Они оглянулись. Молодой офицер с приятной внешностью доброжелательно улыбался им. На его погонах блестели четыре маленькие серебряные звездочки. Значит, капитан, к тому же - эстонец.
Они сели, заказали выпить и закусить и стали смотреть вниз, на город.
Капитан не проявил назойливости, не навязывал знакомства, вел себя корректно. И Артур заинтересовался приветливым соседом.
- А что, эстонцы тоже могут стать офицерами? - с подкупающей наивностью спросил он.
- А вы что - с неба свалились? - рассмеялся офицер.
Артур и сам засмеялся:
- Совершенно верно, с неба!
Они еще посмеялись и поговорили на ничего не значащие темы.
Вскоре молодой симпатичный капитан рассчитался с официанткой и пожелал несколько странноватым незнакомцам приятного вечера и хорошего аппетита. Отвесив поклон, он ушел.
А вечер в самом деле был приятный, теплый, по-настоящему майский. Напротив, на горке Харью, играл духовой оркестр. Внизу тысячами огней сиял большой город - и знакомый, и таинственный одновременно. Шпионы молча ели и пили и думали о том, что надо им всерьез заняться вербовкой помощников, а то ведь пока не о чем радировать американскому центру в Мюнхене.
"Свалились с неба!.." - вспомнил Карл слова капитана, и опять у него под ложечкой засосало. Свалиться-то свалились, но как бы не угодить туда… Он посмотрел на Артура - тот разомлел и в глазах потух столь знакомый нервный блеск, льняные волосы словно полиняли.
4
Уже в разгаре было богатое солнечными днями лето пятьдесят четвертого года. В такие дни тянуло на пляж, в воду, хорошо было бы и побродить по ягодному лесу. Полковник Старинов с детства любил дальние лесные прогулки и сейчас ловил себя на мысли, что для ягодника и грибника вяндраские леса - настоящий рай, только вот искать в них приходится не ту ягоду.
Оперативная группа, руководимая полковником, избрала своей главной резиденцией освободившуюся на летние каникулы вяндраскую среднюю школу. Отсюда устанавливалась связь с Таллинном, с любым пунктом республики, здесь получали маршруты пеленгаторные станции, сюда стекались все сведения о наблюдениях за подозрительными лицами.
После выхода в эфир 30 июня неизвестная радиостанция надолго умолкла, но Гавриил Григорьевич считал, что бездействовать она не станет, надо опять набраться терпения и ждать. Специалисты определили, что первый выход радиостанции в эфир произведен из лесного массива близ деревни Кергу. Поэтому треугольник, очерченный на карте полковника Старикова синим карандашом, по-прежнему оставался в центре внимания чекистов, хотя, безусловно, велось наблюдение и в других районах.
День 18 июля выдался особенно жарким, безветренным, дышать было нечем. Старинов подумал, как тяжело его ребятам сидеть сейчас в засадах, обливаясь потом, страдая от жажды. Такова служба. Но, как это часто случается в Эстонии, к вечеру погода резко ухудшилась, тяжелые тучи заволокли небо и пошел проливной дождь. К ночи лесные дороги раскисли - проехать по ним можно было разве только на доброй лошади.
- Усилить наблюдение! - распорядился полковник Старинов.
Он почти не сомневался в том, что шпионы постараются воспользоваться резкой сменой погоды для нового выхода в эфир. Особое внимание опять "синему треугольнику": Гавриил Григорьевич, взвесив все данные, ожидал, что именно тут развернутся главные события операции по захвату шпионов-парашютистов. Большая часть пеленгаторных станций по его приказу была стянута в этот район.
Хельги Ноормаа пришла в тот вечер в дом матери - Лизы Тоомла и находилась там до позднего вечера. Она, видимо, ждала Карла, а он все не приезжал. Появился он под утро, поставил велосипед у калитки. Оперативники видели, как он подошел к каменной ограде, тянувшейся от перекрестка дорог к хутору Лизы Тоомла, отвернул камень и достал объемистый сверток и немецкий автомат. Вышел из дома и его приятель, личность которого чекисты уже точно установили: это и был "пропавший" в сорок четвертом году сын Лизы Тоомла Ханс, служивший в войну в фашистской 20-й дивизии СС. Его тайник был расположен в другом конце каменной ограды, он тоже достал оттуда какой-то предмет, завернутый в брезент, и автомат.
