Непревзойденный "чистильщик" Джонас Уайлд, получив очередное задание - ликвидацию московского агента-дезертира, едва не становится жертвой предательства ("Ликвидатор") и служит наживкой в большой игре, от которой зависит будущее НАТО ("Координатор").
Содержание:
-
Эндрю Йорк - Ликвидатор 1
-
Часть первая - УБИЙЦА 1
-
Часть вторая - МСТИТЕЛЬ 22
-
Послесловие 41
-
-
Примечания 42
Эндрю Йорк
Ликвидатор
Часть первая
УБИЙЦА
Глава 1
Женщина в окошке билетной кассы скучала. Фильм шел в кинотеатре уже десять недель, и даже в дождь посетителей было совсем немного. У нее были небольшие усики, а волосы выкрашены в желтый цвет. Она читала журнал. Когда перед ней возник мужчина, она подняла голову единственно для того, чтобы пересчитать деньги. Она заметила, что он высокого роста, в дождевом плаще с поднятым воротником, в шляпе с широкими опущенными полями, надвинутой на глаза. Она не посмотрела на его лицо. Снаружи сентябрьский дождь рассеял прохожих, спешивших по магазинам, и булькал в сточных канавах. Но даже когда сияло солнце, большинство ее посетителей поднимали воротники и низко надвигали на лоб шляпы. Она отсчитала сдачу.
Человек пересек фойе. Это был маленький, уютный кинотеатр; ковер протерся, стены нуждались в покраске. Девушки на фотографиях выглядели как-то по-детски, обнаженность незрелых тел только подчеркивала их юность. В этом порнографическом раю чувствовалась атмосфера разочарования и рухнувших надежд. Мужчина толкнул крутящиеся двери и нырнул во тьму зала. Еще одна женщина разорвала его билет пополам и вернула одну половинку. Она тоже предпочла не смотреть на посетителя. "Садитесь куда понравится". Голос у нее был резкий.
В кинозале был один-единственный зритель, сидевший в ряду Д около стены. Его котелок был сдвинут на затылок, зонтик висел на спинке стоявшего впереди кресла. Вошедший прошел вдоль ряда Д и сел рядом с ним. Он закурил сигарету и стал обозревать экран; дюжина голых тел обоего пола прыгала вверх-вниз на маленькой лужайке и перекидывалась мячом. Снимали дальним планом, операторская работа была интересной. Высокий мужчина вздохнул.
- Фильм называется "Девушка, которая любила солнечный свет", - сказал сосед.
- Все они одинаковые, эти фильмы. - Высокий мужчина стряхнул пепел. - Это касается Сталина. Вы услышите о нем. Он лучший в своем деле. Месяц назад принимал участие в международной конференции в Праге и исчез. Его заполучили американцы. Сейчас он во Франции. Великое множество людей было бы не прочь перекинуться словечком со Сталицем, и на этот раз американцы, похоже, изъявляют желание поделиться. После Франции он приедет в Англию. Он путешествует втайне и выбирает неожиданные маршруты. Он поплывет из Дьепа 25 октября. Его отвезут в Дорсет, в дом сэра Реджинальда Керли. Там он проведет два дня, а потом его переправят на машине в Лондон. Двадцать восьмого, после полудня, он вылетает на "боинге" из Хитроу. Вы сами решите, что и как следует организовать, но до Америки он не должен добраться.
Мужчина в котелке смотрел на экран.
- Я всегда считал, что мы ни при каких условиях не работаем на своей территории.
- Вы сомневаетесь в способностях вашего мистера Уайлда?
- Уайлд убьет Сталица, если я отдам такое приказание, но ему будет не просто скрыться после этого здесь, в Англии. Маршрут в этом случае становится в полном смысле слова бесполезным.
- В его распоряжении будет три дня. К тому же нет никакой необходимости, чтобы он скрылся после убийства, более того, это даже нежелательно. Это должно стать его последним заданием.
