Я в одночасье стала круглой сиротой. Не нужно соболезнований, подполковник… в Англии такое сейчас тоже не редкость. Я ушла к партизанам. В Югославии вооруженных женщин можно встретить почти так же часто, как и мужчин. Знание немецкого мне пригодилось: благодаря ему я могу действовать в Третьем рейхе.
- Вы, должно быть, поддерживаете связь с Лондоном? - предположил Линдсей.
- Есть вещи, которые тебе знать не следует, - резко ответила Пако. - Однако выяснить чуть побольше о людях, от которых теперь зависит твоя жизнь и которые, в свою очередь, тоже могут зависеть от тебя в критический момент, тебе не помешает. Это поможет нам сплотиться в одну команду. Знаешь, подполковник, я вынуждена заметить, что ты новичок в этой опасной игре…
- Но я, между прочим, бежал из Бергхофа! - возмутился Линдсей.
- Да, правда. - Ее зеленые глаза изучающе посмотрели на него. - Я считаю это добрым предзнаменованием.
Пако опять посуровела.
- Так вот, начнем с Боры. Он убил много немцев и никому не доверяет. Его жена погибла во время бомбежки в ту же самую ночь, что и мои родители. Впрочем, мне кажется, что Бора обрел свое настоящее призвание, он по натуре боец. Ты не поверишь: до войны он был краснодеревщиком, делал изящные резные стулья…
- Тебя это забавляет, Пако? - Бора (он чистил автомат) подался вперед, в его голосе звучала угроза.
- Нет, мне это кажется странным. Такой мастер, а изготавливаешь сейчас взрывные устройства. Когда-то ты созидал, а теперь разрушаешь…
- Идет война.
Девушку совершенно не смутило поведение Боры. Она закурила сигарету, и Линдсей поразился, отметив про себя, что она всегда, при любых обстоятельствах, сохраняет спокойствие. Пако провела рукой по своим светлым волосам и поглядела на третьего подпольщика.
- Ну вот, теперь немножко о Миличе… - В ее голосе появились более ласковые интонации. - Он был каменотесом и работал в каменоломнях. Милич не знает, где сейчас его жена и двое детей. Они поехали отдохнуть в Загреб, и тут началась война. Милич очень сильный и сдержанный. Ты меня понимаешь?
- Думаю, да, - ответил Линдсей, старясь не глядеть на Бору.
- Теперь, - продолжала Пако, - мы должны действовать как можно быстрее. Надо вывезти тебя из Германии, пока нацисты - а они работают всегда очень слаженно - не успели сориентироваться. Мы уедем самое позднее сегодня вечером.
- Слишком скоро, - возразил Линдсей.
- Лишь бы не опоздать! Ты пока оставайся здесь. Мы с Миличем пойдем на разведку, а потом переправим тебя в безопасное место…
- А можно поинтересоваться, где это безопасное место?
- В Швейцарии.
Полковник Ягер, подбоченившись, обозревал Мюнхенский вокзал. Холодный ветер гонял вдоль рельсов бумажки, замораживая все вокруг. Ягер радовался, что на нем шинель, подбитая мехом. Его помощник Шмидт - он только что подошел - прихлопывал руками в перчатках, чтобы не замерзнуть.
- На всех подступах к швейцарской границе мы поставили наших солдат, - сообщил начальнику Шмидт. - Как всегда, нам отчаянно не хватает людей, но все равно на машине мерзавцам удрать не удастся!
- Поездом тоже, - откликнулся Ягер. - В каждом поезде, который идет в Швейцарию, есть теперь специальный отряд. Им дано описание англичанина и приказано проверять документы у всех пассажиров, даже у тех, кто не похож. Может, в наши сети заодно попадется еще какая-нибудь рыбка?
Ягер умолк. Шмидт проследил за его взглядом. К одному из патрулей, расставленных Ягером на вокзале, приблизилась девушка - высокая блондинка лет двадцати шести - двадцати семи. На ней было дорогое кожаное пальто, а на макушке - премиленькая черная меховая шапочка. Девушка поглядела в их сторону и встретилась глазами с Ягером. И тут же возобновила переговоры с двумя солдатами.
