- Но мы же не можем это сказать. - Анжела нажала "паузу", и ее интонация говорила о том, что я необоснованно надоедлив. - Случившееся весьма прискорбно, и Тони старается загладить свою вину. - Она отпустила кнопку, и на экране возник подъемный кран и вытащил "Сикоракс" из зарослей.
"Человек и яхта, - вещал за кадром Тони, - будут вылечены одновременно, и этому посвящается наш фильм".
Экран погас. То, что они отсняли, длилось десять ужасных минут, а теперь они хотели с моей помощью доделать фильм до конца.
- Итак, - Анжела выключила телевизор, - правда, совсем не больно? - Она проговорила это с отвратительной интонацией больничной сиделки.
- Больно, - в гневе я забыл о ее привлекательности, - получить пулю в спину, а это - ерунда. - Я махнул рукой в сторону телевизора. - Дерьмо. Беннистер присвоил мою яхту и мою стоянку, а теперь, когда его имидж под угрозой, он пытается накормить публику этим дерьмом!..
- Тони оформил аренду Лайм-Уорф с согласия вашей жены, - сказала Анжела официальным тоном.
- Моей бывшей жены, - поправил я, - юридические права которой закончились, как только мы развелись и она снюхалась с этим нудным членом парламента.
- Но Тони не знал об этом. И согласитесь, он делает все возможное, чтобы исправить положение, не скупясь, между прочим, на расходы.
- Слава Богу, в вашем идиотском фильме не упоминается мой отец, - заявил я.
- Мы как раз собирались обсудить этот вопрос. - Мэттью, явно нервничавший из-за нашей перепалки, прикурил новую сигарету от старой.
- Черт побери. - Я выглянул в окно, но француженка уже спустилась в каюту. Хромая, я отошел в глубину комнаты, где Беннистер развесил уйму фотографий своей погибшей жены - Надежна в море, Надежна в Риме, Надежна с братом на Кейп-Коде, Надежна и Беннистер в Сиднее, Надежна в дождевике, Надежна на маскараде. Надежна была очень красива. У нее были темные глаза и радостная улыбка человека, которого никто не принуждает стать звездой телеэкрана. Я повернулся к Мэттью и Анжеле:
- Так, ради любопытства, а кто именно платит за ремонт "Сикоракс"?
Анжела в этот момент наливала себе "Перрье". Она выдержала многозначительную паузу, прежде чем смерить меня ледяным взглядом.
- Конечно мы.
Мои ребра под повязкой пронзила боль. "Мы"?
- Это в порядке вещей, господин Сендмен. Если программе нужен фильм о ремонте яхты, средства на ремонт изыскиваются из бюджета программы.
Стало быть, сам Беннистер не потратил на "Сикоракс" ни копейки! Он приказал отбуксировать ее к берегу, напустил на нее эту тварь, своего бура, а теперь телевизионная компания платит за то, чтобы все вернуть на место! Поразительно! Такая ловкость восхитила бы моего отца, но не меня.
- Нет, - решительно сказал я, - не пойдет.
- Нет? - осторожно переспросила Анжела.
- Беннистер разрушил мою яхту, и Беннистер должен приводить ее в порядок. Почему, черт побери, я должен участвовать в вашем спектакле из-за того, что он натворил?!
- Ник, а не выпить ли вам виски? - вкрадчиво спросила Анжела.
Я не обратил внимания на ее попытку к примирению. 66
- Два года я стараюсь избегать огласки. Вы можете это понять? Я не собираюсь до конца своих дней оставаться человеком с медалью. Я не герой, я просто чертов дурак, в которого стреляли, и не желаю, чтобы из меня делали то, чем я не являюсь. Я не хочу делать деньги на том, чего не заслужил. И я не буду участвовать в вашем фильме. Так что забирайте свою несчастную пленку и передайте Беннистеру, чтобы он прислал мне чек на большую сумму.
На несколько минут в комнате воцарилось молчание, потом Анжела встала и подошла к окну.
