приносили счет…
Уэлби что-то пробормотал, не поворачивая головы. Савицкий был далеко не глуп. Он говорил по-английски с акцентом, но в отеле жило много поляков, французов и даже несколько голландцев. Так что неправильная речь русского не должна была привлечь к себе внимание.
- Мои люди обеспокоены из-за вашего англичанина, подполковника авиации. У вас есть какие-нибудь новости?
- Пока нет, - прошептал, почти не разжимая губ, Уэлби.
- Мы получили сигнал из верхов… нас проинформировали, что Линдсей провел последние две недели с фюрером. Он только что прибыл в Берхтесгаден.
Уэлби пролистал газету, взял свой стакан пива и осушил его. Известие Савицкого его потрясло. Откуда, черти полосатые, они знают, что Линдсей в Бергхофе? Уэлби утер губы платком и сказал, не отнимая платок ото рта:
- А какое отношение это имеет ко мне?
- Нас очень интересует его маршрут. Ближайшая дружественно настроенная к Англии страна - это Швейцария. Мы считаем, что он попытается бежать в Швейцарию, а оттуда - в Испанию. Вы отвечаете за Иберийский полуостров.
- И что, по-вашему, я должен сделать?
- Нельзя, чтобы он добрался до Англии живым…
Савицкий взглянул на часы, торопливо вскочил, словно спохватившись, что опаздывает, надел пальто и быстро удалился. Уэлби посмотрел ему вслед и перевел взгляд на циферблат своих наручных часов. Надо выждать три минуты, пусть русский скроется из виду… тогда можно выйти на улицу…
По гладкому лицу и ленивым глазам Уэлби никто бы не догадался, что слова Савицкого оглушили его, будто удар молота. Он так с ними не договаривался!..
"НЕЛЬЗЯ, ЧТОБЫ ОН ДОБРАЛСЯ ДО АНГЛИИ ЖИВЫМ…"
Современные средства связи - и возможность перехватывать сообщения - изменили течение больших войн. И даже определяли их исход. Успех дешифровальщиков в центре "Ультра", находившемся в английском загородном поместье в Блетчли, позволял союзникам узнавать содержание важнейших сообщений, передаваемых нацистами.
В первую мировую войну именно дешифровальщики, сумевшие разгадать закодированную телеграмму Циммермана, побудили президента Уилсона объявить о вступлении Америки в войну против Германии. Эта телеграмма, посланная с Вильгельмштрассе, из министерства иностранных дел, немецкому послу в Мехико, подтверждала, что Германия намерена использовать Мехико как свою базу в борьбе против великого северного соседа.
Самым неожиданным фактором, позволившим союзникам одержать победу во второй мировой войне, была сеть Люси. Ночью, накануне выезда "Америки" - так назывался поезд фюрера - из Волчьего Логова в Баварию, Дятел вновь пробрался к спрятанному радиопередатчику и послал в Люцерн донесение.
Шифр, как и в прошлый раз, был незнакомый, и это встревожило Ресслера. Снова перед ним был какой-то непонятный набор точек и тире.
- Еще один сигнал для Казака - и снова этот странный код! - сказал он Анне. - Но теперь мы непременно передадим его швейцарской разведке. Я не ошибся? Пахнет тушеным мясом? Вообще-то я не очень проголодался.
- Пожалуйста, сядь и поешь. Я готовила, возилась… Дай тебе волю - ты будешь сидеть на одном кофе, чтобы никогда не спать!
- Я передал сигнал Казаку…
- Ну и что? Кому говорю, садись! Ешь!
Неприятности начались на следующий же день: начальник швейцарской разведки лично явился к Ресслерам. Даже Анна слегка растерялась, услышав, как кто-то настойчиво трезвонит в дверь. Наконец она открыла и увидела на пороге Массона.
- Пожалуйста, входите, господин Массон, - произнесла Анна, словно Массон был обычным гостем в их доме. - Вам передали последнее донесение?
