-... эзотерических идей.
Вайгерт испугался, так как Штайнер довел до конца его предложение, которое было только в его голове.
- Что вы там говорили?
Замешательство Вайгерта возрастало.
- Эзотерические идеи. Если мы предположим, что значительные люди верят в такие идеи и в соответствии с ними направляют свои действия, тогда история – это больше не только соревнование народов, партий или экономической мощи, но и – и я сказал бы, прежде всего, – соревнование таких идей. Это было бы, по меньшей мере, гипотезой, которую вы могли бы принять, раз уж вы предполагаете, что эти идеи не действуют сами по себе.
Подхватил ли Штайнер только случайно ту же мысль? Должно было быть, пожалуй, именно так.
- Теперь...
- Сомневались ли Вы когда-нибудь в Библии?
- Кто же в ней не сомневался?
- Извините, мой вопрос был несколько неточен. Я имел в виду, сомневались ли вы когда-нибудь в силе Библии, не в ее содержании.
Вайгерт задумался. Штайнер продолжал. При этом улыбка играла на его устах.
- Даже если вы не верите в то, что провозглашают Ветхий и Новый завет, вы все же согласитесь, что христианство значительно повлияло на историю. Если бы все люди, так же как вы, не верили бы в это, то такое влияние было бы не-вообразимым.
Хорошо, до сих пор Вайгерт был готов дойти. Однако ему медленно начинало казаться, что даже этот маленький шаг, который приводил его только к грани понимаемого им мира, и еще далеко не заводил его за эту грань, был для него равен революции. История и политика как соревнование нерациональных идей, потому что люди верили в них. Логика, которая следовала из этого, была слишком веской, чтобы просто так отбросить ее. И, все же, никто не думал сегодня серьезно учитывать такие вещи, если речь шла об объяснении исторических и политических событий. Также он, политический журналист, никогда еще не задумывался об этом. Собственно, непростительная ошибка. Требовался ли для этого действительно только взгляд на черное солнце на лбу мертвеца?
- Как вы теперь можете понять, вероятно, несколько лучше, Тибет ни в коем случае не был поэтому только личной причудой Гиммлера. Для руководства Третьего Рейха было очень важно вести поиски именно здесь. И, все же, это был только маленький камешек в гигантской мозаике.
- Мозаике уничтожения.
Вайгерт должен был излить свою антипатию и, все же, он чувствовал, что его моральные измерения просто не имели силы здесь, в Гималаях, лицом к лицу со Штайнером. Они были человеческие, но Штайнер говорил о богах.
- Когда вы говорите об уничтожении, то вы, конечно, имеете в виду войну и ла-геря, вещи, которые вы наверняка воспринимаете как неповторимые в истории, в отрицательном смысле, разумеется. Но думали ли вы уже, как это могло случиться?
Вайгерт был несколько поражен вопросом. Но потом для него прояснилось, что Штайнер только хотел позволить ему рассказать, чтобы дать высказаться представителю одной действительности. Тогда Штайнер высказался бы со своей стороны как представитель другой действительности.
- Я предполагаю, что моя версия другая, чем ваша. И я исхожу в дальнейшем из того, что моя версия знакома вам. Она совпадает с тем, что можно найти в учебниках по истории. Как это было, если вы сразу начнете?
- Заметно, что вы журналист.
После того, как Штайнер знал его имя, собственно, не было удивительно, что он знал также и о его профессии. Все же неуверенность Вайгерта росла.
- Для вас история Третьего Рейха начинается, вероятно, с подъема НСДАП в двадцатые годы. Еще в 1923 году, когда Гитлер и его люди маршировали к мюнхенскому "Фельдхеррнхалле", Залу полководцев, партия и ее руководитель были не больше чем локальными баварскими явлениями. Все же, направление всего, что еще должно было случиться, было установлено уже на годы раньше: приход к власти в Германии, сооружение государства в соответствии с абсолют-но новыми закономерностями, стремление к экспансии в Европе и за ее пределы.
