Голос, говоривший на сербохорватском языке (Линдсей не понял ни слова), звучал властно и решительно. За Мачеком в луче света показался гигантский силуэт мужчины… и этот гигант с густой черной гривой волос держал в правой руке пистолет.
Затрепетав от ужаса, Линдсей увидел, что двое партизан тащат его знакомого, который каким-то чудом сохранил горделивую осанку, хотя руки у него были связаны за спиной и он едва не падал с ног от усталости. Майор Густав Гартман… Линдсей заметил на его лбу кровь. Жесты гиганта с пистолетом говорили лучше всяких слов…
- Ради Бога, останови его! Это майор Гартман, из абвера! - воскликнул Линдсей, обращаясь к Пако. У него было ощущение, что он может в любой момент потерять сознание, но все же он сообразил, что надо сказать. - Я сумею убедить майора сообщить вам очень ценные сведения…
- Хелич! Оставь его! - Пако резко вскочила и в упор посмотрела на обернувшегося командира партизан.
- Я знаю, что говорю, - продолжала она. - Он из абвера…
- Он - немец…
- Хелич… - в тусклом свете появился маленький круглолицый человечек. Это был Влатко Йованович. - Пако заслужила право вступиться за пленного…
- Отряд возглавляю я! - Хелич снова поднял пистолет. - У тебя нет никаких прав. И у Пако тоже. Права есть только у меня…
- Тогда решим этот спор, как у нас принято…
Влатко вытащил нож с изогнутым, длинным лезвием. Линдсей изо всех сил старался не потерять сознание. Мужество толстячка его просто изумило. Пако же пришла в неистовство: подступив к великану почти вплотную, она сверкнула на него глазами.
- Ах ты, начетчик! Я убила сегодня столько немцев… А тебе главное - отличиться перед Тито… Как ты смеешь говорить, что у меня нет прав? А кто повел отряд в глубь Третьего рейха, чтобы вызволить англичанина? Кто несколько часов обедал с полковником СС в центре Мюнхена, чтобы раздобыть разрешение на проезд?
Пако рассмеялась ему в лицо. Потом оглянулась на партизан, которые обступили их и завороженно ждали, чем кончится спор.
- Ваш вождь - очень храбрый человек… У себя на родине! - продолжала она. - Но как, по-вашему, он осмелится ступить хоть одной своей ножищей на немецкую землю?
- Я не говорю по-немецки, - начал оправдываться Хелич.
- Я тоже, но я был в Германии!
Милич, ехавший на поезде вместе с Борой, говорил пока еще спокойно, но усы его уже подергивались. Он держал в руках автомат, дуло которого было направлено на Хелича.
- Ты должен более уважительно разговаривать с Пако, - заявил Милич. - Абвер это тебе не гестапо, так же, как партизаны не четники. Ты что, хочешь вести себя, как четник? Я этого не допущу!
- Я вижу, ты собираешься занять пост командира отряда, Милич?
- Только если ты будешь по-прежнему убивать пленных, которые могли бы помочь Тито разработать стратегию дальнейших операций…
Когда Милич произнес последнюю фразу, воцарилась долгое молчание. Снизу, из ущелья, доносились стоны корчившихся от боли людей и запах пороха. Хелич сунул пистолет за пояс.
- Мы должны пошевеливаться, - сказал он, - пока не подоспели немецкие мотоциклисты. Этот немец может ходить, так что пусть идет с нами. Тито решит, как с ним о обойтись. А для англичанина соорудите носилки… - Хелич вдруг резко повысил голос: - Что с вами творится? Я же сказал: пошевеливайтесь!..
Пако молча повернулась к нему спиной и возвратилась назад. Встав на колени возле Линдсея, она ободряюще положила ему на плечо руку.
- Доктор говорит, ты контужен. Тебя понесут на носилках. Нет. Не спорь! Ты большая ценность, за тебя дадут много оружия. Таков уговор…
Линдсей открыл рот, намереваясь что-то сказать и провалился в темный колодец беспамятства.