- Да, мадам. И дела обстоят очень плохо.
- Что там у нас, Анна? Кто пришел?
Ресслер, ссутулившийся от бесконечного сидения за радиопередатчиком, вошел в гостиную, нацепил на нос очки и удивленно заморгал.
- Господин Массон?..
Начальник швейцарской разведки был высокий мужчина лет сорока. Вместо обычной военной формы и фуражки он был одет в штатское. Гладко выбритый, с серьезным, даже суровым лицом, он пристально поглядел на Ресслера и сел в потертое кресло, на которое ему указала Анна.
- Вы получили последний сигнал? Мы отдали его вашему курьеру, - поспешил заверить его Ресслер.
- Ваш немецкий друг снова изменил шифр, - сообщил Массон. - Наши ребята не могут расшифровать его послание…
- Вы мне уже говорили, - беспомощно развел руками Ресслер. - Но я тоже не имею понятия, о чем эти послания…
- Я должен знать, кто ваш связной в высших эшелонах нацистского руководства. Ну, признавайтесь!
Массон, всегда такой учтивый, теперь разговаривал и держался холодно и отстраненно. У Анны, которая внимательно следила за ним, сложилось впечатление, что он страшно напряжен. Она вмешалась в разговор и резко сказала:
- Значит, после всего, что мы для вас сделали, вы нас еще и запугиваете? Или говорите прямо, что вас волнует, или оставьте нас в покое!..
Массон передернул плечами и потянулся за шляпой.
- Нас волнует личность вашего немецкого друга, - повторил он; - Мы чувствуем опасность…
- Какая опасность?! - взорвалась Анна. - Рудольф знает только, что связного зовут Дятел, Der Specht! Я еще раз вас спрашиваю: что особенного в этом последнем донесении, почему вы так разволновались?
- Наши дешифровщики все-таки кое-чего добились, - сказал Массон, уже собираясь уходить. - В донесении упоминается Швейцария…
…В начале апреля 1943 года весь мир, казалось, замер в ожидании… Он ждал невольно, неосознанно… Исход войны, в которую были вовлечены миллионы людей, до сих пор не был предрешен. Третий рейх пока еще мог одержать победу. Одного массированного удара по Красной Армии хватило бы для уничтожения коммунизма. Но будет ли нанесен этот удар?..
В Лондоне Тим Уэлби, еще не до конца погрязший в измене, страшно волновался и не знал, что предпринять. Приказ Савицкого впервые принуждал его лично совершить акт насилия. А говоря попросту - убийство. Тим Уэлби ждал, что русские еще раз выйдут с ним на связь.
В Бергхофе ждал Мартин Борман, ждал с тревогой и нетерпением, удастся ли его протеже стать величайшим в мире самозванцем. Если все пройдет гладко, нацисты останутся у власти. Если же нет, то военные по главе с генералом Беком совершат переворот.
И еще один человек ждал в Бергхофе… он ждал возможности совершить побег. Его отношения с Кристой Лундт осложняли дело, Ян пока никак не мог разработать план побега вдвоем из крепости, которую стерегли, как ни одно другое место в фашистской Германии.
А в старинном городе Мюнхене ждал Пако, агент полковника Брауна… он ждал следующего понедельника. Успеет ли англичанин вовремя добраться до столицы Баварии, явится ли он на встречу? С каждой неделей оставаться в Мюнхене было все опасней. Однако Пако терпеливо ждал…
В Москве сын грузинского сапожника тоже ждал… Он все еще решал для себя вопрос: заслуживают ли доверия донесения Дятла и стоит ли, основываясь на информации, которая потоком текла из Германии через Люцерн в Москву, спланировать военную операцию?
- Меня ужасно беспокоит, что англичанин приехал вместе с Гитлером в Бергхоф, - доверительно сказал Сталин Берии, когда они остались вдвоем в кремлевском кабинете. - Как жаль, что первое покушение сорвалось…
- Насколько я понял из донесений Дятла, этот Линдсей не является официальным представителем Черчилля, - осторожно произнес Берия.
