- Фильмы о войне видели? Как ходят в атаку, видели?
- Ага… Так же, как мы сейчас…
- Дайте вашу винтовку.
Стукин подал винтовку и стал ожидать дальнейшего приказа.
- Три шага назад.
Парень отступил.
- Когда идешь в атаку, - Петренко держал винтовку в положении "к ноге", - вид у тебя должен быть такой, чтобы враг на землю падал от страха еще до того, как ты пронзишь его штыком. Как это делается, я тебе сейчас покажу.
Капитан резко сделал выпад "коли" по направлению к Стукину, тот, увидев искаженное лицо и штык, летящий ему в грудь, неожиданно взвизгнул и в ужасе отпрянул в сторону. Дружный хохот разнесся по лесу.
- Стукин, возьмите оружие, станьте в строй!
Под ироническими взглядами товарищей Стукин с опаской забрал у капитана винтовку.
Во время перекура к Петренко подошел пожилой партизан:
- Товарищ командир, спасибо тебе. Учи нас с самого начала. Хлопцы не то что в атаку ходить, с собственной дивчиной пройтись культурно не умеют. Учи, сынок, учи нас и требуй от нас.
Партизаны одобрительно загудели. Основное в учении - контакт между преподавателем и учениками - было найдено.
До обеда бегали, кололи невидимого врага. Приказы выполняли охотно. Больше всех старался Стукин, и вскоре капитан уже ставил его в пример другим.
Петренко не подозревал, что за учениями внимательно наблюдают командир отряда, комиссар и командир группы чекистов.
На обед шли строем. Бойцы были довольны и собой, и инструктором. Возле кухни капитана остановил молодой партизан в армейской форме без знаков различия.
- Командир и комиссар ждут вас в землянке.
- Спасибо. Иду.
Петренко прошел к командирскому жилищу, не стучась, толкнул дверь. На столе стояли котелки с борщом.
- Садись обедать, - пригласил Ляшенко.
Иван присел у стола, взялся за ложку.
- Есть новость, капитан. Пять окруженцев, которые освободили вас, оказались немецкими агентами. Так что подозрения наши оправдались. Это не первая попытка фашистов заслать к нам своих… Как тебе наш отряд?
- Славный народ! Не дождусь, когда пойдем в бой! Бить фашистов! В плену я насмотрелся на эту высшую расу. Мечтаю об одном - опять встретиться с ними с оружием в руках!
- Такая возможность у тебя, Иван, еще впереди. Ты помоги сохранить людей. Обучи их. Это будет настоящая помощь нашему делу! Скоро немцу покоя не станет ни днем, ни ночью! Обучи людей! И знания у тебя есть, и опыт, так что потерпи, капитан.
- Я солдат, товарищ командир, и службу себе не выбираю. Поручили - буду выполнять честно.
…Во второй половине дня Петренко провел беседу о тактике ведения боя в лесу. Капитан понимал, что не знает еще партизанской войны, и потому внимательно слушал истории о боях, рассказанные партизанами. Оказывается, обучать партизанской войне надо еще его самого!
Вечером, погруженный в раздумья, капитан подошел к землянке. У привязи стояли оседланные вороные. Охранял их молодой партизан с карабином за плечом и шашкой на боку. Увидев, с каким интересом Петренко разглядывает лошадей, заулыбался:
- Что, пехота, нравятся кони?
- Да, красавцы! Таких на племя беречь надо! Им цены нет…
- Кончится война, разведем получше! Для боя эти кони что надо! Ты, я вижу, в командирскую землянку шагаешь. Будь другом, передай лейтенанту Пашкову, он сейчас у вашего бати, что нам пора. Ночью в лесу можно и лошадей покалечить…
- Как ты назвал фамилию твоего командира?
- Лейтенант Пашков, а что?
- Ничего…
В такое совпадение верилось с трудом. Он распахнул дверь, вошел в землянку.
Кроме командования отряда там находились еще трое незнакомых партизан. По тому, что все они были при шашках, Иван определил: кавалеристы. Ляшенко кивнул капитану: садись.
