- И вы что же, так и будете отдавать ей школьное имущество?
- Ну, а как вы думали? - удивленно глянула на него гражданочка. - Там все же производство.
- Не жалеете, что расстались с заводом?
- Да нет, знаете ли! - качнула головой гражданочка. - Меня давно тянуло в школу, да места не было: на все классы - один химик. А тут как-то Мария призналась, что не прочь перейти на завод: к дому ближе, да и муж ее там работает. Ну, я и воспользовалась случаем: а что, говорю, давай поменяемся местами? Вот и поменялись. А уж Мария-то довольнешенька! Теперь они с Иваном на работу и с работы под ручку ходят. Год, как поженились, а все еще надышаться друг другом не могут…
Леониду всего-то и понадобилось время от времени словом-другим подправлять свободно текущий рассказ, чтобы задолго до прибытия поезда в Увальск узнать о Макарове все или почти все, что знала о нем сама Нина Федоровна (так звали гражданочку).
Иван, по его словам, долгое время жил в Хабаровске, работал счетоводом в одной строительной организации. Все бы ничего, но уж больно далеко от цивилизованного мира. Подумал-подумал и решил перебраться в Москву, куда давно звал его старый приятель. Одному долго ли собраться - сел в поезд и поехал.
А Мария в то же самое время возвращалась из отпуска. Из Новосибирска, где у нее живут мать и младшая сестренка. В Омске, где Марии пришлось делать пересадку, они с Иваном и встретились. Совершенно случайно. А пока до Свердловска доехали, успели привязаться друг к другу. Да так, что до Москвы Иван и не добрался: в Казани пересел на обратный поезд, примчался в Увальск: "Машенька, я только взглянуть на тебя - соскучился страшно!" На другой день зарегистрировались - не отпустила его Мария больше никуда.
- Такая любовь, вы и представить себе не можете! - умиленно рассказывала Нина Федоровна. - Дома сидят разговаривают с тобой, а сами держатся за руки… Я уж не знаю, как рада за Марию, ей так хотелось иметь семью! А мужики ведь дураки - извините, я не про вас: ну и что же, что некрасивая? Да и вовсе Мария не дурнушка. Обыкновенная женщина. Культурная, спокойная и вся прямо такая домашняя… А эти красавицы… Вы случайно не знаете Ольгу Ивановну, заведующего заводской лабораторией? Ах да, откуда вам ее знать!.. В молодости писаной красавицей была, мужчины табуном за ней бегали. А поглядите сейчас - в оторопь придете! Это со стороны поглядеть, а муж-то с ней… Ко всему он на три года ее моложе. Как кошка с собакой живут…
- За ручки не держатся? - улыбнулся Леонид понимающе и, не дав Нине Федоровне рта раскрыть, высказал предположение, что, может, и муж Марии натерпелся от прежней своей жены, оттого и не сводит с Марии глаз, понял, что почем.
- Скажите пожалуйста! - подивилась Нина Федоровна на Леонида. - Молоденький-молоденький, а в чужую душу как в свою заглянул! Ведь и верно: натерпелся Иван! Первая жена его и правда красавицей была, как он говорит. Ничего по дому не делала, день-деньской перед зеркалом сидела. И погуливала. Иван только на работу - к ней мужчины. Под конец и совсем стыд потеряла… И вот как будто Ивану этого было мало - еще вдобавок ко всему разбил ее паралич. Рука, нога отнялись, рот перекосило. Пластом три года лежала, пока не померла совсем. Видно, в наказанье судьба ей такая вышла. А наказанным-то опять же Иван оказался: ведь три года ухаживал за ней, каждый божий день, да не по одному разу, простыни менял и отстирывал, с ложечки ее кормил…
- Короче говоря, хлебнул, - посочувствовал Леонид "Ивану".
- Досталось бедненькому… - горестно вздохнула Нина Федоровна, отерла глаза платочком, проморгалась.
- И давно умерла она? - осторожно поинтересовался Леонид.
- Года за три до того, как сюда приехал.
- А родных у нее нет, что ли?
