Глава 31
Курск! Июль 1943 года…
До той поры мало кто слышал о русском городе, расположенном к югу от Москвы. Но именно в Курске в сорок третьем году решался исход второй мировой войны.
Здесь русские гигантским клином, напоминавшим палец великана, врезались в немецкий фронт. Здесь были сосредоточены отборные дивизии, готовые в любую минуту ринуться в атаку.
Этот огромный район был набит войсками. Под Курском скопилось множество грозных танков Т-34, новейшие советские самоходные орудия, закаленная в боях пехота и бронетанковые дивизии. По меньшей мере миллион русских солдат, собранных на Курской дуге, ждали приказа перейти в наступление. А Сталин все колебался.
В Волчьем Логове не колебались. Фюрер разработал план, который был полностью поддержан самым толковым из его полководцев - фельдмаршалом фон Клюге. Гитлер намеревался атаковать первым, отрезать гигантский палец у самого основания и захлопнуть исполинскую ловушку, где в считанные дни оказался бы в окружении миллион русских бойцов.
- Дорога на Москву будет открыта, - заявил фон Клюге на дневном совещании у фюрера первого июля. - И Сталин уже не сможет преградить нам путь. Мы захватим Москву, где сходятся все железные дороги большевиков, и России придет конец.
- Да, начнем наступление пятого июля, - согласился Гитлер. - А когда Россия будет уничтожена, без промедления перебросим сто двадцать дивизий во Францию и Бельгию. Все попытки высадить англо-американский десант закончатся неудачей. Господа, операция "Цитадель" начинается! Я так решил.
Гитлер поглядел через стол на Мартина Бормана, Кейтеля и Йодля, которые закивали, выражая свое согласие. Под "Цитаделью" понимался Курск. Как только он падет, ворота на Москву широко раскроются.
Гитлер закончил совещание и велел Борману проводить его домой. Он вышел из "Охотничьего домика" и, пройдя по двору, вошел в свое простое жилище. Оказавшись в доме, фюрер кинул на стол свою фуражку, приказал помощнику запереть дверь и уселся в кресло.
- Борман, надеюсь, теперь вы согласны, что все принимают меня за настоящего фюрера… каким я, собственно говоря, и являюсь! "Цитадель" станет самой грандиозной немецкой операцией за всю войну.
- Мой фюрер, - осторожно начал Борман, - я беспокоюсь только об одном. До сих пор нет известий о поимке подполковника авиации Линдсея… или о том, что его убили.
- Да кому он теперь нужен?! Как он мне может повредить?
Борман отметил, что фюрер сказал "мне", а не "нам". С тех пор как минувшим мартом двойник подменил настоящего фюрера, влияние Бормана, намеревавшегося управлять Хайнцем Куби, словно послушной куклой, свелось к его прежней роли, которую он играл при настоящем Гитлере.
"И ничего не поделаешь, - печально думал Борман. - Иначе - капут".
- Я внимательно изучил досье Линдсея, - продолжал настаивать Борман. - Он был когда-то актером и глубоко изучил технику перевоплощения. И потом он был близок с Кристой Лундт, которая не отличалась разборчивостью в связях! Я обратил внимание на то, что перед побегом она приглядывалась к вам. Я думаю, она что-то заподозрила…
- И что вы предлагаете? - нетерпеливо воскликнул Гитлер.
- Послать полковника СС Ягера обратно на Балканы. Может, ему удастся выследить Линдсея?
- Ягер будет командовать дивизией, участвующей в операции "Цитадель", - резко оборвал Бормана Гитлер. - Нам нужен опытный военный, на которого можно положиться. Если только советский шпион, который, как утверждал Гартман, затаился здесь, не передал противнику подробностей операции "Цитадель"… Все зависит от того, удастся ли нам застать их врасплох…
В тот же вечер, первого июля, в Волчьем Логове, прятавшемся в густой сосновой чаще, сложилась очень напряженная ситуация. Ночь обещала быть душной, влажной… на операцию "Цитадель" было возложено так много упований…
Три приближенных Гитлера поодиночке миновали пропускные пункты. Никто из них, видимо, не жаждал прогуляться в обществе своих коллег. Йодль считал Кейтеля напыщенным ничтожеством, получившим свой пост не по заслугам. А Мартин Борман обладал одним бесспорным свойством: его ненавидели все, кроме фюрера. И гитлеровской собаки Блонди.