- Какая красотка! - одобрительно причмокнул губами Ягер. - Наверно, ей нужна помощь?
С этими словами он отошел от Шмидта, который проводил его циничной усмешкой. Полковник был известный волокита. Завидев приближение Ягера, солдаты встрепенулись и отдали честь.
- Что у нас за трудности? - любезно поинтересовался Ягер.
- Да вот… эти люди надо мной издеваются!.. - Пако посмотрела на Ягера долгим взглядом. - Я - баронесса Вертер, племянница генерала Шпейделя…
- Пожалуйста, предоставьте это мне, - коротко взмахнув рукой, Ягер отпустил солдат; он отдавал им нацистский салют, а сам не сводил глаз с Пако. - Они ищут английского шпиона и иногда проявляют излишнее усердие.
- Неужели я похожа на шпионку, полковник? - спросила Пако.
- Разумеется, нет, баронесса, - поклонился Ягер.
Девушка с первого взгляда произвела на него приятное впечатление, а Ягер считал, что знает толк в женщинах. Безусловно, вся эта арийская пропаганда - страшная дешевка, рассчитанная на дураков, однако тут же скептически настроенному полковнику вдруг показалось, что, вероятно, в ней все же есть какое-то рациональное зерно…
- Раз среди ваших родственников есть военные, то, может, вы не откажетесь со мной пообедать? - предложил он. - Чтобы дать мне возможность принести вам свои извинения за причиненные неудобства? Для меня постоянно зарезервирован столик в ресторане "Времена года"…
Полковник сам удивлялся своему неожиданному порыву, но еще больше удивился, осознав, что ждет ее ответа, чуть ли не затаив дыхание. Девушка поглядела на полковника, нe спеша обдумала его предложение… Ягер был уверен, что она откажет.
- Вы действительно поэтому предлагаете мне пообедать, полковник? Просто чтобы принести свои извинения?
Она держала его на длинном поводке. Смешно, конечно, но ему ужасно хотелось познакомиться с ней поближе… она взволновала его.
- Я почту за честь, - чистосердечно признался он, - войти с вами во "Времена года". Мы лишь пообедаем, ничего больше… слово офицера!
- И благородного человека? - Пако шаловливо улыбнулась. - Да, я с удовольствием с вами… - она выдержала паузу и спокойно прибавила, - ПООБЕДАЮ…
- Альфред, - обратился Ягер к Шмидту, - это баронесса Вертер, племянница генерала Шпейделя. Вы возьмете на себя командование операцией, пока мы пообедаем во "Временах года". Счастливой охоты!
Пако слегка наклонила голову в ответ на поклон Шмидта, на мгновение ее глаза встретились с глазами тощего помощника Ягера, смотревшего на нее из-за очков без оправы. Этот человек ее почему-то насторожил.
Полковник был бонвиваном, у него была горячая кровь, он наслаждался жизнью и прямо-таки излучал тепло. Такой мужчина вполне понятен женщине, хотя порой и доставляет ней немало неприятностей. "А вот Альфред, - почувствовала Пако, - полная противоположность своему начальнику".
- Кому вы меня представили? - спросила она Ягера, когда он подводил ее к своей машине.
- Моему помощнику Шмидту, - нетерпеливо отмахнулся полковник. - Он хороший человек, но вряд ли в вашем вкусе. До войны он служил в полиции! Ну а теперь, всего через несколько минут, мы сможем поближе узнать друг друга, уютно расположившись в ресторане "Времена года"…
Однако маленький тревожный звоночек по-прежнему звучал в мозгу Пако…
И действительно, в мирное время Альфред Шмидт служил в полиции. Природа наделила его шестым чувством, которое мог бы по достоинству оценить сам фюрер, и острым умом. Поэтому Альфред Шмидт дослужился до поста начальника полиции города Дюссельдорфа.
Когда первого сентября 1939 года разразилась война, его, разумеется, направили на работу в гестапо. Шмидт, хорошо знавший полицейские организации и службы безопасности в других странах, понимал, что охранять государство должно особое ведомство. Ему было известно о существовании в Англии специальной службы, о создании в Америке ФБР и так далее.
