- Ну, де-ла-а, - тянет Дим, - теперь и мне дошло, отчего у летчиков парашютов нет. Они перевозили особо ценный груз, а те, которые в бомбовом отсеке - охрана. Видать "нкэвэдэшники" заставили оставить парашюты, что б те не выпрыгнули, если собьют. Не доверяли, гады. Интересно, а куда мог лететь этот бомбардировщик?
- Судя по документам, которые у полковника - из Москвы в Мурманск.
Сашка отстегивает клапан офицерской полевой сумки, вынимает из нее сложенную вчетверо бумагу, малинового цвета удостоверение, и протягивает их старшине.
В удостоверении, с двумя красными, расположенными по диагонали полосами, фото человека в военной форме с четырьмя шпалами на петлицах и надписью "Главное управление контрразведки "СМЕРШ" на правом развороте. А чуть ниже "Полковник Азаров Алексей Иванович - начальник отдела", синяя гербовая печать и неразборчивая подпись.
- Да, - хмурится Дим, не повезло тебе полковник, - и разворачивает бумагу.
В ней значится, что полковник Азаров и майор Коваленко с группой военнослужащих из девяти человек, направляются в командировку в Мурманск для выполнения особо важного задания. На бумаге синяя расплывчатая печать и угловой штамп "НКВД СССР".
- Бойцы, что с ними, - кивает Сашка на справку, - из мотострелковой бригады НКВД особого назначения. Я никогда не слышал про такую.
- А мне доводилось, - отвечает Дим. -Нас когда после первой операции из Белоруссии в Подмосковье перебросили, так перед второй заброской, из этой бригады два инструктора приезжали, мастера спорта. Проводили с личным составом занятия по стрельбе и рукопашному бою. Неплохие ребята.
- Так, ладно, - возвращает он Сашке документы, - а что это у тебя за "сидор"?
- У переборки валялся, в нем продукты. Наверное, сухой паек.
- Ну, что ж, давай подрубаем, - говорит Дим, - жаль парней, но мы пока живые.
Сашка достает из мешка кирпич серого хлеба, банку консервов в яркой упаковке и завернутый в газету солидный шмат сала.
- "Правда", - уважительно произносит старшина, вскрывая финкой банку, и пластая кусок на крупные ломти.
Затем друзья без особого аппетита едят и о чем-то думают.На фронте и в лагере они повидали немало смертей, и вот очередная, в своем новом обличье.
Когда Сашка аккуратно заворачивает в газету и прячет в мешок остатки хлеба и сало, Дим достает из кармана мятую пачку "Беломора" и закуривает.
- Саня, так ты говоришь, там, - он кивает на самолет,- целых два ящика такого добра? - и взвешивает на руке слиток.
- Ну да, - деревянные, вроде зарядных. Один, на котором майор лежит, развалился, а второй, такой же, целый и опломбирован.
- И на хрена в Мурманске это золото? Пули из него отливать?
- Кто его знает, - пожимает плечами Сашка. Может оно для союзников.
- Каких таких союзников? - вскидывает на него глаза приятель.
- Ну, вон тушенку мы с тобой ели, - показывает Сашка на пустую банку, - вкусная?
- Ничего. Я раньше никогда такой не пробовал.
- Так вот, она американская. "Второй фронт" называется. Англичане и американцы гонят сюда, в Заполярье, по морю, караваны судов с военной техникой, снаряжением и продовольствием. И разгружают их в портах Мурманска и Архангельска.
- Не трави.
- Гадом буду! Наш "охотник" один такой до Соломбалы сопровождал. А на палубах транспортов самолеты, танки и грузовики. Сам видел. Неужели ничего про это не слышал?
- Нет, в лагере, сам знаешь, не до разговоров было.
- Ну, так вот, как нам рассказывал замполит, это все доставляется в СССР в качестве военной помощи.
- Так возможно, золото везли в Мурманск как оплату за нее?
- Ну, этого я не знаю, может и так. Замполит не говорил, а мы не спрашивали. Кстати, оружие у них неплохое. На нашей коробке английский "Эрликон" стоял, - зенитный пулемет. Так мы с боцманом из него немецкого "фоккера" срезали.