- Вот не знаю! Видно, нет, если он все один делал. У него-то нет никакой родни. В гражданскую, Мария рассказывала, отца его и брата единственного белые расстреляли. А сестру, - Нина Федоровна пригнулась к Леониду и, понизив голос, договорила: - Сестру его изнасиловали, и в тот же вечер девка повесилась! Мать с горя на другой год померла…
- Сам-то как еще уцелел… Дома, что ли, его не было?
- В том и дело: он с красными ушел партизанить, а беляки на его родных и отыгрались за это. Иван всю гражданскую провоевал. Тут где-то недалеко Колчака бил, потом на Дальнем Востоке. Как под Волочаевкой сражался - сама от него слышала, он хорошо умеет рассказывать, так прямо и видишь все. Страсти…
Леонид слушал, стараясь не пропустить ни слова. Однако нелегко было сдерживать омерзение. Какой бездонно черной должна быть душа этого человека. Оборотень! Ну чистый оборотень! И Мария счастлива с ним… Еще одна жертва. Еще одна Мария…
Эту ночь Леонид почти не спал, проворочавшись на клеенчатом, коротком для него диване в постройкомовской комнате, куда его поместили до утра. А утром, ополоснув лицо из бачка с питьевой водой, он сразу отправился в электроцех выяснять причины недавней аварийной остановки одного из турбогенераторов.
Начальник электроцеха оказался в отпуске, поэтому беседовать пришлось с его заместителем Флоренским, который произвел на Леонида не слишком приятное впечатление. Чем именно, Леонид затруднился бы сказать. Возможно, тем, что Флоренский сразу попытался увильнуть от разговора и под предлогом непомерной занятости хотел было перепоручить Леонида другому лицу. Вытянув из кармашка жилетки, которую носил под спецовкой, серебряные часы, озабоченно глянул на них и заговорил, поигрывая хорошо поставленным баском с рассчитанной на эффект интонацией:
- Бесконечно сожалею, но мне сейчас необходимо быть на котле. Мне только что сообщили, что в трубе экономайзера появилась течь. Я отдал необходимые распоряжения, но нужно проследить за ходом работ. А возможно, что слесарям понадобится моя помощь.
- Давайте тогда пройдемте вместе на котел, - предложил Леонид. - Если что, я подожду сколько надо.
Флоренскому ничего не оставалось, как спрятать часы в кармашек жилетки, после чего они поднялись по крутой железной лесенке на какую-то площадку, где было темно, душно и жарко. Извинившись и попросив Леонида подождать, Флоренский нырнул в зиявший на другом краю площадки люк, минут через десять вернулся и сказал, что готов ответить на вопросы.
Это был крупный, широкоплечий человек лет сорока с большими, непомерно длинными и, видимо, очень сильными руками. Широконосое лицо пересекали глубокие складки-морщины - по всей ширине лба, по обе стороны носа, огибая рот, и даже на подбородке.
- Отчего же он потек, экономайзер? - для начала спросил Леонид. - Вдруг, ни с того ни с сего…
- Какое там вдруг! - безнадежно отмахнулся Флоренский. - Чуть не каждую неделю латаем. Один свищ заделаем - рядом другой появляется…
- В чем же причина?
- Коррозия. В трубы экономайзера долгое время поступала вода с кислородом, а кислород разъедает металл. Был неисправен деаэратор, который освобождает воду от кислорода. Весной мы его отремонтировали, но трубы уже успели прийти в негодность. Сейчас они буквально дышат на ладан. Надо их менять, но для этого потребовалось бы надолго остановить котел.
- Когда деаэратор вышел из строя?
- Давно, года три или четыре назад. Я еще здесь не работал.
Не работал - выходит, и взятки гладки. Однако же и при Флоренском деаэратор долгое время находился в неисправном виде.
- Если бы только деаэратор, - удрученно вздохнул Флоренский.
Но вот Леонид завел разговор о недавней аварии генератора, который вырабатывает ток для всего завода, и опять Флоренский оказался вроде бы ни при чем: свалил все на мастера и рабочих, они, мол, паяли что-то там не по правилам. С кислотой. Кислота проникла сквозь поры изоляции, и произошло заземление ротора, из-за чего и остановился один из двух генераторов. А второй тоже стоял на ремонте. Как будто специально подстроили.