- Да поймите, командир, какие вы нам попутчики! Сегодня мы здесь, завтра бьем немцев за семьдесят километров отсюда. Ваш отряд свяжет меня по рукам и ногам! Разрабатывать совместные операции согласен! А присоединяться к вам - ни за что! То, что у вас связь с Москвой, - хорошо! Вот и передайте Москве, что распоряжения ее мы выполним… - громко говорил один из незнакомцев, стоя перед Ляшенко.
Иван уже не сомневался: это его бывший заместитель - лейтенант Пашков! За несколько месяцев разлуки лейтенант возмужал, стал будто выше. Иван не мог больше молчать, шагнул вперед:
- Пашков!
Лейтенант повернулся на голос:
- Товарищ капитан! Вы?!
Он обнял Ивана, радостно повернул лицом к двум другим кавалеристам:
- Хлопцы! Да вы поглядите, кто это!
Кавалеристы бросились к капитану.
- Товарищ командир! Вот так встреча! А мы считали, что вы с Михеем погибли! Когда рванула граната, поначалу решили, что вы подорвали и себя, и немцев. В доме она ухнула, а там ведь, кроме вас, не было никого. А потом… - Пашков не договорил, повернулся к Ляшенко: - Это наш командир - капитан Петренко! Я передаю ему командование подразделением! О дальнейшем договаривайтесь с ним…
Однако Ляшенко в отношении капитана имел специальное распоряжение. Он переглянулся с командиром чекистов, затем повернулся к Пашкову:
- Лейтенант, садись! Не спеша все обсудим. То, что ваш командир находится у нас, уверен, скажется и на нашем соглашении. Я сейчас распоряжусь, чтобы вас определили на ночлег. А вы потолкуйте…
Уже у двери Ляшенко обратился к командиру группы чекистов:
- Товарищ майор, не желаете пройтись со мной?
Кавалеристы усадили Петренко на табурет, окружили:
- Рассказывайте, товарищ капитан! Что с вами было? Где Михей?
- Лучше вы расскажите! Все живы?
- Да, все! - ответил Пашков. - Сейчас у нас почти три сотни людей. Пополнение из местных жителей и окруженцев. А тогда дело было так: мы укрылись в лесу и до ночи ждали вас с Михеем. Вы не явились. Я послал сержанта Бобыря в разведку. Он пробрался к тому дому, где мы ночевали накануне. Открыл хозяин и сообщил, что вы сопротивлялись, но немцы бросили гранату и, оглушенных, вас схватили, увели в деревню. Мы хотели ночью отбить вас, но подобраться незаметно не смогли, а идти напролом силенок не было. Тогда решили уходить к фронту, Бродили по лесам… Как-то ночью одна из наших лошадей заржала, из чащи ей ответили другие коня. Мы потихоньку двинулись туда: подползли, смотрим - на поляне большой табун лошадей. Дождались утра. На рассвете заметили пятерых мужиков с берданками. Они оказались работниками конного завода. С первых дней войны прячутся с табуном в лесу. Как быть дальше - не знают… Посоветовавшись, мы решили объединиться в конный отряд и бить фашистов здесь, пока не разведаем точно, где фронт. Вот и бьем гадов, где достанем, а скрываемся в лесу. Командир здешний предлагает нам объединиться с отрядом "Смерть фашизму". Мне кажется, что это объединение ничего хорошего не принесет. А как вы считаете, товарищ капитан? Какой будет ваш совет?
- Увы, я не имею права советовать… - Петренко развел руками. - К тому же, мне поручено обучать партизан. Сила здесь большая накоплена, да в военном деле грамоты маловато. Пока не найду себе замену, не уйду. Поговорим с командиром и комиссаром. Как они решат, так и будет.
- Понял, товарищ капитан.
- Вот и отлично.
Вскоре в землянку вернулись командир отряда, комиссар и майор.
- В связи с тем, - объявил комиссар, - что ваш командир временно будет в нашем отряде, предлагаю пока оставить все как есть. Но каждую неделю будем встречаться здесь, составлять планы совместных действий.
- Согласны… - ответил Пашков и спросил: - А может, заменить товарища капитана кем-нибудь другим?
