"Забавно, - подумала Гали, - только Эдик за дверь, а они уже звонят. Значит, за ним следят. Уверены, что я дома и одна".
Гали решила пройтись пешком и без пяти минут одиннадцать вошла в подъезд гостиницы "Центральная". Она с вызовом миновала бдительного швейцара с его ответственным и решительным видом, как будто он стоял на страже ракетной шахты, вошла в лифт и поднялась на третий этаж. Поравнявшись с администратором, Гали, не останавливаясь, небрежно бросила: "Я в 325-ый". Постучавшись в дверь номера, она тут же услышала: "Войдите!". Голос был не "дяди Витин". Войдя в номер, Гали увидела там Виктора Федоровича и еще какого-то типа, вид которого даже в парилке общественной бани не оставил бы сомнений в его ведомственной принадлежности. Мужчины поднялись с дивана, поздоровались и пригласили Гали присесть, указав на стоящее рядом со столом кресло. Она грациозно и непринужденно села напротив мужчин. Лицо ее было спокойно, никакой робости в ее поведении не наблюдалось. Напротив, держалась она с достоинством и уверенно. Гали внимательно смотрела на чекистов, молча ожидая начала разговора.
Новый "Илья Муромец" сразу не понравился Гали по одному существенному для нее признаку. Она всегда при первой же встрече делила мужчин на две категории: "мужиков" и "евнухов". "Мужики", по ее градации, были нормальными особями мужского пола со всеми соответствующими реакциями. С "мужиками" проще разговаривать, они всегда учитывали, что она женщина и к тому же прехорошенькая. На "мужиков", в большинстве случаев, можно было как-то воздействовать известными ей способами. Однако, даже если такого воздействия и не происходило (в крайне редких случаях), с "мужиками" все равно легче иметь дело. Что касается "евнухов", то она их глубоко презирала, считая ущербными людьми. "Евнухи" в своем большинстве - нудные и скучные особи. Для нее они были не удобны. На "евнухов" не действовали её чары. Чекист был явно из этой породы. Да и видом не вышел: среднего роста, сутулый, с плоским бледным лицом с глубоко утопленными карими глазами. Хищный с горбинкой нос, опущенные книзу тонкие губы придавали их обладателю вид недоброго и подозрительного человека. Руки его лежали сцепленными на коленях. Он вращал свободными большими пальцами, описывая в воздухе маленькое вертящееся колесико. Темно-коричневый костюм, темно-синяя рубашка и серый галстук, которые никак не вписывались в общую цветовую гамму.
- Меня зовут Валерием Александровичем, - заговорил он, бесцеремонно разглядывая Гали, устремив на нее свой холодный взгляд. Он был явно старшим. Сделав небольшую паузу, он монотонно, как бы зачитывая передовицу на политзанятии, заговорил.
- Гали, от имени Комитета Государственной Безопасности мы благодарим вас за ваш поступок. Вы честно выполнили свой гражданский долг. Благодаря вашей информации была задержана группа спекулянтов. Казна получила несколько килограммов золота, которое так нужно нашему народному хозяйству…
Гали спокойно слушала его речь вполуха, в ожидании главного. Это главное Гали сама определила, сама запланировала и вот сейчас она ожидала его услышать.
- Комитет Госбезопасности обратил серьезное внимание и на валютчиков, которые наносят нашей стране, помимо значительного материального ущерба, еще и политический вред. Эдуард Бутман - валютчик. И, как нам стало известно, его операции достигают особо крупных размеров. Вы, Гали, на деле проявили свою гражданскую позицию, и поэтому мы рассчитываем на помощь от вас и в дальнейшем. По крайней мере, до тех пор, пока мы не закончим дело Бутмана.
Гали молча слушала монолог "евнуха", изредка кивала головой, всем своим видом давая понять, что во всем согласна с чекистом. Валерий Александрович, увидев реакцию Гали, понял, что она согласна помогать в разработке Бутмана (иного он и не ждал) и далее продолжил свой монолог в тоне инструктажа.