- Взгляните-ка на ситуацию с другой стороны, голубчик. - Последние слова она произнесла с отвратительной интонацией. - Вы пользуетесь гостеприимством Тони. Ваша яхта стоит на его лужайке. Первые десять минут фильма уже отсняты. Вы полагаете, суд решит, что все это сделано без вашего согласия? И вот это тоже? - Она широким жестом обвела всю роскошную комнату с бассейном, камином и электроникой. - Конечно, вы можете подать иск, господин Сендмен. Вы можете заявить, что и раньше собирались подать на Тони в суд, но предварительно решили воспользоваться его гостеприимством. - Она насмешливо посмотрела на меня. - И вы надеетесь выиграть?
- Он разбил мою яхту!
- Не будьте занудой! Его уверили, что яхта брошена.
Я постепенно склонялся к мысли, что это изящное и красивое существо имеет жало скорпиона. Во взгляде ее сквозила усмешка.
- Ваша жена заверила Тони, что яхта никому не нужна. Это был доверительный разговор. Чрезвычайно доверительный.
Интересно, как Мелисса познакомилась с Беннистером? Наверняка когда тот собрался арендовать мою стоянку. Представляю, как Мелисса рвалась пополнить свой послужной список еще и такой знаменитостью.
- Итак? - холодно поинтересовалась Анжела.
- Что "итак"?
- Итак, каков ваш ответ, Ник? - Она назвала меня по имени не из дружеских побуждений, а с какой-то снисходительностью. Поскольку я молчал, она вернулась к столу и взяла из пачки Мэттью сигарету. Тот услужливо чиркнул зажигалкой, и она выдохнула дым в мою сторону. - Ник, мы хотим сделать фильм. Это будет фильм о человеке, достигшем чего-то высокого. Он расскажет о победе над болью, о победе мечты над отчаянием. Он даст лучик надежды тем, кто страдает. - Теперь ее голос звучал увещевающе. - В то же время он позволит вам восстановить здоровье и получить отремонтированную яхту. Мне кажется, вам очень хочется, чтобы "Сикоракс" отремонтировали.
- Черт возьми, вы и так это прекрасно знаете.
- Тогда вы должны усвоить, что пока вы не подпишете контракт, материалы для ремонта завозиться не будут. - В ее холодном взгляде был вызов.
- И мы заплатим вам за съемки, - ободряюще добавил Мэттью.
- Мэттью, заткнись! - Анжела продолжала смотреть на меня не отрываясь.
Я повернулся и еще раз взглянул на "Сикоракс". Мне было больно видеть ее на суше.
- Так. Давайте расставим все по местам, - сказал я. - Беннистер вытащил мою яхту на берег, так как думал, что я не вернусь?
- Да, ему так сказали, - подтвердила Анжела.
- И Мелисса согласилась сдать в аренду мою стоянку, хотя и не имела на это права?
- Все, как вы говорите. - Анжела была начеку.
- И этот его ублюдок избил меня?
- Но это произошло без ведома Тони. Фанни решил, что вы хотите угнать лодку. Но мы согласны с тем, что он перестарался.
- Я так и понял, что два сломанных ребра - это от излишнего усердия. - Но моя ирония не достигла цели. - Кстати, а где он сейчас?
- По правде говоря, мы не знаем, - вздохнула Анжела.
Беннистер божился, что разыщет Мульдера и заставит его вернуть медаль, но тот как в воду канул. Ко всему прочему, Тони уговаривал меня снять обвинения против Мульдера, дескать, в этом случае он скорее объявится, но я отказался. Мульдер нанес "Сикоракс" ущерб, и я хотел припереть его к стенке.
Но одно дело - припереть Мульдера к стенке, и совсем другое - починить "Сикоракс", и, как я понял, единственно возможный к этому путь - сотрудничать с Анжелой в создании этого чертова фильма. Я так и сказал Анжеле, и та возмутилась.
- Я бы не стала называть этот фильм "чертовым", - заметила она резко. - Это будет очень честная и очень трогательная история жизни.