Вмешался Ляшенко:
- Можно бы, да уж больно приглянулся он партизанам. И потом… - он сделал паузу. - Таково решение штаба партизанского движения. Ваш командир будет принимать участие в разработке совместных операций. Встречаться с ним вы можете, когда пожелаете. Приезжайте почаще - больше пользы будет для общего дела! Я верно говорю, капитан?
- Верно, товарищ командир! - человек военный, Петренко привык не задавать лишних вопросов, хотя о том, что его личностью интересуется штаб, услышал впервые.
На рассвете Пашков подвел к Петренко коня:
- Товарищ капитан! Теперь это ваш конь…
- А как же ты?
- В отряде у меня есть запасной. А до стана доеду с кем-нибудь в паре…
Конники ускакали, а Иван долго стоял, задумчиво глядя им вслед. Потом отправился проводить занятия.
В это время в командирской землянке за столом сидело трое: командир, комиссар и майор-чекист. Говорил майор.
- Мне все ясно, кроме одного. Капитан - коммунист, грамотный, знающий офицер, почему он никому из нас не сказал, что видел свою жену в форме немецкого офицера? Его это угнетает, понимаю, и все же он ни с кем не поделился горем! Не могу найти этому объяснения!
Ляшенко потер рукой лоб:
- Я знаю их обоих не первый год. Молчание Ивана объясняется, по-моему, просто: он не верит в предательство Лизы. Либо сам хочет расквитаться с ней. Потому и молчит.
- Я согласен с командиром, - кивнул комиссар. - Но как бы мы его ни опекали, рано или поздно пустим в бой. Грешно военного человека в тылу все время держать. Не утерпит - уйдет к Пашкову. Это тоже надо иметь в виду. Поэтому предлагаю сказать капитану правду.
Майор поднялся:
- Пока не получу разрешения, я запрещаю любые разговоры на эту тему с капитаном Петренко! - Устало вздохнул и добавил: - И так слишком многих пришлось включить в игру, пренебрегая элементарной осторожностью. Слишком многих…
XXVI
Провожать Верга приехали Гейнц и Миллер. Накануне вечером штандартенфюрер встретился с командирами дивизий и зачитал адресованное ему послание Гейнца. Тот весьма детально характеризовал положение в районе. Офицеры вермахта были удивлены и обеспокоены приведенными оберштурмбанфюрером данными о партизанах. Партизаны взрывали поезда, громили мелкие гарнизоны, казнили предателей. Свое послание Гейнц заканчивал так: "Если мы немедленно не истребим партизан, больше на отдых в здешних местах никто рассчитывать не сможет! Партизаны уже сейчас имеют кавалерию, даже пушки. Недооценивать лесную армию мы не имеем права. Она постоянно пополняется за счет попавших в окружение солдат и офицеров, за счет добровольцев из местного населения. У нас нет ни дня на раздумия, надо действовать!"
Генералы попросили дать им немного времени, чтобы подготовиться к разгрому партизан и получить на это разрешение высшего командования. Но в принципе вопрос был решен: при получении санкции сверху дивизии вступят в бой.
…Пилот доложил о готовности самолета к вылету. Верг по очереди обошел провожающих, пожал каждому руку, возле Эльзы Миллер задержался:
- Помните, о чем я говорил вам, Эльза? До встречи!
- Помню. До встречи.
С аэродрома Эльза и Гейнц возвращались вместе. Ехали молча. Гейнц переживал за окончательный результат переговоров. Вермахт требовал точных данных о местонахождении партизан. А как добыть такие сведения?!
Эльза была расстроена прощанием с Вергом. Еще вчера она передала сообщение о готовящейся карательной акции в деревне Родники. Что предпримут партизаны? Успеют ли вывести жителей из деревни? Ей все труднее становилось совмещать функции "глубокой" разведка с задачами оперативными, никак ей в прямую обязанность не вмененными, но требующими ее личного, быстрого и точного вмешательства. Ее не обязывал к этому Центр. Напротив, там были крайне озабочены, что опасность "засветки" при решении тактических задач возрастает. Но иначе поступить Эльза уже не могла. Это понимал Верг. Понимали и в Центре. Впрочем, сам характер небывалой войны, условия работы Эльзы все чаще размывали границы между "чистой" разведкой и делами подполья.
