- Тогда отправляйтесь домой и ждите от меня вестей. Никуда не выходите. А я отправлюсь в порт, в пароходство, если надо - обращусь в прокуратуру. Необходимо, наверное, подумать и про адвоката. Возьмите себя в руки, Таня, будьте мужественны. Я уверен, что это недоразумение.
Допрос подозреваемого в убийстве старшего помощника капитана теплохода "Уральские горы" Валерия Николаевича Яковлева начался, как обычно, с вопросов, касающихся его личности.
Яковлев спокойно отвечал, иногда поглядывал на записывающего ответы Леденена, сидевшего в стороне. Вопросы задавал Бирюков. Яковлев сидел лицом к нему, но смотрел куда-то мимо, сквозь стены, не встречаясь с полковником глазами.
- Вам известно, что вы подозреваетесь в убийстве диспетчера Подпаскова? - спросил Василий Пименович.
- Да, - сказал Яковлев, - диспетчера Подпаскова убил я.
Наступила тишина.
Яковлев по-прежнему смотрел куда-то за спину полковника Бирюкова и казался спокойным. Василий Пименович рисовал фигурки на листе бумаги, а Леденев не торопясь раскрывал новую пачку сигарет, поддевая ногтем красный целлофановый хвостик. Хвостик не поддавался, ноготь майора скользил по пачке, и Юрий Алексеевич начал тихо злиться.
Полковник Бирюков вздохнул, выпрямился, перевернул испещренный рисунками лист бумаги чистой стороной и спросил:
- Вы отдаете себе отчет, Яковлев, в том, что сказали нам?
- Отдаю.
- Что ж… Тогда расскажите, как все это произошло.
По словам Валерия Николаевича, выходило, что все произошло случайно и неожиданно для него самого. Он никогда не проявлял явной ревности к своей жене, но в глубине души, как, наверное, и многие мужчины, а особенно те из них, которые часто и подолгу отлучаются из дому, допускал некоторые сомнения…
- Все-таки я старше ее на десять лет, - сказал Яковлев. - И характеры у нас разные. Таня любит шумные компании, общество, как она говорит, а мне предпочтительнее домашний уют, тишина, возможность побыть с Таней. Извините, я, наверное, не то говорю…
- Продолжайте, продолжайте, - сказал Бирюков.
- Словом, я бывал с ней там, где мне не по себе… Иногда мне не нравилось, когда какой-нибудь хлюст был чересчур внимателен к жене, но неудовольствия своего я не высказывал. Не хотел выглядеть старым ревнивцем… Но видимо, какой-то червячок внутри существовал. Да… Можно мне закурить?
- Курите.
Яковлев затянулся дымом, с минуту молчал, затем продолжал снова:
- Все началось с записки. Я вошел к себе в каюту и увидел на письменном столе листок. Печатными буквами там было написано: "Яковлев! Ты - рогатый козел! Твоя жена - шлюха…" Ну и дальше в том же духе. Что она с диспетчером Подпасковым в его квартире…
- Где эта записка? - спросил Леденев.
- Тогда, в каюте, я сунул ее в карман… Потом, после всего этого, вспомнил о ней, обшарил все карманы, но не нашел. Вероятно, обронил где-то…
- Жаль, Яковлев, жаль, - сказал полковник. - Эта записка сейчас была бы как нельзя кстати.
- Какое это имеет значение? - возразил старпом. - Разве я отрицаю свою вину?
- Так-то оно так… Но продолжайте.
- Прочитав записку, я потерял самообладание, будто шарахнули чем по голове.
- И вы ни на миг не усомнились в истинности сообщенного вам? - спросил Леденев.
Яковлев опустил голову:
- Я понимаю ваш вопрос… Потом… Уже после случившегося, когда остыл маленько, тогда думал… Думал, что могли ведь и наплести на Таню…
Старпом поднял голову и посмотрел на Юрия Алексеевича, затем перевел взгляд на Бирюкова.
- Но ведь я видел, как она распивала шампанское с этим типом! - выкрикнул он.