- Какие у меня есть права?
- Права?
- Ну да, например, право выкинуть оттуда всю вашу ложь. Я не хочу, чтобы в фильме говорилось, будто я собираюсь вернуться на Фолкленды. Не потому, что я боюсь, а просто это не входит в мои планы. Я хочу отправиться в Новую Зеландию.
- Вы имеете в виду редакторскую правку? - спокойно уточнила Анжела. - Я вам сейчас объясню. Вы хороший солдат, Ник, но вряд ли сойдете за знающего продюсера. Вы должны хорошенько понять, что подготовить информацию и представить ее публике - наша работа. Мы научились делать ее очень хорошо и никому не передаем право контроля над ней. Если мы пойдем на это, нам придется всю жизнь потакать капризам любого политика или специалиста по связям с общественностью, желающего утаить правду. А мы говорим только правду. Поэтому вы не получите права на редакционную правку. Вы правдиво изложите нам факты, а мы передадим их всему миру.
Здесь мне нечего было добавить.
- Ясно...
Анжела затушила наполовину докуренную сигарету.
- Ну так что, вы подпишете контракт? - Она открыла сумку и вытащила оттуда внушительную пачку бумаг. - Вот он. - С этими словами она положила на стол по три экземпляра каждого документа. - Это контракт с фирмой "Беннистер продакшнз лтд", которая будет непосредственно заниматься производством фильма. А это страховой договор о неразглашении, оговаривающий, что вы не имеете права вести переговоры с любой другой фирмой или газетой, пока фильм находится в производстве. И наконец, медицинская форма. - Она положила последний документ и протянула мне ручку. - Поставьте свою подпись там, где я пометила крестиком, а затем подпишите каждую страницу обоих контрактов.
Я взял ручку и сел, пытаясь следовать хорошему совету: прежде чем подписывать что-нибудь, внимательно прочитай. Но контракты представляли из себя убористо напечатанные страницы с уймой подпунктов о правах синдиката и кредитах.
- Это стандартные контракты. - Казалось, Анжела была разочарована моими колебаниями. - Я оставлю вам ваши экземпляры.
- Конечно, - сказал я. По правде говоря, мне было неловко заставлять людей ждать, пока я прочту мелко напечатанные страницы. Все казалось ненадежным, к тому же я всегда плохо разбирался в юридических формулировках. Я поставил три подписи, а затем - свои инициалы на каждой странице. - А теперь привезут доски?
- Они прибудут на следующей неделе. - Анжела пододвинула документы Мэттью, чтобы тот заверил их. - Ваш первый вызов, - обратилась она ко мне, - в следующий вторник, в полдень. Вам надо быть у городского причала. Вы знаете, где это?
- Я там вырос.
- Вы хорошо поняли, что подписали, капитан Сендмен?
- Участвовать в создании фильма.
- Всегда быть в пределах досягаемости и помогать в создании фильма. - Анжела отложила мои экземпляры и протянула их мне. - Это значит, что я буду вам чрезвычайно признательна, если вы постараетесь ставить меня в известность о вашем местопребывании.
- Завтра я буду в Лондоне, - ответил я. - Навешу детей. Это разрешено, мадам?
Анжела не обратила внимания на мой неуклюжий сарказм.
- До вторника, - сказала она. - У нас будет морская прогулка. Вам нужна непромокаемая одежда?
- Нет, у меня есть своя.
- Надеюсь на успешное сотрудничество, - холодно произнесла она. - И смею рекомендовать вашему вниманию сегодняшнее вечернее шоу Тони. Провожать нас не надо. До вторника, капитан Сендмен.
- Лучше "господин". Я уже не в армии.
Анжела остановилась. Ее голубые глаза оценивающе пробежались по мне, и стало очевидно, что на "господина" я не тяну.
- До вторника, Ник. Ты готов, Мэттью?
Они ушли, а я почувствовал себя, как генерал Менендес в Порт-Стэнли - жестоко исполосованный, и не к кому обратиться за помощью.
И во всем виноват только я.