- У него инфекционный мононуклеоз. Видите, как распухли железы на шее? И температура высокая…
Линдсей с изумлением услышал правильную английскую речь, услышал голос, аккуратно нанизывавший цепочку слов. Это было как повторение одного и того же спектакля, в котором он уже когда-то участвовал…
Линдсей открыл глаза: все словно в тумане… Над ним склонились две фигуры. Мужская и женская… Потом картина прояснилась. Стала вдруг совершенно отчетливой… Линдсеи учащенно заморгал. Черт возьми! Как и тогда, он полулежал на голой земле, под открытым небом, прислонившись к чему-то твердому.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила Пако.
- Ужасно… просто ужасно. Но не беспокойся, будет еще хуже…
- А! Чувство юмора?! - откликнулся доктор Мачек - Я проходил практику в лондонской клинике Святого Фомы. Обожаю англичан… они удивительно сдержанный народ Я правильно говорю?
- Да, - кивнул Линдсей. - Но где мы, черт побери? Далеко от того жуткого ущелья?
- За много миль, - ответила Пако. - С тех пор прошло четыре недели. У тебя было…
- ЧЕТЫРЕ НЕДЕЛИ?? - Линдсей растерялся и встревожился. Неужели он сошел с ума? Как могло пролететь столько времени? Он ничего не помнит… только налет на поезд и ссору Пако с Хеличем… ХЕЛИЧ… Значит, он все-таки вспомнил имя негодяя?! Это немного придало Линдсею уверенности.
Пако взяла его правую руку в свои ладони и заговорила тихим, нежным голосом:
- У тебя было сотрясение мозга. Осколок гранаты попал тебе в лоб. Ребята по очереди несли тебя на самодельных носилках. Ты периодически порывался пойти самостоятельно…
- А теперь, - с жизнерадостным видом вмешался в разговор доктор Мачек, - когда мой пациент почти пришел в себя от контузии, он заболел лихорадкой. У вас опухли железы, и вы должны отдыхать…
- И не подумаю, черт побери! - Линдсей с трудом поднялся на ноги и, качаясь, посмотрел по сторонам.
Пако вложила ему в руку деревянную палку. Линдсей машинально взял ее и с удивлением почувствовал, что держит в руке что-то очень знакомое…
- Эту палку тебе сделал Милич, - пояснила Пако. - Ты одолел довольно большое расстояние, ковыляя как бы на трех ногах. А теперь послушайся доктора Мачека. - В голосе Пако появились дразнящие нотки. - Он проходил практику в клинике Святого Фомы, так что ему можно доверять…
Мрачный, трагический вид открылся Линдсею, когда он, шатаясь, взобрался на скалистую вершину горы. Они находились на маленьком плато, где сохранились остатки старинной крепости. Стены были так сильно разрушены, что их с трудом можно было отличить от больших валунов, на которых когда-то возводилась крепость.
Утро было в разгаре, понял Линдсей. День обещал быть ясным и свежим, зубчатые вершины далеких гор четко вырисовывались на фоне безоблачного неба и казались вырезанными из листового железа. Прекрасная летная погода…
Однако что-то не давало Линдсею покоя, какая-то неприятная мысль… Пако и Мачек прислонили его спиной к валуну, лежавшему в чахлой рощице. Другие деревья росли по краям плато чуть пониже крепости, на которой давным-давно уже не было крыши. Неожиданно Линдсей осознал, что машинально старается держаться в тени деревьев. Его спутники остались позади, а он, петляя и опираясь на палку, быстро шел в сторону крепости, где - он это инстинктивно почувствовал - располагался штаб Хелича.
- Подожди нас! - крикнула Пако. - Боже, он мчится, как скаковая лошадь.
И тут Линдсей услышал этот звук во второй раз… и резко остановился под густым, раскидистым деревом. Глухой рокот самолета… Впервые он услышал его, как только пришел в сознание, но тогда его отвлекло замечание Мачека и то, что он вообще плохо понимал, где он и на каком свете. Пако и Мачек догнали его, и Линдсей предупредил их:
- Держитесь в тени деревьев, чтобы вас не заметили с самолета…
- Это немецкий "Шторх", - раздражающе спокойно откликнулась Пако. - Я привыкла жить с этим звуком.