Однако за гестапо уже тянулась слава определенного свойства… Если говорить напрямик, то Шмидту не хотелось связываться с гестапо. Поэтому, чтобы избежать службы в гестапо, он попросился в СС. И даже через несколько лет войны он не утратил нюха.
Во-первых, у "баронессы" никто не попросил ее документов. Шмидт заметил, что она ничего не показала солдатам, с которыми разговаривала, пока не подошел Ягер. От Шмидта не укрылось, что девушка бросала долгие взгляды в сторону полковника. И вот теперь полковник, которого Шмидт глубоко уважал и любил, обедает с девушкой, а кто она - совершенно неясно…
Шмидт был в растерянности. Если он хотел проверить спутницу Ягера, то для этого нужно позвонить по надежному телефону, а такой телефон находится в эсэсовском штабе! Но ведь полковник оставил его на вокзале за старшего…
Вполне возможно, Шмидт тревожился понапрасну, но, как и девушке, шестое чувство подсказывало ему, что дело нечисто. Он прикинул, что с такой очаровательной спутницей Ягер просидит в ресторане по меньшей мере часа два. И принял решение.
- Клаус! - позвал Шмидт. - Пока что вы будете командовать операцией. Я вернусь чуть позже…
Он быстро домчался на машине до штаба, выскочил на улицу и побежал по лестнице в свой кабинет. Линия оказалась занята, так что Шмидт целых двадцать минут дозванивался в берлинское управление гестапо. Дозвонившись, он попросил связать его с начальником гестапо Генрихом Мюллером.
- У нас сейчас обед, - сообщил скучающий голос. - Мюллер вышел. Что ему передать?
- Говорит помощник полковника СС Ягера, я звоню из Мюнхена. С кем я разговариваю? У меня срочное дело…
- Это Брандт. Меня сюда временно назначили. Нет, все остальные тоже ушли. Говорю вам: у нас сейчас обед…
- Тогда займитесь этим сами. Вы имеете доступ в архив? Отлично! Мне нужно узнать, существует ли баронесса Вертер, племянница генерала Шпейделя. Сколько это займет у вас времени? Вы не знаете? О Господи…
Шмидт договорился, что Брандт позвонит его секретарше и доложит о результатах, швырнул трубку и велел девушке:
- Напечатайте ответ, который даст вам этот полудурок Брандт. Держите при себе курьера. Положите бумажку в конверт, заклейте его и скажите курьеру, чтобы он опрометью мчался на вокзал и передал мне депешу.
Вернувшись, Шмидт с облегчением вздохнул, услышав от Клауса, что в его отсутствие никаких ЧП не было. Теперь оставалось только подождать ответа. Если что-то действительно не в порядке, он позвонит Ягеру прямо во "Времена года"…
Глава 24
В четыре часа дня курьер из казармы СС подрулил к главному входу в Мюнхенский вокзал и передал капитану Альфреду Шмидту запечатанный конверт. Поскольку Ягер еще не вернулся, его помощник не сомневался, что полковник вовсю наслаждается обществом баронессы.
- Вот болван! - выругался Шмидт, глядя, как мотоциклист затормозил на полном ходу, и его мотоцикл занесло к самой бровке тротуара, так что лихач чуть не перекувырнулся через голову и не отправился к праотцам. А все потому, что на него смотрело несколько эсэсовцев! Бессмысленная, глупая бравада!
- Если я еще раз это увижу, я вас разжалую, сержант!
- Прошу прощения, герр лейтенант…
Курьер протянул Шмидту конверт. Он хотел было соврать, что у него барахлят тормоза, но взглянул на Шмидта и осекся. Шмидт взял депешу и вдруг заметил что-то за спиной сержанта, напрягся и торопливо проговорил:
- Вы свободны, сержант! Немедленно возвращайтесь в казарму!
Подъехал "мерседес", из которого вылез Ягер. Он явно пребывал в отличном расположении духа, потому что остановился возле стайки эсэсовцев и чем-то их здорово рассмешил. Ягер был всеобщим любимцем. Шмидт понимал, что нельзя афишировать полученное донесение… Если в нем, конечно, окажется что-нибудь настораживающее - тогда другое дело! Поэтому он торопливо вскрыл конверт и вынул сложенный листок.
