Успокаивающее действие укола кончилось, рана опять разболелась, сон не шел. Морщась, Сергей размышлял о происшедшем. Ясно одно: с такой наглостью и риском покушаться на сейф просто так никто бы не стал. Сейф, несомненно, хранит что-то чрезвычайно ценное. Что именно, пока тайна. Но уже ясно: ни один бандит не мог знать, что и м е н н о з д е с ь лежит на дне и м е н н о "Ф л и н к", что на нем есть сейф, а в сейфе, вероятно, что-то чрезвычайно ценное. Не-ет, тут орудовал точно информированный диверсант. Только так!
В госпитале уже давно наступила тишина, вечерние огни повсюду сменились ночными, синими. Снова в палату тихо вошла цыганочка, держа вверх иглой обернутый марлей шприц. Сочувствуя, наморщила носик:
- Болит? Не спится? Бедняжка. Ничего, сейчас отпустит, уснете. Вам теперь главное покой, сон и хорошее настроение. Давайте-ка руку...
- Подождите, сестричка! - шепнул Сергей.
Как это бывает, вроде бы ни с того ни с сего он вдруг вспомнил...
СКОЛЬКО ЛЮДЕЙ - СТОЛЬКО СУДЕБ
Увлеченные своими рассуждениями, чекисты засиделись. Чайник давно опустел. Маятник высоких напольных часов настойчиво напоминал о времени, и каперанг Запорожец спохватился:
- Ого! Что-то мы увлеклись... Извините, Александр Алексеевич. Я-то командированный, могу утром и приспнуть часок лишку, а вам - на службу. Жаль, Рязанова нет. Кстати, куда он исчез?
Сысоев развел руками:
- Не знаю. Он издавна такой: вдруг скроется, как леший в омуте, потом вынырнет, а в руках - золотая рыбка! Да вы не досадуйте, Дмитрий Васильевич, главное - с вами у меня полная синхронность и взаимопонимание. А с Рязановым всегда лады: давно сработались.
- Это прекрасно. Ну-с, бью челом за чай-сахар, я пошел.
- Через весь город в гостиницу, чтобы вскоре же обратно? И не выдумывайте! Я бы предоставил вам свой кабинет, но мое ложе будет вам явно коротко. Поэтому постелю здесь, на тахте, тут вам удобно будет...
Они по-военному быстро расположились на отдых.
Несмотря на усталость, сон не шел к Сысоеву. И откуда у этого проклятого диверсанта такая точная наводка на сейф "Флинка"? Ведь когда тот же Сережа срезал накануне железную шкатулку в шифровальном посту - бандит и не шелохнулся! А тут... Ладно, допустим невозможное, но единственно логичное: разболтал кто-то из военных моряков. Но что они могли разболтать?.. То, что топляком оказался именно "Флинк", знает всего несколько человек. А о сейфе - и того меньше. Так и то сказать: на прямой сговор с диверсантом никто из моряков не пойдет - это исключено! Значит, допустима только случайная болтовня. Так-какой же ей путь пройти надо! Да и вряд ли кто-то решится на диверсию только на основании такой "информации"! Не-ет, эта версия абсолютно неверна. Должна быть другая.
Каперанг Запорожец рассказал об утечке за рубеж морской информации - именно морской! - и о проводимой чекистами работе по установлению источника этой утечки. Предположительно, пока еще только логически, увязал ее с диверсией на "Флинке". Вот это серьезно, это - рабочая гипотеза!
Размышления чекиста прервал телефон. Звонок его показался тревожным, и Александр Алексеевич поспешил взять трубку.
- Квартира капитана Сысоева?.. Говорит дежурный врач госпиталя майор Кузнецов. Извините за поздний звонок, но наш пациент Сафонов...
- Что с ним? Ему хуже?
- Если бы так, я бы звонил не вам, а ведущему хирургу. Чудить начинает. Не спит и отказывается от медикаментов, пока я не позвоню вам и не передам сакраментальную фразу: "Обрати внимание на сходство портрета с моим новым знакомым-медиком". И это, представьте, все.
- Большего и не требуется, - улыбаясь, ответил Сысоев. - Огромное спасибо, доктор! Передайте ему, пожалуйста: "Понял, спасибо, молодец!"
