17
У Леонида опять был тяжелый разговор с Леной. Опять он задержался в командировке.
Она открыла ему дверь, не проронив ни звука, равнодушно кивнула в ответ на его виноватое "Ну здравствуй, Ленок…", повернулась и быстро пошла в себе в комнату. Леонид последовал за нею. Ему сразу бросились в глаза билеты на спектакль в клубе строителей. Два билета, которые он заполучил перед командировкой и отдал на хранение Лене. Два билета на вчерашнее число. Они лежали на тарелочке с голубой каемочкой.
- Забери их, - проговорила Лена скучным голосом. - Остап Бендер мечтал на такой тарелке получить миллион. Ленечка, у меня нет миллиона. Но можешь мне поверить, что эти билеты… вчера они мне были дороже… Если бы я потеряла миллион рублей, мне не было бы так больно!.. - И по щекам Лепи вдруг потекли слезы.
- Ну что ты, Ленок!.. Не надо, - Леонид подошел к ней и, осторожно обняв за плечи, стал целовать ее мокрые глаза, - Ленок, милый, не надо!.. Слышишь?..
Однако его ласковые слова и поцелуи только еще больше разжалобили девушку.
- О-ой… - испустила она горестный, почти беззвучный стон и, вырвавшись из рук Леонида, упала ничком на застеленную кровать, уткнулась лицом в подушку.
- Ленок, ну я тебе все объясню! - пообещал он, склонившись над Леной, но тут же подумал, что ничего не сможет объяснить, ничего, ничего…
И тут случилось то, чего он более всего опасался. В комнату вошла Таисья Ивановна. Лицо ее, порозовевшее от возбуждения, выражало немой укор и сознание тяжкой ответственности за вынужденное вмешательство, на которое она, как мать своей дочери, решилась только в силу крайней необходимости. Но уж коли решилась…
- Я, конечно, не буду спрашивать, что у вас, Леонид Родионыч, за необходимость такая постоянно по командировкам разъезжать, - начала она глуховатым от волнения, однако достаточно твердым и решительным голосом, усаживаясь на мягкий широкий стул. - Но уж коли вы, еще не женившись, доводите мою дочь до горьких слез, то позвольте поинтересоваться вашими намерениями на будущее. - При этом Лена тоненько, жалобно пискнула, и ее плечи затряслись сильнее, а Таисья Ивановна гневно поглядела Леониду в глаза: - Вы что, так всю жизнь и собираетесь околачиваться в поездах да гостиницах? Жена сиди дома, а вы - где-то в другом месте? Не знаю, конечно, что вы там делаете и с кем встречаетесь, кто вас там держит, а может, сами за кого держитесь… И с работы среди ночи домой являться… По мне, уж коли жениться, то и жить по-людски. А то дети пойдут и отца видеть не будут…
- Но ведь ваш муж Николай Михайлович тоже… - заикнулся было Леонид, но Таисья Ивановна не дала ему договорить.
- Вы моего мужа не трожьте! - возмущенно проговорила она. - Николай Михалыч, слава богу, на глазах у людей работает. Где он бывает и кого лечит - это мне всегда известно, потому что у него от меня никаких секретов не бывает.
- Таисья Ивановна! - набрался наконец Леонид решимости возвысить голос. - Позвольте нам с Леной разобраться самим!
- Мне-то что! - сразу обидевшись, поднялась та и направилась к дверям, но вдруг остановилась и, сложив на груди руки, быстро договорила: - И то правда, не мне с вами жить. Хотя, вы уж извините меня, если, конечно, дойдет до свадьбы, то я, как мать, поинтересуюсь и вашей зарплатой, и на какой квартире вы с молодой женой собираетесь жить. У нас, конечно, дом большой, места хватит, но просто интересно знать. - Тут она перевела взгляд на дочь и властным голосом прикрикнула: - Ну, чего сырость разводишь? Поди умойся да скажи сама, как жить-то собираешься! - С этими словами Таисья Ивановна вышла из комнаты.
18
Из протокола допроса:
"В о п р о с: Уточните, какое задание было получено вами перед заброской в СССР от японских разведывательных органов.
О т в е т: Мне было рекомендовано проникнуть в один из глубинных районов СССР, на Урале или в Западной Сибири, и постараться найти способ для устройства там на работу, желательно на одном из промышленных предприятий или в организации, имеющей важное значение для развития страны. После внедрения я должен был проинформировать свой центр о местонахождении и ждать указаний о дальнейших действиях.
В о п р о с: Вы отправили такую информацию?
О т в е т: Да.