Щелкнули затворы, и все стихло. Завернутые в брезент предметы приятели прикрепили к багажникам велосипедов.
В эту ночь на 19 июля пятьдесят четвертого года Старинов почти не спал. И когда в 4 часа 30 минут утра ему доложили, что от хутора Лизы Тоомла на велосипедах проследовали в сторону леса двое мужчин - те самые, которых видели у нее уже несколько раз, Гавриил Григорьевич привел в движение всю свою оперативную группу. Словно чувствуя, что настал решающий момент, чекисты в короткий срок заняли отведенные им оперативным планом места. Гавриил Григорьевич перекинулся несколькими словами с представителем союзного Комитета госбезопасности, и они двинулись в путь по заранее разработанному маршруту. В коричневую "Победу" вместе с полковником Арбениным сели крепкие парни - один Александр Касаткин чего стоил! В машину Старинова сел уполномоченный КГБ по Вяндраскому району Лукьянов со своими помощниками.
Как доложили оперативники, велосипедисты ведут себя спокойно, довольно уверенно двинулись по лесной дороге в сторону деревни Рахкамаа. Впереди, на много километров, - непролазные лесные чащи, нормальному человеку после такого дождя нечего там делать, значит, идут для нового выхода в эфир. Полковник Старинов уже почти не сомневался, что именно сегодня они задержат шпионов с поличным, только бы все сработали четко, "без проколов", несмотря на залитые грязью дороги.
Он не зря беспокоился за эти дороги. Где-то в лесных чащах оперативники потеряли из виду двух велосипедистов. Они ушли вдоль одной из наполненных водой лесных канав и пропали в каком-то урочище.
После первого выхода в эфир, 30 июня, кое-кто из жителей Кергу и Кайсма видел проезжавшую легковую автомашину иностранной марки, и чекисты ждали ее появления и сегодня. Кто же мог знать, что эта машина побывала здесь двумя днями раньше!
Артур и Карл в это утро действительно чувствовали себя уверенно. Почти два с половиной месяца они ездили по республике на поездах и купленных в Пярну велосипедах, без особых опасений гуляли по Таллинну, Пярну, бывали в поселках Тори и Тоотси, привлекли к участию в своих шпионских делах нескольких родственников Артура, то есть Ханса Тоомла, из которых больше всех старалась сестра Ханса - Хельги Ноормаа. Когда им потребовался список абонентов телефонной сети, она тут же принесла в их распоряжение свой телефонный справочник из отделения связи Кайсма, где работала телефонисткой. Услышав, что брату и его другу нужны для шпионской работы советские документы, она тут же предложила им свой собственный паспорт. Угождала всем, чем могла.
И машина в распоряжении шпионов теперь имелась - завербованный ими друг Ханса на их деньги купил в Москве отличный "опель-капитан", и от его аккумуляторов питалась радиостанция шпионов при выходе в эфир. Заокеанским хозяевам в сообщении № 5 Карл писал:
"Купили для сотрудничества автомашину, чтобы другу было легче помогать нам. Родственники Артура все живы, все преданные лица. Я со своими родственниками в контакт не вступал. Шлите адреса тех трех лиц, с которыми я должен здесь вступить в контакт. Направьте новые адреса, куда смогу направлять письма. Шлите мои письма по таблице и шифроблоку Артура.
Печальная женщина.
Слушаем вас в отмеченные дни по таблице Артура".
Да, с установлением связи у них поначалу произошел казус: Артур в качестве точки закодировал условное число "91" цифрами, а надо было буквами. Как заволновались в их разведцентре! Начались перепроверки, но скоро все прояснилось.
Еще раньше писал заокеанским друзьям Артур:
"В сельской местности КГБ проводит проверку паспортов. Атс рассказал, что проверяющие спросили его еще, является ли он местным. Среди населения прошел слух, что проверяющие разыскивают следы парашютистов. Сейчас находимся с Карлом у моей матери".