- Не врешь?
- Честное слово. Нас даже к медалям представили - "За отвагу".
- Да, - пристально смотрит на приятеля старшина, - не такой уж ты и салажонок, Санек. Держи "краба"! - и протягивает другу руку.
- А ты думал? - стеснительно улыбается Сашка, и крепко ее пожимает.
- Ну, что ж, а теперь за работу, - Дим встает и смотрит на кабину верхнего стрелка, с мутным от трещин и пулевых пробоин плексигласом.
- Для начала того бедолагу вытащим, что б в случае чего, организовать круговую оборону. Сектор обстрела оттуда подходящий.
Парни забираются в самолет и бережно спускают тело стрелка, зависшего на пулеметной турели, в отсек.
- Сможешь с ним управляться? - кивает на пулемет старшина.
- Обижаешь, Дим, я ж по боевому расписанию был вторым номером на "Эрликоне". Конечно, смогу.
После этого они внимательно осматривают ящики со слитками, и старшина пытается сдвинуть целый.
- Тяжелый, черт.
Затем присаживается на корточки и с минуту остро смотрит на Сашку.
- План будет такой, матрос. Поскольку ты и я люди служивые, а это золото военное, мы за него в ответе. И о ящиках, кровь из носа, нужно сообщить нашим. До ухода, их где-нибудь поблизости спрячем. А то видал, у самолета лопарь без башки, - не такая уж тундра и пустая. Вот только кто его подорвал, непонятно?
- Может сам? Вот, этим, - Сашка достает из бушлата и демонстрирует рубчатую лимонку, - они у ребят в подсумках.
- Возможно, - сплевывает Дим, - "феньки" нам в дорогу пригодятся. Короче, шхерим ящики, забираем документы и идем дальше. Как можно быстрей. Тем более что оружие, жратва и карта у нас теперь есть.
- А куда мы их спрячем? Кругом же одна тундра и мох.
- Да хоть бы в озеро, до него рукой подать. Пошли-ка, взглянем. И стропу от парашюта заодно прихвати, глубину измерим.
Моряки выбираются из самолета, Сашка достает из лежащей на мху котомки аккуратно свернутый в бухту трос, и они идут в сторону виднеющегося метрах в пятистах от машины, озерного залива.
Там Дим разматывает бухту, прикрепляет к ее концу небольшой гранитный окатыш и, держа все это приспособление на весу, подходит к кромке низкого берега. Вода в озере чуть голубоватая и кристально чистая. Камень с плеском шлепается в нее и быстро утаскивает за собой часть троса.
- Ну, вот видишь, всего метра три будет, - вытаскивает старшина намокшую стропу. Затем делает еще несколько забросов чуть дальше и по сторонам. Глубина такая же.
- В самый раз. Не глубоко и дно скальное, не заилит.
- А я знаю, как дотащить сюда ящики,- заявляет Сашка, - на листе обшивки, что валяется у самолета. Она гладкая и будет хорошо скользить по мху. К тому же тут небольшой уклон.
- Точно, Саня, молоток - на руках мы их едва ли утащим, очень уж тяжелые.
Приятели сматывают трос и идут назад. При этом Сашка морщится и слегка припадает на ногу.
- Чего ты?
- Да нога что-то сильно заныла. Когда из самолета выбирался, ушиб.
После того, как они подходят к машине, Дим заставляет Сашку сесть, стаскивает с него унт и осматривает ногу. Она еще сильнее опухла.
- Да, с такой ходулей ящики мы сегодня не потащим. Еще больше ее разбередим. Ты пока сиди, а я слажу в кабину к летчикам, может там какая аптечка есть?
Через минуту старшина выглядывает из разбитого окна кабины и машет защитного цвета флягой.
- Во, спиртягу нашел!
Затем спускается на землю.
- Под сиденьем у штурмана лежала, в заначке. Почти полная. А аптечки, к сожалению, нету.
Несколько минут, поливая на ладонь сладковато пахнущую на воздухе жидкость, он втирает спирт другу в ногу, а потом снова туго бинтует ее шелковой лентой.