В о п р о с: Вами было получено подтверждение о том, что японским разведывательным органам известно ваше местонахождение?
О т в е т: Нет, такого подтверждения я не получал".
- Вы в Китае пили зеленый чай? - спросил Белобородов у Макарова, когда секретарша принесла им кипяток.
Макаров изобразил на лице пренебрежительную мину:
- Приходилось по необходимости. Принимал как лекарство.
- А мне, признаться, он понравился. Один раз был в Средней Азии, там угощали. Жаль, здесь не продают.
- Знать бы, что встретимся, прихватил бы для вас пачки две-три, - улыбнулся Макаров, прихлебывая из кружки.
- Вам только об этом и, думать было, - отшутился в ответ Белобородов. - Обо мне и о чае. Да… Вот вы на одном из допросов сказали мне, что вас не устраивали политические взгляды вашего патрона Чжан Гоцзы и что японская военщина явилась для вас одной из тех новых сил, с которыми вы связывали свои надежды на возрождение монархии…
- Не обязательно монархии, - вставил Макаров.
- А, так к этому времени вы уже были согласны и на буржуазный строй? Кстати, что сталось с Орловым? Вы почему-то ни разу не вспомнили о нем в своих показаниях о китайском периоде своей жизни. Неужели не приходилось встречаться?
- Он остался в России! - неожиданно выпрямившись, Макаров вскинул голову. - Все время, пока я жил в Китае, я завидовал его участи и горько сожалел, что не последовал его примеру. Это был истинно русский человек. Он не захотел, как мы, обманывать себя напрасными надеждами и предпочел умереть. Он застрелился за день до отплытия нашего парохода из Владивостока. Мы похоронили его, как он просил в посмертной записке, возле одной из церквей…
Белобородов мягко положил на стол ладонь: - Ну что ж, вернемся снова к дальним берегам. Скажите, у вас были с кем-либо из японских официальных лиц беседы, касавшиеся планов Японии в отношении СССР?
- Такая беседа была у меня в Шанхае с Сэйко Камиро.
- Но Камиро ведь не представлялся вам как официальное лицо?
- Тогда - нет. Однако после моего переезда в оккупированный японцами Харбин он беседовал со мной уже как представитель японских разведывательных органов.
- И что он вам сказал во время первой встречи в Шанхае?
- Камиро дал мне понять, что вслед за захватом Маньчжурии и Китая влияние Японии распространится дальше, а именно на территорию СССР, восточнее Уральского хребта.
- Какая роль в осуществлении этих планов отводилась белоэмигрантам?
- Камиро выразил надежду, что наше сотрудничество окажется долгим и взаимно полезным. При этом он оговорился, что в дальнейшем речь пойдет о сотрудничестве иного рода. Нам известно, сказал он, что у вас высокий офицерский чин, и вы вправе рассчитывать на столь же высокое положение в той части России, которая выйдет из-под влияния большевиков… Я прошу мне поверить, что, прожив в новой России больше года, я понял всю беспочвенность этих планов японцев!..
- И однако же решили сообщить им о своем местонахождении.
- Моя откровенность оборачивается против меня, - с удрученным видом усмехнулся Макаров. - Уж если на то пошло, я ведь мог и не говорить вам о посылке сообщения.
- В чем-то, значит, вы не до конца откровенны, - проговорил, задумчиво покачивая головой, Белобородов. - Во всяком случае, я хотел бы знать истинные ваши намерения.
- Я сделал это вопреки своему желанию, - понурив голову, ответил Макаров.
19
- Ты чего это хмурый такой? - спросил Белобородов у Леонида.
- А!.. - махнул тот с безнадежным видом рукой и отвернулся.
- С невестой, что ли, поссорились?
- Хуже! - буркнул Леонид и уселся на табурет напротив Алексея Игнатьича. - Как хоть вы-то со своей женой - тоже каждый раз ссорились из-за этих самых… командировок? Не плакала, когда на день-другой задерживались?
- Уже до этого дошло? - удивился Белобородов. - Рановато, брат. А как мы жили? Ну, как… Моя Вера Ивановна в ВЧК работала.
- Тогда конечно… - покивал Леонид. - А ее мамаша как?
- Вера Ивановна без матери росла. А ты не с будущей ли тещей?..
- Да от нее все и идет, - вздохнул Леонид. - Так-то бы у нас с Ленкой помаленьку все бы образовалось…
- Не знаю, что и посоветовать, - улыбнулся Белобородов. - Одно могу сказать: надумаешь жениться - уводи жену с собой. Поди, найдется какая-никакая комнатешка. Выхлопочем.