- Если я исхожу из того, что мировоззрение Гитлера и самых важных его последователей сформировалось до их вступления в политику, то мне это не кажется удивительным. В конце концов, насколько я помню, Гитлеру было уже тридцать лет, когда он вступил в партию.
- В этом вы правы, хотя и в совсем другом смысле, чем вы предполагаете.
- Не могли ли бы вы выразиться точнее?
- Охотно. 26 декабря 1923 года, когда Гитлер после неудачного путча сидел в тюрьме, некий Дитрих Эккарт умирал в Мюнхене. За несколько минут до смерти, он сказал: "Следуйте за Гитлером! Мы дали ему средства, чтобы находиться в связи с НИМИ. Не печальтесь обо мне, друзья. Я оказал на историю больше влияния, чем какой-либо иной немец. Гитлер будет танцевать, но музыку для его танца сочинили мы". Эккарт был...
- Умирающие много говорят и не всегда полностью владеют своими умственными силами.
В голосе Вайгерта появились прокурорские нотки, как будто он перед судом заявлял о "виновности" подсудимого.
- Я понимаю, что вы должны ставить вопросы, критические вопросы как журналист. Все же, я думаю, что мы здесь ведем не тот спор, при котором одна сторона должна убедить другую, что ее точка зрения правильная. Это и без того не-возможно, так как мы приходим из двух различных миров. Я очень хорошо знаю ваш мир, но вы не знаете моего. Послушайте то, что я должен рассказать вам. Поразмышляйте над этим, проверьте факты, когда снова вернетесь в Европу, и тогда вы поверите в это или же отвергнете, как вам самим будет угодно.
- На это вы можете положиться.
- Итак, Дитрих Эккарт был поэтом и писателем. Среди прочего он написал тогда вызвавшую большой интерес интерпретацию "Пера Гюнта". Он был представителем богемы, который охотно вращался в мюнхенском свете. Впрочем, все это дело второстепенное. Прежде всего, он был посвященным общества "Туле".
- Я могу, пожалуй, предположить, что это имя было заимствовано из легенды, которую вы рассказали мне сначала?
- Правильно. Общество было основано 17 августа 1918 года. Его ложи находились в мюнхенском отеле "Четыре времени года". Учредителем был некий Рудольф фон Зеботтендорф, правильное имя которого было Рудольф Глауэр. Зеботтендорф провел много лет на Ближнем Востоке, где он поддерживал кон-такт с многочисленными оккультными обществами. Наконец, он вернулся в Германию. Там он столкнулся с Германом Полем, магистром Германского ордена, к которому он присоединился. Зеботтендорф стал магистром баварских организаций этого ордена во время зимнего солнцестояния 1917 года. В июне 1918 года он купил газету "Мюнхенский обозреватель", редакция которого тоже переместилась в "Четыре времени года". Позже из этой газеты появился "Народный обозреватель", "Фёлькишер беобахтер" – партийная газета НСДАП, как вы, конечно, знаете.
Зеботтендорф хотел, чтобы его эзотерические идеи развили власть также в реальном мире. Общество "Туле" должно было стать связующим звеном между обоими мирами. Оно должно было стать трамплином для тех, кто действительно стремится к освящению. Одновременно оно должно предложить, ну, нормал-ным людям возможность идентифицировать себя с этим. Потому создается, так сказать, профанская, популярная версия настоящих знаний. Чтобы достигнуть влияния, подходят, прежде всего, к важным личностям. Пытаются завоевать на сторону общества "Туле" политиков, журналистов, предпринимателей, офице-ов, врачей, адвокатов и других. И это удается. Так как там собирается все больше влиятельных людей, к ним присоединяются следующие, чтобы извлечь пользу из контактов среди братьев по ложе. И, все же, их объединяет, одних больше, других меньше, общая система мира, которую представил им Зеботтен-дорф и в которой они могут находить себя. Ничего удивительного, так как эта мифологическая система мира в общем содержала в себе достаточно, чтобы предоставить каждому – в пределах определенной рамки, естественно – его собственную интерпретацию. Естественно, не Зеботтендорф изобрел эту стратегию. Посмотрите хоть раз на политику под этим углом зрения. Вы увидите, что очень часто так закладывается фундамент для более позднего, внешне внезапного появления идей и организаций. Но начиналось это часто задолго до того, незаметно для общественности и незаметно также для журналистов как вы, гос-подин Вайгерт.