- Почему же стоял второй генератор? - спросил Леонид. - Именно в этот момент? Тоже была авария?
- Нет, второй генератор был исправен, - качнул крупной головой Флоренский. - Профилактический ремонт…
Странное совпадение, подумал Леонид. И, словно прочитав его мысли, Флоренский тут же поспешил оговориться:
- Видите ли, я не совсем в курсе дел, поскольку занимаюсь главным образом котельной. Единственный котел находится в аварийном состоянии. Зимой было несколько критических моментов, когда из-за котельной вот так же мог остановиться весь завод. Пришлось много поработать.
- Теперь же лето! - с ненужной горячностью возразил Леонид.
- Да, нагрузка на котел снижена, - кивнул Флоренский. - Поэтому мы проводим, какие возможно, профилактические ремонты.
- Но вы сейчас за начальника и должны быть в курсе всех цеховых дел, - настаивал Леонид. - И по генераторам тоже.
- Начальник ушел в отпуск три дня назад, - Флоренский развел ладони в стороны. - У меня просто не было еще времени…
Мастер подтвердил: да, в генераторе паяли с кислотой.
- Зачем же паяли, если нельзя? - удивился Леонид. Оказывается, ремонтом генератора занимались двое молодых, неопытных ребят, а он, мастер, тогда находился на котле:
- Решетка в топке остановилась - ни туда ни сюда. Колосник погнулся и держит ее. По правилам надо было остановить котел и остудить топку для ремонта. Ну, подумали: завод ведь станет. Никак нельзя. Что ж, надел асбестовый костюм и полез…
- Это что - в топку? - оторопело поглядел на него Леонид.
- А куда ж еще? - сказал мастер. - Меня, правда, поливали водичкой из шланга - все равно жарковато было. К тому же дышать нельзя. Каждую минуту вылазил. Отдыхивался. А все ж, видно, поджег легкие. Неделю потом отлеживался.
- Исправили, что надо было?
- Колосник-то? Выправил. Для чего ж я туда и лазил?
- Скажите… А начальник цеха или его заместитель не могли вместо вас проследить, чтобы в генераторе не паяли с кислотой?
- Так им до того ли было? Оба дневали и ночевали на котле. Там знаете что делалось! Еще экономайзер, как на беду, потек…
На улицу Флоренский вывел его через зольное помещение - низкий темный полуподвал, где клубами ходила рыжая пыль, а воздух был горяч, как в пустыне. Откуда-то сверху сыпалась в тачку пышущая жаром зола. Когда тачка заполнилась, из пыльного смерча, словно призрак, возник рабочий в брезентовом комбинезоне, с похожим на маску лицом и почти бегом покатил тачку по деревянному настилу. Не успел Леонид оглядеться, как у него защипало в горле, заслезились глаза. На улице он долго откашливался.
- Нынче уложим рельсы, будем вывозить золу конной вагонеткой, - сказал, прощаясь, Флоренский. - И вентиляцию надо сделать.
Леониду показалось, будто в темных глазах Флоренского мелькнула усмешка.
Все, что им с Белобородовым удалось разузнать о Макарове в последующие три дня, казалось бы, свидетельствовало в его пользу. Добросовестный, знающий дело работник, приятным в обращении человек. К тому же активный общественник: выпускает к большим праздникам стенгазету, ведет политкружок…
- Надо же!.. - только разводил руками Белобородов. - Макаров - агитатор!.. Вот уж шляпы так шляпы. Хотя, с другой стороны, попробуй-ка тут…
И по заводским цехам Макаров не разгуливал, нездорового интереса не выказывал. От проходной до бухгалтерии и обратно - вот и весь его маршрут. В столовую и то не ходил, еду приносил из дому.
А собственно, для чего ему разгуливать по заводу? Вся заводская экономика как в зеркале отражена в бухгалтерской документации. Так-то оно так, но…
- Прямо и зацепиться не за что! - сокрушался Леонид, вбивая кулаком в ладонь всю свою досаду и нетерпение.
- Будем работать, - невозмутимо ронял в ответ Белобородов.