Положив трубку, достал из папки портрет в медной окантовке, всмотрелся... Интересно. Надо же - такая случайность! А впрочем, почему бы ей не быть? И вообще, надо еще выяснить, есть ли действительно сходство...
Сходство оказалось несомненным. Поэтому, специально встретив Лиду на улице, Александр Алексеевич остановил ее совершенно уверенно:
- Простите,-пожалуйста, вы - Лида?
Она остановилась. Вскинув ресницы, посмотрела на незнакомца:
- Да. Но...
Сысоев улыбнулся:
- Припоминаете? Не трудитесь, мы не знакомы.
- Забавно. И что же, хотите познакомиться?
- Не хотел бы - не остановил.
- Вот как! А откуда вы знаете, как меня зовут?
- Охотно расскажу. Только... Может, присядем или куда-нибудь зайдем?..
Лида, чуть покачиваясь и крутя сумочку на длинном ремешке, критически посмотрела на незнакомца, потом указала на низкий парапет, отгораживающий тротуар от палисада:
- Только недолго...
Сысоев вежливо подстелил ей газету. Сели.
- Ну, чего же вы? Говорите.
- Да вот не знаю, с чего начать...
- А вы назовитесь для начала.
- Ах да!.. Сысоев, Александр Алексеевич Сысоев, капитан госбезопасности...
- Вот кто! Можете не продолжать!
Глаза Лиды мгновенно позеленели, лицо стало злым, она пружинисто вскочила на ноги. Сысоев жестом задержал ее:
- Что с вами? Я хочу только спросить...
- А я не хочу! - оборвала она. - Не желаю говорить с вами! Ясно? Все! - Круто повернулась и пошла.
Капитан даже не стал догонять ее, останавливать - видел, что бесполезно. Достал папиросы, закурил: "Н-да-а... Разговора не получилось... Чем-то вы не потрафили, капитан!"
На другой день утром он приехал к ней домой, заранее наметив тактику поведения. Неторопливо поднялся по лестнице, постучал.
Лида работала вечером и сейчас готовилась поехать в госпиталь, узнать, как там Сережа. Без расспросов открыла дверь. Холодно смерила взглядом, неприязненно усмехнулась:
- А вы, однако, назойливы. Впрочем... проходите. Или к вам прикажете?
- Нет, зачем же. К нам я мог просто вызвать, - простодушно ответил чекист, входя в комнату. - Здравствуйте.
Лида не ответила. Небрежно указала ему на стул у стола. Закурила. Бросила:
- Ну, допрашивайте. Вы же за этим пришли. Или за мной? Тогда пошли. Наручники не забыли?
- Зачем вы так?.. - укорил капитан. - Никакого допроса не мыслилось даже, просто хотелось поговорить...
- Разговора тоже не будет! - перебила она. - Допрашивать - ваше право. А мило беседовать с вами у меня ни малейшего желания нет. И не будет! Как и видеть вас. Учтите, кстати, это на будущее.
- Жаль. Очень жаль.
Помолчал, вздохнул и поднялся:
- Ну, что ж, насильно, как говорится, мил не будешь. Извините за беспокойство.
Пошел. Но, уже взявшись за ручку двери, обернулся:
- Можно все же один вопрос, сугубо личный? Почему вы так злы со мной? Ведь мы даже не знакомы.
Лида саркастически усмехнулась:
- Не понимаете? Ну, конечно, где же вам понять!
- Истинно не понимаю. Больше того: просто ошарашен.
- Бросьте. А то станете еще уверять, что ничего обо мне не знаете. Не надо, противно.
- Уверять не стану, но скажу, что это действительно так.
- Ну, знаете!.. - Лида с силой вдавила сигарету в пепельницу. - Как меня зовут, вам известно. Как я выгляжу, известно. Где живу, где работаю и даже в какую смену - все известно! А вот кто я, что я - не известно! Вы что, дурочкой меня считаете? Или сами дурачком прикидываетесь?