Вечером я смотрел передачу "Шоу Тони Беннистера". Я испытывал сильную боль. По какой-то причине боли в спине как раз обострились, а правая нога, хотя я постоянно убеждал себя, что она заживает, онемела, и в ней ощущалась какая-то слабость. Один-одинешенек в этом роскошном доме, я едва удерживался от отчаяния, понимая, что никогда не буду ходить нормально. Я проглотил четыре таблетки аспирина, запив их двумя большими порциями ирландского виски, но это не помогло. Тогда я решил отвлечься от самосожаления и включил программу Беннистера.
Это была ежевечерняя передача, которую крутили с осени до весны. Обычно она шла после поздних вечерних новостей. За то время, пока я гостил у Беннистера, я уже видел несколько его программ, и они мне не очень понравились.
Это шоу завершало цикл. В его основе лежала стандартная схема - несколько знаменитостей-гостей, рок-группа и возбужденная аудитория. Я смотрел телевизор, лежа на диване в огромной гостиной, и потихоньку уговаривал себя, что слабость в правой ноге мне только кажется. Окна я раскрыл настежь, чтобы проветрить комнату от сигаретного дыма.
Первым гостем Беннистера была американская актриса. Потом ее сменил английский политик, оказавшийся куда коварнее любой акулы темного бизнеса. Пока слух терзала рок-группа, я убавил громкость, чтобы не слышать их кошачьих криков, а затем снова сделал погромче - послушать комика, сыпавшего своими остротами со скоростью пулемета.
В общем-то это была обычная передача-беседа. Я бы даже сказал, средненькая передача, но был в ней один весьма специфический участник - сам Тони Беннистер. Не надо было быть большим поклонником телевидения, чтобы понять, как хорошо он знает свое дело. Наделенный природным обаянием, невероятно остроумный, одним своим присутствием он создавал атмосферу спокойствия и уверенности. Он являлся идеальным посредником между аудиторией и высокопоставленными знаменитостями, его гостями. Он выглядел таким надежным, и я не мог понять недовольства им Анжелы Уэстмакот. Пока я смотрел передачу, мое чувство симпатии к нему и гордости оттого, что я знаком с ним, значительно окрепло. Черт побери, он мне нравился. Я обратил внимание, насколько моложе он выглядит с экрана. Когда он приходил в больницу, я дал бы ему лет сорок, а сегодня он выглядел не больше чем на тридцать.
В конце передачи Беннистер рассказал о фильмах, которые будут сниматься этим летом. Мне говорили, что он снимает фильмы только летом, и каждый добавляет что-нибудь новое к его уверенному и в то же время мягкому образу. В этих своих лентах Беннистер либо покорял вершины, либо нырял к останкам затонувших кораблей, либо тренировался вместе с солдатами Иностранного легиона. Фильмы этого года, все того же типа, будут посвящены его борьбе за приз в Сен-Пьере. Он с большим достоинством говорил о своей погибшей жене и, вспоминая случившееся, обещал, что в этом году в память о ней постарается привести свой "Уайлдтрек" к победе. Пока он говорил, на экране демонстрировался сам "Уайлдтрек" - гоночный катер типа "Фарли-64", английского производства, который очень полюбился состоятельным заказчикам всего мира. Я часто проплывал мимо дока Фарли и видел, как они испытывают свои холеные суда. Это был типичный современный катер длиной шестьдесят четыре фута, самая крупная модель "Фарли", клиновидный, с плоской кормой и со сверкающей, похожей на рыбий плавник, килевой полосой. Эти катера, безусловно, очень быстроходны, но я не хотел бы оказаться на них в Атлантике во время настоящего шторма. Я скорее согласился бы на тяжелый катер с глубокой посадкой, вроде "Сикоракс", который, может, и уступал им в скорости, зато мог выдержать любой шторм.
