Ичан, приученный жизнью ко всякому, был ошарашен таким известием.
- Какой черный шакал это сделал? - только и спросил он.
- Говорят, все они, калтаманы Клычхана...
- А что о самом Клычхане узнал?
- На свободе он. Про нас с тобой спрашивал. Наверняка погоню послал.
- Откуда он появился? Он же в лагерях был! Из лагерей так просто не убежишь!
- Сколько хитростей знает охотник, столько дорог знает медведь, - возразил Ашир. - Клычхану все просто... Брату Яздану верные люди сказали, он мне передал: Клычхан обвал устроил в каменоломнях. Людей завалило. Друзья его сказали, что и он в обвал попал. Когда откопали, никого там нельзя было узнать. Под чужим именем - срок кому-то вышел, а он в обвале погиб - Клычхан вместо него и ушел. Опять, говорят, банду собирает...
Некоторое время Ичан молчал. Худшего известия Ашир не мог привезти. Надежды на то, что теперь можно хоть немного пожить спокойно, лопнули, как пузырь на луже после дождя. Уж кому-кому, а Ичану с Аширом Клычхан будет такие камни на дорогу кидать, что один из них обязательно попадет...
Ичан почувствовал вдруг, что смертельно устал. С помощью подоспевшей к нему Дурсун он лег тут же возле приютившей их чабанской кибитки, вытянулся на циновке.
- Слабый ты еще, Ичан, - с сожалением сказал Ашир. - Был бы покрепче, сейчас запрягли бы ишака и ушли все четверо так далеко, что ни Фаратхан, ни Клычхан, никто бы нас не догнал.
- Кто-нибудь знает, что мы ушли?
- Брату Яздану сказал. В случае чего он передаст, послали за нами погоню или нет...
- Разве дело только в погоне? - возмутился Ичан. - Надо было сообщить властям, что Клычхан на свободе, опять свою банду собирает.
- Зачем это властям? - спросил Ашир. - Один раз уже сообщали, что толку? Все равно Клычхан ушел, опять в горах гуляет...
- Все-таки надо было сообщить.
- "Надо", "надо", - разозлился Ашир. - Свой хабар кончать надо, складывать все в хурджины, уходить отсюда, пока Клычхан нас не нашел... Есть один аул там, где Ак-Су течет, далеко отсюда. У Советов по Ак-Су граница. У самой границы еще один мой брат живет. Поедем к нему.
- Ты, Ашир, всю жизнь смотрел на мир только из своего хурджина. Теперь так нельзя. Мы поедем, другие поедут. Кто будет Клычхана ловить? Сам же с него на тое овечью шкуру снимал, чтоб показать, какой он волк! Останется на воле Клычхан - и на Ак-Су нас с тобой найдет... Думай, дорогой, как властям весть передать. Не придумаешь, поздно будет.
- Из дум плов не сваришь, из словесной муки чурек не испечешь, - огрызнулся Ашир. - Поедем на Ак-Су. Месяц будем ехать, зато живы будем. Когда мы тебя сюда тащили, ты совсем слабый был. А сейчас, смотри, уже покрепче стал. В горах орехов, диких груш, миндаля, урюка полно. Горных курочек силками наловлю, как-нибудь проживем.
Ашир пугливо прислушался. Ичан тоже насторожился. То ли шорох шагов, то ли отдаленный звук копыт доносился со стороны тропинки.
- Может, козы? - предположил Ичан. - Архар какой забежал?
- Не привел ли я кого с собой? - с опаской ответил Ашир. - Было бы у нас хоть какое-нибудь харли.
Ашир стал осторожно подниматься по склону к скале, с которой видно было далеко вокруг. Ичан подозвал к себе Дурсун.
- Обещай мне выполнить то, что я попрошу.
- Скажи, Ичан, все для тебя сделаю, - с готовностью ответила Дурсун.
- Обязательно передай солдатам охраны порядка весть. В горах опять появился Клычхан. Ему удалось убежать из лагеря. Если оставить его на свободе, большая беда придет.
- Но как я оставлю тебя? Ашир ведь ходил. Он - мужчина, наверное, все властям рассказал?
- Ай, Дурсун, я тебя прошу, а ты отказываешься. Мог бы я пойти, не просил бы тебя, сам побежал. Ашир так напуган, никуда больше не пойдет...