Насчет парашютистов приврал, набивая себе цену, хотя от истины был недалек.
Карл завидовал своему напарнику - сколько родственников и друзей он привлек к своей шпионской работе: и сестру, и мать, и двух теть, и друга детства. Карл не решился зайти даже к матери, которая в свое время вместе с отцом отговаривала его от службы фашистам. Что она скажет сейчас? Лучше не думать об этом! Вместе с Артуром сегодня Карл особенно рад бесценному сотрудничеству с ними Атса, который к осени останется вместо них резидентом американской разведки в Таллинне - с хорошей сетью помощников, с аппаратурой и оружием, с личной автомашиной и деньгами. Они честно заработают обещанные каждому 10 тысяч долларов и заживут припеваючи.
Правда, не все они делали так, как учили их Пауль Поулсон, другие американские инструкторы, не раз и не два предупреждавшие: не связывайтесь с людьми, скомпрометировавшими себя чем-то перед советской властью. В этом отношении и Атс - не идеал: служил в фашистской армии. Но ведь не могли же они посвятить в свои дела бывшего солдата или офицера Эстонского корпуса Красной Армии! Вон они какие деловые да гордые ходят - как же, это ведь они внесли вклад в победу над Гитлером. Не рекомендовали американцы связываться и с "лесными братьями" - провалят, как было однажды, не пользоваться услугами незнакомых людей, избегать выпивок, посещений кафе и ресторанов, связей с женщинами. Да, конечно, амурные дела Карла и Хельги Ноормаа возникли, так сказать, на идейной основе, только вот ее пьяница-муж однажды чуть не накрыл.
К удивлению Карла, обычно нервный и резкий Артур сегодня был на редкость спокоен, сосредоточен. Сам забросил антенну на высокое дерево, сам стал настраивать рацию. А после связи с мюнхенским центром деловито сказал:
- Сегодня заберем рацию с собой. В следующий раз Атс забросит нас куда-нибудь поближе к Тарту.
В 9 часов 30 минут 19 июля расставленные в "синем треугольнике" пеленгаторные машины засекли новый выход в эфир нелегальной рации. Почерк радиста и шифр оказались такими же, как при выходе неизвестной радиостанции 30 июня. Она!
Место работы радиостанции удалось засечь с высокой точностью. С разных сторон к нему устремились группы чекистов. Но ближайшие из них находились еще в шести-семи километрах от цели, когда нелегальная радиостанция умолкла.
Парашютисты сегодня были довольны собою.
- Ну? - с сияющими глазами сказал Артур. - Что скажешь? Нас благодарят.
Карлу этот блеск в глазах напарника очень не нравился: был он какой-то нервный, неестественный, словно не живой человек радуется удаче.
Они тщательно упаковали рацию, оружие, другое шпионское снаряжение, завернули в плащи и привязали к багажникам велосипедов. Много же они поездили на этих двухколесных машинах - от Пярну до Таллинна, а потом до Ярваканди и Тори, Тоотси и Кергу. Это было даже удобнее, привычнее, чем в "опель-капитане" их друга Атса.
Но шпионы не забывали об осторожности. Путаными лесными тропинками, держа наготове оружие, пробивались они в сторону дороги Нымме - Рахкамаа. Лес вокруг стоял высокий, еще мокрый после вчерашнего проливного дождя, но по хорошо утоптанной узенькой тропе велосипеды бежали легко, успокоительно шурша шинами. Шпионы еще не знали, как все ближе к ним подходят с разных сторон группы чекистов, как все туже стягивается вокруг них смертельная петля.
Впрочем, много загадок встало и перед чекистами. Они-то ведь тоже не знали, что шпионы после сеанса связи поехали совсем в другую сторону. Да и как их безошибочно опознать среди наполнивших лес ягодников?