Сысоев прикрыл дверь и вернулся. Сказал отрезвляюще:
- Послушайте, Лида. Честного слова я вам не даю только потому, что нечестных у меня нет. Как каждый чекист, я могу чего-то не сказать, на что-то не ответить, о чем-то умолчать, но врать, обманывать - не в моих правилах. К чему я это говорю? Хотите верьте, хотите не верьте, но я действительно не знаю о вас решительно ничего.
Как каждая чуткая и умная женщина, Лида почувствовала, что говорит он искренне, и посмотрела на него уже с оттенком недоверчивого удивления или любопытства. Сысоев же продолжал:
- Я не разглашу служебной тайны, если скажу вам: да, я мог бы узнать не только ваше имя и адрес. У нас есть такие возможности. Но я просто не счел нужным это делать. Зачем? Я шел к вам с открытым забралом, ничуть не таясь, как вы сразу в этом убедились. Ведь на лбу у меня не написано и за язык меня никто не тянул сразу называться... Я шел к вам, не тая за пазухой ни камушка, намереваясь просто спросить... Поэтому мне и в голову не приходило наводить о вас какие-либо справки. И когда вы вдруг превратились в разъяренную тигрицу... Я даже испугался! Честно признаюсь.
Лида прикусила губу, живо представив себе их вчерашнее "знакомство". Злость ее остывала. Она даже оценила: другой бы на его месте - ого! А этот ничего, даже иронизирует над собой. Удивительно.
- Вот этого, Лида, я никак в толк не возьму - за что вы меня так?.. Почему?
Лида примирительно махнула рукой:
- Ладно, не будем об этом. Спрашивайте, что хотели. Отвечу. Вы же не чай пить пришли и не обиды свои выяснять.
- А что, чайку бы и впрямь неплохо, - заметил Сысоев. - Однако и на вопрос уже времени не осталось: мне пора. Может быть, вы согласитесь продолжить наш разговор? Хорошо бы сегодня.
Сысоев мог бы и не спешить сейчас, но - так надо! Надо, чтобы Лида вышла на разговор заранее готовой, а не вдруг согласившейся.
- Сегодня... Часа через два - устроит? У меня тоже дела. Куда мне явиться? - суховато спросила Лида.
- Зачем являться? Вам же сегодня еще на дежурство. Если позволите, я сюда вернусь...
Остановив на улице такси, Сысоев приехал на службу, доложил Рязанову ход дела, дал поручения помощникам. Затем отправился проведать Сергея. Близ госпиталя нагнал Лиду. "Так вот какие у нее дела. Ясно", - весело подумал капитан и сказал шоферу:
- Не останавливайтесь, Виктор, езжайте дальше.
Тот молча проехал мимо подъезда: работал у чекистов давно и ничему уже не удивлялся.
...В назначенное время Сысоев снова поднялся в мезонин. Лида вернулась и - в хорошем настроении. Во всяком случае, встретила без недовольства и даже налила чаю. Села в любимое кресло, держа свою чашку на коленях.
- Ну, так чем вас моя личность заинтересовала? - сразу приступила к делу, давая понять, что чай - это еще не расположенность к беседе.
- Извините, Лида, но, собственно, ваша личность у меня интереса не вызывала. Я хотел немного поговорить о ваших родных...
- У меня нет родных, - перебила она. - Не о ком говорить.
- Этого я не знал. Простите. И давно вы без отца-матери?
- Отца я вообще не видела. А мама умерла, когда мне едва исполнилось шестнадцать.
- И ни сестер, ни братьев, ни родственников?
Лида мотнула головой: нет.
- Плохо. Представляю, каково это, в шестнадцать-то!.. - искренне посочувствовал Сысоев. Помолчал. - А вы не покажете мне фотографии родителей. Может быть, семейная есть.
- Зачем вам?
- Надо, знаете... Да вы не тревожьтесь, ничего неприятного...
- А я и не тревожусь, - опять прервала она.
Поднялась, поставила чашку на письменный столик, порылась в его ящичках. Дала Сысоеву две фотографии. На одной он увидел Лиду-девочку с матерью, на другой - одну мать, совсем еще молодую. И внутренне взволновался, пораженный сходством с женщиной на "подводном" портрете. Чутье чекиста подсказывало ему, что сейчас он выходит на какой-то существенный, если не весьма важный след.
