Камил прикинулся дурачком.
- Я думал, на прогулку.
Вошедший надзиратель не на шутку рассердился:
- Какая прогулка! Порядка не знаете.
Савоха, успевший уже нырнуть под одеяло, встал, вытянулся возле своей постели по стойке "смирно".
На десятые сутки лаз уперся в не очень прочную кирпичную кладку. Это был, видимо, канализационный колодец, находящийся за тюремной оградой. Расшатали кирпичи и вернулись в камеру.
Уйти решили следующей ночью. Днем Ятарова вызвали якобы на свидание с братом. Он получил последние инструкции на свою далекую и опасную командировку и вернулся в камеру, нагруженный "передачей".
Тюрьму покинули вскоре после отбоя. Оставив на нарах манекены, по очереди нырнули в лаз.
И снова Савохе пригодилась его профессия переправщика за кордон. Пригодились старые тропы и старые связи. Молодой "его напарник" не возражал против того, чтобы перейти границу.
- Мне здесь житья не будет,- покачал он головой.
- Что верно, то верно, парень. Как и мне, рабу божьему. Прости господи, прегрешения мои тяжкие.
Прегрешения у Савохи действительно были тяжкие. Но наша разведка решила пожертвовать этим ярым врагом Советской страны, чтобы внедрить своего разведчика Камила "Ятарова" в систему неприятельской разведки.-
Границу миновали благополучно. Камил чувствовал, что сказался не столько опыт Савохи в этом деле, сколько заранее разработанный сценарий. Правда, на самой пограничной черте, у пересохшей речки, возле небольшого белорусского местечка их "обнаружили", стрельнули даже вдогонку. Но они нырнули в овраг и, пробежав с полкилометра, благополучно вышли на ту сторону.
Савоха помнил не только тропы через рубеж. Не хуже ориентировался он и за кордоном, где бывал много раз. Его тут знали. В какой-то корчме он раздобыл довольно сносную, не бросающуюся в глаза одежду и даже документы на первый случай для проезда к "месту дислокации", как он выражался. Более подробно дьяк своими планами с напарником не делился.
Добрались они "куда надо". Это Ятаров понял в первый же день, когда в готическом особнячке, обнесенном глухим забором, ему задали вопрос о том, намерен ли он бороться за восстановление в России старых справедливых порядков.
Да, Камил намерен бороться. Вот и господин Савоха может подтвердить.
Савоха подтверждал, что напарник его - вполне благонадежный человек, на которого можно рассчитывать, как на него самого.
... Потом потянулись дни ожидания. Чего? Ятарова но особенно информировали. Савоха осторожно обронил:
- Формируют группу... Расстанемся с тобой...
Кто формирует, куда - не ясно, но Камил чувствовал, что в его судьбе ожидался поворот. А с Савохой хотелось распрощаться по всем статьям.
Впрочем, Савоха недолго ходил по чужой земле. В ту ветреную, беззвездную ночь, когда из старенькой тюрьмы районного городка совершили побег двое заключенных. участь дьяка уже была решена. Камил намеревался расстаться с ним, как только сыграет свою роль - заверит закордонных хозяев в полной благонадежности "диверсанта Ятарова". Точных инструкций на этот счет не было. Но, во-первых, инструкций на все перипетии, на все ситуации, с которыми может столкнуться в стане врага разводчик, и быть- не могло; наоборот, успех зависит от его инициативы, изобретательности. А во-вторых, Савоха с его бесконечными разглагольствованиями о смысле жизни, которая "во мщении", с его патологической ненавистью к "антихристовой власти" смертельно надоел Камилу.
- Показал бы, Прохор Фомич, места здешние,- попросил Камил.
- Ну что ж, пойдем, парень. Благолепные окрестности тут,- согласился Савоха.
В "благолепных окрестностях" текла бурная горная речка. И были у нее очень крутые скалистые берега. Далеко ли до несчастья...
* * *
Ятаров, прошедший всестороннюю подготовку, обученный абверовскими "профессорами" тонкостям шпионских наук, в начале войны был заброшен в Крым для подрывной работы среди своих единоверцев. Но едва успел советский разведчик наладить явки и связи с разведкой Красной Армии, а в качестве абверовского агента передать одну-две радиограммы-дезинформации, как все спутал внезапный прорыв немцев в пределы Крымского полуострова. С таким трудом налаженные связи нарушились: он оказался по ту сторону фронта вновь в распоряжении своего шефа гауптмана Вильке.