Шмидт серьезно рисковал. Ни один офицер, который старше его по званию, даже такой "свой в доску", как Ягер, не любит, когда подчиненные лезут в его личную жизнь. Шмидт снова услышал хохот - на сей раз хохотал Ягер - и быстро пробежал глазами сообщение, которое напечатала секретарша, поговорив по телефону с Брандтом.
Новости были тревожными, причем их принесли оба разведчика. Первым в подвале появился Милич. Он был в халате уборщика и старой кепке. Глаза его глядели сурово. Он снял кепку, кивнул англичанину и почесал свою густую седую шевелюру.
- Ну? - нетерпеливо воскликнул Бора.
- Швейцария - ловушка, - сказал Милич, тщательно подбирая английские слова, чтобы Линдсей его понял. - Мы едем туда и видим тюрьма гестапо…
- Почему? - перебил его Бора. - Говори вразумительней!
- Я ехал три дороги на юг… везде заставы. Много солдат. Они смотрят документы и звонят по телефону…
- Можно поехать поездом! - заявил Бора. - Мы переправим англичанина поездом!
- Нет, поездом тоже нет, - покачал головой Милич. - На вокзале я смотрел поезда в Швейцарию. Там едут люди в штатском. Они тоже смотрят документы…
Он осекся, увидев входящую Пако: девушка как раз закрывала за собой потайную дверь. Сняв меховую шапочку, она бросила ее на какой-то ящик. Затем поглядела на Линдсея и пригладила обеими руками растрепанные волосы. Линдсей ничего не смог понять по выражению ее лица.
- У нас затруднения, - спокойно сказала Пако. - Путь в Швейцарию закрыт. Они перекрыли все подходы к границе. Любая попытка провести тебя кончится плачевно.
Пако сделала паузу.
- Я прекрасно сейчас пообедала с эсэсовским полковником Ягером, - добавила она.
- Что? Что ты сказала?
Бора спрыгнул с ящика, на котором сидел, и уставился на нее, как на сумасшедшую. Его глаза бегали по комнате: он глядел то на дверь, то на девушку…
- За тобой могли проследить! Надо сейчас же сматываться отсюда… если не поздно!
- Бора! - Пако положила руки сербу на плечи и посмотрела на него в упор. - Ты что, считаешь меня дилетантом? Конечно же, за мной не было "хвоста"! Я приняла все меры предосторожности, хотя они и Не понадобились. А сейчас садись и слушай.
Пако повернулась к Линдсею и сунула ему под нос большой конверт. Он взял его, вынул бумаги и внимательно изучил их, На каждом сверху красовался немецкий орел, держащий в когтях свастику. А внизу стояла подпись "Эгон Ягер, полковник СС".
- Господи, да это же разрешение на проезд до Вены! Но почему Вена?
- А теперь ТЫ слушай! Я получила это разрешение для себя и моей обслуги… Мне его дал полковник Ягер.
- Но как тебе удалось? - потрясенно спросил Линдсей.
- Не бойся, я с ним не спала… ты ведь об этом подумал, да? А тебе что, это было бы неприятно?
Линдсей не сразу нашелся, что ответить, но заметил, что в зеленых глазах, наблюдавших за ним, появилось лукавство. Англичанин закусил губу и предпочел переменить тему разговора.
- Здесь говорится о поезде…
- Ну, как ты не понимаешь?! - Пако хлопнула его по плечу, словно раздосадованная тем, что он такой тугодум. - Ты же только что приехал на поезде из Зальцбурга в Мюнхен. Путь на Вену лежит через Мюнхен и Зальцбург. На вокзале я видела, что нацисты не обращают внимание на Венский экспресс. Им и в голову не придет, что ты отважишься вернуться по собственным следам…
- Одна из бумаг выдана на имя Франца Вебера, шофера…
- Вебером будешь ты. Пожалуйста, примерь ливрею, в которую был одет Бора, когда мы тебя выкрали у них из-под носа возле собора Божьей Матери. Она тебе наверняка впору, ведь ты с ним одного роста и фигура у вас похожая. Ты прекрасно говоришь по-немецки, - властно продолжала Пако. - Скажи, ты умеешь водить машину? Тебе придется привезти нас на вокзал.