- Якши, Ичан, если ты так говоришь, я пойду. Но пока буду ходить, не смогу закрыть раненые разлукой глаза: слезы не дадут.
- Ай, Дурсун, твое место выше моих глаз, на моей голове, только, пожалуйста, пойди...
- Но Ашир может обидеться, что ты не его, женщину послал?
- Ты пойдешь как будто бы в горы...
Ичан не договорил, зачем должна была пойти в горы Дурсун: с того места, где он сидел, видно было, как Ашир, уже добравшийся до скалы, сделал предостерегающий жест.
- Надо сказать брату Ашира Яздану, - продолжал Ичан, - может, он не побоится кому следует все о нас рассказать.
- Зачем это ему? Если сам Ашир Клычхана боится, Яздану еще страшнее, смелым он никогда не был, - возразила Дурсун.
- Ай, Дурсун, не то ты говоришь! - с досадой воскликнул Ичан. - Почему ты еще тогда Ашира ко мне не привела?
- Ай, Ичан, как ты можешь так говорить! Ты не то что двигаться, дышать не мог. Если бы не прятала, последний слуга Фаратхана тебя выдал бы или убил. Что мог Ашир сделать?! Я бы за тебя дралась, возле тебя и умерла бы, но что может женщина против бандитов!.. Сила идет через дверь, а закону хватает и дымового отверстия...
- Надо было хотя бы твоему отцу или родственникам сказать, - с сожалением повторил Ичан. - Узнают они, что я жив, подумают, почему не заявил о себе, почему с верными людьми весть не передал. Что я им тогда скажу?
- Вай, сгореть бы моей жизни! Не соли мне ожог, Ичан-джан! До сих пор ты не говорил мне ни одного слова тяжелее лепестка розы, зачем же сейчас прямо в сердце бьешь?
- Дурсун, - заметив, что Ашир чем-то встревожен, торопливо заговорил Ичан. - Бери сейчас ишака, уезжайте поскорее с Ойялы отсюда!
- Ичан, я не могу!..
- Сейчас же уходи, ради моей к тебе любви!
- Ичан, мне страшно, вместе пойдем! Я не могу оставить тебя!
- Если ты не пойдешь, погубишь и меня, и себя. И никто не скажет властям про Клычхана.
Не понимая, почему Ичан так настойчиво ее гонит, Дурсун, всхлипывая и роняя слезы, принялась было укладывать все в хурджины, но Ашир стал вдруг подавать знаки, чтобы они ничем не выдавали себя и сидели совершенно тихо.
В следующую минуту перед мазанкой, где они прятались, появились вдруг с гиканьем и криком всадники в широких шароварах и чалмах, вихрем слетели с коней, подхватили лежавшего на циновке Ичана, взвалили его поперек седла на спину одной из лошадей.
"Все! Пропал! Ашира выследили! Теперь смерть! Дур-су-у-у-у-ун!" Он хотел крикнуть, чтобы она убежала, спряталась, но кричать уже не мог.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
АБЗАЛ
В аул Душак Яков выехал затемно. Сентябрь был не за горами, но, пожалуй, лишь по календарю можно было судить о приближении осени. Лето вовсе не думало сдаваться: и на равнине, и в горах стояла такая невыносимая жара, что каждый, кому предстояла дальняя дорога, норовил выехать еще с ночи, чтобы хоть немного подышать прохладным чистым воздухом.
Не только эта причина побудила Якова выехать так рано. Беспокоила его появившаяся на участке комендатуры давно известная, но до сих пор не очень ясная ему фигура. Особенно сейчас, когда в Карахаре произошли такие события, а на Даугане побывал Флегонт.
Один из бывших бандитов Шарапхана, Абзал Курмаев, отбыв немалый срок за вооруженное нарушение границы, попросил предоставить ему политическое убежище и разрешить поселиться в погранзоне.
Казалось бы, кто разрешит? Бывший бандит и - погранзона... Со времени первого знакомства с Абзалом прошло более десятка лет, но в памяти Якова навсегда остался тот день, когда в стычке с контрабандистами были убиты бригадир дорожных строителей Бочаров и молодой солдат-пограничник Шевченко.
В этой стычке участвовал и Абзал Курмаев. Мало того, именно он, отстреливаясь, убил Шевченко.
