- Спасибо. У меня все. Ну что ж, поправляйся быстрее, очень много работы.
- Что ожидает меня после выздоровления?
- Путешествие за границу и очень интересная разведывательная работа…
Штольц ушел, а Миллер еще долго обдумывала свой разговор с ним. Ее рассказ выглядел правдоподобно, проверить искренность ее слов никто не сможет, так как свидетели мертвы. Судьба ее решена - она вернется к профессии разведчика. Вот только знать бы, куда пошлют ее. И еще один вопрос волновал Эльзу - известно ли Вергу о том, что она в Берлине? Эльза много думала о том, как ей связаться с Вергом, но ничего определенного не решила. Может быть, поможет случай, а пока лучше повременить.
Разговор со Штольцем не прошел для Эльзы бесследно, к вечеру разболелась голова, поднялась температура. Вызванный из дома профессор назначил ей уколы, запретил подниматься с постели и принимать посетителей. Ночью головные боли не прекращались, не помогали медикаменты, эффективные в таких случаях, не помогало снотворное. Утром об этом доложили Штольцу Он приказал своему секретарю разыскать Гардекопфа, чтобы тот постоянно находился в госпитале. Он сожалел, что навестил Эльзу, понимая, что воспоминания разволновали Миллер: по словам профессора, это вызвало осложнение болезни.
После того как секретарь доложил, что Гардекопф уже в госпитале, Штольц вызвал своего заместителя:
- Вы знаете, что Миллер стало хуже?
- Да. Я говорил с профессором. Он считает, что головные боли пройдут, но нужно временно отказаться от посетителей.
- Как вы относитесь ко всей этой истории?
- Так же, как и вы, господин штандартенфюрер. Миллер сделала все возможное. Начальник СД был большим авторитетом для оберста, чем женщина.
- Но почему Гейнц не послушал Миллер?
- Он не любил ее, а может, любил и ненавидел одновременно. Это помешало ему согласиться с Эльзой. К тому же, он знал, что лесная дорога патрулируется солдатами мотопехотной дивизии. Гейнц мог бояться не партизан, а подпольщиков, которые на объездной дороге могли заложить мину или устроить засаду. Лично я считаю, что абвер в лице Миллер сделал все для безопасности оберста генерального штаба. В служебной записке я все изложил. Кроме того, ходатайствую о награждении Эльзы Миллер.
- Не слишком ли быстро мы повышаем ее в звании и не слишком ли много она получает наград?
- Вы сами говорили, господин штандартенфюрер, что для службы, на которую была направлена Миллер в Россию, было бы неплохо иметь чин майора.
- Да, это так, но воинские звания присваиваются через определенный промежуток времени, если данный офицер достоин этого, а не тогда, когда нам захочется повысить его в звании. Вместо ходатайства приложите представление на крупную денежную премию. Деньги ей пригодятся. Я хочу, как только выздоровеет, направить ее с Гардекопфом на один швейцарский курорт, пусть восстановит здоровье.
- А как же задание, о котором вы говорили ей в госпитале?
- Это и есть то задание, о котором я говорил.
- Понимаю, отдых и работа одновременно.
- Не совсем так. Боюсь, что для отдыха времени у нее там не будет.
- Кто из обитателей этого курорта интересует вас, господин штандартенфюрер?
- Там собралась очень интересная публика. Многие из той компании интересуют меня, но Миллер будет заниматься бывшим майором чехословацкой разведывательной службы.
- Вы имеете в виду Бедуина?
- Да.
- А справится ли Эльза? Он - крепкий орешек.
- Должна справиться, хотя на нем обломали зубы неплохие агенты.
- Вы рассчитываете через Миллер выйти на агентуру Бедуина в Германии?
- Да. В том, что она существует и сейчас, я уверен. Боюсь одного, как бы он не стал работать на англичан. Поручите паспортному отделу подготовить документы на Миллер и Гардекопфа.
- Слушаюсь.
- Разработайте легенду, по которой Миллер не немка. Лучше всего - русская, из дворян, эмигрантка. Вернее, эмигранты ее родители. Ненавидит фашизм и Советскую власть в России.