В приемной к Гейнцу подбежал ожидающий его шарфюрер:
- Докладывай! - резко бросил Гейнц.
- У деревни мы напоролись на засаду партизан. Половина штрафной роты уничтожена! Партизаны отступили в лес. Штрафники отказались их преследовать. В деревне никого не оказалось. Все ушли и увели с собой скот. Штрафники стали жечь деревню. На обратном пути завернули в хутор, что в пяти километрах от Родников. Там солдаты раздобыли самогон, перепились, затеяли драку… Венкель послал меня к вам! Нужно срочно разоружить их!
Гейнц посмотрел на Эльзу.
- Пахнет бунтом! Это и по вашей части, фрау…
В кабинете Гардекопфа Эльза застала Фосса и Гартмана. Они с прикомандированным штурмфюрером аз СД только что вернулись из поездки, но Миллер все же приказала:
- Взять автоматы! По две запасные обоймы! Поедем помогать Гейнцу! Гардекопф, на сборы пять минут. Возьмите и мой автомат!
Когда Эльза и Гейнц вышли во двор, все уже были готовы.
Гейнц подал знак, и автомобиль с эсэсовцами выехал со двора. За ним следовали "опель" и "мерседес" с командой Миллер.
- Вы даже не представляете, Эльза, - сказал: Гейнц, - на какую прогулку мы едем! Если штрафники не сдадутся, нам придется несладко. У нас ведь людей вдвое меньше! Я уже не говорю о возможной и совсем ненужной огласке…
На подъезде к хутору остановились. Подбежал шарфюрер:
- Приехали, господин оберштурмбанфюрер! Нужно выяснить обстановку!
- Выясните и доложите!
Шарфюрер огородами метнулся к хутору. Минут через пятнадцать он вернулся, ведя с собой тоненького лейтенанта.
- Господин оберштурмбанфюрер! Я командовал штрафниками, - доложил лейтенант; - Они взбунтовались… Венкель разоружен и связан. Мне удалось бежать. Судьба остальных офицеров неизвестна…
- Где сейчас штрафники?
- Через два дома. Пьют самогон. Огородами можно пройти…
- Ведите нас туда.
Гейнц обратился к эсэсовцам:
- Слушать внимательно! Цепью с оружием наготове всем идти за лейтенантом. Без приказа не стрелять! Фрау Миллер, вы с нами?
- Я приехала сюда не на прогулку! Гардекопф, всем нашим приготовить оружие! Следовать к хутору рядом со мной!
Эльза взяла у Фосса свой автомат, поставила его на боевой взвод и пошла впереди остальных.
Миновали первый двор, второй… Из третьего доносился пьяный гогот, выкрики. Гейнц приказал окружить двор, но штрафникам на глаза не попадаться. Миллер твердо сказала:
- На переговоры пойду я с Гардекопфом! Если выстрелю - атакуйте!
В душе Эльзы все кипело от гнева, Эти набранные из тюрем и концлагерей уголовники решили развлечься! Они с удовольствием собрались расстреливать мирных жителей, но как только столкнулись с партизанами, их пыл сразу улегся! Вместо увеселительной прогулки многие из них нашли здесь смерть!
Эльза с Гардекопфом, не таясь, пошли во двор. Картина была неприглядная. Повсюду валялось оружие, пьяные штрафники сидели вокруг стола, уставленного бутылками с самогоном. Миллер и Гардекопфа заметили. Из-за стола вышел здоровенный верзила и направился к ним навстречу. Он остановился перед Эльзой, пьяно улыбаясь и раскачиваясь со стороны в сторону.
- Эй! - осклабился, обращаясь к Гардекопфу. - Ты почему привел только одну фрау? Нас, видишь, сколько! - развел он руками.
Вокруг пьяно захохотали.
Эльза спокойно смотрела на наглеца:
- Он еще приведет! Но сначала я хочу поговорить с вашим старшим. Есть среди вас такой?