В первый раз мужчина в котелке отвел глаза от обнаженных женщин на экране.
- Я вас не понял.
- Начиная с джорджтаунского дела, мое правительство удовлетворено качеством вашей работы. Однако есть ощущение, что ваша теперешняя организация заключает в себе слабое звено. Эти люди слишком близки к вам. Со временем один из них поймет, что происходит. Следовательно, они должны быть ликвидированы.
Человек в котелке медленно втянул в себя воздух.
- Эти люди - мои товарищи. Эта организация, этот маршрут, все это мое. Все это создал я.
- Что ж, на протяжении двадцати лет вы хорошо служили своей стране. Но теперь вы служите моей. Не бойтесь, мы с вами связываем великие планы. Ваши отношения с британским правительством не прервутся. Все, что должно произойти, - это лишь замена ваших теперешних оперативников нашими людьми. Вы должны понимать, что это позволит вам занять более могущественную позицию.
- Предположим, я предпочитаю, чтобы все оставалось как есть?
- Вы не можете этого сделать, - сказал высокий мужчина. - Боюсь, вы сделали свой выбор два года назад.
Человек в котелке смотрел на экран.
- За моей спиной нет надежной защиты. Эти люди - мои друзья, - они обучены убивать.
- У вас будут помощники. Мэтсис будет в контакте с вами. Кроме того, на вашей стороне преимущество сюрприза. - Высокий мужчина позволил вкрасться в свой голос нотке сарказма. - Я уверен, что ваши товарищи вам доверяют.
Человек в котелке закурил. Руки его дрожали.
- Уайлд уезжает завтра на Барбадос с заданием. Он не вернется до 20 октября. Я не могу отменить эту работу.
- Это весьма кстати. Мы предпочли бы, чтобы вы сообщили о нашем задании Уайлду неожиданно, тогда у него останется совсем мало времени для подготовки очередного безукоризненного исчезновения. - Высокий улыбнулся. - Мы во всех отношениях уверены в мистере Уайлде. Не сомневаемся, что он будет в состоянии добраться до Сталица и, что чрезвычайно желательно, отправить его на тот свет. В комнате Сталица ночуют два человека из ЦРУ. Вы когда-нибудь слышали о Люсинде? Он присматривает за Сталицем.
- Я слышал о Люсинде, - сказал человек в котелке, - и знаю, что он очень хорош. Но Уайлд лучше. Даже в Англии после убийства Сталица он сумеет скрыться, хотя едва ли подобное в человеческих силах. Уайлд это сделает. С Уайлдом практически никто не может сравниться, а я встречался со всеми. Что произойдет потом?
- Вы излишне восхищаетесь этим человеком.
- Мне слишком хорошо известны его способности.
- Вы боитесь его, в этом все дело. Советую вам успокоиться. Но даже если Уайлду каким-то невероятным чудом и удастся пройти сторожевых псов Сталица, удастся спастись от Люсинды, удастся разобраться с вами и Мэтсисом, все равно девушка его убьет.
- Я думал, она наблюдатель.
- Она смертельно опасна. И она абсолютно предана идее уничтожения Уайлда. Мы внимательно изучили этого человека. Он считает женщин всего лишь своим хобби. Это его слабость, и она его погубит.
Высокий человек поднялся.
- Вы еще свяжетесь со мной? - спросил мужчина в котелке.
- Только в том случае, если произойдут изменения в датах. С этой минуты относитесь к нашему делу как к своему собственному.
Высокий кивнул и пошел вверх по проходу. Женщина у двери не подняла головы. Она предпочитала не смотреть на посетителей.
Глава 2
Было двенадцать минут четвертого. Уайлд выключил зажигание, и машина остановилась. Нагромождение известняковых скал и редкой колючей травы простиралось до самого края утеса; со стороны дороги заросли зрелого тростника, вздымавшиеся в небо на семь футов, скрывали автомобиль от любопытных взоров. На расстоянии мили не было ни одной живой души. Солнце пылало посреди безоблачного неба. Тишина - и ничего более, кроме бормотания моря и шепота бриза. Бриз рассекал жару; он поднимал пыль на дороге и заставлял клониться хрупкие тростниковые заросли; это был ветер торговцев, который пропутешествовал три тысячи миль. Между Барбадосом и Африкой был только океан.