Кейтель же воспринимал Йодля как лицемера, с которым не следует вступать в тесный контакт. От такого человека разумнее держаться на расстоянии.
Так вот и получилось, что эти трое отправились поодиночке отдохнуть, вырваться хоть ненадолго из замкнутого мирка Волчьего Логова, а потом вернуться на ночное совещание у фюрера.
В тех северных краях в пятнадцать минут двенадцатого было уже темно, и вновь опытные руки таинственного незнакомца разгребли завал, скрывавший в лесу мощный радиопередатчик. Донесение, которое радист передавал, освещая рацию карманным фонариком, оказалось необычайно длинным. Затем незнакомец положил все на место и явился на совещание к фюреру вовремя, по расписанию.
- Анна, я совершенно измотан! - воскликнул Рудольф Ресслер, со стуком приставляя доску, за которой он прятал в шкафу свою рацию. - По-моему, скоро должно произойти что-то очень важное.
- Откуда ты знаешь? - поинтересовалась Анна, протягивая мужу чашку кофе, который он жадно проглотил в один присест.
- Я получил донесение, зашифрованное обычным способом. Дятел никогда еще не присылал таких длинных донесений. Я, конечно, тут же передал его в Москву. Сдается мне, что Дятел сообщил диспозицию войск в намечающейся грандиозной операции…
- Ладно, ты, со своей стороны, сделал все, что мог, - торопливо проговорила Анна. - Так что посмотрим…
Осунувшийся от усталости Ресслер повернулся на стуле и поглядел на жену:
- Во всяком случае, на сегодняшний день нам известно, что Сталин не использует полностью информацию, которую я ему посылаю. Хоть когда-нибудь он мне будет доверять или нет?!
- Курск! Нам подстраивают гигантскую ловушку, чтобы нас уничтожить…
Было раннее утро, в маленьком кремлевском кабинете царила страшная напряженность. Сталин говорил. Двое других людей слушали. Напористый генерал Жуков и более спокойный, более интеллигентный маршал Василевский, начальник Генштаба…
Сталин держал длинное донесение Дятла, переданное Люси. К Сталину еще ни разу не поступала по этим каналам столь подробная сводка, касающаяся диспозиции немецких войск. Она производила ужасающее впечатление: вермахт собрал в кулак огромное количество солдат и военной техники. Если это, конечно, правда… Генералиссимус опять не спеша перечитал донесение, а кое-что даже повторил вслух:
- Танки "Тигры" и "Пантеры"… Самоходные орудия "Фердинанд"… Генерал Модель атакует нас с севера. А генерал Гот - с юга… Лучшие немецкие генералы… множество отборных дивизий. Колоссальные силы! Если это правда, мы должны подтянуть к Курску наши войска и уничтожить фашистов.
- А как, позвольте поинтересоваться, - осторожно произнес Василевский, - зарекомендовала себя агентурная сеть Дятла и Люси?
- Их информация всегда подтверждалась.
- Значит, и эта может подтвердиться! В конце концов мы должны рискнуть и пойти ва-банк… поверить Люси!..
- Жуков, а вы что скажете?
Сталин - он тоже не сидел, а стоял в кабинете, слабо освещавшемся только настольной лампой, - искоса взглянул на генерала. Василевский тихонько вздохнул. Сталин использовал свой излюбленный прием: выведывал мнения других, чтобы в случае неудачи было на кого свалить вину.
Увы, Сталин так и не преодолел свое природное грузинское коварство. Хитрый и вероломный, он везде подозревал обман. Люси, по его мнению, мог быть всего лишь гитлеровской пешкой, которая пытается завлечь Красную Армию в гигантскую ловушку, откуда она уже не выберется.