- Откуда приехала в Швейцарию?
- Из какой-нибудь Скандинавской страны.
- Гардекопф - немец-антифашист?
- Да. Для выезда из Швейцарии подготовьте другие документы, с другими фамилиями. Они будут храниться на конспиративной квартире в Швейцарии. По этим документам они - немцы-коммерсанты.
- Я вас понял, господин штандартенфюрер.
- Не забудьте пароли, явки для наших людей в Швейцарии. Их помощь может потребоваться Миллер.
- Я подумаю, кого подключить к Эльзе.
- Проинформируйте людей, которых передадите Миллер, что с того момента, как она свяжется с ними, они переходят в ее распоряжение. Без ее разрешения никакой самодеятельности, а главное - никаких контактов со швейцарскими властями.
- Вы имеете в виду известных нам лиц из швейцарской секретной службы, которые сотрудничают с американскими и английскими разведками?
- Да. Они могут провалить Эльзу.
- Сегодня утром звонили из особой инспекции, требуют свидания с Миллер. Я не разрешил.
- Правильно сделали. Знаете, для чего им нужна Эльза?
- Понятия не имею. Сейчас, при ее состоянии здоровья, только особой инспекции не хватает. Так что же они хотят?
- Вы знакомы со штандартенфюрером Бергом?
- Познакомиться с ним у меня не было ни повода, ни желания, но о том, что такой штандартенфюрер в СС есть, мне очень хорошо известно. Однако при чем здесь Миллер?
- Верг застрелился при очень непонятных обстоятельствах.
- В этом замешана Миллер?
- Нет. Особая инспекция прорабатывает последние командировки Верга. Он был в России с выездной сессией трибунала, которая работала на основании донесения Мицлер. Эльза неоднократно встречалась с Вергом, вот почему она интересует особую инспекцию.
- Миллер знает, что Верг застрелился?
- Думаю, нет.
- А что он натворил?
- Натворил такое, что и в голове не укладывается.
- Интересно, вы не можете рассказать подробно, господин штандартенфюрер?
- Могу. По возвращении Верга из России Кальтенбруннер поручил ему одного русского перебежчика. Тот был инженер, из дворян, последнее время работал на ответственных руководящих должностях, связанных с секретными материалами. С начала войны с Россией он участвовал в разработке оборонных сооружений Москвы. Понимаете, что это значит?
- Ф-ии-ить, - присвистнул заместитель. - Вот это улов.
- Так вот, Верг начал с ним работать, но чтобы все стало ясно, надо знать, что представлял собой Верг. Ведь он никому не верил, половину высшего офицерства считал предателями. Через четыре дня Верг пришел к Кальтенбруннеру и заявил, что перебежчик - чекист, и он, Верг, не допустит, чтобы через излишнюю доверчивость руководства гибли немецкие солдаты. Кальтенбруннер взбесился и выгнал штандартенфюрера из кабинета. На следующий день Верг приказал привести к нему на допрос перебежчика. Когда русского доставили, отослал конвой, закрылся с ним у себя в кабинете, убил его, а потом застрелился сам. Оставил на столе записку, в которой повторил слова, сказанные им Кальтенбруннеру. Ну как?
- Силен. Настоящий герой.
- Да. Переполох он устроил немалый. Те документы, что инженер восстановил по памяти, подтвердились не полностью. Это дает право думать, что Верг был прав. Рейхсфюрер приказал особой инспекции проверить последние контакты Верга. Ясно, что парни работают впустую. Штандартенфюрер Верг был немного сумасшедшим, но он - настоящий нацист. Надо подготовить Миллер к беседе с особой инспекцией. Пусть говорит, что ничего подозрительного в Верге не заметила. Из неофициальных источников мне стало известно, что Кальтенбруннер отстаивает честь Верга перед рейхсфюрером CG. Пусть разбираются с ним сами, без нашей помощи. В то, что штандартенфюрер Верг предатель, я не верю, скорее всего, старый палач свихнулся.
На этом их беседа закончилась.
Штольц некоторое время ходил по кабинету, видимо, что-то обдумывая. Затем вызвал секретаря.
