- Положение замысловатое, - задумчиво произнес Ковалев, когда американец вышел. - Утром, как только села в нашем расположении "летающая крепость", мы с подполковником Сидоровым из контрразведки тотчас же выехали к месту ее посадки. Вид у этой "крепости" действительно сильно потрепанный. Мы предложили американцам помощь в ремонте, но командир "летающей крепости", капитан Крокер, кажется, вежливо поблагодарил и отказался. Об одном только попросил он - оказать содействие его радисту, если ему не удастся связаться со своим аэродромом. Радиостанция на самолете оказалась поврежденной при посадке, но радист тогда еще надеялся поправить ее. Ничего не вышло, видимо. А может быть, и специально подстроено все это, чтобы проникнуть к нам в штаб.
- А что контрразведчики по этому поводу думают? - спросил Ратников.
- Подполковнику Сидорову явно не нравится все это. Подозрения вызывает то обстоятельство, что гитлеровцы почти не вели огня, когда такая махина, как "летающая крепость", перелетала через линию фронта и приземлялась на нашей территории.
- Что же нам делать, однако? - недоумевал майор Ратников. - Ведь сейчас, накануне наступления, запрещена работа рации на передачу. К тому же, кто знает, что этот радист собирается передать. С другой стороны, не можем же мы сообщить американцу, что готовимся к наступлению и поэтому не можем работать по радио на передачу. Положеньице, однако...
Полковник не успел ответить Ратникову, так как в это время раздался телефонный звонок, и Ковалев поспешно снял трубку.
- У вас гость, кажется? - услышал он голос подполковника Сидорова и догадался, что речь идет об американском сержанте.
- Угадали, Сергей Сергеевич, - ответил полковник.
- Что он хочет?
- Помните просьбу его хозяина?
- Хочет, значит, связаться со своим начальством с помощью наших средств?
- Так точно. Не знаю, как тут быть...
- Разрешайте...
- Но вы ведь знаете, каково положение?..
- Знаю, - ответил Сидоров. - У нас есть основания полагать, что просьба эта - лишь повод, чтобы попасть к вам в гости. У них и свои средства связи в порядке. Так что разрешайте, смотрите только в оба.
Полковник положил трубку на крышку аппарата.
- Контрразведчики полагают, что американцам можно разрешить воспользоваться нашей рацией, - сказал он майору Ратникову. - Никаких секретных передач они, видимо, не собираются вести с ее помощью.
- Я тоже так думаю, товарищ полковник, - заметил Ратников. - Уж очень грубая была бы работа. А как повод проникнуть к нам в штаб - предлог подходящий.
- Нужно будет только хорошенько присматривать за этим сержантом, - сказал полковник, - чтобы припереть его к стенке с фактами в руках, в случае если он попытается шпионить у нас. Есть что-нибудь секретное в землянке, в которой помещается рация?
- Никак нет, товарищ полковник. У нас там нет ни одной секретной бумажки.
- Ну, в таком случае, захватите с собой американского радиста и пусть он связывается по нашему радио со своим начальством. Потребуйте только у него кодовую таблицу, чтобы лично проверить текст его шифрограммы. Разговор открытым текстом не разрешайте. Вы ведь, кажется, свободно владеете английским?
- Так точно, товарищ полковник.
- Действуйте!
4. ПО ТУ СТОРОНУ ФРОНТА
Генерал-полковник Отто фон Геслинг нервничал. Зная вспыльчивый характер генерала, начальник его разведки, полковник Пауль Краух, старался ни в чем не противоречить ему.
- Где же, черт побери, ваш американский коллега, полковник? - уже в который раз спрашивал сегодня генерал Геслинг.
- Как я уже докладывал вам, господин генерал, он должен связаться со мной сегодня ночью, - спокойно отвечал Пауль Краух.
- А не слишком ли вы надеетесь на этих дельцов из Управления стратегических служб? - брезгливо поморщился генерал. - Ведь почти все руководство этой службы - сплошные торгаши.
- Да, конечно, - согласился полковник, - там много людей из деловых кругов, но во главе Управления стратегических служб стоят такие опытные разведчики, как Уильям Доновен и Аллен Даллес.