А вот Жуков не колебался. Он был единственным генералом, который отваживался открыто противоречить Сталину. Сейчас Жуков страстно воскликнул:
- Дятел сообщает, что день "Д" - это пятое июля, всего через трое суток! Кроме того, он говорит, что час "Ч", на который намечена атака, - пятнадцать ноль-ноль. Немцы обычно в такое время не наступали, так что это тоже похоже на правду. Мне хотелось бы как можно скорее вернуться в штаб и отдать приказания, исходя из того, что Дятел нас НЕ ОБМАНЫВАЕТ.
- И вы согласны взять на себя ответственность за это решение?
- Да, генералиссимус!
- Ладно, мы это еще обсудим. Приготовьтесь к тому, что ночь будет долгой, товарищи, - сказал Сталин.
Пятого июля в 14 час. 30 мин. застарелая рана на ноге полковника Ягера вдруг дала о себе знать. Высунувшись из орудийной башни огромной "Пантеры", Ягер командовал подразделением бронетанковой дивизии 4-й Армии генерала Мозеля, которой предстояло нанести удар по основанию русского "пальца" и соединиться с 9-й Армией генерала Гота, наступавшей на юге. Совместными усилиями эти две армии должны были ампутировать "палец" и окружить один миллион вражеских солдат.
День выдался жаркий и влажный, Ягер посмотрел на часы и перевел взгляд на бесконечную вереницу танков, приготовившихся к бою. Рана обычно беспокоила Ягера перед началом большого наступления. Скосив глаза на соседнюю "Пантеру", Ягер заметил, что Шмидт утирает со лба пот.
- Через полчаса будет действительно жарко! - весело крикнул ему Ягер. - Вот уж когда придется попотеть!
С другой орудийной башни послышался взрыв хохота. Ягер был из тех командиров, кто умел веселой шуткой разрядить любое напряжение.
- Полковник! - прокричал в ответ Шмидт. - А ваш пот отличается от нашего! Когда придет время, из ваших пор будет сочиться пиво!
Солдаты опять захохотали. Ягер, упрямый офицер прусского образца, всегда был непрочь переброситься шуточками с подчиненными, независимо от их ранга. Ровно в три часа Ягер отдал приказ по внутренней связи:
- Вперед! И не останавливайся, пока не увидишь перед собой зрачки генерала Гота!
Исполинские танки двинулись на юг, лязгая огромными гусеницами. Послышался грохот тяжелой артиллерии, которая открыла непрерывный заградительный огонь. Перед "Пантерой" Ягера, шедшей во главе грандиозной танковой колонны, расстилалась бескрайняя тоскливая русская степь. Не обращая внимания на разрывы снарядов, уродовавшие выжженную солнцем землю, Ягер ехал вперед на своем танке. На юг - все время на юг - пока он не встретится с генералом Готом. А тогда огромные клещи сомкнутся, и Красная Армия окажется в ловушке.
В общей сложности в тот душный июльский день под командованием фельдмаршала фон Клюге находилось примерно полмиллиона немецких солдат. Ему подчинялись семнадцать танковых дивизий, оснащенных чудовищными "Тиграми" и "Пантерами" и огромным количеством самоходных орудий, а сзади шла моторизованная пехота. Никогда еще немцы Не бросали столько сил на одну-единственную цель. "ЦИТАДЕЛЬ"…
Атака, намеченная на три часа дня, должна была захватить врасплох неприятеля, привыкшего к тому, что немцы идут в наступление на рассвете. Расчет был на то, что Жуков не успеет и глазом моргнуть, а уже окажется в окружении.
Вдобавок 2-я Армия, включающая в себя шесть танковых и две пехотные дивизии, должна была ударить по кончику "большого пальца" и отвлечь внимание советских войск от места основного сражения.
Однако полковник Ягер увидел советские танки раньше, чем ожидал: два Т-34 ехали к нему, держась примерно в ста метрах друг от друга. Нормальный командир приказал бы в подобной ситуации снизить скорость и, лишь подождав подкрепления, кинулся бы на врага. Но Ягер не был "нормальным" командиром.
- Быстрее вперед! - приказал он.
Как и предполагал полковник, на него нацелились громадные стволы пушек, похожих на телеграфные столбы. Однако русские наводили слишком медленно, ибо меньше всего ожидали, что "Пантера" помчится на них как оголтелая и проскочит между ними в щель в каких-нибудь пятидесяти метрах.