И Кобблер. Уайлд достал цейссовский бинокль, вышел из машины, оперся о крышу и навел фокус на белые барашки в четверти мили от берега. Он следил за тем, как они колышутся, поднимаясь в отдалении, и набирают скорость до тех пор, пока со всей мощью не ударяются о скалы, рассыпаясь летящими белыми брызгами. Звук, доносившийся до него, напоминал непрерывный рокот грома. Кобблер-Риф был магнитом, притягивавшим к себе море и неосторожных людей. Вблизи Кобблера была отличная рыбалка, так сказал Хартман, а Хартман прожил на Барбадосе несколько лет.
Жар, исходивший от металлической крыши машины, обжигал. Уайлд закурил "Кэмел", уронил спичку в пыль и наступил на нее. Он был осторожным человеком и не забывал о поле сухого, зрелого сахарного тростника за спиной. Он снова поднял бинокль. В рифе было два разрыва, один располагался прямо напротив того места, где он стоял.
Уайлд улыбнулся.
Улыбка чрезвычайно его красила, в то время как в состоянии покоя его лицо казалось сухим и аскетичным. Темно-каштановые волосы слегка поредели, резко очерченные скулы напоминали гранитные плиты, поднимающиеся из коричневого песка. Подбородок выдавался вперед. Глаза светло-голубые, задумчивые и обманчиво мягкие. Рот большой… Это был крупный мужчина, длинноногий и широкоплечий. На нем были мягкие тапочки, легкие серые териленовые брюки и белая спортивная рубашка, украшенная орнаментом из зеленых пальмовых деревьев. На груди поблескивала серебряная цепочка с медальоном св. Кристофера. Уайлд очень много путешествовал. Сегодня его звали Чарльз Вэйн. Он был туристом. Засунув в рот очередную сигарету, он стал слушать рычание самолетного двигателя, перекрывающее грохот прилива - Сиуэлл находился всего лишь в миле за ним. Звук напомнил, насколько остров мал. Четырнадцать на семь. В эту сотню с небольшим миль были втиснуты полмиллиона барбадосцев и все возрастающее количество туристов. Стоял октябрь, время, подходящее скорее для ураганов, чем для визитеров, но в любой момент вдоль дороги, ведущей от Крейн-Вью, могла промчаться машина, битком набитая американцами. После посещения Крейна, угнездившегося на вершине скалы, с которой открывался один из самых восхитительных видов Вест-Индии, было так естественно захотеть прокатиться вдоль берега к замку Лорда и там, потягивая ледяной дайкири и наблюдая за Кобблером, воображать себя старым разбойником, который вывешивает фонари в штормовую ночь, чтобы заманить на мель корабли.
Уайлд бросил бинокль на заднее сиденье и вытащил дорожную сумку "Бритиш оверсиз эруэйз корпорейшн". Он шел по направлению к скалам, выбирая путь среди камней. В шестидесяти футах под ним раскинулся желтый песок - он напоминал дверные коврики, каждый от пятидесяти до ста ярдов в ширину, отделенный от соседнего черными камнями, выдававшимися в море и являвшимися основанием скалы. Хотя риф принимал на себя всю мощь волн, погасить до конца он их не мог, и они разбивались внизу о песок. Пляж был пустынен. Уайлд в последний раз изучающе посмотрел на риф. Это было препятствие, но не в большей степени, чем волны, Хильда, Хартман и время отлета самолета. Любое препятствие было изучено тщательно и беспристрастно в течение последних трех недель. Теперь они будут громоздиться одно на другое. Или же нет. То, что Уайлд не только был жив, но и сумел отпраздновать тридцать шестой день рождения, не переставало удивлять его. Следующий день рождения, через два месяца, будет конечно же самым важным, если повезет. Но сейчас совсем неподходящий момент для мыслей о дне рождения. С этой минуты он должен превратиться в машину.
