Содержание:
-
1. Враги 1
-
2. Грозы над Кубанью 11
-
3. Солдаты тайного фронта 20
-
4. Агенты гауптмана Вильке 31
-
Примечания 41
Андрей Горняк
Битая ставка
Пограничникам-разведчикам
посвящается
1. Враги
Обитатели "божьего дома"
С заседания в селе Коснево, что вблизи польской границы, начальник пограничной заставы Аркадий Павлович Baсин возвращался озадаченным и взволнованным.
"Где же они пойдут?- думал он.- Вновь, как и в прошлом месяце, на переправе или по опушке Горелого леса?"
Что они обязательно пойдут - сомнений нет никаких. Уполномоченный СОЧ Старовойтов сказал ему об этом не предположительно, как иногда бывало, а конкретно и категорически. Эмиссар НСНП Овечкин, бывший белоказачий полковник, что продолжает промышлять на Кубани, вновь изыскивает пути через кордон. И хотя уже наступила весна, пограничная река не так в этом году полноводна и большим препятствием не является.
За рекой - панская Польша. Где-то там формируются банды. Они часто заходят на нашу территорию в пределы Украины, Белоруссии и творят свои гнусные дела: убивают советских активистов, грабят население. Участились случаи обстрела нашей территории, зашевелились контрабандисты.
На той стороне активно работают, резидентуры английской разведки: используя польскую разведку - 2-й отдел Генштаба польской армии, они стали интенсивно, порой с применением оружия, забрасывать на нашу территорию через границу своих агентов, А отсюда за кордон пытаются уйти террористы, бывшие нэпманы, кулаки, а еще - укрывшиеся от следствия и суда участники и пособники разгромленных органами ОГПУ контрреволюционных групп вроде "Промпартии", "Шахтинского дела" и других.
Вот такая сложная обстановка... Каждая наша погранзастава на западной границе - как аванпост фронтовой полосы.
На эти аванпосты партия направляла свои лучшие кадры. Начальниками пограничных застав были командиры новой формации, выходцы из рабоче-крестьянской среды, люди, закаленные в борьбе с контрреволюцией. Таким до конца преданным делу большевистской партии красным командиром был Аркадий Васин.
Суровую школу жизни прошел сын плотника с Витебщины. Отец и два его старших брата загинули в дымных полях Галиции в 1914-м. Аркадий остался старшим в семье. Но не только кормил младших сестер и братьев, а еще и на сходки бегал, вместе с другими кричал: "Долой войну!"
И вот в его родную Рудню стали наведываться красногвардейцы. В лесах, недостатка в которых вокруг не было, появились те, у кого новая, революционная власть отняла прежнее богатство. Появились банды бывшего урядника Козули, торговца лесом Гайчакова и других. Из местных активистов был сформирован отряд для защиты от них. Кое-кому выдали оружие. Примкнул к ним и Аркадий. Отряд ЧОНа стал затем 51-м отдельным батальоном войск ВЧК. Сколько бессонных суток проведено в седле - гонялись по лесам Белоруссии за шайкой атамана Козули. Не раз и не два солдатская вдова Прасковья с двумя малолетками ночевала у соседей или дальних родственников, а то и просто в перелеске, чтобы укрыться от расправы "лесных гостей" за то, что ее Аркадий - красный чекист.
В 1928 году, когда в Белоруссии стало спокойнее, Васина направили на учебу в Минск, а по возвращении послали вот сюда начальником пограничной заставы.
"Так где же пойдут нарушители?"- размышлял Васин.
- Пригласите ко мне Лукьянца,- распорядился он.
"И кто их поведет?- продолжал думать он.- Без местных связей перейти границу не так-то просто. Ну, а кто он, этот скрытый вражеский пособник? Кто?"
- Товарищ начальник заставы, помнач Лукьянец прибыл по вашему вызову!
- Добрый вечер, Илларион Романович, садись, давай вместе подумаем. Нашей заставе предстоит встреча с "гостями" в ближайшую ночь, а возможно, и в сегодняшнюю. Известный тебе Овечкин будет перебрасывать за границу своих людей. Им надо помешать. Кто сейчас охраняет границу в районе Горелого леса?
Лукьянец раскрыл тетрадь, пробежал по еле заметным при свете керосиновой лампы записям, сказал:
- Там сейчас несут службу крепкие хлопцы, не новички на границе, свое дело знают.
- Вот что, подними-ка по тревоге мой резерв и подготовь его к выходу на границу. Как будут готовы, заходи, поставим задачу вместе. Да пошли за помполитом, он тоже нужен.
- Есть!
Лукьянец, пригнувшись, чтобы не зацепить верхнюю притолоку низковатых для его саженного роста дверей, вышел.