... И вот теперь готовится группа "туда". "Очевидно, она пойдет в Ставрополь,- размышлял Ятаров.- Досадно: включить в нее своего человека не удалось". Хотя и был на примете в концлагере такой человек, пленный летчик. Но Шубин его опередил. Он уже побывал у Вильке и убедил его взять какого-то уголовного типа, из штрафников, перебежавших к немцам. Удалось единственное, да и то далеко не сразу: передать предельно короткую радиограмму в центр. Можно было надеяться, что "посла" возьмут под наблюдение.
* * *
Тальнов и три его помощника действительно были доставлены самолетом под Ставрополь. С парашютами не прыгали. "Не те годы",- сказал "посол", и ему пошли навстречу.
Высадив где-то во второй половине ночи пассажиров на большом поле, легкий самолет поднялся и ушел на запад. Все четверо были экипированы, как считал Тальнов, надежно: каждый в красноармейской форме, а он в форме техника-интенданта первого ранга с соответствующими документами: командировочными предписаниями, книжкой чековых требований, которыми "заготовителям" надо будет расплачиваться за полученный фураж в колхозах и совхозах. "Старшина"- "агент-140" и два "красноармейца" с русскими винтовками, подобранными заранее на поле боя; у каждого книжка с пятиконечной звездой на серой обложке, с соответствующими печатями и подписями. Все было сделано безупречно. С этой минуты диверсанты стали заготовителями фуража для нужд Красной Армии.
Разглядывая документы, Тальнов пожал плечами: "Смотри, как красные все организовали. Каждому книжку выдали. Два месяца назад их не было. Видно, капитально собираются воевать". Сам Тальнов с этой минуты значился снабженцем энских кавалерийских частей Вальковым Павлом Борисовичем. Так было указано в удостоверении личности и командировочном предписании.
Разобрав необходимое снаряжение, они поспешно покинули район приземления. Валькову припомнились сказанные перед отлетом слова Шубина, руководившего их подготовкой: - Смотрите, никаких следов чтобы не осталось на месте приземления, а то покормите клопов в большевистской каталажке.
Незваные гости
Вместе с частями Крымского фронта на Тамань отошли и те, кто воевал с врагом на невидимом фронте, те, кто вел жестокую борьбу с агентурой, шпионами и диверсантами, забрасываемыми в тыл Красной Армии фашистской военной разведкой.
А ее интересовало буквально все: и численность наших сил, и районы их сосредоточения, и пропускная способность коммуникаций. И даже настроение населения прифронтовой полосы. Переодетые в нашу военную форму, снабженные фальшивыми документами, лазутчики старались затеряться в суматохе спешных отходов, переформирований, передислокаций частей Красной Армии.
Весна тысяча девятьсот сорок второго... Ее последний месяц догорал в багровых заревах дальних пожарищ, в тревожном предчувствии новых тяжелых боев. Увидит ли косаря эта нива, зияющая бомбовыми воронками, исстеганная шквальными очередями воздушных пиратов, падающих из-за облаков на движущиеся по тракту колонны?
По дороге шли войска. Двигалась техника, шагала пехота. Двигались мимо хлебных полей, мимо садов и виноградников, мимо сел. Мимо молчаливых вопрошающих взглядов остававшихся крестьянствовать женщин, стариков, подростков: отстоите ли вы эту землю, воины?
Шло по пыльным и разбитым дорогам только что сформированное в тылах пополнение. Шло, чтобы занять назначенный ему рубеж обороны и драться насмерть, но не пропустить врага, безудержно рвавшегося вперед на восток.
По одной из таких дорог Таманского полуострова, в направлении армейского тыла, навстречу потоку войск ехал на пропыленной полуторке капитан Смирнов. Не обращая внимания на гудки встречных машин, шум и толчею, непрекращающийся гул самолетов, он сосредоточенно рассматривал карту-пятикилометровку. Лишь тяжелый разрыв бомбы да треск близкой пулеметной очереди где-то над головой, отвлекали его от этого занятия. Он высовывал через дверцу голову, смотрел вверх, где кружили в смертельной карусели наши и вражеские самолеты, и, глянув на часы, торопил пожилого водителя.