Они провели в командировке лишний день. Тот самый, на который Лена перенесла свои именины.
6
- Ленок…
- Не называй меня так! И вообще. Это что же, так и будет всю жизнь?
- Понимаешь, никак не мог!
- Не хо-чу ни-че-го по-ни-мать!
- Ну, что ж…
- Пока не объяснишь…
- Ленок, ты ведь знаешь… Ну, не сердись! Ведь ты умница?
- Ладно, я уже не сержусь, - наконец-то сжалилась она над ним. - Но только, пожалуйста, не называй меня сегодня Ленком?
- Почему, Ленок?
- Мне это неприятно. Все-таки согласись, что ты поступил по-свински. Первый мой день рождения с тех пор, как… С тех пор, как ты мне что-то такое сказал… Я уж и забыла что!.. Жду его, жду, на столе все давным-давно простыло, гости уж уходить собрались, а я ни на кого не гляжу, все жду его, жду… Гости разошлись, а я жду! Дома все спать легли, а я жду! Уже все выспались, завтракать собрались, а я жду!.. Лень, знаешь, когда я тебя сейчас в окошко увидела, то хотела запереть дверь. Чтоб ты стучал, стучал, стучал, а я бы сидела вот тут за занавеской и глядела на тебя в щелочку. А ты до позднего вечера все стучал бы и стучал… Ты даже не представляешь, сколько во мне злости было! И уже все прошло. Тебе повезло, что я такая отходчивая. И такая все понимающая. Думаешь, я не понимаю, что ты тоже мучился? Поди, метался там и скрипел зубами?
- Было! - кивнул Леонид. - Ты получила мою телеграмму?
- Получила, только… Я ее нечаянно в печку бросила. Но я помню все от слова до слова!
- Я тебе подарочек привез! - сказал Леонид.
- Где же он? Подарки вручают сразу, как приходят…
- Думал, бить меня будешь, а он хрупкий. На всякий случай оставил на работе.
- Интересно, что же это такое?
- Секрет!
- Понимаю… Видишь, я уже начинаю привыкать к твоим странностям и ни на чем не настаиваю. А так хочется знать!
- Пластинка! - с торжествующим видом объявил Леонид. - "Под крышами Парижа".
- Какая прелесть! - ахнула Лена и прижала кулачки к щекам.
Пластинки этой у него, по правде сказать, еще не было. Но ее обещал принести Белобородов. В поезде, на обратном пути, Леонид проговорился о своих личных делах: и на именины опоздал, и даже подарка не успел купить. Белобородов спросил, нет ли у Лены граммофона. Граммофон у Лены, вернее, у ее родителей, был. С огромным, похожим на диковинный цветок, раструбом. И стопкой тяжелых, заезженных пластинок с розовыми амурчиками.
- Ну вот и все устроилось, - улыбнулся Белобородов. - У меня, понимаешь, есть одна хорошая пластинка, а граммофона нет.
- Как жаль, что ты ее не принес, - вздохнула Лена. - Мы сейчас потанцевали бы с тобой… Ну, да ничего, я поставлю другую пластинку! Давай представим, что сегодня - это вчера!..
- Ленок, - замялся Леонид. - Ленок, мне на работу надо…
- Да-да! - спохватилась и Лена. - А я даже чаем тебя не напоила! Погоди, хоть заверну чего-нибудь вкусненького. Мама такой торт испекла!.. И провожу тебя немножко. Можно?
Немного погодя они вышли на улицу. В тихом вечернем воздухе звучала музыка. В городском саду играл духовой оркестр.
Лена вздохнула, но ничего не сказала.
- Ленок, именины-то как прошли? Кто был?
Разговаривая, спустились к пруду, перешли через плотину, и вот уже на другой стороне площади показалось кирпичное здание, в котором работал Леонид.
Белобородов наверняка уже там, подумалось мимолетно, и наверняка пластинку принес. И он уж хотел сказать Лене, чтобы подождала у подъезда - две минуты, - и вручить ей подарок. Но в этот момент увидел маячившую на углу знакомую фигуру. Агеев!