- Успокойтесь! - сказал полковник Бирюков. - Продолжайте рассказ и старайтесь не пропустить подробностей.
- Ну, я, значит, выбежал на причал и направился к проходной, чтобы их… проверить…
- Вы знали, где живет Подпасков?
- Знал.
- Откуда?
- В позапрошлый приход я поздно уходил с судна, уже после часу ночи. В диспетчерской порта мне дали дежурную машину и попросили заехать к Подпаскову, чтобы передать записку. Я знал, где он живет…
- А до этого вы были знакомы?
- Конечно. Он закреплен за нашим судном и по приходе "Уральских гор" всегда бывает на борту.
- Какие у вас были отношения с диспетчером Подпасковым? - спросил Юрий Алексеевич.
- Нормальные отношения. Дело он знал, работал четко…
- Хорошо. Значит, вы отправились к нему на квартиру, - уточнил Василий Пименович. - В котором часу это было?
- Около восемнадцати часов. У проходной я схватил такси и поехал прямо туда…
- У вас были какие-то определенные намерения?
- Не знаю… Кажется, нет. Мне надо было самому во всем убедиться… Я поднялся по лестнице. Рванул дверь, но она была заперта. Позвонил. Открыл Подпасков. Мне показалось, что он удивился моему появлению, но отступил в сторону, приглашая войти.
- Удивился или испугался? - задал вопрос Василий Пименович.
- Нет, испуганным я бы его не назвал. Потом я задумывался над этим, и меня смущала его готовность, с которой он приглашал меня войти.
- Вы хотите сказать, что застигнутые врасплох любовники так себя не ведут? - спросил Леденев.
- Да, именно это я хотел сказать… В комнате Подпаскова я увидел Таню. Она держала в руках бокал. На столе стояла открытая бутылка шампанского и второй бокал. Увидев меня, Таня побледнела… Я велел ей тотчас уходить. И она вышла. Мы остались с Подпасковым вдвоем. Я хотел показать ему записку и потребовать объяснений. Но он меня опередил. Он сказал… Лучше б ему не произносить этих слов…
Яковлев замолчал и потянулся за сигаретой. Василий Пименович и Леденев ждали, когда он закурит.
- И что он оказал?
- Он сказал мне: "Что ты бегаешь, чиф, за своей бабой, как ошпаренный пес? Это такая порода: захочет, так у тебя на глазах отдастся кому угодно… Садись, выпьем лучше".
Старпом глубоко затянулся, потом еще и еще… Тщательно загасил в пепельнице сигарету.
- Если б он не сказал этого, возможно, все бы обошлось. Но от этих слов разум мой снова помутился. Я ударил Подпаскова…
- Чем ударили?
Яковлев удивленно глянул на Бирюкова:
- Как "чем"? Кулаком.
Он сжал пальцы правой руки в кулак.
- Вот этим, - сказал старпом.
Бирюков и майор переглянулись.
- Да-а, - протянул полковник. - И что же вы, хотите всерьез уверить нас, что отправили Подпаскова на тот свет кулаком? Кулак, правда, у вас приличный… И все же…
- Нет, конечно! - ответил Яковлев. - Кулаком, наверное, не убьешь. Но двинул я его крепко, и он, по-моему, упал. Ну и мог удариться головой обо что-нибудь. Поверьте, я не хотел убивать, но когда узнал, что убил Подпаскова, сразу подумал, что так уж сложились обстоятельства.
- А может быть, это и не вы убили? - спросил Василий Пименович.
Поначалу Леденев подумал, что Бирюков задал не тот вопрос, но затем решил, что психологически такой поворот в допросе будет верным.
- А кто же еще мог убить? - удивился Яковлев, и Юрий Алексеевич отметил, что удивление старпома было искренним.
"Или очень профессионально играет", - подумал он, преодолевая то внутреннее сопротивление, которое приходило, когда он думал о Яковлеве как об убийце.
- Что вы делали потом? - спросил он старпома.