В тот день Яков только-только принял под свое начало бригаду содействия, впервые выехал с начальником заставы Карачуном на поиски банды.
...Гулко ударил в горах винтовочный залп. Карачун и Яков прискакали к ущелью, где разгорался бой, вихрем слетели с седел, вбежали на седловину, увидели, как следопыт Аликпер и двое пограничников, прячась за выступами камней, перебегая, приближаются к небольшой пещерке на склоне. Из пещерки высовывался ствол штуцера, вырывалось пламя выстрелов.
Низко пригнувшись, Шевченко побежал в сторону засевшего в камнях бандита. Раздался окрик: "Шевченко!.. Куда?! Назад!.." Но поздно. Шевченко поднялся вдруг во весь рост, неестественно выгнулся и рухнул навзничь.
Яков увидел Аликпера. Подобравшись сбоку метров на пятьдесят к засевшему в камнях бандиту, Аликпер тщательно прицелился и выстрелил. В тот же миг торчавший из-за камней ствол штуцера словно сломался: пуля Аликпера пробила его. Бандита, это и был Абзал, тут же схватили пограничники.
Потрясенный всем случившимся, Яков неотрывно смотрел в мертвенно-бледное лицо Шевченко, боялся взглянуть на жуткую пустоту угадываемую под фуражкой залитого кровью Бочарова.
Чья-то тень упала на убитых. Яков поднял глаза и увидел Аликпера. Горбоносое лицо его было мокрым от слез.
Командиры стали разбирать операцию. Слушая их, Яков не сразу заметил, какую расправу учинил Аликпер. Обвязав ноги бандита веревкой, он уже подтягивал Абзала головой вниз на сук одиноко стоявшей арчи. Из сложенного под арчой хвороста поднимался дымок.
Начальник заставы крикнул:
- Аликпер, что ты делаешь?! Сейчас же прекратить!
Но Аликпер словно взбесился: прыгнув вперед с винтовкой, он щелкнул затвором, заслонил собой костер.
- Не подходи! Подойдешь - убью! Пускай горит!..
- Аликпер! - крикнул Карачун. - Мы не палачи. Бандит еще должен сказать, кто его послал... Был бы жив Шевченко, он бы тебе этого не простил...
Только эти слова остановили Аликпера.
Пограничники развязали пленного, и Яков увидел злобное, налитое кровью лицо того самого Абзала, к которому ехал сейчас.
Курмаев отбыл долгих десять лет заключения да еще несколько лет поселения в местах "не столь отдаленных". В лагере ему дали хорошую аттестацию. Теперь вот разрешили вернуться на родину, доверили пасти колхозную отару. Почему?..
Расчет командования был понятен Якову, хотя внутренне он сопротивлялся такому решению. Абзал Курмаев хорошо знал многих закордонных заправил, таких, как Фаратхан или Клычхан, знал их многочисленную агентуру, помнил носчиков терьяка. Живя на границе, Абзал мог быть очень полезен в опознании любого пришельца с той стороны, в установлении его родственных связей. На Абзала, пронюхав, что он живет в погранзоне, обязательно будут выходить старые дружки, требуя содействия и "крыши".
Весь вопрос, как поведет себя Абзал. Ответить на него должен будет он, Яков Кайманов.
Полковник Артамонов сказал Якову: "Никому другому не доверил бы такое дело, тебе доверяю, потому что знаю тебя".
Доверие - штука хорошая, но от лестных слов полковника Якову не легче. Такой "живец" на участке комендатуры - отнюдь не подарок.
Яков невольно подумал, не связано ли появление Флегонта с пребыванием здесь Абзала, не пропустил ли он их встречу, если такая состоялась...
Два узких лучика от затененных светомаскировкой фар бежали по грунтовой дороге. Эти лучики не мешали Кайманову вглядываться в подступавшую с обеих сторон кромешную тьму, думать о сложностях и превратностях службы. Окинув взглядом силуэты гор, черные на фоне звездного неба, Яков заметил слабые отблески пламени скрытого камнями костра в том месте, где должна быть отара Абзала.
- Останови, - приказал он шоферу. - Схожу посмотрю, кто там огонь развел.
Стараясь не шуметь, Яков поднялся вверх по склону так, чтобы ветер дул ему в лицо, еще издали увидел чабана в пещере, подбрасывающего ветки в костер, поправляющего на огне тунчу с чаем.