Сталин смерил шефа секретной службы презрительным взглядом, попыхтел трубкой и положил ее в пепельницу. Затем откинулся на спинку кресла и сцепил руки на животе.
- Если Гитлер перебросит на наш фронт сорок дивизий, нацеленных сейчас на Западную Европу, нам конец. Ты понимаешь, Лаврентий? Конец! - с горечью повторил он. - И надо же, вдруг выясняется, что этот англичанин жив-здоров и приехал в Бергхоф вместе с Гитлером! Совершенно ясно, что ему удалось втереться в доверие… Может, как раз сейчас он ведет с Гитлером переговоры о сепаратном мире! Мы во что бы то ни стало должны убить Линдсея, не допустить его возвращения в Англию. УБИТЬ! Я возлагаю ответственность за его судьбу на тебя, Лаврентий.
Сталин тоже ЖДАЛ…
Глава 18
С момента приезда фюрера в Бергхоф прошло пять дней.
"Сегодня суббота, мрачно думал Линдсей, - завтра воскресенье, а за ним понедельник".
А он до сих пор не выработал план побега в Мюнхен, где его ждет Пако. А ведь это жизненно важно! Он должен как можно скорее добраться до Лондона. Если ему удастся уцелеть, Черчилль получит в руки могучее оружие: он сможет объявить всему миру, что Германией теперь правит самозванец, лже-Гитлер…
- Вот, располагайтесь, - резким тоном заявил Борман, когда они доехали до Бергхофа. - Фюрер дал согласие на то, чтобы вас подвергли интенсивным допросам…
На сей вдохновляющей ноте рейхслейтер покинул англичанина, оставив его в одиночестве.
Апартаменты, которые отвели Линдсею, явились для него первым сюрпризом. Среди всего прочего там была и большая комната у лестницы, где англичанин когда-то стал свидетелем кошмарной, фантасмагорической сцены.
Подсмотрев в полуоткрытую дверь, он увидел тогда в зеркалах фюрера, репетировавшего речь. Фюрер стоял в кольце зеркал, истошно вопил и жестикулировал, а сам при этом внимательно наблюдал: какое он производит впечатление… Сейчас все зеркала куда-то подевались.
Оставшись один, Линдсей тщательно осмотрел до блеска отполированный пол. Стекла в зеркалах были высокими и тяжелыми. Ножки, на которых стояли зеркала, непременно должны были повредить паркетный пол!.. Однако ничего обнаружить не удалось. Кто-то постарался замести все следы.
В комнате слабо благоухало свежим лаком. Паркет блестел. Линдсей заподозрил, что пол недавно отциклевали. Он выдвинул ящик в самом низу массивного гардероба. Там лежали книги Клаузевица, фон Мольтке и Шлиффена, признанных классиков военного искусства. Линдсей обратил внимание на множество пометок и страниц с загнутыми углами. Еще в ящике оказался неиспользованный ежедневник за 1943 год. Повинуясь мгновенному порыву, Линдсей положил его в карман.
Как только Линдсей распаковал свои скудные пожитки, его навестила Криста Лундт. Она вошла, не постучав, прикрыла за собой дверь и, приложив палец к губам, дала понять, что надо воздержаться от приветствий. Потом она долго осматривала комнаты.
- Вроде бы микрофонов нет, - наконец сказала Криста. - Значит, можно поговорить.
- Ты, конечно, бывала в Бергхофе? Я так и думал. А здесь, внизу, ты была?
- Никогда. Эту часть дома зорко стерегли, она была отделена от остальных помещений. Посетители допускались сюда только под надзором предыдущего коменданта… того, что покончил жизнь самоубийством…
- Покончил жизнь самоубийством? А как давно это случилось, Криста?
