Линдсей прыгнул в машину, захлопнул дверь и только тут осознал, что творится вокруг. Дворник схватил свой чемоданчик, нырнул в "мерседес", уселся на переднем сиденье возле водителя и тоже закрыл дверь. "Мерседес" сорвался с места.
Линдсей обернулся и посмотрел назад. Ему удалось взглянуть на Кристу в последний раз лишь мельком. Ее изрешеченное пулями тело, скрючившись, лежало на мостовой. Ноги были неестественно раскинуты.
- Она спасла мне жизнь, - сказал Линдсей.
Однако его слова, похоже, никого не заинтересовали. Мощный мотор "мерседеса" урчал, мча их на бешеной скорости по улицам Мюнхена. Человек в каракулевой шубе, сидевший сбоку от Линдсея, держал на коленях автомат; открытый футляр от скрипки валялся под сиденьем: очевидно, оружие прятали в футляре.
Линдсею было уже безразлично, удастся им удрать или нет. Все его мысли были только о Кристе. Она заслонила его собой, как живым щитом, спасая ему жизнь. А он буквально за пару минут до этого обозвал ее дурой! Машина притормозила, въезжая на безлюдную улочку, а затем повернула налево в тупик.
Незнакомец накрыл ладонью его руку. Линдсей опустил глаза и понял, что до сих пор сжимает пистолет. Он напрочь позабыл про проклятую штуковину - про "люгер", который раздобыла для него Криста!
Новый товарищ строго произнес:
- Ты его не поставил на предохранитель…
- Да-да, конечно…
Линдсей щелкнул предохранителем и опять посмотрел вперед. Они проехали тупик почти до конца. Он заметил открытый гараж. Машина заехала внутрь и остановилась. Шофер выпрыгнул из "мерседеса" и запер гаражную дверь. Все молча ждали, пока он зажжет фонарь. Резко запахло бензином. Человек в каракулевой шубе и меховой шапке обошел вокруг машины и пристально поглядел на Линдсея. Он был одного роста с англичанином. Незнакомец резко спросил:
- Нам велели забрать только тебя. Что это была за девушка?
- Секретарша Гитлера. Без нее я бы сюда не добрался.
- Cʼest la guerre.
Незнакомец снял шапку, и внезапно показались густые светлые волосы, красивый нос и подбородок и зеленые глаза. Перед Линдсеем стояла девушка! На вид он дал бы лет двадцать семь, она была очень стройной и удивительно хороша собой.
- Я - Пако, - сказала девушка. - Теперь тебя нужно будет переправить к союзникам. Как, по-твоему, это просто? Да или нет?
Глава 23
- Создаем оперативный штаб! Исключительно для поимки беглецов! Я лично буду командовать операцией…
Раскрасневшийся Борман, одетый, как обычно: брюки, заправленные в высокие сапоги, - осекся на полуслове, заметив, что фюрер махнул рукой, явно не соглашаясь с ним.
- Да полно вам, Борман! - умиротворяюще сказал Гитлер, и стало ясно, что он даже несколько позабавлен. - Мы же не с Жуковым и его армией сражаемся! Ну, я имею в виду - в данном случае. Речь ведь идет всего о двух людях!
В Бергхофе царила суматоха, и устроил ее Борман. На военном совете он принялся обсуждать побег Линдсея и пригласил для этой цели совсем не тех людей, что обычно присутствовали в зале заседаний. В просторной гостиной Бергхофа, откуда открывался живописный вид на окрестности, сидели восемь человек.
Кейтель и Йодль расположились рядышком на диване и даже не пытались скрыть раздражение. Четверо остальных были: полковник Ягер со своим помощником Шмидтом, гестаповец Грубер и офицер абвера Густав Гартман.
- Я понимаю, мой фюрер, - торопливо согласился Борман.
Он откинулся на спинку кресла, скрестил короткие ноги, и вдруг раздался резкий телефонный звонок. Борман набросился на телефон, словно ястреб, и прижал трубку к уху.
- Да, Майр, это Борман. Ну что, вы их поймали?