Скоро уже много влиятельных членов мюнхенского высшего света принадлежа-ли к обществу "Туле". Сверх того, однако, там собираются и действительно по-священные: Альфред Розенберг, друг Дитриха Эккарта и впоследствии главный идеолог НСДАП, Рудольф Гесс, в будущем заместитель Гитлера, но также и Карл Хаусхофер, о котором я вам уже рассказывал. Я не хочу надоедать вам дальше перечислением имен, но вы вполне можете исходить из того, что к обществу "Туле" принадлежали или были близки, по меньшей мере, практически все личности, которые влияли на более позднюю политику НСДАП и Третьего Рейха.
Ах да, НСДАП: как фокус идей, так сказать, как средство передвижения в ре-альном мире, естественно, это тоже было творением общества "Туле". Братья "Туле" Антон Дрекслер и Карл Харрер по распоряжению общества основали в 1919 году Немецкую рабочую партию, DAP, которая в феврале 1920 года была переименована в Национал-социалистическую немецкую рабочую партию. Ко-гда Гитлер через несколько месяцев после основания DAP присоединяется к ней, он включается в сеть из людей "Туле": руководителем является Макс Аманн. Главным редактором партийной газеты, "Народного обозревателя", является Дитрих Эккарт. Его заместителем является Альфред Розенберг. Также знак партии – свастика – который потом затянул за собой миллионы людей, по-явился из кругов "Туле".
Зеботтендорф выполнил всю работу. Он посеял то, чему суждено было взойти в полной мере только много лет спустя. Для него пришло время исчезнуть. Он сам писал тогда: "Общество "Туле" выполнило свою задачу, оно должна было уйти, чтобы могло прийти новое, которое уже стояло на пороге".
С подъемом НСДАП общество утратило свое формальное значение. То, что раньше собиралось в нем, теперь собиралось в партии. Но идея продолжала жить, так как оно никогда не была настолько бессильным, чтобы довести это только до идеи. В 1930 году, наконец, общество "Туле" было ликвидировано, Зеботтендорф исчез. 9 мая 1945 года, через один день после конца войны в Европе, его труп вытащили из Босфора.
Пока Штайнер говорил, Вайгерт вытащил бумагу и карандаш из рюкзака и принялся делать заметки. Штайнер, похоже, не имел ничего против.
- Квинтэссенция того, что вы мне рассказываете, состоит, таким образом, в том, что у истоков НСДАП и вместе с тем, собственно, также у истоков Третьего Рей-ха стояло тайное общество, которое выводило свою деятельность, прежде все-го, из эзотерических идей. Но ведь тогда национал-социализму скорее подходил бы характер секты или религии, чем политического движения?