- Ну что, Ленок, до завтра, а? - остановился и торопливо, стесняясь, пожал маленькую теплую ладошку.
Лена улыбнулась нежно и чуть грустно.
- Завтра, может, посвободней будет, так в кино сходим…
Лена кивнула:
- Придешь - постучи мне в окошко.
Это значило: буду ждать тебя, буду готова в любую минуту пойти с тобой хоть на край света.
Леонид мог повести ее только в кино. Впрочем, и в этом он не был уверен до конца.
7
Думая о предстоящем неожиданном объяснении с Агеевым, он попрощался с Леной поспешнее, чем обычно. Чувствуя запоздалое раскаяние, оглянулся через несколько шагов и увидел, что Лена стоит на прежнем месте и смотрит ему вслед. Она стояла там и в тот момент, когда Леонид подошел к Агееву.
- Он? - спросил Кузьма Фомич, вглядываясь Леониду в глаза.
- Да, это - Макаров, - ответил Леонид без обиняков. - Спасибо вам! Вы помогли разоблачить матерого преступника, - и крепко пожал Агееву руку.
- Ага!.. - глаза Агеева сверкнули злобным торжеством, он ткнул указательным пальцем в стену здания. - Тут сидит?
Леонид промолчал и уже переступил в направлении двери, собираясь попрощаться, однако Агеев не сводил с него нетерпеливо-требовательного взгляда. Он ждал ответа на свой вопрос.
- Мы вас пригласим, Кузьма Фомич, - проговорил Леонид как можно деликатнее. - В скором времени вы нам понадобитесь…
Агеев снова ткнул пальцем в стену:
- Так он там или где?
Леонид уже занес ногу на ступеньку крыльца.
- На этот счет не беспокойтесь, Кузьма Фомич! Еще раз вам большое спасибо! - И, воспользовавшись тем, что дверь отворилась, проскочил навстречу выходившему на крыльцо сотруднику.
Белобородов был у себя.
- Это ты зря ему брякнул, - неодобрительно качнул он головой, выслушав рассказ помощника о нечаянной встрече с Агеевым.
- На абордаж взял он меня, - смущенно и виновато стал оправдываться Леонид. - А у меня язык не повернулся соврать ему…
- Врать и не надо, - сказал Белобородов. - Работаем, выясняем.
- Ведь уж все как будто выяснили. Насчет личности Макарова.
- Однако работаем и… выясняем, - Белобородов кивнул на лежавший перед ним на столе весь исчерканный, разрисованный каракулями тетрадный листок. - Я вот сижу и думаю: а если факты биографии Макарова, которые сообщила тебе Нина Федоровна, допустим, соответствуют - с известными оговорками, разумеется, - действительным событиям? А?..
- Как это?.. - поразился Леонид. - Как это - соответствуют?
- Давай поразмыслим. Брата его белые расстреляли? - Белобородов черкнул в уголочке листка единичку. - Расстреляли, факт.
- Да ведь… - Леонид задохнулся от возмущения. - Он же сам!..
- Погоди! Важно, что он это не придумал. Брата его действительно расстреляли белые. А потому вполне возможно, что в его ж и в о п и с н ы х рассказах о боях под Волочаевкой тоже далеко не все придумано. Пусть не под Волочаевкой, но воевать ему с красными, видимо, пришлось. А возможно, и до Волочаевки дошел.
- Вы думаете - дотуда? - опять поразился Леонид.
- Как вариант.
- Но тогда…
- Тогда тоже может быть по-всякому. Либо он после разгрома интервенции остался где-нибудь в тех краях… Не случайно же и паспорт у него на имя хабаровского жителя. Либо… Впрочем, не будем пока гадать, подождем, что нам из госархивов ответят.
Запросы были разосланы во многие города, в разные концы страны. Пока что ответил лишь Свердловский госархив: материалов о деятельности Макарова Сергея Константиновича здесь не имеется.
- И вот еще что, - Белобородов достал из папки увеличенную паспортную фотографию Макарова и положил перед собою на стол. - Надо отобрать из тех, кто недавно вернулся на родину, наиболее надежных и провести опознание. Может, кто-нибудь и встречал его там. А самого Макарова пока трогать не будем.