Пушки русских танков пришли в движение, целясь в самое уязвимое место "Пантеры" Ягера. Но полковник рассчитал правильно. За секунду до вражеского выстрела он опять приказал:
- Шпарь в том же направлении! Выкладывайся, не жалей сил. Мчись как угорелый!
"Пантера" рванулась вперед, танкист жал изо всех сил. Пушки Т-34 не поспевали за танком Ягера. Полковник был уже на полпути к цели, когда советские командиры осознали, что безумец пытается проскочить между ними.
Они скомандовали наводчикам развернуть пушки на 90°. Орудия начали поворачиваться… А Ягер стремительно несся вперед. Советские командиры отдали приказ одновременно:
- Огонь!..
Но Ягер уже успел проскочить. Орудия танков Т-34 оказались направленными друг на друга. Просвистев на волосок один от другого, снаряды поразили цель. Ягер оглянулся и увидел, что танки загорелись; из орудийных башен вырывались языки пламени. Он же пока еще не сделал ни единого выстрела.
- Двигайся в том же направлении…
Раньше, когда русские танки еще только приближались к нему, полковник успел заметить, что они сперва шли друг за другом, а потом разделились, чтобы уменьшить вероятность поражения. Ягер отчетливо видел отпечатки их гусениц и направил свою "Пантеру" по следам советских танков.
Минные поля! Этого постоянно боится любой танкист. Поехав по следам подбитых Т-34, Ягер мог быть уверен, что мины ему не страшны. И буквально через несколько секунд он убедился в собственной мудрости, ибо раздалась целая серия взрывов.
Слева и справа от него вышли из строя три "Пантеры". У одной слетели гусеницы, и она неподвижно застыла на поле боя. Два других танка, нарвавшись на мины, загорелись. Ягер обратился по рации к экипажам уцелевших танков:
- Поезжайте по моим следам. Я проведу вас сквозь минное поле.
Отдавая приказ радисту, Ягер понял, что начинает волноваться. Он вдруг инстинктивно почувствовал, что творится нечто странное. МИННЫЕ ПОЛЯ?..
Русские за одну ночь установили по меньшей мере сорок тысяч мин, каждая из которых могла вывести из строя танк типа "Пантера" или "Тигр".
Они заминировали все территории, по которым должны были продвигаться танковые дивизии. На рассвете второго июля в Кремле Сталин наконец решил поверить донесению Дятла. Получив приказ действовать, советские генералы перестроили всю оборону Курской дуги и превратили это место в грандиознейшую западню, равной которой еще не было в мировой истории.
Немцы, однако, сражались яростно. Пикирующие бомбардировщики "Штукас", вооруженные пушками, метались над полем боя и умудрились подбить довольно много советских танков. Танковые бои развернулись на огромной территории, но план Гитлера утратил главный элемент: эффект неожиданности.
Не нужно особого мастерства, чтобы выиграть сражение, если заранее знаешь планы противника. Два человека, действительно выигравшие решающее сражение в истории второй мировой войны, не присутствовали на поле битвы. Дятел был в Восточной Пруссии, в Волчьем Логове. А пожилой, убого одетый Рудольф Ресслер - в Люцерне.
Но даже при таком стечении обстоятельств битва на Курской дуге не стала для русских увеселительной прогулкой. Яростные бои длились с пятого по двадцать второе июля, и Курская дуга превратилась в огромный погост. Обе стороны понесли огромные потери. Немецкие врачи называли свои полевые лазареты бойнями.
И ночами, и долгими летними днями оглушительно громыхала артиллерия, стреляли танки, падали бомбы. Над землей страшно надругались, превратили ее в пустыню, усеянную обломками самолетов, танков и изувеченными трупами солдат.
Полковнику Ягеру удалось уцелеть и даже спасти Шмидта. Уже две "Пантеры", на которых сражался полковник, сгорели, он пересел на третью и вдруг заметил, что Шмидт, сраженный снайперской пулей, бессильно повис на краю башни.