- Я вижу, вы начинаете понимать. Герман Раушнинг, бывший президент сената Данцига, который со временем ненавидел партию, писал об этом: "В сущности, каждый немец одной ногой стоит в Атлантиде. Там он ищет лучшей участи и лучшего наследия. Эта двойственность природы, способность жить в двух ми-рах, проецировать воображаемый мир в мир реальный, особенно свойственна Гитлеру и его "магическому социализму". Для всех обделенных национал-социализм – это мечта о великой магии". Но кто тогда действительно принимал всерьез Раушнинга и некоторых других? Пожалуй, нет другого исторического периода, который бы настолько точно и подробно исследовался и анализировался бы, как период национал-социализма. Но картина мира историков – это картина реального, исчислимого и измеримого. Даже если они наталкивались на вещи, которые дали бы им возможность заглянуть за кулисы, они не сделали из этого серьезных выводов. При этом им следовало бы только воспринимать Гитлера, которого они неоднократно воспринимали чрезвычайно серьезно в прочих аспектах, всерьез и тогда, когда он говорил: "Вы ничего не знаете обо мне, мои члены партии понятия не имеют о мечтах, которые двигают меня и о грандиозном здании, фундаментные стены которого будут стоять, по меньшей мере, когда я умру. На Земле совершится переворот, который вы, непосвященные, не смогли бы понять. То, что происходит здесь, это больше, чем появление новой религии, это воля к сотворению нового человека".
Историки объясняют такое и похожие высказывания только манией величия, так как это выходит за грани измерений, в которых они думают. То, что за человеком, который от неудачливого художника из ничего поднялся до господина всей Европы, возможно, стояло нечто большее, чем несчастливое стечение обстоятельств, вообще на самом деле никогда не приходит им в голову. И если бы они действительно занялись оккультной подоплекой, их бы самих обвинили в оккультизме. В мире рациональности это был бы их научный смертный приговор.
Вайгерт, как безумный, записывал это все в свою записную книжку. Произнесенное только постепенно проникало в его мысли, связывалось там с другими и создавало новые.
- Предположим, что вы в этом правы. Но во всем этом деле, однако, все равно есть одна загвоздка.
- И какая же?
- Предположим, члены такого тайного общества действительно разработали план создать партию и тем самым добиться власти в одной стране или, если по-лучится, и в других странах тоже. Я вполне могу себе представить, что они с помощью соответствующих механизмов могли получить доступ к важным рыча-гам власти. Но что я себе совсем не могу представить, так это то, что такой план действительно полностью мог бы воплотиться. Потому что ваши верховные эзотерики действовали, в конечном счете, в мире профанов. И там существуют еще совсем другие вещи, которые играют роль. Что было, если бы не было экономического кризиса, который привел так много людей в руки Гитлера? Что было, если бы правительство быстро расправилось с НСДАП и ее предводителями? Что произошло бы, если бы, например, французы не проглотили бы молча занятие Рейнской области и не преподали бы урок тогда еще слабой с военной точки зрения Германии? Что было бы, если бы Гитлера застрелили во время путча 1923 года? Вы, Штайнер, всегда сами говорите о двух мирах. Я согласен на минутку признать это, не потому, что я действительно в это верю, а потому, что в противном случае у нас уже не было бы больше никакой общей основы для беседы. Все же, если ваш мир спускается в мой мир, то там он повинуется также и его законам. Такое предприятие, так сказать, с нуля до ста, не поддается планированию заранее. Уж слишком много там непредсказуемостей, которые вполне могут кому-то перечеркнуть все его расчеты. Вот как раз это и разрушает ваши теории всемирного заговора.
- Эзотерические знания не могут превращаться в политические цели в соотношении "один к одному". Они могут принимать много различных форм проявления. Посвященные общества "Туле" создавали НСДАП с ее программой, так как это обещало успех ввиду подоплеки тех времен. В другой момент они создали бы что-то другое. Настоящее знание всегда стоит выше формы его проявления в реальном мире, потому что форма эта преходящая. А знание нет. Кстати, именно это мешает таким людям, как вы, понимать подлинные силы истории. Они всегда снова и снова изменяют их вид, но все же никогда не изменяют их ядро, которое остается, конечно, скрытым для вас, Вайгерт. Люди, которые свя-зываются с этими силами, мыслят совсем другими эпохами. Продолжительность жизни человека – там это только дымка бренности.