У входа в пещеру в освещенном неровным пламенем кругу лежали две огромные овчарки. Рядом пасся, позвякивая колокольчиком, развьюченный ишак.
Учуяв Якова, собаки подняли головы, на мгновение замерли, с грозным рычанием бросились ему навстречу.
- Акбелек, Ёлбарс! Что, не узнали? - окликнул их Яков.
Собаки с радостным повизгиванием завиляли хвостами. Абзал приподнялся от костра, вглядываясь в темноту.
- Салом алейкум, - входя в освещенный круг, приветствовал его Яков.
- Ёшка?.. Ты?.. - невольно вырвалось у Абзала, но уже в следующую минуту он взял себя в руки. - Извини, гражданин начальник. По привычке так назвал...
- Зачем же "гражданин", - поправил его Яков. - Теперь уж - "товарищ"...
- Скажу "товарищ", не поверишь. Это слово еще заработать надо, - не сразу ответил Абзал.
- Тоже правильно. Скажи лучше, зачем тут сигнализацию устроил? Положение о светомаскировке не знаешь?
- Какой сигнал? Что ты? - искренне переполошился Абзал. - Совсем маленький костер! Никто не видит!..
- Я-то увидел.
- Ты с дороги шел. Наверное, только свет от камней увидел? Я понимаю... Ладно, здесь нельзя, в гавахе можно?
- В гавахе можно, - согласился Яков.
- Хоп! - сказал пастух, поднял валявшиеся у костра сучья, отнес их глубже в пещеру.
Яков выхватил пылавшую головешку, плеснул на пламя из тунчи. Выпустив облако пара, костер погас.
Якова все время точило сомнение: а не нарочно ли Абзал разжег на склоне горы костер? Ведь огонь в ночи далеко видно. Но если поразмыслить, надо быть совсем дураком, чтобы сделать такое.
Они вошли в гавах. Вскоре пламя затрепетало в глубине пещеры.
- Я думал, ты с Баратом на фронт пошел... - проговорил Абзал.
- Начальство не отпустило.
- Полковник Артамонов?
- Будем считать, что он.
- Полковник - святой человек! Сказал мне, будешь на Даугане жить. Слово сдержал. Теперь я - колхозный чабан! Люди уважают, советуются! Человеком стал!.. Умирать буду, полковника вспомню!..
- Лучше сейчас не забывай, - не разделяя восторгов Абзала, заметил Яков.
- Это он тебе так сказал?
- И он и я говорю...
- Я понимаю... Ты думаешь, Абзал дурак? - немного помолчав, сказал пастух. - Думаешь, я ничего не понимаю? Все, что у меня здесь есть, - он притронулся пальцами ко лбу, - все ваше...
- Чабан много ходит, много видит, - сказал Яков. - Сам знаешь, в погранзоне каждый человек - наш помощник, конечно, если живет здесь с добрыми мыслями, добрым сердцем... Ты ведь тоже, если захочешь, немалую помощь сможешь нам оказать. Ясно, о чем говорю?
- Ясно, начальник...
- Ну вот и договорились... Будь здоров... Наверняка гостей долго ждать не придется, время военное.
Яков не подозревал, насколько близок был к истине, произнося эти слова. Не успел он спуститься к дороге и отъехать всего с полкилометра, как шофер остановил машину. Перед капотом заплясали осаженные на всем скаку лошади.
Яков вышел на обочину. По легкой складной фигуре всадника узнал старшину сверхсрочника Галиева.
- Товарищ старший лейтенант, преследуем нарушителя. Граница нарушена у старой арчи. Давность следа пятнадцать - двадцать минут. Капитан Ястребилов поднял вторую и третью заставы комендатуры в ружье. Район оцеплен...
- А направление нарушителя на отару Абзала? - спросил Яков.
- Точно. А вы откуда знаете?
- Только что от него. Костерок у Абзала горел. Может, совпадение, а может, и нет...
С той стороны, где осталась отара, залаялц собаки, тут же смолкли.
- А вот он и нарушитель, - сказал Кайманов. - Подстрахуй-ка меня с тыла, Амир. Пойду посмотрю, что за гость... Выключи фары, - приказал он водителю. - И без двигателя давай-ка под горку накатом обратно, чтоб не брякнуло, не скрипнуло... Притормаживай только, чтобы мимо не проскочить.