Генерал криво усмехнулся, нервно дернув раненым плечом.
- С мистером Уильямом Доновеном, - заметил он, - не имею чести быть знакомым, а о Даллесе слыхал кое-что. Думается мне, что и он не столько разведчик, сколько, так называемый, деловой человек. Я ведь помню его, когда он со своим небезызвестным братом Джоном Фостером Даллесом держал собственную адвокатскую контору и вел дела не только с американскими, но и с немецкими промышленниками.
- В Управлении стратегических служб есть и наши люди, господин генерал, - осторожно заметил полковник Краух.
- Любопытно, кто же это? - прищурился Геслинг.
- Пауль Шеффер, например.
- Позвольте? - наморщил лоб генерал, припоминая что-то. - Это не тот ли самый журналист, который попал в очень грязную историю и был арестован американцами после нападения японцев на Пирл Харбор?
- Тот самый, господин генерал. Он уцелел лишь благодаря вмешательству наших американских друзей и теперь не без успеха подвизается в Управлении стратегических служб.
Генерал встал из-за стола и долго ходил по своему кабинету, раздумывая о чем-то.
- А не кажется ли вам, полковник, что американцы затевают что-то против фюрера? - спросил он, наконец, но так как полковник медлил с ответом, пояснил: - Не против Германии, а лично против фюрера.
- Не думаю, господин генерал, - уклончиво ответил Краух, хотя ему было известно, что после сталинградской катастрофы руководитель гестапо Гиммлер и глава управления разведки и контрразведки третьего контрразведывательного отдела главного штаба вооруженных сил Германии адмирал Канарис упорно ищут возможности спастись от краха, к которому вел их фюрер.
Совсем недавно из достоверных источников Пауль Краух узнал, что через сотрудника гестапо Хетля Даллес установил прямую связь с заместителем Гиммлера Кальтенбруннером. Другим посредником в этих переговорах был американский шпион граф Потоцкий. При их содействии велись переговоры о сепаратном соглашении Соединенных Штатов и Англии с Германией. И Гиммлер, и Канарис, и даже Пауль Краух хорошо понимали, что Аллен Даллес рассчитывает этим соглашением открыть двери англо-американским войскам и остановить продвижение Советской Армии в Германию, да и вообще в Центральную и Юго-Восточную Европу.
Генерал Геслинг, все еще продолжавший ходить по кабинету, остановился вдруг перед Краухом и спросил:
- А вы не знаете, случайно, полковник, некоего Гизевиуса?
- Никак нет, господин генерал, - не задумываясь, ответил полковник, хотя он хорошо знал этого Гизевиуса - офицера немецкой контрразведки и личного друга адмирала Канариса. Знал также Краух, что Гизевиус был агентом для связи руководителя Управления стратегических служб Аллена Даллеса с руководителями заговора против Гитлера.
"Похоже, что старику известно кое-что..." - невольно подумал Краух.
Геслинг же знал об этом заговоре не "кое-что", а довольно много. Ему было известно, например, что еще в 1942 году трое старых немецких социал-демократов Мирендорф, Хаубах и Хэнк, встретившись в одном баварском городке, обсудили возможность покушения на Гитлера. Однако они тут же задали себе вопрос: "Что же будет после Гитлера?". Американские и английские войска тогда не могли еще вторгнуться на континент, а Советский Союз имел на нем крупные вооруженные силы. Опасность захвата Германии советскими войсками устрашила заговорщиков.
Но дело не замерло на этом. Вскоре генералу Геслингу стало известно, что в заговоре приняли участие даже многие крупные нацисты, как, например, бывший гитлеровский министр иностранных дел фон Нейрат, министр Дорпмюллер и гаулейтер Гамбурга Куфман. Однако нацистская администрация мало привлекала Геслинга. Он больше был связан с военными кругами и хотя, будучи человеком осторожным, активно не примыкал к заговорщикам, но рассчитывал поддержать их в случае, если заговор удастся. От родственника же своего, генерала Ганса Шнейделя, начальника штаба фельдмаршала Роммеля, тоже принимавшего участие в заговоре, Геслинг знал, что генералы: фон Штюльпнагель, фон Швеппенбург, фон Шверин и вице-адмирал Руге тоже были за удаление Гитлера. Дело в общем, по мнению Геслинга, было организовано достаточно солидно.