- Порядок. Нога за ночь прогреется и даст бог отойдет. Только ходи поменьше. На, вот, хлебни чуток, - протягивает Сашке флягу.
Тот делает глоток, морщится и кашляет. На глазах выступают слезы.
- А ты?
- Я уже приложился в кабине. Чистый ректификат. Ты пока полежи, отдохни, -бросает он матросу мягкую котомку, - а я пока в дорогу все соберу. Завтра с утра и двинем. Путь не близкий и медлить нельзя.
Исчезает в самолете.
Когда он снова появляется, в руках у Дима еще один солдатский вещмешок, офицерский пояс с кобурой и почти новые яловые сапоги.
- Он кладет все около Сашки на землю и присаживается рядом.
- Так, сначала сапоги. Похоже, мой размер, у сержанта снял.
Сбрасывает с ног остатки пьексов и, перемотав портянки, натягивает обнову.
- Как по мне шили. А это тебе, - протягивает Сашке ремень с кобурой. -Здесь "ТТ" с запасной обоймой, а фрицевскую ракетницу выкинь.
Дим встает на колени, переворачивает мешок и вываливает из него в мох несколько дисков и гранат.
- По три на автомат и по паре "фенек".
Затем тянет к себе вещмешок с продуктами и, раздернув горловину, тоже опорожняет его. Там оказывается два кирпича хлеба, початый ими кусок сала, три банки тушенки, пачка сахара и два цыбика чая.
Старшина все это раскладывает в вещмешки поровну: боеприпасы и продукты. Потом, побулькав у уха, сует в один и флягу со спиртом.
- Все, морской порядок, - удовлетворенно произносит он, затягивая бечевками горловины и захлестывая их наплечными лямками.
Один мешок подвигает к Сашке - твой, а второй, с флягой, взвешивает на руке и отставляет в сторону.
- Килограммов по семь будут. Зато своя ноша, как говорят, карман не тянет. Стоп. Нужно еще спичек и курева у ребят пошарить, им они теперь ни к чему, а нам в самый раз.
Вновь идет к машине. У пробоины наклоняется и оттаскивает в сторону застывшее тело лопаря. Снимает у того пояс с ножом и котомку, которую перебрасывает Сашке.
- Посмотри, что в ней, - и исчезает в брюхе машины.
Сашка лезет рукой внутрь кожаной котомки и извлекает оттуда две сухие янтарные рыбины, бурый кусок вяленой оленины и небольшой, видавший виды котелок.
Он кладет все на землю, прихватывает котелок и, морщась, ковыляет к заливу. Когда возвращается с водой, Дим сидит на корточках и попыхивает "козьей ножкой". На газете перед ним початая коробка папирос "Пушка", две пачки махорки, зажигалка и спички.
- Добрая крупка, "моршанская", до нутра продирает, - щурится он от дыма. - А ты чего бегаешь? Я ж тебе сказал отдыхать.
- Да я только к озеру, водички вон набрал, - кивает Сашка на котелок. - У лопаря в мешке нашел, а еще рыбу и мясо.
- Вижу. Тогда давай налаживать костер. Нужно горячего похлебать, сил набраться.
Вскоре у самолета полыхает небольшой огонь, на котором побулькивает и исходит паром котелок с похлебкой из оленьего мяса. К этому Дим прибавляет половину одной из рыбин, два ломтя ноздреватого, вкусно пахнущего хлеба, несколько кусков сахара и отсыпает из цибика с чаем, горсточку на заварку.
Чуть спустя, друзья с аппетитом хлебают горячее варево, рвут зубами соленую рыбу и, сполоснув котелок, вновь вешают его на костер, для чая.
- Давно так не ел, - душевно произносит Сашка и хлопает себя по тощему животу. А Дим внимательно следит за котелком, и когда тот закипает, сыплет в него чай и снимает с огня.
Через несколько минут, прихватывая бока посудины рукавами, они по очереди прихлебывают из нее и хрустят сахаром.
После трапезы, разморенный Сашка откидывается на мешок и бездумно смотрит в небо, а Дим вытаскивает из-за пояса "вальтер", разбирает его и смазывает маслом из ружейной масленки.