Спустя несколько минут Яков снова осторожно подходил к пещере Абзала. Собаки все еще ворчали, но, почуяв Кайманова, умолкли, завиляли хвостами. Яков осторожно, по-пластунски подполз к входу, прислушался...
- Так не встречают брата, - донесся чей-то незнакомый голос.
- Брат твой остался там, откуда ты пришел, - ответил пришельцу Абзал. - Клычхан твой брат.
- Видит аллах, я пришел к тебе с миром, - сказал нарушитель. - Успокой собак и выслушай меня.
- Собаки будут со мной...
Яков прижался к самой земле и увидел в щель из-под камня стоявшего перед Абзалом нарушителя, пугливо оглядывавшегося на вход в пещеру. Он, и правда, как родной брат, был похож на Абзала.
Нарушитель запустил руку в халат. Абзал мгновенно пригнулся, выхватил нож. Нарушитель рассмеялся.
- Ты стал трусливее овцы, - оборвав смех, проговорил он.
- Побывал бы в тех местах, где я, и ты бы остерегался, - недовольно проворчал Абзал.
- Погляди, нет ли погони. Сдается, зеленые фуражки шли за мной.
- Какой шайтан тебя сюда принес? Только что здесь был Ёшка, может, он уже засек тебя. Как ты не понимаешь?
- Спрячь меня... Не время спорить...
- Сначала скажи, не ты ли убил в Карахаре Айгуль?
- Нет... А что, ее убили?
- Поклянись аллахом.
- А зачем мне ее убивать? Свои дела такие, хоть в петлю полезай.
- Забрал наследство отца, поделил его с Клычханом, а теперь у тебя дела плохие? Ты всегда любил шутить, Закир...
- Вот все, что осталось... - Нарушитель протянул руку с небольшим кожаным мешочком. - В этом кошельке все наследство нашего отца, да будут светлы его дни у аллаха... Я пришел к тебе как к родному брату... Ты не веришь мне, но я нищий. Последний долг отдаю тебе.
Он бросил мешочек к ногам Абзала.
- А где земля? Куда овец подевал? Хлопок? Виноградники? Все продал?
- Не сердись. Правду скажу. Да ты сам знаешь, Клычхан - хозяин того товара, что ты нес, когда тебя взяли. За него он все, что у нас было, себе забрал... Пробовал я торговать. Немцы не дали. Стал работать, как последний батрак. С военных работ людей увозили, уничтожали... Узнал я, что ты освободился, живешь здесь, у Советов, решил к тебе идти...
- Как нашел меня? - просмотрев содержимое кошелька и снова затягивая его шнурком, спросил Абзал.
- Люди Клычхана за каждым твоим шагом следят. Все про тебя знают: где пасешь, где поишь отару, где ночуешь... Абзал... Ты мой брат... Я знаю, в слепого ты камень не бросишь. Дай мне укрыться, и я не забуду твоей доброты.
- Ладно... Сядь к огню... Чаю попьем, подумаем... Согреешься.
- А не опасно?
- Все опасно! - разозлившись вдруг, огрызнулся Абзал. - Ты думаешь, зеленые фуражки дураки? Ёшка Кайманов дурак? Наверняка уже у тебя на хвосте.
Яков видел в щель, как Закир опустился на кошму, сгорбил спину, поник головой. Но глаза его исподволь следили за Абзалом.
- Я в твоей власти, брат, - сказал он. - Делай как знаешь.
- И змея выпрямляется, когда лезет в нору, - проговорил Абзал. - Но я не стану хватать тебя за хвост.
Закир дернулся, будто его ударили, но промолчал, стиснул зубы.
- Спасибо тебе, - пробормотал он. - Видит аллах, великодушию твоему нет предела... Послушай, Абзал, если к тебе будут приходить такие же несчастные, как я, не откажи им в приюте. Тебе зачтется твоя доброта. Так сказал Клычхан-бек.
- Я не верю ему. Хоть он и стал беком.
- Клычхан-бек велел передать, если Абзал забыл, кто его хозяин, пусть молит аллаха о легкой смерти.
- Угрожаешь?.. А сам говорил, что он все у нас взял.
- Нет, Абзал, наследство отца он забрал только за мои долги. Тебя считал погибшим... Теперь к тебе будет ключи подбирать...