- Да, водить я умею, а на чем мы поедем? - спросил Линдсей.
- На "мерседесе", конечно! На чем еще может ездить баронесса? В Мюнхене полно зеленых "мерседесов", я уверена, что в панике, которая тогда возникла, никто не записал наш номер…
- А что будут делать Бора и Милич?
- Поедут на заднем сиденье. Бора будет моим камердинером. А Милича мы высадим где-нибудь на тихой улочке возле вокзала. Он сам доберется…
- А ты кого будешь изображать?
- Баронессу Вертер, разумеется! Я сяду рядом с тобой, чтобы показывать тебе дорогу…
- А если они вдруг решат проверить эту несуществующую баронессу?
- Но она существует! Я училась с ней в швейцарском пансионе до войны. Еще вопросы есть?
- А вдруг им взбредет в голову сличить ваши приметы?
- Это будет очень плохо. Послушай, Линдсей, мы предъявим документы и побыстрее смоемся. И никто не узнает, куда мы поехали…
- А куда мы направимся после Вены?
- Давай будем узнавать все постепенно.
Пако во второй раз осторожничала, сообщая Линдсею интересующие его сведения. На сей раз он взбунтовался:
- Мне это не нравится. Я должен срочно передать моим людям очень важную информацию!
- Ах, ТЕБЕ не нравится?! - вскинулся Бора, и его лицо безобразно исказилось. - Ты для нас опасная обуза! У тебя нет опыта подпольной работы, а мы рискуем жизнью, нянчась с тобой…
- Заткнись! - прикрикнула на него Пако.
Она схватила Линдсея за руку, отвела в угол подвала, села на ящик и усадила его рядом.
Потом сказала, понизив голос:
- Люди, которых я представляю, договорились с англичанами: те поставляют оружие и боеприпасы, а мы, в свою очередь, помогаем английским агентам выбраться из Германии. Пожалуйста, не отказывайся с нами сотрудничать. Бора прав, но он абсолютно не предсказуем. Прорываться в Швейцарию равносильно самоубийству. Нужно ехать в Вену, а оттуда… дальше.
- Ладно. Но когда мы отправляемся? Это тоже секретные сведения?
- Линдсей… - Пако положила ему руку на плечо. - Не сердись на меня. Мы выедем из Мюнхена восемь вечера и в одиннадцать будем в Вене. Это же экспресс…
- Слава Богу! Хорошо, давайте поторапливаться. Я тут просидел, точно в темнице, всего несколько часов, но эти стены на меня страшно давят…
- Теперь ты рассуждаешь совсем как Бора… И это неплохо. - Пако на секунду умолкла. - Если случится что-то непредвиденное и нам придется разделиться, иди с Мили-чем. Он тебя никогда не бросит. Ты ему нравишься…
- А Бора что, может бросить?
- Давай не будем думать о неприятных вещах…
Поведение Пако означало, понял Линдсей, что она, не говоря этого вслух, признала существование самой главной опасности: того, что кто-нибудь успеет поинтересоваться внешностью баронессы до их выезда за пределы Третьего рейха.
Было четыре часа, когда Пако вернулась в подвал и завела разговор с Линдсеем.
В то же самое время курьер передал Шмидту на Мюнхенском вокзале депешу. Шмидт прочитал бумагу, сложил ее и спрятал в карман, видя, что Ягер отошел от солдат, с которыми шутил, и направляется к нему.
"Баронесса Вертер, племянница генерала Шпейделя, является наследницей крупного стального магната. Ее отец - близкий друг рейхсмаршала Геринга. Брандт".
Прочитав сообщение, Шмидт облегченно вздохнул, но его не покидало ощущение, что он упустил какую-то деталь. Однако он отбросил тревожные мысли и приветствовал Ягера, который шествовал с видом прекрасно пообедавшего человека. Ягер похлопал Шмидта по плечу.
- Все в порядке, Шмидт? Хорошо. Я смотрю, вы стараетесь заработать повышение. Знаете, высшее офицерство такую деньгу зашибает, просто невероятно…
Ягер прищурился и добродушно огляделся. Шмидт деликатно поинтересовался:
- Надеюсь, ваша спутница оказалась… интересной собеседницей?