- Да недели две назад. По-моему, это случилось после твоего отъезда в Волчье Логово. Ну… я имею в виду коменданта Мюллера…
- Мюллер! - Линдсей, нахмурившись, зашагал по комнате. - В свой первый приезд я видел Мюллера… этот человек был неспособен на самоубийство! Что же тут произошло, черт побери?!
Он остановился и поглядел на Кристу.
- А каким образом он покончил с собой?
- М-м… - Криста замялась. Англичанин молча ждал. - Вначале сказали, что это был несчастный случай. Мюллер упал с террасы Келштейна, там высота футов четыреста. Это место называют Орлиным Гнездом, фюрер приказал построить Орлиное Гнездо на вершине скалы. Туда надо подниматься на лифте, шахта вырублена прямо в скале…
- Так-так, продолжай! - нетерпеливо воскликнул Линдсей, видя, что Криста умолкла.
- Комендант Мюллер вроде бы поскользнулся на льду и упал, перевалившись через стену, когда был в Орлином Гнезде…
- Но зачем его туда понесло? Тем более в это время года…
- Я никогда не слышала, чтобы он туда ездил. Но затем до нас дошли сплетни, будто бы на самом деле он покончил жизнь самоубийством, а слухи о несчастном случае распускаются, чтобы скрыть этот факт…
- А кого назначили на его место? И кто, кстати, его назначил?
- На место Мюллера назначили полковника Ягера, в его ведении находится здешний отряд СС. - Лицо Кристы помягчело. - Полковник - грубый вояка, профессиональный солдат. Но в глубине души он - человек порядочный. Ну, а кто его назначил… тут всем заправляет Мартин Борман…
- Откуда ты знаешь?
- Я, что, выступаю свидетельницей на суде? А ты меня допрашиваешь? - огрызнулась Криста.
Она села на стул с жесткой спинкой, положила ногу на ногу и принялась разглядывать свои ногти. Линдсей пододвинул к себе такой же стул, поставил его спинкой вперед, сел на него верхом, положил руки на спинку и посмотрел на Кристу в упор. Она вздернула подбородок, демонстративно глядя куда угодно, только не на него.
- Я пытаюсь разобраться в очень запутанной интриге… может быть, даже было совершено убийство, - спокойно объяснил Линдсей. - Поэтому спрашиваю еще раз. ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ?
- Потому что я передавала распоряжение Бормана в Бергхоф, в нем подтверждалось временное назначение Ягера комендантом, - вспыхнула Криста.
- А это распоряжение точно исходило от Бормана? Может, так приказал фюрер?
- Нет, - процедила сквозь зубы Криста. - Он сам добавил слова "таков приказ фюрера". В то время Гитлер еще не вернулся с русского фронта. Он запаздывал, а затем приземлился на другом аэродроме. Что вас еще интересует, господин подполковник?
- Сомневаюсь, что ты располагаешь еще какими-нибудь ценными сведениями, - пренебрежительно заметил Линдсей; он сделал это нарочно, чтобы раззадорить Кристу.
- А ты знаешь, что фюрер стал очень странным с тех пор, как вернулся из России? Ты, конечно, будешь смеяться, если я признаюсь, что мне подсказывает чисто женская интуиция, но…
Линдсей достал пачку сигарет и закурил, пристально глядя на Кристу. Медля с ответом, он сделал несколько глубоких затяжек. Ее лицо пылало гневом.
- Нет, - Наконец сказал Линдсей, - я не буду над тобой смеяться. Ты работаешь его личной секретаршей… ты умная девушка… да-да, я не льщу тебе, а просто констатирую факт. Поэтому я отношусь к твоим подозрениям очень серьезно. Тем более что они совпадают с моими ощущениями, которые никак не увязываются с…
Линдсей старался как можно осторожней подбирать слова.
- Я иногда думаю, - продолжал он, - что если мы стали свидетелями величайшего розыгрыша, который только знала история…