В глубоком раздумье долго еще ходил генерал Геслинг по кабинету, то и дело нервно проводя рукой по жесткому бобрику седых волос.
Усевшись, наконец, за стол, он спросил полковника Крауха:
- Так вы, значит, полагаете, что американцы не подведут нас и сообщат о месте переправы русских?
- Ни минуты не сомневаюсь в этом, господин генерал, - уверенно ответил Краух.
- Вчера наша авиаразведка донесла мне, что обнаружила тяжелый понтонный парк русских на марше, - продолжал генерал, склонившись над картой и поблескивая стеклами пенсне. - Но мне кажется это уж очень подозрительным. Русские ведь мастера маскировки, а судя по аэрофотоснимкам, автоколонна с понтонным парком почти не была замаскирована. Что вы об этом скажете, полковник?
- Трудно пока сказать что-нибудь, - ответил Краух.
Генерал нахмурился и вспылил:
- Почему, черт возьми! Разве не ясно, что понтонный парк мог демонстрироваться специально для нас? А это значит, что русские и не думают им пользоваться. Вот и выходит, что пункты возможных переправ русских, намеченные нами из расчета использования ими понтонного парка, нужно зачеркнуть. Почему же вы сами, чёрт побери, не смогли сообразить этого? Или совсем уже разучились думать, всецело положившись на американцев?
"Старик уж очень не в духе сегодня", - подумал Пауль Краух и вслух произнес:
- Я не настолько опытен в военно-инженерном деле, как вы, господин генерал. Мне не под силу такая догадка.
Генералу, считавшему себя знатоком военно-инженерного искусства, пришлись по душе льстивые слова полковника, и он смягчил свой гнев.
- Да, чёрт возьми, - проговорил он уже без раздражения, - я кое-что смыслю в этом деле. А вы, полковник, не очень-то полагайтесь на янки, усильте-ка лучше наблюдение за рекой.
5. ДЖОРДЖ ГЭМП ИНТЕРЕСУЕТСЯ ЧЕРНОВИКАМИ
Сержант Гэмп долго выкрикивал позывные, прежде чем связался с радиостанцией своего аэродрома. А когда стал передавать шифрограмму, майор Ратников тщательно сверял произносимые им цифры с цифровым текстом копии шифровки. Донесение Гэмпа принял командир эскадрильи майор Кэттл, который в ответной шифрограмме приказал продолжать ремонт и быть на приеме. Через два часа он обещал сообщить, кто и когда выедет на место аварии с летучкой скорой технической помощи.
Во время этого разговора по радио старший сержант Батюшкин сидел за одним из столиков, перелистывая какую-то папку с документами хозяйственной части, сержант Мгеладзе за соседним столиком "поднимал" цветными карандашами дороги на топографической карте. Человек, знавший, что они обычно работают в другом помещении, очень удивился бы, увидев их за такими занятиями в землянке Чуенко. Со стороны создавалось впечатление, что землянка эта представляет одно из штабных помещений, хотя на самом деле ни штабные офицеры, ни писаря никогда здесь не работали.
- О кэй, мистер Чуенко! - весело воскликнул Гэмп, выключая приемник. - Вери уэл! Превосходная рация. Парфекшн! Слышимость такая, как будто я в этой дагаут... как это будет по-русски? - спросил американец, обводя глазами землянку.
- По нашему цэ будэ зэмлянка, - усмехнулся Чуенко.
- О да, правильно! Землянка! - подхватил Гэмп. - Как будто я со своим командиром в этой землянке разговаривал. Такая хорошая слышимость.
Повернувшись к майору Ратникову, американец добавил:
- Благодарю вас, сэр. Приказ моего командира теперь выполнен. Разрешите через два часа прийти за дальнейшим распоряжением майора Кэттл?