- Слушаю вас, господин штандартенфюрер.
- Принесите мне личное дело Бедуина. И еще. Вызовите ко мне начальника паспортного отдела. Позвоните в отдел кадров, чтобы принесли личные дела сотрудников управления, находящихся в Швейцарии. Пока все.
Штольц взял сигарету, прикурил. Было заметно, что он чем-то озабочен. Снял телефонную трубку:
- Соедините меня с госпиталем на Вильгельмштрассе. Жду. Алло, говорит Штольц, меня интересует самочувствие Миллер. Очень хорошо. Я рад, что она находится именно в вашем госпитале. Еще раз повторяю свою просьбу - максимум внимания Миллер. Надеюсь на вас.
Весь день штандартенфюрер потратил на подготовку легенды, документов, паролей и явок для Миллер. Ему хотелось, чтобы его ученица (а Штольц считал Эльзу своей ученицей) и на этот раз выполнила задание блестяще, для этого ее надо было тщательно подготовить. Ночью в Швейцарию были отправлены радиограммы трем агентам, находившимся в Лозанне, недалеко от курорта, где будет "отдыхать" Миллер. Всем агентам вменялось в обязанность следить за перемещениями Бедуина. Штольц хотел, чтобы к прибытию Эльзы для нее была собрана информация об образе жизни чеха и его контактах с людьми, могущими представлять для Миллер определенный интерес. Имея эту информацию, Эльзе будет легче сориентироваться, как лучше подойти к Бедуину.
На следующий день Штольц, не заезжая в управление, направился в рейхсканцелярию, чтобы встретиться со следователем особой инспекции, который занимался делом штандартенфюрера Верга.
Следователя, еще молодого оберштурмбанфюрера СС, он нашел в кабинете.
- Я штандартенфюрер Штольц, непосредственный начальник гауптмана Миллер.
- Слушаю. Что вас привело ко мне?
- Мне стало известно, что вы желаете поговорить с Миллер о штандартенфюрере Верге.
- Откуда вам известно и какое отношение лично вы имеете к Вергу?
- Послушайте, молодой человек, с вами говорит штандартенфюрер абвера Штольц. Будьте любезны выслушать меня и не задавайте глупых вопросов. Мне по роду службы должно быть известно все это… Итак, Миллер тяжело ранена. А потому до моего звонка я запрещаю вам ее беспокоить. Учтите, если ей станет хуже после вашего разговора, я имею в виду, если вы нарушите мой запрет, вы будете отвечать перед рейхсфюрером СС. Вы поняли меня?
- Понял, но вы зря беспокоитесь, без вашего разрешения я не собирался встречаться с Миллер.
Штольц вышел из канцелярии и поехал на службу.
XXIX
Эльза, задумавшись, стояла у окна. Шел второй месяц 1943 года. С дня на день она ожидала выписки из госпиталя. Почти четыре месяца пролежала она здесь, чувствовала себя совершенно здоровой. О головных болях остались лишь неприятные воспоминания да небольшой шрам у левою виска напоминал о ранении. Гардекопф почти целые дни проводил в госпитале. Часто приходили Нейсы, три раза за это время ее навещал Штольц. Последний раз он был два дня назад, принес яблоки и апельсины. Уже собираясь уходить, будто между прочим сообщил о смерти Верга и сказал, что скоро ее навестит следователь особой инспекции. Миллер выслушала эту новость спокойно, но когда Штольц ушел, упала на кровать, укрылась с головой и расплакалась. Такого удара она не ожидала. Смерть Верга значила для нее больше, чем потеря соратника. Она оставалась без связи с Центром. Почему Верг так поступал, она понимала и восхищалась им, но что делать ей - не представляла. Знают ли в Москве, где сейчас она? Штольц каждый раз напоминает, что ее ждет серьезное задание. Какое именно - не говорит, но Эльза чувствовала, что оно будет сложным и важным. Если это так, ей необходимо наладить связь с Центром. Она помнила о тайнике в кинотеатре, но действует ли он? Это выяснится только тогда, когда ее выпишут из госпиталя.