- Мы бы попросили вас не обострять сейчас отношения с Бутманом. Вести себя с ним так, как будто ничего не случилось. Подождать с уходом к Мишелю Готье, тем паче, что Мишель находится сейчас во Франции и, по всей вероятности, там немного задержится. - "Евнух" опять внимательно посмотрел на Гали, пытаясь увидеть ее реакцию на его посыл: "Комитет знает ВСЁ!". - Вы должны будете замечать все в поведении Бутмана. Сообщать нам о его контактах - старых и новых, разговорах, которые он будет вести. Присматривайтесь ко всем изменениям в его настроении, если таковые будут. Фиксируйте их. Постарайтесь узнать, чем эти перемены вызваны. Однако, делайте это ненавязчиво. Вот вам номера телефонов, по которым вы можете связаться со мной и Виктором Федоровичем. Если вдруг произойдет что-то экстраординарное, звоните по третьему телефону в любое время. Это дежурный по отделу. Назовите свою фамилию и попросите связаться с нами. Меня или Виктора Федоровича разыщут… Телефоны не переписывайте в записную книжку. Возьмите их, запомните, а бумажку потом порвите. Гали взглянула на бумажку и тут же порвала ее, положив клочки в стоящую на столике пепельницу.
- Уже запомнили? - удивленно спросил "Евнух".
Тут только вступил в разговор Виктор, который был Гали симпатичен.
- Валерий Александрович, у Гали редкая память. Можно только позавидовать. Вы знаете, она меньше чем за полгода прошла курс "истории зарубежного искусства", которую студенты Суриковки мусолят шесть лет. Задайте любой вопрос по теме - ответит! "Опять демонстрация всевидящего комитетского ока", - отметила про себя Гали. Она действительно была удивлена информированностью чекистов и одновременно польщена такой лестной оценкой своих способностей. "Однако надо быть повнимательнее и обязательно разобраться, кто стучит".
- У вас, Гали, есть к нам вопросы?
- Пока нет, но со временем, я думаю, появятся, - ответила она.
- Это верно. Не стесняйтесь, задавайте их нам. Мы всегда разъясним и поможем. Мы вам тоже будем звонить по мере необходимости, - закончил "дядя Витя".
- Ну, желаем вам успеха. До свидания! - торжественно добавил "Евнух" и первым поднялся со стула, давая понять, что разговор закончен.
- Да, любопытная особа. Хладнокровна. Прекрасно владеет собой. Чувствуется уверенность, даже какая-то внутренняя сила. Не по годам… Ты был прав - внешне она просто красавица, - закончил Буров. Последняя фраза очень удивила Виктора: на товарища Бурова это было совсем не похоже. Уж если и он отметил ее внешние данные, то что уж там говорить… "Других мужчин она, видно, просто сводит с ума, заставляя их плясать под свою дудку, да так, что они этого и не замечают, - подумал Виктор".
- Что с тобой? У тебя неприятности? - Гали все чаще задавала эти вопросы Бутману. Ей было стыдно перед стариком. А Бутмана она видела сейчас именно таким.
Еще недавно тот казался ей чуть ли не натуральным британским лордом, человеком удивительным во всех отношениях. А теперь он был голым королем, и таким сделала его она сама, пользуясь знаниями Бутмана, которые достались ей почти даром, если не считать мелких затруднений, вроде вранья матери, которая надеялась увидеть дочь женой какого-то солидного москвича, искусствоведа. Софья Григорьевна всегда мечтала о таком браке, ставя себя на место дочери и тайно вздыхая по доле, которая не выпала ей самой.
Ладно, матери она ничего объяснять не станет. Прикинется невинной жертвой, глупой девчонкой, которую обвел вокруг пальца человек, который намного ее старше.
- Нет, - небрежно возразил Бутман, - я просто немного устал.
- Но ведь прежде я могла помочь тебе… А теперь чувствую, что это выше моих сил… Ты что-то таишь от меня. Может быть, ты заболел?
- Я здоров, как буйвол, - протестовал Бутман, обнимая Галю. - Кому, как не тебе знать об этом?