- Не возражаю, приходите, - ответил Ратников.
- Благодарю вас, сэр!
- Товарищ Дымов, проводите господина сержанта, - приказал Ратников.
- О, ноу, сэр! - замахал руками американец. - Не надо! Я сам знаю дорогу. Гуд бай, сэр!
Майор Ратников вышел почти вслед за Гэмпом, сделав знак старшему сержанту Батюшкину. Батюшкин еле заметно кивнул ему в ответ и, поднявшись из-за стола, стал прислушиваться к разговору Мгеладзе и Чуенко.
- Скажи, пожалуйста, Петро, твоя рация очень масляная? - спрашивал чертежник у радиста.
- Та що цэ, трактор, чи шо? - удивился Чуенко.
- А ты не злись, пожалуйста, Петро, я не зря тебя спрашиваю. Американец, как только кончил передачу, сразу бумажку с полу поднял и руки вытер, будто выпачкал их о твою рацию.
- Мабуть, гыдует? - с обидой произнес радист.
- Не понимаю, что значит "гыдует"? - заметил Мгеладзе.
- "Гыдуваты" значит - брезгать, - объяснил Чуенко. - Придется на русский переходить, раз ты украинского не понимаешь.
- Ну, что ты такой обидчивый стал, Петро, - удивленно пожал плечами Мгеладзе. - Говори себе на здоровье по-украински, мне украинский язык очень нравится, а слова этого я действительно не знал.
- Ты говоришь, Мгеладзе, что видел, как американец бумажку с пола поднимал, чтобы руки вытереть? - вмешался в разговор Батюшкин.
- Який паныч, - фыркнул Чуенко. - Руки вин замарав об мою рацию.
- Да, постой ты, Петро! - сердито махнул рукой на радиста старший сержант.
Повернувшись к Мгеладзе, он спросил:
- А ты не заметил, бросил американец эту бумажку или, может быть, в карман положил?
- Что вы говорите такое, товарищ старший сержант?! - воскликнул Мгеладзе. - Как мог я ему разрешить в карман ее спрятать? Да я его сразу бы за руку схватил. Он ведь об эту бумажку руки только вытер и снова на пол ее бросил. Да вот она!
Мгеладзе нагнулся и поднял с пола скомканную бумажку. Батюшкин взял ее и торопливо расправил на ладони. На помятом листе была изображена схема понтонного моста.
- А может быть, он еще и другую какую-нибудь поднял? - допытывался старший сержант.
- Больше не поднимал как будто.
- Ну, а ты, Петро, ничего не заметил? - обратился Батюшкин к радисту.
- Не заметил что-то... - неуверенно проговорил Чуенко.
- Где ему было заметить, - засмеялся Мгеладзе. - Он свою технику американцу демонстрировал, боялся, что союзник ее забракует.
- Та брось ты шуткуваты... - смутился Чуенко, который действительно очень волновался за свою рацию. В том, что она не подведет, он не сомневался конечно, но ему хотелось, чтобы она показала "высокий класс".
Не слушая оправданий радиста, Батюшкин подобрал с пола остальные бумажки, на которых тоже были черновые наброски общих схем и отдельных деталей мостов и паромов из имущества тяжелых понтонных парков. Сложив все это в папку, он молча вышел из землянки радиста и направился к начальнику штаба.
- Ну, как?! - оживленно спросил его майор Ратников, как только старший сержант показался в дверях.
- Похоже, что клюнуло, товарищ майор, - довольно усмехнулся Батюшкин, кладя на стол начальника штаба папку с подобранными на полу землянки Чуенко бумажками.
- Не знаю, все ли удалось ему посмотреть, а вот эта побывала у него в руках, - продолжал старший сержант, доставая из папки помятый листок со схемой понтонного моста.
Майор взял у Батюшкина схему, посмотрел на нее и сказал в раздумье:
- А жаль, что он не захватил с собой этой бумажки...
- Видно, опытный, каналья, - понимающе заметил Батюшкин. - Улик избегает.