Уайлд посмотрел на скалу. С того места, где он находился, ему было видно Крейн-Вью и крышу отеля. Крыша была его вехой. Он сверился с наручным компасом и пошел на восток. Ветер рвал его рубашку и трепал волосы. Во рту пересохло. Чарльз Вэйн был туристом, которому хотелось пить в самый разгар полдня.
Он остановился, когда крыша отеля разогрелась едва ли не до свечения. Под ним находилось отверстие в известняковой скале шириной три фута. Долгие века дождей и ураганов превратили окружающие скалы в подобие сот. Кое-где туристам предлагали подняться вверх по ячейкам со стороны пляжа; в некоторых местах даже были сделаны лестницы. Уайлд спрыгнул с высоты шесть футов в глубь отверстия. Он приземлился на мягкую подушку пыли и послал в темноту луч карманного фонарика. Это был сухой, удивительно прохладный мир, тишину которого нарушало лишь отдаленное эхо воды, текущей далеко внизу. Он казался бездыханным, словно пребывал в ожидании, когда какой-то новый, пряный запах пропитает пористый камень. Уайлд пополз вперед, следуя за лучом фонарика. В шести футах от входа туннель превратился в щель, просачивающуюся сквозь темноту. Уайлд соскользнул на следующую платформу. Щель по-прежнему вела вперед, но теперь была слишком узка, чтобы вместить человека. Скорее всего, Она ввинчивалась вниз, пока не выходила на поверхность в какой-нибудь пещере на уровне моря. На этой платформе Уайлд оставил дорожную сумку. Случайно обнаруженная платформа была настоящим подарком. Он исследовал десятки подобных щелей и отверстий, чтобы найти ту, которая соответствовала его цели. Мгновением позже он уже снова стоял на краю скалы, моргая от яркого солнечного света. Стряхнув пыль с брюк, он посмотрел на дорогу. Она по-прежнему оставалось пустынной.
Уайлд развернул машину на сто восемьдесят градусов и теперь вел ее, положив обе руки на руль, расслабив пальцы, откинув плечи на спинку сиденья, полуприкрыв глаза от яркого света. Он смотрел на залитую гудроном дорогу и видел жар, миражом колыхавшийся над ней. Он смотрел на тростниковые поля, маленькие каменные коттеджи и улыбнулся в ответ на улыбку двух цветных мальчишек; ноги у них были босые, рубашки грязные, но они сосали сахарные тростниковые палочки и выглядели вполне довольными. Он сделал ускользающее движение, чтобы избежать столкновения с желтым такси, затем въехал на вершину плоского холма, посмотрел вниз на город и подумал, что Бриджтаун, как большинство карибских столиц, являл собой тревожную смесь привлекательного и омерзительного. Это был город отелей. Некоторые из них, построенные до войны, были маленькими и уютными; здания более поздней постройки представляли собой дворцы из стали и бетона, вздымавшие над полосой пляжа свои розовые или желтые фасады, бесконечные квадраты окон, балконы и патио. Отели, старые и новые, говорили о процветании. Точно так же, как множество оштукатуренных бунгало. А к северу от города находился Платиновый берег, где богатые англичане и американцы основали свою частную колонию. Там жил и Хартман. Но за отелями и бунгало было слишком много хижин и слишком много босоногих мальчишек в драных рубашках. В послеполуденном солнце Бриджтаун суетился как муравейник. И как в муравейнике, большая часть этой суеты не имела никакого отношения к делу жизни. Или умирания.
Отель, где остановился Чарльз Вэйн, находился в южной части города. Здесь берег изгибался длинной, плоской дугой, предлагая желающим три мили уединенных пляжей и безопасного купания. Именно эти пляжи сделали Барбадос воплощением солнечного рая для всех людей на свете. Уайлд поставил машину на стоянку рядом с такими же "мини", сдававшимися отелем в аренду, и повесил бинокль на плечо. Было десять минут пятого.