- Давай, Акимыч, жми. У нас мало времени.
И Акимыч, бывший механик оказавшейся на временно оккупированной территории МТС, жал, но не очень. Ему то и дело приходилось сбавлять скорость, объезжать то застрявший обоз, то глубокую воронку.
Смирнова вызвал к себе майор Васин. Опять, видимо, спешное и ответственное задание. Хотя без риска и ответственности сейчас невозможно представить работу их отдела. Особенно после того как наши войска фронта оставили полуостров и, форсировав широкий водный рубеж, сосредоточивались на материке.
К середине дня Смирнов все-таки успел прибыть в указанный ему пункт. Это была станица Каневская, раскинувшаяся вдоль реки, неподалеку от железной дороги Краснодар - Ростов. Пока еще - глубокий тыл. Сюда только еле-еле доносился гул артиллерийских дуэлей, но станица уже становилась прифронтовой полосой.
В садах и возле домов - красноармейские части с техникой, над головой нет-нет, да и покажутся вражеские самолеты. Вот он фронт - рядом... Утопающие в садах крестьянские хаты здесь называют куренями. На углу одного из них Смирнов увидел указатель: "Хозяйство Васина". Он оставил машину в указанном стрелкой месте, отдал Акимычу необходимые распоряжения, а сам, предъявив часовому удостоверение, зашел во двор, поросший густым вишняком.
Стряхнув дорожную пыль с сапог и обмундирования, Смирнов прошел в прихожую, а затем в обширную комнату, очевидно, служившую ее прежним хозяевам гостиной. В ней уже собралось человек двадцать командиров. Одни сидели на лавках вдоль стены, другие на деревянных табуретах обсуждали что-то. Окинув взглядом собравшихся, он увидел много знакомых лиц. Продвинулся ближе к столу.
Майор Васин, высокий, седоватый, в ладно сидящей на нем военной форме, с орденом Красного Знамени на гимнастерке, медленно ходил по комнате, что-то обдумывал. Смирнов доложил о прибытии и присел на свободное место.
Васин приветливо кивнул ему, задержался у стола и обвел глазами присутствующих:
- Ну, начнем, товарищи. Кажется, все собрались?
- Все, товарищ майор,- подтвердил капитан Михайлов, его помощник.
Майор перебрал на столе свои заметки и, выйдя из-за него, начал совещание.
- В тыловых районах отошедших армий складывается не совсем благоприятная обстановка,- сказал он.- В районе, где разместилась группа капитана Смирнова, в одном из хуторов видели бывшего белоказачьего вахмистра, там же группой неизвестных обстреляна машина с боеприпасами. По соседству с нами, на элеваторе райцентра кто-то пытался поджечь склад с зерном. Во время проверки документов нарядами охраны тыла, при попытке задержать троих подозрительных в форме военнослужащих Красной Армии, последние оказали вооруженное сопротивление и скрылись - убит один из патрульных. При налете немецкой авиации на район расположения войск у лесного массива - это в полосе товарища Чаянова - из леса неизвестные подавали сигналы ракетами. Вот с этими и другими данными нам предстоит подробно разобраться. Враги начали активную работу.
- Задача состоит в том,- продолжал Васин,- чтобы обеспечить нашим войскам и штабам полную безопасность. Врагам надо помешать творить свои черные дела. Александр Сергеевич,- обратился он к Смирнову,- вот в этом районе,- и Васин показал на карту,- неизвестной группой в составе четырех человек несколько дней назад была обстреляна и сгорела автомашина с боеприпасами. Два сопровождающих ее красноармейца получили тяжелые ранения, третий убит. По предварительным данным, это совершено бандгруппой бывшего вахмистра белоказачьего корпуса генерала Богаевского - Марущака. Банда эта, как подтверждают сообщения, появилась там еще в декабре 1941 года и с тех пор скрывается где-то в зарослях камыша в вашем районе. Ее надо разыскать и обезвредить.
Были поставлены задачи и другим участникам совещания.