На одном из лесных перекрестков две "Победы" остановились. Полковники Старинов и Арбенин склонились над картой. Сопровождавшие их оперативники Лукьянов, Петай, Касаткин, Ермаков, подполковник Бахтийчук, приехавший из Москвы, разминали затекшие ноги. А вокруг безмятежно щебетали птицы, с безоблачного неба ярко светило июльское солнце. Только вот дороги не успели просохнуть, грязная колея после прохода машины вновь заливалась водой.
Гавриил Григорьевич, изучив карту и еще раз бросив взгляд на расходящиеся в разные стороны лесные дороги, невесело пошутил:
- Направо пойдешь - голову потеряешь, налево… В общем, как в известной русской сказке.
Решили двинуться по самой узкой, более всего раскисшей от вчерашнего потопа дороге. Ведь шпионы не выберут асфальт!
Встреча произошла внезапно для обеих сторон.
Когда шедшая первой коричневая "Победа" полковника Арбенина миновала крутой изгиб дороги, залитый дождевой водой, и вышла на относительно прямой участок, чекисты увидели ехавших им навстречу двух велосипедистов. Расстояние между машиной и велосипедистами сокращалось с каждой секундой. Арбенин понимал, что любое неосторожное действие со стороны чекистов может закончиться драматически: велосипедисты могут мгновенно спешиться и открыть ближний прицельный огонь по машине, и никто из нее не успеет даже выскочить. К счастью, "Победа" с сотрудниками КГБ была не первой, которую встретили по пути шпионы, и они уступили ей дорогу, свернув на обочину. При этом ехавший впереди блондин держал кепку на руле велосипеда, явно прикрывая ею оружие. Он переждал, пока машина прошла мимо него, и изо всех сил нажал на педали. А второй, чернявый, вынужден был остановиться: одетый под ягодника Александр Касаткин остановил его, спросив с наивностью впервые вырвавшегося на природу человека, знает ли "товарищ", где в этих лесах больше всего растет черники. Первый велосипедист успел скрыться за изгибом дороги.
Чернявый сошел с велосипеда, удерживая его за руль.
- Да тут везде черники хватает, - сказал он Касаткину - человеку могучего телосложения, но столь несведущему в ягодных делах. - Поезжайте еще километра два вперед, сверните вправо…
А за изгибом, куда уехал блондин с кепкой на руле, почти одновременно прогремели два выстрела. И чернявый не успел даже ойкнуть, как Касаткин обнял его мертвой хваткой, разоружил и подмял под себя, а выскочившие из "Победы" чекисты вмиг скрутили ему руки.
А что же произошло со вторым?
Оставив напарника объясняться с ягодниками, Артур быстро скрылся за поворотом дороги и тут же увидел приближавшуюся к нему вторую "Победу". Он хотел было опять проскочить мимо нее по узкой обочине, но сидевший рядом с шофером полковник Старинов внезапно открыл дверцу машины, и шпион вынужден был сойти с велосипеда. Но он успел выстрелить по машине. Пуля попала в верхний край дверцы "Победы" и, срикошетив, тяжело ранила сидевшего на заднем сиденье районного уполномоченного КГБ Лукьянова. Ответным выстрелом Старинова, прозвучавшим почти в тот же миг, шпиона ранило.
Артуру, или Яну Ярве, на имя которого он имел при себе паспорт, или Хансу Тоомла, кем являлся в действительности, на месте оказали первую медицинскую помощь. Тут же, на лесной поляне, с ним обстоятельно побеседовали. Отпираться не было никакой возможности - задержали с поличным: с оружием, рацией, различными материалами, подложными паспортами, шифроблокнотами американского происхождения, другими вещественными доказательствами.
Ненавидел, люто ненавидел Ханс-Артур и чекистов, и все советское, и даже своего напарника. Он хрипел от дикой боли в горле, в груди, но еще больше - от ненависти, от сознания полного своего бессилия перед этими суровыми людьми, олицетворявшими другой мир. Теряя силы, он все-таки заговорил. Мертвенно-бледное лицо его покрыла испарина, волосы спутались, глаза нервно блестели. Не зная, что его напарник уже взят, он говорил за обоих. Да, это они с Карлом были сброшены в ночь на седьмое мая с американского самолета близ деревни Ауксаре, это они 30 июня и сегодня выходили в эфир.