- Стойте! - скомандовал полковник.
Спустившись на землю, где творилось Бог знает что, он побежал к Шмидту, и тут танк его помощника подорвался на мине. Большой кусок гусеницы соскочил и упал. Лежавший на боку Шмидт поднял голову.
- Уходите, полковник! Меня подберут санитары…
- Помалкивайте и лежите смирно!
Ягер сгреб Шмидта в охапку и потащил к своему танку. Он уже совсем было добрался до цели, как вдруг почувствовал удар в ногу. Однако полковник не обратил на это внимания и приподнял Шмидта, помогая нагнувшемуся радисту затащить раненого лейтенанта в люк.
- Полковник! Ваша нога! - прокричал радист, перекрывая оглушительный, ни на миг не смолкавший грохот.
- Затащите Шмидта в танк! А я сам залезу. Это приказ…
Брюки на бедре уже намокли от крови, и ногу пронзала острая боль. Над ухом Ягера просвистела еще одна пуля. Опять этот проклятый снайпер! Стиснув зубы, полковник проворно забрался на орудийную башню, влез в люк и задраил его.
- В Волчьем Логове есть шпион, и, черт возьми, я выведу мерзавца на чистую воду, когда выберусь отсюда! - сказал неделю спустя Ягер своему помощнику Шмидту, лежавшему на соседней койке в военном госпитале.
Используя имя фюрера, полковник СС добился, чтобы их обоих отправили в мюнхенский госпиталь. Он специально выбрал это место.
- А почему вы теперь так уверены? - спросил Шмидт.
- Да из-за истории на Курской дуге!
- Ну… мы проиграли битву, но это не значит, что война проиграна!
- Боюсь, дружище, - мрачно проговорил Ягер, - что ничего другого это не означает. Под Курском - поверьте, я не оригинальничаю - произошел исторический перелом. Мы ДОЛЖНЫ БЫЛИ победить, но большевикам каким-то образом удалось узнать наши планы. Я потом высказал свое мнение в присутствии фельдмаршала фон Клюге, и он со мной согласился. Фюрер был прав: в Волчьем Логове затаился крупный советский шпион.
- Но вы все равно ничего не можете с этим поделать, - пожал плечами Шмидт.
Они лежали вдвоем в небольшой палате, и оба быстро поправлялись от полученных ранений. Ягера ранили в правое бедро, пуля прошла всего в нескольких сантиметрах от старой раны, которую он получил в сороковом году, в конце французской кампании.
Доктор предложил списать его после выздоровления по инвалидности. Дескать, Ягер перенес столько лишений, что организм истощен. В ответ Ягер чуть было не уложил на больничную койку самого доктора. Схватив трость, прислоненную к кровати, полковник откинул одеяло и спустил на пол здоровую ногу.
- Вы, может быть, очень хороший врач, но зато никудышний психолог! - прорычал он. - Мне еще предстоит одно дело… особого свойства… И клянусь Господом Богом, я его сделаю!
Ягер грозно взмахнул тростью. Потом стащил с постели забинтованную правую ногу, встал и, опираясь на палку, сердито заковылял вперед. Доктор попятился назад и отступал до тех пор, пока не ткнулся в стену.
- Полковник, вам нужно лежать…
- Мне нужно в "Бурлящий Котел"! Я должен напасть на след, который приведет меня к человеку, чьими стараниями я оказался здесь… к человеку, из-за которого тысячи моих товарищей валяются мертвыми в пыли под Курском, а над ними роятся мухи! Я прошу вас об одном, доктор: поскорее поставьте меня на ноги…
- Я смогу выполнить вашу просьбу, только если вы будете соблюдать постельный режим…
Доктор побелел как полотно, - настолько его перепугал вид разъяренного Ягера. Ухватившись за спинку кровати Шмидта, полковник грозно поднял свою трость.
- Хорошо, но с одним условием. Вы будете каждый день увеличивать мне нагрузки, чтобы я смог поскорее выписаться. Или вам неизвестно, что идет война?..
- У меня к вам та же просьба, - вставил Шмидт. - Вы должны меня выписать тогда же, когда и полковника, день в день…