Последовала пауза. Борман слушал; Гартман, внимательно наблюдавший за выражением его лица, и без слов понял, что произошло. Ему ужасно хотелось закурить, но в присутствии Гитлера об этом нечего было и мечтать. "Да, ну и вид сейчас у Бормана!" - подумал Гартман.
- Майр, но такого просто быть не может! - запротестовал Борман. - Я не звонил вам и не сообщал ни о какой встрече Линдсея с агентом союзников. Что там у вас творится? Почему вы не перезвонили мне? Погодите минуту…
Борман прикрыл трубку пухлой ладонью и поглядел на сидевших в зале.
- Кто-то из обитателей Бергхофа позвонил Майру и заявил, что это я. - Взгляд рейхслейтера остановился на Кейтеле и Йодле.
Кейтель - он сидел, положив подбородок на верхушку жезла, - смотрел в сторону, словно Бормана вообще не существовало. Йодль скрестил руки на груди и мрачно воззрился на Бормана. Атмосфера создалась крайне напряженная. Борман продолжил телефонный разговор.
- Послушайте, Майр! - негодующе завопил он. - Вы, значит, утверждаете, что кто-то выдал себя за меня и рассказал вам об этой встрече? И что Линдсей действительно оказался в назначенный час на площади? Но надеюсь, в таком случае вы его поймали?.. Хорошо, я вас слушаю…
Остальные по-прежнему хранили молчание. Фюрер со скучающим видом рассматривал свои ногти. Гартман сделал непроницаемое лицо, но в душе веселился.
- Что-что? Сегодня утром?.. - Борман, похоже, не верил своим ушам. - Погодите-ка… - повторил он и поглядел на присутствующих. - У входа в собор Божьей Матери была настоящая бойня, убито много солдат.
- Дайте мне трубку! - рявкнул Гитлер.
Его апатия вдруг - как всегда, непредсказуемо - сменилась страшным возбуждением. Он выпрямился и поднес трубку к уху.
- Говорит фюрер. Вы слишком долго объясняете. Расскажите мне в двух словах, что произошло.
Гитлер напряженно слушал, иногда вставляя в рассказ собеседника короткие "да" или "нет".
"Вот вам, пожалуйста, очередной миф о фюрере", - подумал Гартман, доставая трубку и засовывая ее в рот (закурить он, правда, поостерегся). - "Миф о том, что Гитлер якобы не умеет слушать. Если ему интересно, он слушает как никто другой!"
- Делайте все, что в ваших силах, - наконец произнес фюрер. - Прочешите весь район. Англичанин не должен покинуть Германию. И лучше его взять живым. Регулярно докладывайте Борману о том, как продвигаются поиски. Приложите все усилия к тому, чтобы поймать его, Майр.
Гитлер повесил трубку и взволнованно, размашисто зашагал по комнате, заложив руки за спину. Лишь через несколько минут он смог вымолвить первое слово.
- Какое ужасное несчастье… Кристу Лундт, мою бесценную секретаршу, убили…
- Ее убил англичанин Линдсей, да? - торопливо вставил Борман.
- Да нет же! - Гитлер бросил на него презрительный взгляд. - Я буду вам очень признателен, если вы помолчите, пока я не закончу. Вам, наверно, будет небезынтересно узнать, что Кристу застрелил эсэсовец…
Гартман посмотрел на полковника Ягера и увидел, что от его лица отхлынула кровь. Фюрер явно старался лишить своих собеседников присутствия духа. Он остановился возле Грубера, который торопливо приподнялся со своего места.
- Сидеть! - рявкнул Гитлер. - Сегодня утром, явно на основе полученной информации, была устроена засада. А гестаповцы отличились тем, что их на площади не оказалось. Похоже, они понятия не имеют о том, что творится даже в Мюнхене…
Фюрер повернулся к Гартману. Офицер абвера спокойно выдержал его взгляд, сжимая в зубах нераскуренную трубку. Настроение Гитлера опять резко переменилось, и он сдержанно поинтересовался у Гартмана:
- А ваши люди знали о том, что намечается? Они знали, о встрече, которая должна была произойти в центре Мюнхена?