- Слышь, старшина, а чего у тебя имя такое чудное, "Дим"? - интересуется Сашка.
Меня вообще-то Дмитрием кличут, - отвечает тот. Просто ребята так прозвали, давно, еще на флоте. И фамилия подходящая - Вонлярский. А у тебя какая?
- Солнцев.
- Красивая фамилия.
На некоторое время приятели замолкают.
- Слышь, Дим, а эти ребята так и будут лежать, в самолете?
- А куда ж мы их денем? Так и будут. Хоронить их негде, кругом вечная мерзлота и гранит. Самолет самое лучшее место. Когда ящики утопим, приладим обшивку на место, чтобы звери не растащили, и пусть себе лежат.
- Да, наверное, это все, что мы можем для них сделать, - вздыхает Сашка.
Однако осуществить свои планы друзьям не удалось.
На следующее утро, когда они, позавтракав, возились с листом дюраля, прилаживая к нему лямку из парашютной стропы, из тундры донесся тоскливый вой волка и эхо едва различимого выстрела.
Моряки на мгновение замерли, а потом Дим, приказав Сашке оставаться на месте, передернул затвор ППШ и рысцой побежал к ближайшей сопке.
Вскарабкавшись на ее вершину, он прилег и, запалено дыша, стал всматриваться в тундру. Выстрел прозвучал с той стороны, откуда они пришли.
Через некоторое время старшина заметил на горизонте едва различимые темные точки и услышал позади громкое сопенье.
К нему, по склону сопки, забросив за спину автомат, полз Сашка.
- Я ж тебе приказал оставаться на месте, - прошипел Дим.
- Не, я с тобой, - мотнул тот головой, стряхивая рукавом пот со лба и устраиваясь рядом.
- Ну, салага, - ощерился Дим и вновь впился глазами в синеватую даль.
Через час точки увеличиваются, и становится ясно, что это идущие в сторону озера люди.
- Один, второй, третий…, девять человек, - считает старшина. - И позади еще что - то, вроде олени.
- Может саамы или лопари? - с надеждой смотрит на него Сашка.
- Или немцы, ищут своего летчика, - парирует Дим. - Слушай, Сань, ты оставайся пока здесь, а я быстренько вниз, патронов прихвачу.
Когда он возвращается с несколькими дисками за пазухой и лимонками в карманах, Сашка внимательно наблюдает за караваном. Внезапно оттуда что-то на миг взблескивает и гаснет.
- Бинокль, - сплевывает Дим. Теперь все ясно, это немцы или финны…
Дав идущим за ним егерям знак остановиться, Кранк вскидывает к глазам тяжелый горный бинокль и внимательно осматривает открывшуюся впереди гряду сопок, с синеющим в долине озером.
- Кажется, пришли,- бросает фельдфебель стоящим позади Ланге и лопарю. - Ты хороший проводник Мунк, и заслужил глоток рому,- удовлетворенно хлопает он лапландца по костистому плечу.
- Привал на четверть часа!
Егеря устало опускаются на землю, закуривают и прихлебывают из фляг. Мунк подходит к оленям, осматривает их ноги и проверяет сыромятные крепления навьюченной на животных поклажи.
- А палить в того волка, тебе Вилли, не стоило, да еще из "парабеллума", - делает фельдфебель замечание сидящему рядом с ним Ланге.
- Надоел его вой, - очень уж тоскливый. - Да и наш Тор нервничает, - кивает он на овчарку.
- Больше так не делай, лишний шум нам ни к чему.
- Да будет тебе Ирвин, в этих местах пусто как в Сахаре, - ухмыляется Ланге.
Затем он подзывает Мунка, наливает в металлический стаканчик немного рому из фляги и протягивает проводнику.
- Держи, обезьяна.
Тот с почтительностью его принимает, выпивает жгучую жидкость и что-то бормочет.
- Переведи, - кивает Кранк унтер-офицеру.
- Он говорит, что в тундре, кроме нас, есть еще люди. У волков особенный вой.
- Ну, вот видишь, не стоило шуметь. Здесь могут бродить и "иваны". Как те, что мы обнаружили зимой.