- Да, милый, - смеялась она, - в постели ты неутомим, но как только выбираешься из нее… я просто тебя не узнаю…
Она догадывалась, насколько это было возможно для молодой женщины, что Бутман не очень-то уверен в своих силах и знает, что рано или поздно ему придется проститься с блистательной ученицей, в которой с некоторых пор видел соперницу. И все же надеется на то, что эти сложные отношения будут продолжаться необозримо долго. На что надеялась она, одному богу известно. Она догадывалась, что на Лубянке приняты все необходимые меры, чтобы ни одно движение ее учителя не осталось без внимания.
- Эдик, - заныла она, - ведь ты встречался со своим другом - доктором. Как у тебя с сердцем? Он что-нибудь говорил тебе?
- Говорил, - усмехнулся Бутман, глядя ей прямо в глаза. - Он сказал, что очаровательная Гали нескоро, ох как нескоро, станет богатой вдовой…
- Вдовой? - переспросила она, - Но сначала нужно стать женой…
Возникла пауза, которая повисла в воздухе, как тяжелый туман над утренней рекой. Серьезно Гали не думала о замужестве. Хитроумный Храпов, "сосватавший" ее Бутману, и то догадывался, что эти отношения могут претерпеть метаморфозы, но уж никак не ограничатся рутинным браком. Жестокая игра, которую с некоторых пор она вынуждена была вести, что-то сделала с Галей. Она боялась, что внимательный и хитрый Эдуард заподозрит ее. Да в чем же? Единственное, до чего он мог додуматься - это измена.
Но он не был ревнивым по определению. Он прекрасно знал, кто такие Виктор Храпов и Феликс Воробьев, но то, что девочка пришла к нему из их "кузницы", не имело для коллекционера особого значения. Она была еще одной драгоценной составляющей его Большой Коллекции. Не больше, но и не меньше.
Зачем ей дожидаться, когда он увлечется очередной юной ученицей и начнет обдумывать, как бы поинтеллигентнее отделаться от Гали. По своей сути, Бутман, кроме своей коллекции больше ничего и никого не любил. Это было и не плохо, и не хорошо - просто это была его суть. Гали же еще никто не бросал. И она не знала, что бы она чувствовала и как переживала, случись это наяву.
Она посмотрела на Бутмана с нежностью.
- Что, Эдик? - спросила она. - Дать лекарство? Я могу сходить в аптеку.
- Не стоит, - отмахнулся он, перелистывая тяжелую старинную книгу "Гаргантюа и Пантагруэль", удачно приобретенную совсем недавно в букинистическом магазине. Может быть, он просто хочет казаться больным? А вдруг он что-то почувствовал? Эта мысль уже становилась навязчивой. "Воровка на доверии, - мрачновато подумала о себе Гали, - но сам хорош, непредсказуемый Эдик".
Она вдруг подумала о том, что могло бы с ней произойти, будь она менее бдительна и любопытна.
- Может, померить тебе давление? - участливо спросила Гали.
- Обыкновенный английский "сплин", - ответил Эдуард, - не обращай внимания.
Наступали сумерки. Солнце как бы нехотя клонилось к горизонту. Бутман чего-то ждал, удалившись в кабинет, но не закрывая дверь. Ждала и Гали. Звонок раздался в десять вечера. Гали лениво подняла трубку и произнесла привычное "хеллоу". Незнакомец, голос которого она узнала бы из сотни подобных, вежливо спросил Эдуарда. Звонок, судя по всему, был с улицы, как и предыдущие звонки.
- Не буду тебе мешать, - шепнула Гали, передавая трубку Бутману, и пошла на кухню.
Но когда он плотно закрыл за собой дверь, Гали прильнула ухом к замочной скважине.
- Завтра в два я буду в центре, - глухо говорил Бутман, Гали слышала каждое слово. - Давайте встретимся в том же ресторане. Захвати все, как договаривались. В три часа?
Гали отпрянула от двери, выскочила в прихожую и быстро надела плащ. Пусть думает, что она ушла гулять раньше, чем он завершил разговор. Но Бутман уже стоял у двери, бледный, но совершенно спокойный.
- Не хочешь ли прогуляться? - спросила Гали. - Твой сплин моментально выветрится.
- Не хочу, - ответил Бутман. - Только возвращайся скорее.
- Ладно, - милостиво согласилась Гали, - я немного пройдусь. Голова болит.