- Да? А умирать с ним тоже привыкла?
Яростный вопрос Линдсея, его неожиданная энергия и невероятная резвость, с которой он несся к крепости, так поразили Пако и Мачека, что они примолкли. Линдсей был этому очень рад, потому что теперь он мог спокойно слушать… Слушать ухом опытного летчика.
Линдсей стоял, склонив голову набок. Самолет летел очень медленно, на минимальной скорости. Еще чуть-чуть - и мотор заглохнет. Как и думал Линдсей, самолет описывал круг: точно по периметру плато.
Опершись обеими руками о палку, Линдсей вытягивал шею и пытался разглядеть сквозь листву очертания самолета. Наконец ему это удалось! Машина накренилась. Пилот тоже вытягивал шею, только смотрел сквозь очки не вверх, а вниз.
- Что ты так разволновался? - спросила Пако. - Немцы постоянно летают над Югославией.
- Когда я очнулся, над нами кружил такой же самолет.
- Да, действительно…
- А сколько раз сегодня тут рыскали немецкие самолеты? Ради Бога, подумай!
- Да ладно тебе!.. - запротестовала Пако.
- По-моему, шесть, - вмешался Мачек. - Сейчас шестой раз…
- А ведь сейчас только одиннадцать утра. - Линдсей взглянул на часы.
- Я их заводила, - вставила Пако.
- Значит, шесть раз… Понятно! Этот самолет летел так низко… летчик наверняка знал, что ищет… знал, где находится цель. Слышите? Он летит назад!
- Но я же тебе сказала… - вновь начала Пако.
- Надо предупредить Хелича, что будет массированная бомбардировка… Может, немцы даже сбросят парашютный десант. Мы должны немедленно уходить. - Линдсей говорил лаконично и решительно. - Сколько тут человек?
- Тридцать. Весь отряд, - ответила Пако. - Но послушай, Линдсей… Не нужно паниковать…
- Нет! Это ты послушай! Хелич, может, большой мастер нападать на поезда и убивать немцев - в том числе пленных, если ему предоставляется такая возможность… Он, конечно, большой мастер приносить в жертву множество мирных жителей… во славу коммунизма… Вот будет радость беднягам, которых вы бросили в ущелье, от вашего призрачного коммунистического рая!.. Так я про Хелича… он, может быть, крупный специалист по этим вопросам, но когда речь заходит о самолетах, то лучше ему послушать дядю Линдсея. Я знаю все предупредительные сигналы. Я их видел-перевидел, когда мой самолет упал и я тащился пешком до Дюнкерка. Где Хелич?
- В крепости.
Это сказал Мачек. Гул самолета-разведчика к тому времени почти стих и стал похож на далекий гул шмеля знойным летним днем. Линдсей схватил Пако за руку, стиснул другой рукой палку и потащил девушку вверх, к входу в крепость. Хотя он был физически очень ослаблен, уверенность в том, что над ними нависла страшная беда, придавала ему сил.
Войдя в крепость, Линдсей замер, потрясенный открывшимся зрелищем. Хелич с Йовановичем склонились над картой, расстеленной на большом валуне. На земле возле осыпавшейся стены лежал Гартман. На его скуле красовался свежий синяк. При виде англичанина Гартман криво усмехнулся.
Линдсей заговорил с абверовцем по-немецки, не обращая внимания на Хелича, который обернулся и бросил на него испепеляющий взгляд.
- Откуда у вас синяк, Гартман?
- Я пытался предупредить эту глупую скотину, что над нами кружит разведчик, и теперь…
- Знаю. Предоставьте это мне. - Линдсей посмотрел на Пако, по-прежнему игнорируя Хелича, который явно раздражался все больше и больше.
Ткнув палкой в сторону серба, Линдсей произнес:
- Пако, ты мне однажды сказала, что людей бывает трудно заставить сделать простейшие вещи… Тогда я не оценил твое замечание по достоинству. Теперь расскажи, пожалуйста, этому болвану, что с ним случится, если он немедленно не даст сигнал общей тревоги и не прикажет всем эвакуироваться. Скажи ему, что я - летчик и знаю, что такое атака с воздуха. Его сотрут с лица земли!