Дельный у Васина помощник, на такого во всем положиться можно. Служит на этой заставе давно, с тех пор как сюда вышла их кавалерийская часть. Родом из Молодечно, земляк Васина, из бедной крестьянской семьи. Рано пошел работать. В конце империалистической был мобилизован в солдаты, закончил курсы пулеметчиков, но воевать не пришлось. В полку, куда получил назначение, пулеметная команда митинговала против войны"
Вместе со своими однополчанам, оставив окопы, Илларион пробился в Минск, а позже - к себе домой. Но недолго пробыл дома. Красная Армия собирала силы для отпора внешним и внутренним - врагам. Так Илларион оказался в одном из красноармейских отрядов в Белоруссии, затем в отряде легендарного Котовского. Гонялся за бандитами на Украине, а после замирения вместе с эскадронцами вышел на указанный рубеж, где и стал заставой на охрану границы. Вскоре прибыл сюда и Васин.
Застава разместилась в двух крестьянских хатах местного богатея, убежавшего в двадцатых годах за границу. В одной из них - канцелярия и хозчасть, красный уголок, в другой - ряды двухъярусных деревянных нар. Здесь жили ставшие пограничниками красные конники.
Собственно, село Коснево было в семи километрах отсюда. А здесь, у самой границы, приютился хутор из нескольких хатенок да чудом сохранившейся церквушки. К приходу котовцев целыми остались только два дома и еще третий, в ограде у церкви. Остальные были сожжены или развалились, брошенные своими хозяевами. Со временем все поросло кустарником. Казалось, что чудом сохранившиеся дома, конюшня, просторный сарай были специально построены для размещения погранзаставы.
Кустарник, заросли одичавших яблонь и вишен доходили до самого берега пограничной речушки. Еще до приезда в конце 1922-го котовцев кто-то из пограничников, чтобы было удобнее наблюдать за подступами к реке, пытался выжечь кустарник да высокую траву. Но вместе с ними выгорел добрый кусок леса. Остались только высокие обгоревшие пни причудливых форм. Это место с той, поры стали называть Горелым лесом. Дальше, за гарью, начинался участок соседней заставы.
... Лукьянец построил бойцов. Путаясь в ножнах редко снимаемой шашки и постукивая деревянной колодкой маузера, пошел докладывать Васину о готовности резерва к выполнению боевой задачи. В это время во двор зашел помполит Прохоров. В канцелярию направились вместе.
- Чего это ты, Романыч, хлопцев беспокоишь?- спросил Прохоров.
- Видишь, какое дело, Дмитрий,- ответил Лукьянец,- новости поступили...
Они вошли в помещение.
- Товарищ начзаставы, резерв в количестве семи сабель для выполнения боевой задачи построен!- доложил Лукьянец.
Через дверь и нетолстые стены слышался перезвон трензелей и нетерпеливое всхрапывание.
- Хорошо... вольно!- ответил Васин, а затем и помполиту: - Здравствуй, Дмитрий Иванович.
Приоткрыв дверь и повторив команду "Вольно!", Лукьянец присел рядом с Прохоровым на скамью.
- Вот что, сябры ,- начал своим любимым обращением к помощникам Васин,- Овечкин вновь, как и прошлый год, появился в наших краях. Ну, может, не сам он, своей персоной, но его головорезы. Нас предупредили: видимо, кого-то будут встречать с той стороны или перебрасывать своих за рубеж. Вчера в Молодечно наши люди засекли двух людей из шайки Овечкина. ОГПУ ориентирует нас, чтобы мы были наготове и хорошо закрыли границу. Вот только где они пойдут?- обратился Васин к своим друзьям.
- Видимо, у Горелого,- высказал предположение Прохоров.- Там перейти границу легче - меньше шума, кустарник выгорел. А река делает поворот на польскую сторону и обмелела там больше.
- А что думает помнач?
- У Горелого? Возможно,- начал Лукьянец.- Но не исключено, что и через старую переправу, где раньше нам тоже приходилось сталкиваться с ними. Одним словом, товарищ начзаставы,- при служебных разговорах он не допускал обращения к Васину по имени и отчеству,- задача ясна: где бы они ни появились, мы должны их взять или, в противном случае, порубать. Туда или оттуда безнаказанно их пропускать нельзя.
- Тебе бы только порубать,- с улыбкой повернулся к нему Прохоров.- Их надо взять живыми.
- Я разве против? Только ведь всякое бывает...