- Виктор Федорович, - говорила она минут через пятнадцать, выбрав телефон-автомат подальше от красивого дома, с которым скоро придется проститься. Гали слово в слово передала все, что говорил Бутман.
- Что? Забрать все вещи и не возвращаться? Но сейчас поздно. Не беспокойтесь, он ничего не подозревает. Хорошо, я уйду утром.
Бутман встретил ее на пороге с легким недоумением.
- Ты вернулась? Я думал, что ты погуляешь еще.
- Мне что-то нехорошо, Эдик, - нервно ответила она. - Я так за тебя волнуюсь. У меня какие-то нехорошие предчувствия. Мне кажется, за нашим домом следят. Я второй раз вижу машину напротив нашего подъезда, и в ней сидят какие-то люди. А когда я сейчас выходила, кто-то стоял около нашей двери и стремглав бросился бежать по лестнице, стоило мне приоткрыть дверь. Эдик, я боюсь! Может быть, ты мне что-то недоговариваешь? Тебе ничто не угрожает, милый? - она подошла к Бутману, обняла его, положила голову на плечо.
В общем-то, Гали была искренней в эти мгновения.
- Пустое, - возразил Эдуард. - Это просто погода меняется.
Когда она проснулась, Бутман собирался уходить. Достал из шкафа портфель, надел шляпу.
- Я пока не буду вставать, хорошо? - спросила Гали. - Можно, я еще немного поваляюсь в постели?
- Как хочешь, - ответил он.
Вскоре он вышел из квартиры. Гали, выждав полчаса, приступила к сборам.
- Без паники, - говорила она себе. Вещи поместились в два небольших клетчатых чемодана.
- Все, - сказал она себе и присела на диван. В это время напольные часы пробили десять. Сердце Гали сжалось… Она уходила отсюда навсегда. Это чувство было новым и поразительным. А следом за ним возникло зыбкое ощущение, которому не было названия. Она почувствовала себя никому не нужной. Ведь каждая вещь в этой большой квартире была любовно исследована Галей, каждой мелочи она знала цену.
Прелестная княжна глянула со старинной картины, как живая, точно Гали бросила взгляд на туманное зеркало. "Здесь нас любили, подруга, - подумала она, - здесь меня научили, о! многому здесь научили меня. Но вот в чем дело, как объяснить весь этот карамболь со старыми американскими бумажками… Я чего-то не понимаю в этой жизни, Мари…"
Она прекрасно понимала, что сюда, в этот волшебный интерьер скоро нагрянут с обыском. Опишут каждую вещицу… не пропустят даже ни одной чайной ложки. Ведь они чуть ли не с царского стола. "Стоп, - пресекла свои размышления Гали, - не надо лирики".
Только Гали знала все тайники, сооруженные Бутманом. Кое-чем из своей коллекции он не хвалился даже перед близкими друзьями.
Гали быстро подошла к письменному столу и, взяв из верхнего правого ящика связку ключей, одним из них открыла дверцу стоящего в углу комнаты шкафа. Затем вынула ящики и, не раздумывая, с точностью опытного хирурга просунула руку вглубь, предварительно повернув голову бронзового орла, гордо восседавшего на массивных золоченых часах. Часы были прикреплены к мраморной верхней панели и служили декоративным украшением. Тут же внутри, на задней стенке, раскрылась створка, за которой находился небольшой тайник. Гали вытащила из тайника завернутый в бархатную материю тяжелый предмет. Она знала, что держит в руках бесценный шедевр работы самого Андрея Рублева. Когда-то, через несколько столетий после смерти великого Рублева, в Санкт-Петербурге на фабрике Фаберже мастером Михаилом Перхиным для этой иконы был сделан роскошный золотой оклад с венчиком, усыпанным драгоценными камнями и покрытым цветной эмалью с чудесной росписью. Однажды, расслабленный обильной выпивкой, Эдуард в приступе хвастливой откровенности показал это сокровище Гали.
Гали была уверена, что Бутман на следствии сам не скажет о существовании иконы. Вероятно, с ней была связана какая-то темная история. Да о ней его никто и не спросит. Поэтому он посчитает, что тайник в шкафу не был обнаружен и икона по-прежнему находится на своем месте.