Ланге хмурится. В январе, в поиске, они действительно уничтожили в тундре разведгруппу русских. В схватке погибли и двое егерей.
Докурив сигарету, фельдфебель тычет окурок в мох, вновь осматривает в бинокль окрестности и, приказав проверить оружие, делает знак продолжить движение…
- Опять пошли, - бормочет Дим, - когда цепочка людей и животных стала менять очертания.
- Значит так, Санек. Давай в самолет и готовь турельный пулемет. Боеприпасов там хватает. А я останусь здесь. Судя по направлению, выходить они будут на эту сопку, а затем по долине, вниз к озеру. Тут мы их и прищучим. Я с фланга - очень уж тут удобная позиция, а ты в лоб, из машины. Но огонь открывай только после меня, как подойдут к самолету метров на триста. Усек?
- Точно так, старшина, - кивает Сашка и уползает по склону.
Когда он исчезает в брюхе самолета и колпак с пулеметом в его хвостовой части бесшумно проворачивается в сторону сопки, Дим удовлетворенно хмыкает, кладет рядом с собой один из запасных дисков, пару гранат и смотрит в сторону приобретающих все более четкие контуры людей.
Теперь уже он различает альпийские кепи с длинными козырьками, болотного цвета униформу и "шмайсеры" у них на груди. Немцы идут размеренным походным шагом. Позади всех человек в меховой одежде с винтовкой за плечами, и два тяжело ступающих оленя с грузом на спинах.
Старшина оборачивается назад, бросает взгляд в сторону самолета и машет рукой.В ответ едва заметное вращение пулеметной турели.
Когда караван приближается еще ближе и начинает спускаться в низину, егеря замечают распластавшийся в ней самолет и, по знаку переднего, мгновенно разворачиваются в цепь. Теперь они идут медленно и осторожно, выставив перед собой автоматы и внимательно оглядывая окрестности. Затем останавливаются и один из солдат, по взмаху руки ближайшего к Диму коренастого егеря с биноклем на груди, согнувшись, бежит к машине.
Медлить больше нельзя. Старшина ловит в прорезь мушки его спину и плавно нажимает на спуск. Автомат знакомо отдает в плечо - егерь по инерции делает еще несколько шагов вперед и рушится в мох.
В ту же секунду от самолета, в сторону остальных, несутся коротко мерцающие пулеметные трассы. Двоих немцев они срезают, а остальные падают в мох и открывают ответный огонь по самолету. Стреляют егеря и по вершине сопки, откуда огрызается короткими очередями автомат старшины.
Дуэль крупнокалиберного "шкаса" и немецких "шмайсеров" оказывается неравной, и через несколько минут, отстреливаясь, и делая короткие перебежки, егеря пытаются вырваться из долины.
Однако им этого не удается: пулеметная трасса перерезает еще одного, а старшина короткими очередями из ППШ отсекает единственный для врагов путь к спасению.
Тогда коренастый что-то гортанно кричит, и стрелки устремляются к сопке, уничтожить засевшего там автоматчика.
- Опытные, суки, - сплевывает Дим, и, выдернув чеки, одну за другой швыряет вниз две гранаты. Те рвутся с оглушительным грохотом и еще два солдата остаются на месте. Однако оставшиеся двое, быстро продвигаются вверх, и огромного ефрейтора Дим сваливает последней очередью почти в упор. Затвор ППШ лязгает и выбрасывает в мох дымящуюся гильзу.
А Сашкин пулемет, продолжает сечь длинными очередями склон сопки у самой вершины, высекая из нее гранитный крошки. Последний немец - это здоровяк с рвущейся с поводка овчаркой, с жутким воем исчезает в их круговерти и катится вниз.
В это время из-за одной из кочек приподнимается голова в высоком колпаке, гремит выстрел и пулемет замолкает.
- Твою мать! - рычит Дим и всаживает в кочку весь диск.
Затем он отщелкивает его, вставляет новый и чутко прислушивается. Тишину нарушает лишь хрип лежащего неподалеку ефрейтора.
Старшина кошкой прыгает к нему и бьет прикладом в висок. Ефрейтор дергается и затихает.