5
В уголовное дело, начатое 19 июля 1954 года, были вписаны первые листы протоколов задержания, допросов, очных ставок. К концу декабря того же года они составят восемь увесистых томов по 350-400 листов в каждом, но это будет потом.
Раненый шпион имел при себе паспорт на имя Ярве Яна Мартовича, 1923 года рождения. При обыске у него нашли два пистолета системы "Вальтер", немецкий автомат с заряженными магазинами, радиостанцию, кварцы, шифровальные блокноты, микрофотоаппарат, ампулу с ядом (американцы ведь наказывали ни в коем случае не даваться в руки чекистам живыми!), расписание связей, таблицы замены переговорного кода и другое шпионское снаряжение. Полковник Старинов и окружавшие его чекисты брезгливо осмотрели все это "имущество", "оприходовали" соответствующим образом. Раненого отправили в одну из таллиннских больниц.
В протоколе задержания на второго шпиона, подписанном полковником Стариновым, заместителем начальника отдела полковником Арбениным и оперуполномоченным по Вяндраскому району старшим сержантом Петай, также перечислены атрибуты далеко не мирного гражданина: закрепленный на багажнике сверток с немецким автоматом и большим количеством патронов в обоймах, пистолет "Ф" № 8219 с двумя обоймами, опять же ампула с ядом, трехкилограммовая банка мясных консервов, 164 рубля 50 копеек советских денег… Паспорт на имя Талуотса Ильмара Антоновича, 1923 года рождения. Выдан в Ленинграде, только вот место работы, судя по штампику на соответствующем листке, выглядело несколько странно: "Ленгорпромстром". Видимо, имелся в виду Ленгорпромстрой, но кто же упрекнет заокеанских изготовителей штампика за столь малую ошибку - одну букву!
К вечеру 19 июля Талуотса Ильмара Антоновича под надежной охраной доставили в Таллинн, в Комитет государственной безопасности. Сам председатель Комитета Иван Прокофьевич Карпов "удостоил чести" пойманного шпиона - присутствовал на его первом допросе, продолжавшемся целых четыре часа, до глубокой ночи.
Карл, или теперь Ильмар Талуотс, почувствовав, что чекисты не верят ни одному его слову, решил "открыться":
- Вы меня извините, но вообще-то я не Талуотс, а Петерсон Карл Николаевич…
Допрос вместе с Карповым вел начальник следственного отдела подполковник Донат Аркадьевич Пупышев, чекист со стажем, отличавшийся высокой интеллигентностью и интуицией. Еще в годы войны, работая на одном из режимных предприятий Свердловска, он проявил себя способным оперативником, целеустремленным и бескомпромиссным, умеющим читать мысли противника. Выходец из семьи лесничего, надзиравшего могучие вятские леса, Донат с детства обладал необыкновенной наблюдательностью, отличался большой собранностью. И Карл-Ильмар еще не подозревал, что в течение пяти с лишним месяцев этот симпатичный чекист заставит его выложить самое затаенное, что было глубоко запрятано в его душе.
Шпиона не запугивали, на него не кричали. В зашторенном кабинете с длинным столом под зеленым сукном было тепло и уютно, и в какие-то мгновения все происходящее казалось Карлу-Ильмару неправдоподобным сном. Ведь он-то хорошо помнит, как пытали и били до полусмерти ленинградских партизан и подпольщиков его "коллеги" по Эстонскому восточному батальону, да и он сам не стеснялся.
Он сделал вид, что глубоко раскаивается в содеянном, назвал имя начальника американской разведшколы Пауля Поулсона, рассказал о полученном задании - заняться в Эстонии сбором сведений о строительстве аэродромов, мостов, о состоянии железных и шоссейных дорог, найти и завербовать помощников для шпионской работы, добыть образцы советских документов. Какие задания имел его напарник Ян Ярве, он не знал. Под каждым листом протокола шпион четко вывел свое имя и фамилию: "Карл Петерсон".