Он прошел в бар - большую, круглую, утопленную на три ступени вниз от уровня вестибюля комнату. Сама стойка, тоже круглая, располагалась в центре, полки позади нее поднимались к люстре пирамидой сверкающих разноцветных жидкостей. Красные плюшевые стулья были расставлены по два, лицом друг к другу вдоль стены. Они создавали ощущение интимности, точно так же, как тихое гудение кондиционера. От резкого падения температуры пот на коже застыл, а дыхание превратилось в удовольствие. Губы и горло тоже жаждали комфорта и прохлады.
Уайлд облокотился о стойку из красного дерева.
- Смешайте мне "Гавану", Джимми.
- Одна "Гавана" на подходе, мистер Вэйн? Что вы делали сегодня, сэр?
Джимми был небольшого роста, светлокожий. Он умел небрежно приглядывать за своим баром и одновременно болтать, так что каждый посетитель оставался доволен. Он знал своих туристов и ожидал получить от Чарльза Вэйна на чай десять долларов. Его, однако, ожидало разочарование.
- Я ездил посмотреть на Кобблер. Мистер Хартман сегодня вечером везет меня туда на рыбалку.
Уайлд закурил сигарету и оглядел комнату. Он была пуста, если не считать мужчину и женщину в дальнем углу, склонивших головы друг к другу и потягивающих мартини. Женщина хихикнула. На руке у нее было платиновое обручальное кольцо, но ее спутник явно не был ее мужем. Ее акцент говорил о том, что она из Вест-Индии, но не с Барбадоса. У нее были худые ноги.
- Вы поймаете много рыбы там, на Кобблере, мистер Вэйн. - Джимми тщательно отмерил полторы унции бакарди. Мистер Вэйн был знатоком коктейлей.
- С нетерпением жду этого, - сказал Вэйн. - Принесите коктейль в комнату.
Бар был лицом отеля; вестибюль выглядел безликим, если не считать древние тростниковые стулья, которые годились скорее для рабочих с плантаций, чем для туристов. Отель был почти пуст, и Уайлд расположился на первом этаже. Спальня была просторной, тенистой. Он почти чувствовал, как расширяются зрачки после полуденного блеска солнца. Он посмотрел вниз на пляж при отеле. Прямо под ним загорали два бикини, белый цельный купальник и пестрые плавки. Они лежали рядком, а за ужином садились за один столик. Бикини были дочки. Младшей бикини было не совсем впору. Плохо сидящее бикини - идеальная вещь, чтобы занять мозги.
Уайлд включил радио и нашел программу с балладами. Потом разделся и принял душ. Сквозь жалюзи в ванной он наблюдал за великоватым бикини. Он задумался о Джоселин и шлепнул себя по бедру, чтобы вернуться к действительности. Размышлять об этой девочке, этой нимфетке с маленькими грудками, которые стали видны, когда она поднялась на колени и начала отряхивать песок с плоского животика, казалось неплохой идеей. Но не для того, чтобы она напоминала ему Джоселин. Мышцы на ее бердах напряглись, когда она встала на колени. У Джоселин были похожие бедра. А еще у нее были такие же прямые каштановые волосы до плеч. Только выражение лица у девочки было другое, она все время улыбалась.
Раздался стук в дверь, и вошел Джимми с коктейлем:
- Полторы унции бакарди, три четверти унции французского, три четверти унции итальянского, один лайм. - Он подождал.
Уайлд позволил холодной жидкости проскользнуть в горло и превратиться в огонь.
- Я еще сделаю из вас настоящего бармена, Джим.
- Портье просил меня передать, что вам звонила мисс Хартман, мистер Вэйн. Сразу после ленча. Она говорит, что приедет рано. В половине восьмого.
Уайлд кивнул.