- Всякое бывает - это точно,- согласился Васин.- Но все же этих надо по возможности живыми, хотя бы одного-двух. Помните тех, что мы прошлой весной окружили да в перестрелке всех и постреляли? Как их... Будняк, Гробовский, Сапега... Правда, вражья стая на пятерых меньше стала, и это, конечно, хорошо. Но лучше бы их допросить. Каждый еще по три-пять человек знает; так что, друзья мои, я тоже за уничтожение врагов. И именно поэтому установка такая: брать живьем.
- А когда их ждать-то?- спросил Прохоров.
- Когда? Вот об этом господин Овечкин нам не доложил. Так что ждать их можно каждую минуту, поэтому я и побеспокоил вас среди ночи,- продолжил Васин.- До рассвета остается еще добрых четыре часа. Куда бы ты, Илларион Романович, хотел пойти, на какой участок?
- Я? Куда надобнее, туда и готов, товарищ начзаставы. Приказывайте.
- Ну, хорошо. Бери трех всадников и двигайся в район Горелого. Спешьтесь, сбатуйте коней, оставьте с ними одного всадника, а сами втроем - к повороту реки. Там сейчас несет службу,- он посмотрел в книжку плана охраны,- разъезд-дозор в составе двух красноармейцев. Они пусть там на конях и остаются. Вы трое заляжьте у опушки леса и у поворота реки секретом до рассвета. Я думаю, что бандиты, если они там появятся, услышав шум проезжающего дозора, пропустят его и пойдут, а стало быть, и напорются прямо на вас. Задача ясна?
- Так точно, ясна.
- Ну, а ты, Дмитрий Иванович, стало быть, к переправе.
- Ясно, товарищ начзаставы. Думаю, что надо идти пешком. Здесь она рядом, и пяти километров не будет. Мой дончак пусть еще постоит, надо чтобы правое копыто хорошо зажило, а то заковали его на той неделе. Красноармейцы, двое, пусть со мною тоже пешие пойдут. Там несут службу на конях, а мы, как и Илларион, в секрет ляжем. Так?
- Правильно понимаешь задачу, помполит. Я с остальными проеду по центру, а затем побываю на левом, у Горелого, он меня что-то очень беспокоит. Да и ночь, как назло, со второй половины темная, дождем попахивает. Ну, хорошо,- подытожил Васин.- По местам. Напоминаю: пропуск - "Мушка-Могилев".
Лукьянец и Прохоров, поднявшись, направились к выходу.
- В добрый путь! Перед рассветом встретимся.
* * *
Вечером того же дня в домике у церкви, где живет дьячок Савоха, километрах в полуторах от заставы, шли последние приготовления и инструктаж.
- Значит так, господа хорошие,- распоряжался Савоха, состоявший еще недавно на религиозной службе в конном корпусе генерала Богаевского.- Пойдем попарно. Я и ты,- он указал на рыжебородого Аболина, сидевшего напротив его,- первыми, за нами господин есаул Мещеряков. Я не ошибаюсь? Вы, как мне сказали, служили в этом чине у их высокопревосходительства. Я тоже служил у него. Верой и правдой. Так, значит... А ты, Варфоломей, следом. Пойдем к Горелому лесу. Затемно доберемся туда по тыловым дорогам, а затем свернем к лесу, минуем его и выйдем к границе. Тропа старая, почти всем вам хорошо знакомая. Если по дороге или у границы наскочим на зеленых гэпэушников - ты, Варфоломей, бросаешь в них через наши головы "бутылку" , а мы падаем на землю и стреляем в обе стороны. В это время ты, Варфоломей, с господином есаулом бегом к реке. Можешь плыть туда вместе с ним, проводить, потом вернешься, тебе эта дорога известна. Твоя доля за труды будет цела,- Савоха показал пачку денег.- Здесь тысяча. Вам двоим по три сотни, мне, как старшему, четыре. При полном благополучии господин есаул у реки прибавит каждому из нас еще по сотне, поняли?
- Понятно,- пробасил Аболин,- чего тут не понять.
- Если что помешает, ты, Варфоломей, с господином Мещеряковым возвращаешься к селу, но в село не заходите, а шагайте прямиком к Черному лесу, в лесничество. Скажите, что от меня, вас там примут и найдут место, где можно будет пересидеть безопасно. Да только спешите, не жалейте ног, потому что зеленые верхами тут ездят, да и мы долго стрелять не сможем, у нас припасов не так много. Мы же с тобой,- обратился он к Аболину,- будем отстреливаться и отходить в противоположную от них сторону, на восток. Стреляем так: я отхожу - ты бьешь, затем я бью - ты отходишь, понял?
- Все понял,- кивнул Аболин.- Не впервой.