- Нет, им ничего не было известно, мой фюрер. Иначе вы бы первый об этом услышали…
Это был далеко не факт, но Гартман не мог упустить столь прекрасной возможности обскакать гестапо и СС. Фюрер кивнул, словно подтверждая, что он ничего другого от Гартмана и не ожидал. И тут же помахал рукой, давая понять, что пора расходиться.
- Поступайте, как считаете нужным, Борман. Я оставляю это на ваше усмотрение. Проследите, чтобы родственникам Кристы послали цветы и передали мои соболезнования. Я пойду к себе, отдохну…
После того, как Кейтель и Йодль выметнулись вслед за Гитлером из зала заседаний, между двумя организациями, оспаривавшими пальму первенства в поимке англичанина, разыгралась целая битва. Гестапо и СС - Грубер и Ягер - злобно пререкались, а Гартман сидел и молча слушал.
Борман частенько прибегал к тактике, которую перенял у фюрера: он натравливал одну сильную группировку на другую. Но сейчас Борман нарушил свое обыкновение и сам позвонил Майру, чтобы отдать новое распоряжение:
- Майр, этот англичанин - подполковник авиации Линдсей - шпион, и его нужно убрать как можно скорее! Понятно? Таков приказ фюрера!
Борман швырнул трубку, и Гартман ничуть не удивился бы, если бы в следующий миг рейхслейтер вскинул руку в нацистском салюте. Гартман редко вмешивался в чужие дела, но тут не выдержал:
- Рейхслейтер, это неправильно! Гитлер сказал Майру: "Лучше взять его живым".
- Это было раньше, - рявкнул Борман. - А потом, когда он окончательно понял, что произошло, он разрешил мне поступить так, как я сочту нужным. Вас это, кстати, тоже касается. Вы допрашивали Линдсея, вы его знаете. Теперь вы должны постоянно, все время, когда не спите, выслеживать его. Вы поедете за ним куда угодно, если понадобится, то и на край света!
- Но мне нужны будут деньги, много денег, - поспешно сказал Гартман.
- Вам предоставят неограниченные средства. Грубер, а что вы намерены делать?
- Мы прочешем весь Мюнхен. Перекроем все входы и выходы.
- Этого недостаточно! - перебил его Ягер. Расстелив на столе карту Баварии, он ткнул в нее пальцем. - Как, по-вашему, куда направляется Линдсей? Это ключевой вопрос всей операции, и, мне кажется, я знаю ответ.
- Да? И каков же он? - требовательно спросил Борман.
- Линдсей собирается проникнуть в Швейцарию! Мы должны буквально наводнить войсками всю местность от Мюнхена до швейцарской границы. В поездах должны ездить специальные патрули в штатском. Это потребует значительной концентрации наших сил. На всех - дорогах, ведущих в Швейцарию, нужно поставить заградотряды. Аэродромы необходимо тайно охранять. ТАЙНО! Мы должны устроить засады.
- Но причем тут аэродромы? - не понял Грубер.
Ягер смерил его презрительным взглядом.
- По-Моему, вы забыли, что Линдсей - подполковник авиации. И что он прилетел из Бергхофа в Волчье Логово на "Юнкерсе-52"… Очень возможно, что он внимательно изучил устройство самолета.
- Да, я вас понимаю, - сникнув, пробормотал Грубер.
Гартман, который тихо сидел, попыхивая трубкой, мог сполна оценить энергию и организаторские способности полковника СС. Однако Гартман, в мирное время адвокат по уголовным делам, придавал очень большое значение ВЕЩЕСТВЕННЫМ доказательствам. Поэтому он задал вопрос:
- У вас все строится на предположении, что Линдсей направляется в Швейцарию, да?
- А разве это нелогично? - агрессивно набросился на него Ягер. - Я просто представил себе, что бы я делал на месте Линдсея. Я всегда так поступал на фронте: пытался влезть в шкуру врага. А вы что, не согласны?
- Мне хотелось поподробнее узнать про ваш план, - уклончиво ответил Гартман.
- Как бы там ни было, - встрял в разговор Борман, - вы будете действовать в одиночку. Мы рассчитываем, что вы свяжетесь через Берлин с абверовскими агентами в Швейцарии. Вся информация, которую вам удастся раздобыть, должна быть передана полковнику Ягеру.