- В чем и дело, - смущенно качнул головой Леонид. - Не отпустит ее мамаша: такой дом на троих… Единственная дочка…
- Что значит - мамаша не отпустит? - строго поглядел на него Белобородов. - А сама Елена что думает?
- Не было еще у нас с ней об этом разговора, - вздохнул Леонид.
- Ну так поговорите! Как же ты собрался жениться, если не знаешь самого главного: пойдет за тобой твоя будущая жена на край света или нет? Женитьба - дело серьезное. Я понимаю - любовь и все прочее, тоже ведь был молодым, но сам подумай: ты не хуже моего знаешь, какая у нас работа, и если еще дома не будет покоя… Мне, понимаешь, сейчас с тобой о делах надо говорить, а приходится вот о чем…
- Вы ж сами спросили, Алексей Игнатьич, я и не собирался…
- Спросил, потому что вижу: грусть-тоска тебя гложет, весь взвинченный - не подступись… Ну ладно, пора к делам переходить. Тут кое-что любопытное всплыло. На, почитай. Пока хоть отсюда и досюда…
Леонид читал, а Белобородов неторопливо расхаживал по кабинету, потирая подушечками пальцев виски и что-то бормоча себе под нос.
Из протокола допроса:
"В о п р о с: Кого из агентов японской или иных действовавших против СССР разведок вы знали среди проживавших в Китае русских белоэмигрантов?
О т в е т: Вполне возможно, что среди знакомых мне русских белоэмигрантов были агенты действовавших против СССР разведок, однако достоверными сведениями на этот счет я не располагаю, поскольку вербовка агентуры проводится тайно. На одном из предыдущих допросов я упоминал о бывшем белогвардейском офицере Зарецком, состоявшем, как я предполагаю, на службе у японских разведывательных органов.
В о п р о с: На чем основано это ваше предположение?
О т в е т: В частности, на том, что сам я был завербован при его непосредственном участии. Зарецкий познакомил меня с сотрудником японской разведки Сэйко Камиро и в дальнейшем при необходимости передавал мне его поручения.
В о п р о с: Кого еще вы можете назвать?
О т в е т: В Шанхае - кажется, в начале 1930 г. или в самом конце 1929-го - один бывший белогвардейский офицер, фамилий не помню, в разговоре со мной обмолвился о том, что давал согласие на заброску в СССР и что ему за это было обещано вознаграждение в тысячу долларов. Однако впоследствии он отказался от этого намерения, опасаясь, что на советской территории его могут узнать люди, с которыми он встречался до эмиграции.
Как теперь припоминаю, однажды в Харбине я оказался свидетелем встречи офицера японской разведки с Флоренским Владимиром Степановичем, который сейчас работает на Увальском заводе заместителем начальника электроцеха.
В о п р о с: Когда и при каких обстоятельствах это произошло?
О т в е т: В июне 1931 г. я пришел в фотоателье Жаровой для конспиративной встречи с сотрудником японской разведки Камиро. Там, в глубине вестибюля, за плотными портьерами, располагалось небольшое кафе. Камиро явился несколько позднее меня. Когда он вошел в кафе, один из посетителей поднялся со своего места и шагнул ему навстречу. Тепло поприветствовав друг друга, они обменялись несколькими японскими фразами, после чего тот посетитель вышел и больше при мне в кафе не появлялся. Камиро сказал мне, что это его старый русский друг Владимир Степанович Флоренский и что они познакомились еще в те времена, когда тот занимал пост министра в правительстве Колчака".
- Ну и ну! - помотал головой Леонид: похоже, еще одно крупное дело, да какое - министр!
Сдвинув брови, не отрывая завороженного взгляда от протокола, он молча покачивал головой из стороны в сторону.
- Кажется, твой старый приятель? - напомнил ему Белобородов.
- Не такой старый, - с широкой улыбкой возразил Леонид. - Двух месяцев нет, как познакомились. Подумать только: с министром, как сейчас с вами, разговаривал! Правда, с бывшим…
- Поди, не совсем как со мной? Маленько посерьезней и построже?
- Да пожалуй, - в тон ответил Леонид. - Как вы думаете, зачем было Макарову выдавать его нам?
- Пока трудно сказать. Возможно, затем, чтобы избавиться от свидетеля своего провала. Флоренский, по его предположениям, тоже связан с японской разведкой, он может сообщить своим хозяевам о том, что Макаров арестован, и тем самым спутать Макарову все карты в той игре, которую он задумал вести.
- А если Флоренский - его сообщник?