- Я - старший! Говори! Только быстро! Мне невтерпеж…
Гардекопф побагровел от негодования. Эльза, невозмутимо глядя на кривляющегося подонка, нажала на спусковой крючок. Коротко прострекотала автоматная очередь, и детина рухнул на колени, прижимая руки к животу.
Остальные, не ожидавшие такого, опешили. И побежали. В атаку, стреляя по удирающим штрафникам, ринулись эсэсовцы. Еще минута - другая, и от штрафной роты ничего не осталось.
Гейнц подошел к Эльзе Миллер.
- Ваша отвага немыслима! Перед пьяными штрафниками спокойно расстреливать их вожака! Простите, но это безрассудно!.. Ведь они могли…
- Не надо читать мне проповедей! - Эльза гневно вспыхнула и продолжала: - Вы сами видите: партизан развелось уже столько, что скоро они установят для нас комендантский час! А что мы?! Ведь мы против них пока ничего…
- Фрау Миллер! Вы меня партизанами не попрекайте. Ведь вам известно, что командование дивизий требует данные о дислокации партизан! Кто может сообщить нам эти данные?!
- Я этим вопросом не занималась, - надменно ответила Эльза.
- А я занимался! Но точных сведений дать не могу! Я не уверен, что партизаны и сейчас там, где их видели вчера!
- Но какой-то выход должен быть? Ведь можно…
- Можно, - подхватил Гейнц, - разделить лес в нашем районе на несколько участков и отдать под контроль воинским частям. Перекрыть все подходы к лесу. Партизаны сами обнаружат себя. Им нужна связь с подпольем, нужны медикаменты, хлеб, короче - выход к городу!..
- Если вы так хорошо знаете, что нужно партизанам, почему не блокируете их?
- Это вопрос времени! А дивизии вот-вот уйдут на фронт!
- Зачем вы рассказали мне все это? - удивилась Эльза.
- Чтоб вы поняли, в каком бедственном положении я нахожусь!
- Я-то вас, может, и пойму, но поймет ли вас рейхсфюрер СС Гиммлер? В вашей докладной описана такая страшная картина, что в Берлине непременно обратят на это внимание! К вам пришлют инспекцию, проверят, какие меры вы приняли…
- Вы думаете, такое возможно?!
- Штандартенфюрер Верг постарается!..
Гейнц заволновался:
- И так - виноват, и так - виноват!!! Эльза! Согласие командования должно быть со дня на день, а точных разведданых, без которых генералы и пальцем не пошевельнут, мы не получим и через неделю. Только ваше обаяние может спасти дело… И меня.
Эльза для видимости поколебалась.
- Хорошо. Завтра утром я съезжу в одну из дивизий. Но учтите, без согласия из Берлина она не выступит против партизан.
- О, фрау! Сделайте что-нибудь!..
По возвращении домой Эльза сразу заметила, что у нее побывала связная. Скатерть со стола была снята и сложена. Это означало, что девушка придет еще раз и что ей срочно необходимо видеть Эльзу.
Миллер очень устала. Не давала покоя мысль, правильно ли она поступила, согласившись принять участие и акции против штрафников? Гейнц попытался бы разоружить их, а затем снова использовать против партизан. Теперь штрафной роты не существует. Конечно, если бы здесь был Верг, он бы ни за что не позволил ей ввязываться в такое дело. Но самой Эльзе необходима была подобная разрядка. Свидетель гибели многих советских людей, она все больше ненавидела своих "соратников по борьбе", и сегодняшняя акция была ее местью врагам…
Как всегда в минуты волнения, Эльза принялась чистить "вальтер". Чистила долго, тщательно, протирая и смазывая каждую деталь.
Связная не появлялась… Миллер наполнила водой чайник, включила в сеть, стала ждать, пока закипит. И тут тихонько постучали. Девушка, войдя, плотно прикрыла за собой дверь.
- Для вас утром пришло сообщение. - Она вытащила из потайного кармана платья сложенную вчетверо тонкую папиросную бумажку, испещренную мелкими цифрами.
Эльза занялась расшифровкой.
Миловану.
Оберст генерального штаба прибудет к вам через день. Максимум внимания в операции по изъятию документов.