Пако начала быстро-быстро говорить. В какой-то момент она даже топнула ногой. В отчаянии от того, что они теряют время, Линдсей расхаживал взад и вперед, опираясь на палку. В горячий спор вмешался Йованович. Пако повернулась к Линдсею:
- Еще раз повтори, только поскорее, свои доводы. Говори убедительно. Хелич будет за тобой наблюдать.
Линдсей повторил все сначала. Раз. Два. Три. А в конце повернулся к великану и замахнулся на него палкой.
- Скажи ему, что, если он будет мешкать, я выбью из него дурь! - заорал он что было мочи.
Пако успела произнести всего несколько слов, как вдруг Йованович прервал ее и, махнув рукой в сторону крепости, скатал карту в трубочку. Хелич выбежал за ворота и скрылся из виду.
- Твоя угроза его убедила, - хмыкнула Пако. - Мы сейчас же уходим.
Едва они вышли за пределы крепости, Линдсей с удивлением увидел, что неизвестно откуда появилось множество партизан. Казалось, они выросли из-под земли, выскочили из каких-то невидимых траншей. Англичанин подошел вслед за Пако к краю плато: обрывистый склон прорезало несколько расщелин. Пако остановилась, желая помочь Линдсею, но он отрицательно махнул рукой.
- Нет, ты просто показывай мне дорогу. Я сам. О Господи, а вот и Бора! Пусть только заботится о себе, а не обо мне.
Склон был Крутым, и Линдсей полусползал по каменистым уступам, которые служили партизанам ступеньками, созданными природой. Каким-то чудом англичанину удавалось сохранять равновесие, и когда Пако оглядывалась, он махал ей рукой, а сам был уверен, что они не успеют отойти от плато.
Неожиданно Линдсей вспомнил про свой саквояж. И тут же заметил, что его несет Бора, а чуть пониже Милич тащит второй саквояж.
"Наверное, это вещи Пако", - догадался он.
Спускаясь дальше по жуткой крутизне, Линдсей подумал о Гартмане и оглянулся. Немец шел чуть позади, за ним спускался Милич с автоматом в руках. И тут натренированное ухо Линдсея различило первые далекие звуки приближающейся эскадрильи.
Партизанский отряд спустился с плато вниз, где пролегали глубокие ущелья; зимой тут кое-где, должно быть, текли бурные речки. Линдсей понял это, поскользнувшись на мелкой гальке.
Теперь он был уже близко от извилистой расщелины, к которой они пробирались, и видел на противоположном склоне горы темные пещеры. Там они укроются, когда начнется бомбардировка. Если, конечно, успеют добраться…
Милич окликнул Пако, и шагавшая впереди девушка остановилась. Гартман оказался почти рядом с Линдсеем, который удивительно резво ковылял по дьявольски крутому склону, он то и дело чуть не падал, но всякий раз палка его выручала.
- Скажи немцу, что, если он будет махать самолетам, я его пристрелю! - пригрозил Милич.
- О Боже, но ведь это он пытался внушить Хеличу, что они сюда прилетят! - злобно огрызнулась Пако. - Отправляйся тачать сапоги, если ты ни на что больше не годишься! И заткнись. У нас мало времени…
Она вкратце передала их разговор Линдсею и проворно, как козочка, побежала вперед. У НАС МАЛО ВРЕМЕНИ…
"Она права", - подумал Линдсей.
Они были почти в самом низу, но гул приближавшихся самолетов уже перерос в зловещий рев.
В расщелине пролегало русло речки. Зеленая вода, пенясь, прыгала по валунам, однако ее уровень сильно упал по сравнению с зимой. Пако подождала Линдсея и, схватив его за руку, помогла ему перебраться по валунам, как по булыжникам мостовой. Он смутно ощущал, что слева и справа от него партизаны быстро пересекают расщелину и забиваются в пещеры. Однако Линдсей старался сконцентрироваться исключительно на спуске и внимательно смотрел, куда поставить ногу. Наконец они перебрались на другую сторону.