- Красивая женщина. И, знаете, вы очень похожи на нее! А на папу?
- Не знаю. У меня нет его фотографий.
- Ни одной? - удивился Сысоев. - Ну как же это...
- Да вот так! - вскипела Лида. - Будто не знаете! Снова взялись ворошить!
- Не надо, Лида, перестаньте... - Сысоев сказал это тихо и мягко, будто дружескую руку на плечо положил. - Я вовсе не хотел вас огорчать, а тем более ворошить что-то. Повторяю: я действительно ничего не знаю о вашей семье и жизни. И прошу: расскажите мне сами, что произошло, - попросту, откровенно. Не опасайтесь: я вам верю и все пойму правильно. Уверяю вас.
В интонации его было столько убеждающей душевности, что Лида успокоилась. И - неожиданно для самой себя доверчиво - поведала Сысоеву:
- Папа мой был военным моряком, балтийцем. Командовал "малым охотником", затем - торпедными катерами. Это я уже от мамы узнала, когда подросла... Война началась - меня еще и не ожидалось. Папа воевал. Был ранен. После госпиталя получил отпуск, побыл дома... И снова в море... И погиб! "Пропал без вести" - сообщили. А вскоре я родилась. Маме было очень тяжело. Как всем вдовам... Но нас все жалели и уважали, нам помогали. Везде. Все. И вдруг...
Лида отвернулась, замолчала, волнуясь.
- Оказалось, что папа жив и нашелся? - догадался Сысоев.
- Оказалось, - горько подтвердила Лида. - Да еще как!.. Вдруг к нам пришли с обыском, забрали все папины бумаги, снимки, письма... Маму стали часто вызывать, допрашивать... Сняли пенсию, какую мне назначили, за папу. Все от нас отвернулись. Мама не выдержала и уехала со мной в Залив. Ни к кому, просто - лишь бы уехать в какую-нибудь глушь. Но там нам еще хуже стало. Потому, что приехали туда уже "жена и дочь изменника и предателя"! Там через год мама умерла - от горя и стыда. Она очень любила папу.
- Вот оно как... Да-а... Скверно, очень скверно... Пережить такое!.. А как это узналось?
Лида почувствовала в голосе чекиста самое искреннее огорчение и сочувствие, пояснила:
- Очень просто. Объявился офицер с папиного корабля, уцелевший. Он долго был в плену, потом, кажется, в лагере у американцев... Точно не знаю. В общем, вернулся он и доказал, что папа вовсе не погиб, а предал команду и ушел к врагу, изменив Родине и присяге.
- Предал и ушел, - хмуро повторил Сысоев. - Страшная вещь. А кто этот офицер, как его звали?
- Звали... Забыла! А мама часто, очень часто называла его, я думала - на всю жизнь запомню! Нет, забыла.
- Постарайтесь вспомнить.
- Вам-то он зачем?.. Постойте, постойте... Вспомнила: не то Филиппов, не то Филимонов.
- Филиппов или Филимонов, - снова повторил Сысоев. - Впрочем, не все ли равно? А как, Лида, вы сюда, в Балтиморск, попали?
Лида чуть смущенно помешкала. Чиркнула спичкой, прикурила:
- Просто приехала - и все.
- Просто так? Не имея здесь никаких знакомых? Ну, хотя бы среди моряков?
Памятуя рассказ Сергея, Сысоев неспроста спросил о моряке. И не промахнулся - Лида вспыхнула и вызывающе ответила:
- Ну, допустим, имела. И что с того?
- Ровно ничего. Странным было бы обратное. Просто интересно: кто он, кем приходится вам?
- Кем? Любовником, сожителем.
- Зачем вы так... грубо, цинично!