На экране опять был Беннистер, теперь уже у себя в студии. "Этим летом я также собираюсь снять еще один, весьма необычный фильм, - говорил он. - Фильм о мужестве и выздоровлении. Фильм о человеке, который со свойственной ему скромностью отказался извлечь какую-либо выгоду из своей славы, доставшейся ему так трудно". Теперь я понял, почему Анжела советовала мне посмотреть эту передачу, и съежился на диване.
"Действительно, - продолжал Беннистер, - человек, который до сих пор старался держаться в тени, наконец согласился поведать нам свою историю, чтобы воодушевить всех тех, кто также испытывает на себе превратности судьбы. - На экране появилась моя фотография. Я сидел в инвалидном кресле, одетый в военную форму. Снимок был сделан, по всей видимости, в тот день, когда я получал орден. - Осенью мы представим вам подлинную историю самого скромного британского героя войны на Фолклендах, капитана Николаса Сендмена, награжденного Крестом Виктории". Аудитория зааплодировала.
Боль пронзила мне спину, когда я рывком вскочил с дивана, чтобы выключить телевизор. Задыхаясь от гнева, в гнетущей тишине я вновь повалился на диван. О Господи, ну зачем я только согласился участвовать в этом треклятом фильме?! Ну конечно, только из-за "Сикоракс". Но каким же дураком я себя при этом чувствовал! С реки донесся звук фалов и отозвался во мне чувством страха и одиночества. Черт побери! Я открыл бутылку виски.
Неожиданно зазвонил телефон. Мне пришлось бросить бутылку и снять трубку.
- Так вот почему ты это сделал? - Это был инспектор Гарри Эббот, и в его голосе звучала насмешка.
Я зажмурился от тупой и непроходящей боли в позвоночнике.
- Почему сделал что, Гарри?
- Я тебе говорил, что Беннистер заботится о своих друзьях, а ты теперь друг этого великого человека. Будешь телезвездой, ведь так? Но вспомни при этом о тайной вечере, Ник.
- Что же я сделал, Гарри?
Он немного помолчал, очевидно оценивая мою наивность.
- Ты забрал свои обвинения против Мульдера, Ник, вот что.
- Но я не делал этого.
- Тогда почему же адвокат компании звонил нам в участок?
- И что он сказал?
- Что ты, естественно, снимаешь свои обвинения. Он направил к нам этих писак. Он утверждает, что у него есть твоя подпись. Но, я вижу, ты первый раз об этом слышишь?
- Черт побери, - прошептал я, вспомнив те страницы, на которых я расписался, даже не прочитав их. - Теперь я все понял.
- Слишком поздно, парень, слишком поздно, - вздохнул Гарри. - Твоя медаль все еще у него?
- Да.
- К твоему сведению, Ник, этот тип скрывается в доме Беннистера в Лондоне. Скорее всего, он был там с самого начала.
- Если ты знал об этом, - сказал я с ненавистью, - то почему никто не арестовал этого ублюдка?
Эббот помолчал.
- Я говорил тебе, Ник, я больше не занимаюсь криминальными делами.
- А чем, Гарри?
- Спокойной ночи, Ник.
Я положил трубку. Затем отыскал свой экземпляр контракта и, конечно же, обнаружил там статью, гласящую, что я полностью отказываюсь от любых требований, исков или процессуальных действий, находящихся в судопроизводстве, в адрес любого члена компании, выпускающей телефильм. Я перелистнул несколько страниц и узнал, что Френсис Мульдер состоит в компании на должности капитана катера и отвечает за своевременное предоставление и исправное состояние всех плавучих средств, участвующих в съемках фильма.
И все это время Беннистер утверждал, что не знает, где Мульдер. Все время.
Хромая, я подошел к окну, стараясь при этом максимально опираться на правую ногу, одновременно убеждая себя, что она не подогнется. Таким образом я пытался доказать себе, что у меня достаточно сил для одиночного плавания в никуда. Стоя у окна, я смотрел в темноту и размышлял об искусстве втягивать в драку людей, желающих этого менее всего. Вы заманиваете их, посулив легкую победу, а затем избиваете со всей злостью, которая была скрыта в вас.
И вот сейчас меня избили.