Савоха продолжал:
- Сбор там, где я сказал, у дома лесника. Расходиться будем оттуда только когда стемнеет. Я сегодня для зеленых не дома, а в Проскурове, на базар уехал еще в середине дня, домой вернуться должен послезавтра.- Он достал из кармана жилетки чугунные с двумя крышками часы "Омега". Открыл крышку, посмотрел на циферблат: - До утрени остается восемь с половиной часов. Сейчас надо выходить. Приготовьтесь, и с богом. Я выйду, послушаю.
Спусти несколько минут Савоха возвратился.
- Все тихо, только какая-то пара верховых уехала вверх по реке. Мы же пойдем вниз, к лесу.
Этой парой верховых были пограничники, выехавшие со двора за Васиным. Сам он с коноводом уехал раньше.
Миновав церковь, Савоха и его спутники вышли на тыловую дорогу, ведущую к лесу, соблюдая предельную осторожность.
Когда подходили к опушке леса, луна скрылась, начал накрапывать небольшой дождик. Его капли зашуршали по листве.
- Это хорошо,- шепнул Савоха,- нам на руку.
Зашли в лес, нащупали еле приметную дорогу, ведущую к границе. Дождя здесь не чувствовалось, земля была еще сухой под кронами густых дубов. Шли убыстренным шагом, мягко ступая в обуви, обмотанной мешковиной,- опыт у дьячка был, не первый раз он совершал такие ходки. Для этого, собственно, и поселил его здесь бывший деникинский полковник Овечкин, в забытой, казалось, богом и людьми церквушке.
Службу тут правил поп Николай Жданов, который предусмотрительно бежал в здешние края из-под Петрограда, боясь преследований ЧК за активное сотрудничество с контрразведкой Юденича. Поскольку церковь стояла в захолустье, в нескольких километрах от села, то и прихожан у нее было немного. Разве что на пасху и рождество съезжались сюда жители окрестных деревень. После империалистической и гражданской войн поразрушили много церквей, а новые не построили, часть закрыли активисты сел.
Нет, больших доходов отец Николай не имел. Но жил он безбедно. Овечкин субсидировал его аккуратно. И имел в том свой интерес. Жданов не вмешивался в "мирские дела" дьячка, хотя все до подробностей знал от своего благодетеля, господина Овечкина. Сам, между прочим, тоже вел тихую работу против большевиков, выслуживался перед полковником, который знал, что рыльце у батюшки в пушку.
Вот и сегодня в церковь забрели несколько богомольных старух - кто об убиенных помолиться, кто внуков окрестить. Дьяк вот как нужен был - службу править. А у него совсем иная "служба"...
Выйдя на опушку леса, от которой до реки оставалось не более двухсот-трехсот шагов, Савоха дал знак остановиться. Предстояло преодолеть поляну с обилием обгоревших пней. Где-то крикнула сова. Всполошилась, затрепыхала крыльями какая-то разбуженная птица. Аболин чертыхнулся.
- Тихо ты, дьявол! - зашипел Савоха и шепнул: - Пошли!
Двигались, как условились: Савоха с Аболиным впереди, остальные - следом.
Но не успела группа сделать и двадцати шагов от опушки леса, как сзади из-за пней раздалось приглушенное, но властное требование:
- Стой! Не шевелись! Брось оружие!
Варфоломей от оклика вначале оторопел, затек машинально, как было условлено, швырнул гранату вперед, хотя оклик был сзади. Игнат, памятуя сказанное дьячком, что надо бежать к реке, стремглав бросился туда. Завязалась перестрелка. Пробежав несколько метров, Игнат наскочил на плохо просматривавшийся толстый, высотой в человеческий рост, обгоревший пень и больно ушибся коленкой и левым плечом. Приняв другой пень за человека, он, не целясь, выстрелил из маузера и побежал дальше.
- Бей по тому, что уходит к реке!- услышал Игнат сзади себя и еще больше прибавил ходу, лавируя между пнями, смутно вырисовывавшимися на светлом фоне реки. А там, позади, опять выстрелы, топот ног, возня и матерщина, перешедшая в истошный крик.
Не добежав до воды метров двадцать, Игнат услышал справа приближающийся конный топот. Он выстрелил дважды наугад в ту сторону, но вдруг налетел на кряжистый двурогий пень, да так, что застрял в нем. Рванулся, оставил на коряжине пиджак и в несколько прыжков достиг берега. В воду бросился одновременно с близким выстрелом. Уходя в глубину, чувствовал, как что-то острое обожгло левую ногу. Он прошел несколько метров под водой, и, вынырнув, поплыл вниз по течению, которое прибивало его к противоположному берегу. Сзади хлопали одиночные выстрелы, слышался неясный гомон. Его как будто никто не преследовал. Нащупав ногами дно, Игнат оглянулся, и, видя, что за ним никто не гонится, выскочил на берег.