Лида махнула рукой и замолчала. Прошлась по комнате, нервно сжимая пальцы до хруста суставов. И вдруг поведала:
- Когда мама умерла, мне совсем невмоготу стало. Одна, ни кола ни двора... Школу кончать - жить не на что. Работать в Заливе негде, да и что я умею!.. В техникум сунулась - не прошла. И тут встретился этот романтик моря с поэтической фамилией Зорин. Он в какую-то командировку приезжал. Заворожил, очаровал и предложил ехать с ним в Балтиморск, там пожениться. Как же, офицер, рыцарь, муж, друг! Устроит учиться, покой, счастье подарит. Много ль мне надо-то!.. Подарил! Едва приехали, залебезил: лет тебе еще мало, нас не поженят - называйся пока сестрой. Затем оказывается - пропойца он. Терплю, куда денешься. Ни о какой учебе, покое, заботе и речи уже нет. Молчу. Наконец еще сюрприз: он женат давно! Что тут делать? А он уже сам решил: взял и выгнал меня. Как кошку, среди ночи. Только кошка хоть в шубе, а на мне одно платьишко...
- И вы это так оставили?
- А кому что скажешь? Кто я ему? Сожительница! Сотни раз уже плевок этот утирала, хватит!.. Подобрала меня в ту ночь одна девчушка фабричная. Привела к себе вот в эту голубятню, пригрела, утешила, оставила... Вот уж душа-человек оказалась моя Катюша!
- Ну вот, а говорили!.. - поймал Лиду на слове Сысоев. - Нашлась же: и помогла, и поняла, и посочувствовала.
- Так почему поняла-то? Потому что сама пережила такое! Вот и посочувствовала. Прописала у себя, устроила в фабричные ясли санитаркой. А там я уже сама на вечерние курсы медсестер поступила. Теперь вот в медтехникум заочно... И все спасибо Катюше.
- Вы и поныне вместе?
- Нет. Встретила она хорошего парня, вышла замуж. Ох и наревелась я, провожая!
- Ну еще бы. С таким другом расстаться - это не с Зориным. Кстати, Лида, на каком он флоте сейчас?
- А черт его знает. По-моему, его уже отовсюду повыгоняли, пропойцу. Не знаю, не интересовалась.
- Знавал я одного офицера Зорина... У вас не осталось его фотографии?
Лида покосилась на полку с книгами и поморщилась:
- Нет. Валялась одна карточка, да я порвала ее недавно.
- Ну и ладно... - Сысоев посмотрел на часы, спохватился: - Батюшки, время-то!.. Бегу! - Энергично поднялся: - Извините, Лида, за этот трудный для вас разговор и... И давайте считать, что его не было?
- Давайте, - с приязнью согласилась Лида.
- До свидания, - Сысоев намеренно протянул ей руку.
Лида посмотрела на него, понимающе улыбнулась и положила на его открытую ладонь свою.
На пороге Сысоев приостановился, оглянулся:
- Вы хороший человек, Лида, умница. И давайте так: если вам понадобится любой совет, помощь или что еще - без всяких сомнений обращайтесь прямо ко мне. Фамилию не забыли?
- Помню, Александр Алексеевич. Спасибо.
У "СВЯТОЙ ТЕРЕЗЫ"
Начальник отдела милиции припортового района подполковник Хумин был ветераном своего дела. Еще сержантом-бронебойщиком попал он в балтиморский госпиталь. Направленный по выздоровлению в милицию, так и остался в Балтиморске.
Однажды он уже встречался с капитаном. И сейчас, благодаря цепкой памяти, сразу узнал его:
- Милости просим, товарищ Сысоев, рад видеть во здравии! Чем могу служить? К нам ведь редко кто просто так припожалует, стало быть, вопросик какой-то имеется.
- Иначе чего же мешать людям работать?.. Меня интересует прописанный в вашем районе бывший морской офицер Константин...
- Зорин, - сразу подхватил Хумин. - Обретается такой, как же! И даже к нам наведывается. Правда, не всегда доброхотно, но захаживает. Сейчас мы его вам точно нарисуем... Соколов, зайди, пожалуйста, - сказал Хумин в микрофон пульта связи.
Почти тут же в кабинет начальника вошел рослый молодой человек в модном костюме с университетским ромбиком на лацкане. "Вот как времена меняются! Лет двадцать-тридцать тому человек с высшим юридическим образованием был в милиции - ого! Сразу в большие начальники выдвигался. А нынче - обычное явление", - с удовольствием отметил капитан, посмотрев на вошедшего.
- Вот товарищ из Комитета интересуется Зориным. Выдай, Вячеслав Иванович, объективную характеристику.