В этот же день во второй половине ее посетил следователь особой инспекции. Он вошел в сопровождении дежурного врача.
- Я - следователь особой инспекции, достаточно ли вы здоровы, чтобы поговорить со мной?
- Если разговор нельзя отложить, я слушаю вас.
- Я постараюсь не очень утомлять вас, фрау гауптман. Вы хорошо знали штандартенфюрера Верга?
- По службе мне довелось один раз иметь с ним дело. А что случилось? - спросила Эльза, словно ей ничего не было известно.
Следователь коротко изложил суть дела.
- Что вы думаете о его смерти?
- Если штандартенфюрер Верг прав, красивая смерть. Он поступил, как настоящий солдат.
- Мне сейчас не до восторженных чувств по этому поводу. Охарактеризуйте кратко поведение штандартенфюрера Верга при ваших встречах.
- Жесток, не прощает ни малейших промахов. О мертвых не говорят плохо, но я не заметила в нем других настроений, кроме репрессивных. Во время приезда в Россию он был похож на высокопоставленного палача. Он, как машина, которая фиксирует факты и только факты, на них строится его отношение к людям. Так как ему пришлось иметь дело с проштрафившимися офицерами и солдатами, он требовал от трибунала самых строгих наказаний для виновных, вплоть до расстрела.
- Вы осуждаете его?
- Нет. Восхищаюсь и боюсь стать такой же.
- Почему?
- Прежде чем явиться ко мне, вы ознакомились с моим личным делом и знаете, что моя основная профессия - разведчик. То, что хорошо для штандартенфюрера Верга, не годится для разведчика.
- Вы правы, я изучил ваше личное дело и приятно польщен, что познакомился с вами. Так все-таки, какое мнение у вас о штандартенфюрере Верге?
- Высокопоставленный, самовлюбленный, привыкший к безнаказанности палач, считающий, что только он думает о будущем Германии. Он обиделся на Кальтенбруннера за то, что тот поставил его на свое место, и вот вам результат. Не задумываясь о том, что он тоже может ошибиться в оценке перебежчика, оскорбленный штандартенфюрер выносит свой приговор.
- Я согласен с вами, фрау, наверное, все было именно так. Но не кажется ли вам, что Верг был тоже разведчиком, не немецким, а какой-нибудь другой страны. К примеру, английским?
- Английским нет, русским - возможно.
- Вы думаете, что говорите?
- Да. Если перебежчик был не чекистом, а настоящим дворянином - инженером, ненавидящим Советскую власть, и искренне хотел помочь Германии в ее великой миссии, почему его застрелил штандартенфюрер Верг? Потому, что был шпионом Москвы. Разве не так?
- Но это ужасно. Да, англичанин не стал бы стрелять русского предателя даже в том случае, если бы тот принес подлинные чертежи обороны Москвы… Вы не можете добавить что-нибудь порочащее Верга?
- Нет. Более подробно о штандартенфюрере Верге могут рассказать сотрудники трибунала, которые были с ним в России.
- Благодарю за совет, с ними я уже беседовал.
- В таком случае, добавить больше ничего не могу.
- Я доволен беседой с вами. Мне не хватало вашей характеристики Бергу. О штандартенфюрере все говорят одно и то же. Желаю вам скорейшего выздоровления, фрау Миллер.
Эльза ходила по комнате, мысленно ругая себя за то, что говорила гадости о своем старшем товарище. Но сказать иначе о Верге она не имела права, даже после смерти Фриц должен называться штандартенфюрером Вергом.
Эльза подошла к окну и выглянула во двор. Перед ее окнами прогуливался Гардекопф. Она подождала, когда он посмотрит вверх и махнула ему рукой, давая понять, чтобы он поднялся к ней. Гардекопф кивнул и быстро направился к госпиталю. Через несколько минут в дверь ее палаты постучали. В наброшенном на плечи белом халате вошел обер-лейтенант.
- По вашему приказанию явился, фрау гауптман.
- Проходите, садитесь. Мне нужна ваша помощь, Гардекопф.
- Всегда к вашим услугам, фрау гауптман.