- Сообщника Макаров не стал бы нам выдавать. Сообщник, оставаясь на свободе, мог бы подыграть ему и тем самым нейтрализовать всю нашу работу, которую Макаров надеется нам навязать.
- Ну, хорошо, - сказал Леонид, - пускай для Макарова Флоренский - опасный свидетель, которому надо любым способом помешать связаться с японцами. Но ведь Макаров не знает: возможно, Флоренский уже сообщил о его аресте? И тогда что получится? Японцы ведь не дураки, сообразят, что к чему…
- Да… - протянул Белобородов. - Пока у нас только вопросы. Ответов на них нет. Ответы надо искать. Будем работать.
- Я как чувствовал! - не сдержался, похвалился своей проницательностью Леонид. - Еще когда в электроцехе с этим Флоренским встретился, мне лицо его сразу не понравилось. Такая, скажу вам, кулацкая мордализация!.. Ишь, министр! Наверное, спит и во сне новую Антанту видит…
- Лицо человека - это, конечно, зеркало его души, - поднял Белобородов на Леонида вдруг потяжелевший взгляд. - Но по этому зеркалу еще нельзя судить о классовой сущности его владельца. А что он там во сне видит… Ты его сны подглядывал? Нет? И сам он тебе их не рассказывал, верно? А потому будем покуда считать, что на данный момент времени Владимир Степанович Флоренский - советский гражданин, трудящийся представитель нашей советской интеллигенции, беспартийный, в прошлом министр колчаковского правительства, после разгрома колчаковщины эмигрировавший за границу, но впоследствии осознавший свою тяжкую вину перед родиной, раскаявшийся в содеянном и легально вернувшийся в Советскую страну, чтобы честным трудом искупить вину и вновь обрести родину, которая умеет строго наказывать, но умеет и великодушно прощать. И наоборот: умеет великодушно прощать, но умеет и строго наказывать…
- А как же быть с показаниями Макарова? - спросил Леонид.
- Погоди, не перебивай! На данный момент времени у нас с тобой имеются нуждающиеся в проверке показания агента японской разведки Макарова, которые дают основание предполагать, что Флоренский также связан с японскими разведывательными органами. Только предполагать! Обличающим документом показания Макарова служить пока что не могут. Ты меня понял, Леня?
- Алексей Игнатьич, я ж понимаю! Ну, вырвалось нечаянно!
- Это хорошо, что вырвалось, - улыбнулся Белобородов.
- Что?.. - не понял Леонид, осудил или одобрил тот его.
- Я говорю: хорошо, что вырвалось. Хуже, если б это осталось в тебе, а после когда-нибудь увело бы тебя не в ту сторону. Потому и почел необходимым прочитать тебе мораль. Думаю, в любом случае не повредит. Обидно, что ли? Ну, пообижайся - дольше будешь помнить урок, - и Алексей Игнатьич перешел на обычный деловой тон: - В общем, так, Леня: надо тебе срочно ехать в Увальск. Заниматься Флоренским. Мне сейчас вот так некогда будет - на днях, видимо, тоже поеду в командировку, по другим делам. Так что тебе самому придется кое-какие вопросы решать. Когда возьмешь в заводском отделе кадров личное дело Флоренского, прежде всего обрати внимание на места его пребывания внутри страны - где учился, где работал до революции и после нее - и сразу пошли, куда возможно, запросы…
- Начну с нуля, - согласно кивнул Леонид.
- Вот так будет лучше, - одобрительно заметил Белобородов. - Постарайся определить главную направленность его дореволюционной деятельности, а для этого важно установить его партийную принадлежность. Постарайся понять, что привело его в правительство Колчака, тогда и весь дальнейший его путь - там, за границей, - легче будет проследить. Флоренский - фигура непростая. Наперед могу сказать: трудно тебе с ним будет. Поэтому почаще заходи к Козыреву, не стесняйся лишний раз спросить.
Козырев - начальник отдела. Их с Белобородовым начальник.
- Ясно, буду советоваться, - опять согласно кивнул Леонид. А сам подумал: со всяким пустяком к Козыреву не пойдешь.
- Завтра сможешь выехать в Увальск? - прищурился Белобородов.
- Почему вы спрашиваете? - удивленно вскинул брови Леонид. - Надо - поеду.
- А невеста что скажет?
- Шутите… - помрачнел Леонид, хотя и в самом деле мелькнула у него мысль о Лене и именно такая: что она скажет… - При чем тут невеста? Надо - и точка.
- Тогда пошли к Козыреву. Замолвлю за тебя словечко.