- Герр Борман, а вы не могли бы поточнее сказать, что именно случилось сегодня утром в Мюнхене? Вы употребили слово "бойня"…
- Майр запорол всю операцию. А случилось вот что…
Борман подробно пересказал содержание разговора.
Гартман внимательно слушал. Полковник Ягер уже связался по телефону с Майром и отдавал ему распоряжения. Когда Борман закончил рассказ, Гартман насупил брови. Рейхслейтеру это не понравилось.
- А теперь в чем дело, Гартман?
- Меня это тревожит. Спасение англичанина было превосходно спланировано, прямо-таки настоящая военная операция. Дворник, который швырял гранаты и дымовые бомбы в наших солдат, - это же мастерский штрих!
- Что вы такое говорите? - возмутился Борман. - Они убили столько наших людей!
- Кроме того, - продолжал Гартман, - мы не располагаем описанием троицы, которая увела Линдсея буквально у нас из-под носа. Похоже, что заправлял операцией мужчина в каракулевой шубе и шапке. Но больше мы ничего про него не знаем. Еще там были дворник и шофер, сидевший за рулем "мерседеса". Но опять-таки их приметы нам неизвестны. Интересно, как им удалось раздобыть "мерседес"?
- Как-как… наверно, украли его - и все тут! - вмешался Грубер, чувствуя, что он вдруг остался в стороне.
- Вполне возможно, - добродушно согласился Гартман. - И вот теперь гестапо потратит кучу денег и задействует бог знает сколько людей. Скажите, что вам известно, о подпольной организации, действующей в Мюнхене и его окрестностях?
Грубер, неожиданно оказавшись в центре внимания, смущенно заерзал на стуле. Борман, не мигая, уставился на него. Ягер закончил свой разговор с Майром и тоже посмотрел на Грубера.
- Ходит много слухов… мы должны их проверить… Время сейчас военное… - пролепетал гестаповец.
- Грубер! - Голос Бормана источал сарказм. - Я сам могу вам сказать, что время сейчас военное. И у всех нас связаны руки, однако мы-то делаем дело!
- Грубер, я имел в виду вполне определенную организацию, - мягко, но настойчиво проговорил Гартман. - Если они занимались саботажем, вы должны были бы обнаружить взрывчатку. Если шпионажем - ваши радисты засекли бы незарегистрированный радиопередатчик. В случае же подрывной работы вы столкнулись бы с антинацистской пропагандой. Ну, что вы мне скажете?
Даже Борман, насупившись, признал, что абверовец мастерски припер Грубера к стенке. Грубер запыхтел и ответил, сжимая потные кулаки:
- О такой организации нам ничего не известно. Очевидно, эти убийцы приехали издалека, помогли англичанину бежать и снова удрали…
- ОЧЕВИДНО?!. - взревел Ягер. - А откуда им было знать, что Линдсей совершил побег? Англичанин довольно долго торчал в Германии, причем почти все время - в Волчьем Логове! Значит, эти люди уже какое-то время поджидали его в Мюнхене, а гестапо даже не подозревало об их существовании! Это преступная некомпетентность!
- Я сообщу рейхсфюреру Гиммлеру, что вы возводите на меня поклеп! - вспыхнул Грубер. - Вы намекаете на измену…
- Пожалуйста, сообщайте! - презрительно пожал плечами Ягер. - Но пока вы будете наслаждаться болтовней с Гиммлером, я приложу все силы к тому, чтобы не только выследить англичанина, но и заманить в наши сети эту троицу, этих шпионов и саботажников, которые проворачивают свои грязные делишки у вас под носом!
Только Гартман заметил, что на лице Бормана промелькнула довольная усмешка. "Стравливай сильных соперников, и они будут тебе неопасны!" - вот его девиз… Гартман сидел, не шевелясь, и глядел на Грубера и Ягера, которые с ненавистью испепеляли друг друга взглядом. Борман поспешил вмешаться, теперь его голос звучал спокойно и умиротворяюще:
- По-моему, полковник Ягер совершенно прав, собравшись перекрыть швейцарскую границу. С другой стороны, я уверен, что гестапо тоже использует все имеющиеся в его распоряжении средства и внесет существенный вклад в осуществление операции. Совещание окончено.