- Пойдите в пансион, по моей записке возьмите у администратора ключ от моей комнаты и принесите мне в госпиталь все, что я скажу.
- Будет сделано, фрау гауптман.
- После этого поедете в управление и передадите Штольцу, что я совершенно здорова и прошу помочь мне выписаться из госпиталя. Вы меня поняли?
- Так точно, фрау гауптман, - улыбнулся Гардекопф.
Миллер села за стол и на двух листах бумаги что-то написала. Подала один лист Гардекопфу.
- Это записка к администратору пансиона. А здесь, - она протянула второй лист, - перечень вещей, которые вы должны принести мне в госпиталь. Жду вас вечером.
В конце дня к Эльзе заглянул лечащий ее профессор. Он осторожно подошел к кровати.
- Отдыхаете? Как чувствуете себя?
- Хорошо, профессор.
- Требуете выписки?
- Да. Я не могу зря валяться в госпитале, когда моя родина воюет.
- Понимаю. Ну что же, придется удовлетворить вашу просьбу…
Вскоре появился Гардекопф с большим чемоданом.
- Спасибо, обер-лейтенант. Выйдите, я оденусь.
Эльза открыла чемодан, взяла мундир, оделась, прошлась по комнате. Только сейчас она заметила, как сильно похудела. Осмотрев себя в зеркале, осталась довольна: выглядела она хорошо, если не обращать внимания на бледность.
В коридоре ждал Гардекопф.
- Вещи в автомобиле, фрау гауптман.
- Вы задержали дежурный автомобиль?
- Это распоряжение штандартенфюрера.
- Он не просил меня заехать в управление?
- Нет. Завтра после обеда он ждет нас обоих.
Дорогой Миллер внимательно всматривалась в улицы и дома столицы Германии. Исчезло оживление, в городе военные, старики, дети, женщины, и очень редко можно увидеть гражданского мужчину. Война уже наложила свой отпечаток на столицу рейха.
Автомобиль подъехал к пансиону. Гардекопф отнес чемодан Эльзы на второй этаж.
- Спасибо, обер-лейтенант. Завтра в 14.00 встречаемся в приемной штандартенфюрера.
Оставшись одна, Эльза разделась, повесила в шкаф шинель, осмотрела свое жилье. Вокруг было чисто, видно, комната регулярно убиралась, хотя длительный период здесь никто не жил. Затем она взяла лист бумаги, ручку и села за стол. Минуту раздумывала о чем-то, потом стала составлять шифровку, предназначенную кому-нибудь из группы Фрица. Она просила объяснить, как будет осуществляться связь с Центром. Закончив работу, оделась и направилась к кинотеатру, где раньше был тайник.
На улице было много снега, погода стояла морозная и тихая. Не торопясь, Эльза подошла к кинотеатру. Предпоследний сеанс только начался, у кассы никого не было. Миллер правой рукой подала в окно деньги, а левой в углублении под доской спрятала шифровку…
На следующий день Эльза проснулась рано. Привела в порядок свою одежду, поправила прическу и спустилась в столовую, села на свое обычное место. Официант, постоянно обслуживающий Миллер, поспешил к ее столу.
- С возвращением, фрау гауптман.
- Спасибо. Чем будете кормить меня?
- Стол сейчас стал хуже, но для вас всегда найдется что-нибудь хорошее.
Эльза завтракала сосредоточенно, думая о своем. Часов в 11 она решила сходить к кинотеатру и проверить, взята ли шифровка из тайника. Правда, времени прошло немного, но ждать она не могла.
В 10.30 Эльза отправилась к кинотеатру. Она медленно шла по тротуару, изредка останавливаясь у витрин магазинов, проверяя, нет ли за ней слежки. Все было нормально, ничего подозрительного Миллер не заметила.
В кинотеатр вошла ровно в 11.00. Касса была еще закрыта. Эльза заглянула в окошко, одновременно прошлась пальцами под доской. В тайнике ее шифровки не оказалось. Миллер повернулась. Перед ней стоял высокий широкоплечий мужчина с палкой в руке.
- Касса еще закрыта?