Вот и все. Дело сделано. Нужно навести порядок и быстро уходить.
Гали навсегда оставила красивый дом в стиле модерн. Он служил ей приютом почти год. Ей было здесь хорошо и спокойно. По сравнению с коммуналкой на Арбате, Гали жила почти в музее. Она привыкла за это время к майсенскому фарфору, белью из тончайшего натурального японского шелка, французским духам, красивой, удобной и очень дорогой одежде. За этот год она приобрела такие познания в истории живописи, антиквариата, церковных реликвий, какие не дают университеты. Гали была благодарна Бутману за все это. Но теперь их пути расходились. Вернее, она впервые попробовала "перевести стрелки" на чужой железнодорожной колее и изменила маршрут движения Бутмана. Он теперь, не снижая скорости, несся в тупик. Ей вспомнилась африканская пословица: "Если вы видите, что река течет снизу вверх в гору - это значит, что кто-то за добро отплатил добром".
Считала ли Гали себя предательницей, воткнувшей нож в спину Бутмана?! Да, считала. Ну и что? Она просто опередила его, как на дуэли, где даже доля секунды может сохранить жизнь.
В ресторан Ярославского вокзала Бутман вошел бочком, на ходу оглядываясь. Человек, с которым у него была назначена встреча, уже сидел за столиком. Внешность этот гражданин имел обыкновенную, вот разве что во взгляде у него было что-то удивительное. У этого сказочно богатого человека была кличка "Косой", не вполне точно, но все-таки ему соответствующая.
Два года назад Бутмана и Яна Рокотова свел старый приятель Эдуарда Миша Чачанашвили, "цеховик" и только по совместительству коллекционер. Он-то и посоветовал "сверхприбыли" Бутмана превращать в доллары. А вскоре познакомил с Косым.
Ян Тимофеевич Рокотов оперировал огромными суммами в долларах и фунтах, но подлинной страстью Косого было золото. Приобретал не только монеты, но перстни, кольца, большие золотые кресты, принадлежавшие когда-то высшим церковным иерархам. Богатство свое Рокотов хранил в особом чемоданчике, специально заказанном через знакомого дипломата в Нью-Йорке. Кейс был оснащен системой хитроумных замков. Этот "ручной клад" Косой постоянно перемещал из квартиры в квартиру, иногда сдавал в привокзальные камеры хранения.
Трудно было представить двух более не совместимых людей. Бутман презирал Косого, как низкого торгаша, а тот, в свою очередь, ненавидел Бутмана за снобизм. Но как деловые партнеры они подходили друг другу просто идеально. Об их контактах не знала ни одна живая душа. Это была изысканная криминальная игра, в чем-то самодостаточная. Однако, Бутман понимал, что даже самая надежная схема может дать трещину. Накануне этой встречи "лорд" физически ощущал, что ходит по краю пропасти. Один академик, медицинское светило, приятель Бутмана, тоже коллекционер, на днях сообщил ему, что в ближайшее время в Москве будет развернута самая жестокая кампания против фарцовщиков, спекулянтов и других дельцов теневой экономики.
"Лорд" решил, что необходимо срочно сбыть все золото, даже коллекционные монеты. Он решил, что это будет последняя сделка.
Косой заговорил первым. Он посмотрел на "лорда" снизу, как бы заискивая.
- Прошу прощения. Сегодня принес все. Сами понимаете, такую сумму трудно собрать в короткий срок. Капитал должен находиться в обороте…
Он улыбнулся, но это не произвело на Бутмана никакого впечатления. Эдуард полупрезрительно молчал.
Косой между тем доедал шашлык. "Шакал", - подумал "лорд". Трапеза Косого понемногу шла к завершению. Наконец, он выпил стакан минералки, равнодушно посмотрел вокруг и взял один из двух абсолютно одинаковых портфелей, стоявших рядом со столом. Это был портфель Бутмана с золотом. Большой Эд заберет портфель с валютой. Бутман с тоской поглядел на спину Рокотова, стремительно уменьшающегося в размерах. Потом подозвал официанта.
- Судак по-польски, - не глядя в меню, заказал Бутман. - У вас превосходно его готовят.