Вот в этом у вас уже и есть ответ на ваши сомнения. Если бы непредсказуемости, о которых вы говорите, наступили, то была бы предпринята в этом случае как раз какая-то другая попытка – с другими структурами, в другом месте или в другое время. Посвященные не знают низких потребностей быть обязанными пожинать плоды их трудов еще во время их земной жизни.
Естественно, вы правы, когда говорите, что при спуске в реальный мир в игру вступают и законы реального мира тоже. Люди общества "Туле" воспользовались этим. Они просчитали возможности, которые давало им время. И они гибко реагировали на изменения, если было необходимо. Такие люди не нуждаются ни в какой политической догматике, так как они черпают свое предназначение из совсем других источников. Только профанам нужно давать постоянные ценности, чтобы у них было что-то, за что они могли бы держаться. Эти люди уже завтра хотят видеть успех их усилий, успех, который они могут "взять в руки" и понять. Посвященный служит идее, которая, вероятно, только послезавтра охватит также и земной мир, а если не послезавтра, тогда в следующем тысяче-летии.
Медленно Вайгерт начал понимать, что здесь лежал ключ к его истории. До сих пор Штайнер и он говорили только о событиях, произошедших десятилетия назад. Но Вайгерт приехал сюда, чтобы найти след черного солнца, солнца, смертельные лучи которого охватывали сегодня его жертв. Штайнер был как-то связан с этим, это несомненно, даже если он до сих пор говорил только о собы-тиях, давно ставших историей. Если Штайнер участвовал в обоих покушениях, то для него вряд ли имело значение, одним трупом больше или меньше. Вайгерт схватил свой рюкзак, чтобы поставить его поближе к кровати, на которой он все еще сидел. В крайнем случае он хотел как можно быстрее добраться до пистолета, потому что у него не было никакого желания стать очередной жертвой черного солнца. Штайнер прервал его усилия.
- Вам не нужно бояться, господин Вайгерт. У меня нет никакого интереса забирать у вас вашу и без того преходящую жизнь. Чтобы облегчить вам противоположное решение, я позволил себе вытащить ваш пистолет из рюкзака. Единственное оружие, которое вам здесь чем-то может помочь, это ваш дух. Используйте его! Это единственный шанс выпутаться из ваших личных неприятностей!
Вайгерт испугался.
- Что вы знаете об этом?
- Например, что вас разыскивают из-за убийства двух человек.
Проклятье! Вайгерт опустил рюкзак. Что Штайнер собирался сделать с ним? Штайнеру, очевидно, была знакома ситуация, в которой был Вайгерт. И, все же, он рассказал ему свою версию истории. Хотел ли он использовать его? Вероятно, как маленький камешек в той неизвестной мозаике, которую он демонстрировал перед ним?
- Вот и хорошо, Вайгерт.
Голос Штайнера теперь был снова спокоен.
- Никто не может требовать от вас, чтобы вы отправились в пещеру льва – по меньшей мере, с вашей точки зрения – не приняв мер предосторожности. Я и сам сделал бы так же.
- Если мы уже дошли до этого, то, кажется, пора в наших рассуждениях вернуться к современности. Давайте разберемся: если то, что вы рассказываете, правда, тогда должны существовать структуры, которые сохраняются в течение веков и сберегают традиции и тайные знания. И иногда они из своего мира хватаются за колеса реально существующей истории.
Вайгерт содрогнулся, внезапно осознав последовательный вывод из его мыслей. Там был он, мост, который он искал! Взволнованно он продолжал.
- И если я дальше последую за этими мыслями, тогда вполне логично, что дух не закончил своего существования, когда в 1945 году реальная искаженная картина, созданная обществом "Туле" в этом мире, оказалась на свалке истории.
- Это так.
- Но, тем не менее, и за обществом "Туле", основанным специально для этого мероприятия, повлекшего массовые убийства и оставившего Европу в руинах, было что-то, что существовало перед "Туле" и что продолжало жить также после его конца. То есть, что-что, что существует еще и сегодня!