Грубер, Ягер и Борман вышли из зала, оставив Гартмана в одиночестве. Он встал и склонился над крупномасштабной картой, которую Ягер разложил на столе. Гартман, как часто случается с одинокими людьми, привык разговаривать сам с собой: это помогало ему думать.
- Никому, конечно, и в голову не приходит, что Линдсей и его избавители могут поехать в Зальцбург… Ведь Линдсей только что оттуда… Да, все зависит от того, хватит ли у них мозгов…
Гартман прочертил мундштуком линию от Мюнхена до Зальцбурга, а потом продолжил ее… Следующим пунктом назначения оказалась Вена.
- Ну что ж, подполковник авиации Линдсей, мы тебя спасли. Кстати, ты вполне соответствуешь описанию, которое нам передали твои друзья, - сказала Пако.
Они с Линдсеем обменялись забавным паролем, который сообщил Линдсею в Лондоне полковник Браун.
- А если бы я не соответствовал? - поинтересовался Линдсей.
- Я бы тебя задушил. Это делается бесшумно, да и пули не нужно тратить.
Столь ободряющий ответ дал мужчина, игравший роль шофера. Однако Пако, которая, судя по всему, была тут командиром, его осадила:
- Ты не должен так разговаривать с нашим гостем. Он очень важная персона. Это племянник английского герцога…
С тех пор, как Линдсей сел в машину и "мерседес" помчался по улицам Мюнхена и в конце концов оказался в гараже, прошло от силы полчаса. Через потайную дверь, устроенную в шкафу, который стоял у дальней стены гаража, беглецы проникли на лестницу, ведущую в подвал, и, спустившись по ней, очутились в большом помещении. Возле противоположных стен стояли две двухъярусные кровати.
Едва потайная дверь закрылась - она была сделана из стальных листов и облицована толстым деревом, так что из гаража сюда не доносилось ни звука, - Пако представила Линдсею своих товарищей.
- Это, - сказала она, указав на сурового "шофера", - Бора. Он хорошо говорит по-английски. Пожми англичанину руку, Бора.
Мужчина лет тридцати, которого Пако называла Бора, был одного роста с Линдсеем. Он смотрел враждебно и сразу не понравился англичанину. К счастью, Линдсей догадался напрячься, ведь рукопожатие Боры оказалось железным, как у борца, он изо всех сил сжал руку англичанина.
- Веди себя прилично, Бора, - мягко попросила Пако. - Я ведь все вижу…
- "Бора" - это название резкого, сухого ветра, дующего на Адриатике, - заметил Линдсей.
- Наверно, теперь тебе понятно, почему мы дали ему такую кличку? - усмехнулась Пако и повернулась ко второму своему товарищу, мужчине лет сорока с обветренным лицом и проницательными, смеющимися глазами. - А это Милич. Он тоже говорит по-английски, правда, ему еще далеко до совершенства.
- Милич рад встречать англичанина… девушка, которую убили нацисты, твой близкий друг?
- Он хочет спросить, - как обычно, без обиняков заявила Пако, - был ли ты в нее влюблен. Да или нет?
- Нет, - напряженно сказал Линдсей.
- Но мне кажется, она была в тебя влюблена, - продолжала Пако.
У нее был мягкий, какой-то трогательный голос, странно контрастировавший с ее гордой, прямой осанкой и резкими манерами. Усталые, смотревшие с осторожностью глаза девушки пристально наблюдали за англичанином.
- Это была настоящая трагедия, - вздохнул Линдсей.
- Любовь сплошь и рядом бывает союзом любящего и любимого. Ваш писатель Сомерсет Моэм сказал что-то в этом роде… - бросила Пако и круто переменила тему. - Я хочу рассказать кое-что о себе…
Пако - такую она носила подпольную кличку - было двадцать семь лет. Она родилась от англичанки и серба, который преподавал языки в Белградском университете. Пако училась в Годольфине, в английском интернате, потом продолжила образование в Швейцарии и вернулась в Югославию. Она свободно говорила на английском, немецком и сербохорватском языках.
- Когда Гитлер бомбил Белград, мои родители погибли.