- Будьте внимательны и настойчивы,- напутствовал присутствующих Васин.- Враги не могут существовать без баз и связи с местным населением. Ведь их кто-то кормит, снабжает информацией, а может, и укрывает, отводя наши удары. Так ведь? Для вас, товарищ Смирнов, главное - установить пособников и линии связи бандитов. Это поможет выйти на их базу, а значит, найти и места укрытия. Что касается главаря, то Марущак не простой уголовник, а бандит с двадцатилетним опытом. Как-никак бывший вахмистр, а в такой роли их высокопревосходительство дураков не держал. Учтите его возраст, а соответственно и связи ищите. Не забывайте, что он и его единомышленники - политическая банда, слуги фашистов. Перекройте все пути, ведущие к районам возможного укрытия банды, уделите внимание плавням, используйте бойцов местного ополчения, установите тесную связь с руководителями районов и местным населением. Они вам всегда помогут. Ну, желаю успехов, товарищи,- закончил Васин.- Что будет нового, докладывайте. Все свободны.
Хотя ровный тон майора, его внешнее спокойствие не давали повода окружающим для тревоги, но Смирнов чувствовал озабоченность начальника. Сопоставив ее с увиденным сегодня на фронтовой дороге - ка земле и в небе,- он сделал вывод: обстановка сложная, грозящая самыми нежелательными осложнениями. И Васин об этом знает. Он вообще многое видит лучше и дальше других, этот суровый на вид, но очень душевный человек. Сколько уж лет знает его Смирнов и все не перестает восхищаться цельностью этой сильной, мужественной натуры.
На оперативную работу в Красную Армию Васин пришел в 1939 году. А раньше служил на границе, был на партийной работе, потом в системе Наркомата внутренних дел. От многих людей слышал Смирнов, что, работая в НКВД, Васин был предельно прямолинеен и справедлив. Когда требовалось, он открыто, с партийных позиций излагал свою точку зрения по ряду вопросов работы. Он был за борьбу с настоящими, действительными врагами и не всегда разделял существовавшую в то время официальную точку зрения, что с победой социализма, дескать, и классовая борьба обостряется, а стало быть, и врагов должно быть больше.
Был Аркадий Павлович противником и жестких следственных мер. Тогдашняя концепция о том, что без признания обвиняемого-де нет и самого обвинения, была ему явно не по душе. Свои сомнения он не боялся высказывать настоящим друзьям, коммунистам, работающим вместе.
Война застала Аркадия Павловича в Орше, в одном на воинских гарнизонов. Город бомбили. Пришлись удары и по их воинскому городку. Спустя несколько часов узнал, что семьи комсостава погрузили в эшелон и отправили на восток. Только и успела передать ему жена - Наталья, что будет пробиваться к родным в Свердловск.
Потом были бои, отступления, сражение под Смоленском, горечь потери друзей и сослуживцев. После ранения и лечения в госпитале получил назначение на Северо-Кавказский фронт, а когда сформировали Крымский - туда. Так Васин оказался на Кубани.
От жены первое обстоятельное известие получил уже в сорок втором, когда был в районе Семи Колодезей. А разыскивать ее он начал, находясь еще в госпитале, благо Бремени свободного было много: больше месяца провалялся - никак поврежденное плечо не хотело заживать. В тот вечер ходил он сам не свой. Тяжелое было письмо. Наташа сообщала о своих мытарствах, пока добрались они до Москвы, а затем до Урала. В пути, сообщала она, под Сухиничами, схоронила младшенькую - Надежду. Заболела крошка в эшелоне, простудилась, и... не выжила.
Обо всем этом Васин рассказал как-то Смирнову после вот такого же совещания, за чашкой чаю.
- А как ваша семья,- спросил он тогда.
- Какая семья,- махнул Смирнов рукой,- холостой я, Аркадий Павлович. Невеста ждет на Урале. Мать в самом начале войны умерла. Брат старший, Владимир, был мне, как отец...- Смирнов извлек из бумажника сложенный вчетверо листок.- Танкистом был. Под Ленинградом... Переслала письмом семья. Словами объяснить сил не нашли...
- Да, таких похоронок и я подписывал немало. Вот оно какое дело, капитан. Теряем дорогих нам людей. Каждый день теряем.- Произнес это Васин глуховатым, не свойственным ему голосом. Заканчивая разговор, провел ладонью по лицу, будто снял липкую паутину, и вздохнув, продолжил:
- У нас ли только с тобой горе, Александр Сергеевич. На страну беда тучей идет.
Прощаясь, крепче обычного пожал руку.