Майор Ратников задумчиво походил по землянке, размышляя вслух:
- Да, жалко... Но ничего, мы все равно припрем его к стене. А бумажка эта еще, может быть, сослужит нам службу...
Остановившись перед столом своего помощника, он распорядился:
- Созвонитесь с подполковником Сидоровым из хозяйства Егорова, товарищ капитан.
- А вы, - повернулся он к старшему сержанту, - работайте весь день сегодня у Чуенко. Только ничего секретного с собой не берите.
6. КАПИТАН КРОКЕР БОИТСЯ ПРОВАЛА
Помощник капитана Крокера, лейтенант Бетс, выстроил экипаж "летающей крепости" и флегматично доложил:
- Команда "Би-сэвентин" в сборе, сэр.
Капитан мрачно посмотрел на скучающие физиономии своих подчиненных, прошелся раза два взад и вперед, помолчал, хмурясь все более, и, наконец, спросил Бетса:
- Так вы говорите, что все в сборе?
- Все, сэр, за исключением радиста, - ответил лейтенант. - Но ведь он выполняет ваше поручение.
- Ну, а Макреди вы разве совсем списали с корабля? - спросил капитан, не сводя строгого взгляда с Бетса.
- Ах, да! - воскликнул лейтенант. - Виноват, сэр, совсем забыл. Сержант Макреди отпросился у меня на несколько минут...
- Отпросился, - усмехаясь, повторил Крокер. - Можно подумать, что мы расквартировались в наших казармах в Монтане и сержант Макреди отпросился на полчаса к своей подруге Мэри. Теперь я понимаю, почему вам так не хотелось выстраивать экипаж, - добавил капитан, слегка понизив голос. - Что же, Макреди грибы пошел собирать?
- У него сильное расстройство желудка, сэр, и он помчался в соседний лесок, - смущенно ответил лейтенант Бетс.
В строю кто-то фыркнул, давясь от смеха. Капитан строго обвел глазами своих солдат и приказал лейтенанту распустить экипаж.
Бетс облегченно вздохнул и с большей охотой, чем раньше, выполнил это приказание, намереваясь заняться осмотром моторов, чтобы улизнуть от строгих глаз капитана. Но едва он распустил экипаж, как Крокер окликнул его.
- Бетс, - сухо сказал он, - доложите мне, когда Макреди вернется.
- Да, сэр.
Сержант Макреди явился лишь спустя полчаса. Лейтенант мрачно посмотрел на его толстую, раскрасневшуюся физиономию и, укоризненно покачав головой, молча отвел его к капитану. Крокер долго в упор рассматривал тупое круглое лицо сержанта. Макреди смущенно переминался с ноги на ногу.
- Где это вы болтались столько времени, сержант? - спросил капитан.
- У меня расстройство желудка, сэр, - торопливо, будто обрадовавшись, что его, наконец, стали спрашивать, ответил Макреди. - А в лесу госпиталь... девчонки-санитарки... неудобно же при них, сами понимаете. Пришлось забраться в самую чащу.
- Не врите, сержант! - строго оборвал его капитан. - Говорите правду, где были?
У Макреди были наглые глаза, и он упорно продолжал стоять на своем:
- Расстройство желудка, сэр. Я ничего с этим не мог поделать... Пришлось забраться в самую чащу леса из-за этих санитарок.
- Не морочьте мне голову, сержант! - разозлился Крокер. - Откуда тут, в пяти километрах от переднего края фронта, госпиталь с девицами, которые, судя по вашим словам, чуть ли не преследовали вас по всему лесу?
- Ну, может быть, и не госпиталь, - ничуть не смущаясь, согласился Макреди, - но санитарок тут полон лес.
Улыбнувшись, он добавил:
- Мне вообще везет на девиц, сэр. До войны я владел лучшим дансингом в Миссуле. Во всем штате не было лучших девиц, чем на моей танцевальной площадке.
Крокер сжал кулаки от возмущения. Он хотел как следует проучить этого наглеца, осмелившегося разыгрывать перед ним шута, но кто-то вдруг сзади положил ему руку на плечо. Крокер вздрогнул от неожиданности и резко обернулся.