Все еще сжимая его руку, Пако потащила англичанина вверх по невысокому склону, усеянному камнями, которые скользили и с шумом осыпались под его ногами. Показался вход в пещеру, располагавшийся на высоте восемь футов, и Пако торопливо затащила Линдсея внутрь. Едва они вошли под мрачные своды, повеяло холодом.
Пако тяжело дышала, ее грудь бурно вздымалась. Поймав взгляд Линдсея, она отвела глаза; в этот момент в пещеру зашел Гартман, которому буквально наступал на пятки Милич.
- Отцепите от меня этого энтузиаста, - сухо сказал Гартман и присел на большой валун, их было в пещере полным-полно.
Здравый смысл подсказывал им, что следует отойти в глубь пещеры. А любопытство - то самое любопытство, которое в 1940 году повлекло жителей Лондона на улицы, чтобы поглазеть на немецкие бомбардировщики, кружившиеся у них над головами, - подталкивало их к входу: им не терпелось узнать, что творится вокруг. Когда они выглянули, Линдсей стал свидетелем жуткой сцены.
Спрятавшийся за огромным валуном партизан прицелился из винтовки в небо. Неожиданно за его спиной появился Хелич; он поднял пистолет и застрелил партизана. Серб свалился в реку и исчез в другой пещере.
- Грязный убийца! - возмутился Линдсей.
- Хелич отдал строгий приказ, - спокойно возразила Пако. - Никто не должен стрелять в самолеты, чтобы не выдать, где мы прячемся.
Не успела она произнести эти слова, как Линдсей услышал знакомый звук и мысленно перенесся в прошлое, во Францию сорокового года… Пронзительный вой самолетного мотора… Линдсей осторожно выглянул из пещеры. Вслед за первым самолетом появился второй, они кружили над высокогорным плато, где, словно горный пик, вознеслась к небу полуразрушенная крепость, в которой располагался штаб Хелича.
Самолет, маленькая точка в небесной вышине, повернулся боком и, войдя в пике, понесся с бешеной скоростью. А из него посыпались бомбы. Грохот взрывов эхом разнесся по ущелью. Каменные брызги взлетели в воздух. Стена крепости обвалилась, куски ее упали в ущелье и разбились на тысячи осколков. На том месте, где она стояла, поднялось облако пыли.
- О Боже! - воскликнул Линдсей. - Пикирующие бомбардировщики "Штукас"… Окажись мы сейчас там…
Воздушная армада - в небе от самолетов было черным-черно - методично бомбила каждую пядь плато. Затем командир вдруг изменил тактику.
- Они заметили пещеры! - вскричал Линдсей. - Отходим подальше вглубь!
В пещеру, пригнувшись, вбежал какой-то человек. Это оказался доктор Мачек. Когда он увидел Линдсея, на лице его отобразилось изумление. Послушавшись Пако, доктор тоже отошел в глубь пещеры и укрылся за валунами. Бомбы прокладывали себе путь по дну ущелья, неся смерть всему живому; одна из бомб взорвалась прямо перед входом в пещеру, где сидели партизаны. Острые осколки скал, словно шрапнель, залетели внутрь и забарабанили по бастиону из валунов.
Спрятавшись за камнями - по правую руку от него лежала Пако, а по левую - Мачек, - Линдсей почувствовал, что перенесенные нагрузки дают о себе знать. Руки и ноги вдруг задрожали, перестав его слушаться. Мачек ласково потрогал лоб англичанина и, нахмурившись, повернулся к Пако.
- Да ладно вам, - проворчал Линдсей, заметив выражение его лица: он не доверял докторам. - В чем дело?
- Вы перенапряглись, спускаясь с горы. Я же говорил, что вы больны. И вам нужно как можно больше лежать…
- Ага, а они должны были нести меня вниз на руках, - язвительно усмехнулся Линдсей. - По-вашему, мы бы успели, да?
В памяти Линдсея еще успело запечатлеться, что, посмотрев через плечо Мачека, он поймал на себе внимательный взгляд Гартмана… Но в следующий момент бомбы, адски завывая, посыпались градом, в пещере поднялась пыль столбом, и лицо Гартмана скрылось из виду. А затем - о Господи! - Линдсей снова провалился в забытье.