- Я выбежал из квартиры… Почему-то мне противно было от мысли оказаться дома, требовать объяснений у жены… Я бродил по городу, дважды подходил к своему дому, но войти не решился. Затем купил водки и отправился на такси в поселок Гремячий Ручей. Там работает на барже шкипером мой родственник из нашей деревни. Баржа у него была на отстое, а сам он на борту. Там мы напились… Утром стали опохмеляться, - словом, пьянка началась по новой… Мне показалось, что жизнь кончилась, я снова и снова вспоминал содержание записки, и перед глазами моими вставала жена с бокалом шампанского в руках. А к вечеру приехал баржевой матрос из Поморска. Он и рассказал об убийстве Подпаскова… Я перестал пить и рано утром первым автобусом поехал в город. Сразу хотел идти в милицию и обо всем рассказать, но после выпитого мучила жажда. Решил выпить пива. В последний, так сказать, раз… Ну и встретил там, в палатке, вот…
Он повернулся к Леденеву и добавил:
- Соседа…
Яковлев замолчал, потянулся было к сигарете, но спохватился, отдернул руку и вопросительно посмотрел на Бирюкова.
- Курите, курите! - сказал полковник. - Что вы еще можете добавить к своему рассказу?
- Больше ничего.
- Хорошо. А теперь мы зададим вам несколько вопросов. Давайте вы, Юрий Алексеевич.
- Шкипер баржи может подтвердить ваше пребывание у него?
- Конечно.
- Кто-нибудь, кроме вас, знает о том, что вы получили записку?
- Нет, я никому не говорил. Сами понимаете, что такой информацией не делятся…
- Понимаю, а шкиперу, вашему родичу, вы говорили о случившемся?
- Нет.
- А как вы объяснили ему неожиданный визит и пиршество?
- Ну… Как вам сказать… У моряков не принято доискиваться до причин, по которым их товарищ решил "дать газ" - загулять, значит… Сказал, что пришел с рейса, давно не видел земляков, решил навестить… Этого ему было достаточно.
- Понятно, - оказал Бирюков. - А теперь посмотрите сюда. Ваши гантели?
- Да, - растерянно сказал Яковлев. - Это мои гантели. Я держу их в каюте, чтоб иногда размяться.
- Посмотрите внимательно, Валерий Николаевич. Гантели эти кустарного производства, но и такие изделия могут быть похожими одно на другое.
- Да нет же, это мои гантели, - сказал старпом. - Вот здесь, видите, две каверны рядом и царапина на другой. Я хорошо знаю свои вещи.
- Это похвально - знать свои вещи… Ваше утверждение запротоколировано… Дело в том, что одной из этих гантелей был убит диспетчер Подпасков.
- Как?! - вскричал Яковлев. - Но я…
- Вот именно вы… Вы могли использовать один из этих снарядов в качестве орудия убийства. Видите, как легко отвинчиваются шары с рукоятки! Один такой шар вместе с рукояткой был обнаружен за дверью черного хода у котельной. На шаре нашли следы волос и кожи. Да и форма травмы на голове Подпаскова соответствует форме и размерам шара на гантели. Второй шар, свинченный за ненадобностью, сегодня ночью был найден во время обыска в вашей каюте. Там же была и другая гантелина. Члены экипажа признали это вашей собственностью, как только что признали и вы сами… Не так ли?
- Так, - глухо произнес старпом. - Но как… Как могло попасть туда?..
- Мы и пытаемся выяснить, - продолжал Бирюков. - Подпасков убит гантелью - в этом сомнений у нас нет. Но кто ее принес? Если не вы, следовательно, и обвинять в убийстве вас нельзя. При всем уважении к вашему крепкому телосложению я не могу согласиться, чтоб с помощью кулака можно было бы отправить к праотцам такого здоровяка, каким был диспетчер. Ведь он, пожалуй, не уступал вам, старпом.
- Так что же произошло? - сдавленным голосом спросил Яковлев.
- Пока не знаю, - сказал Бирюков. - Значит, если не вы принесли гантель, вы - не убийца. А если убили вы, то вашему искреннему признанию, которое вы сделали нам сегодня - грош цена. Вы далеко не мальчик и, конечно, понимаете, что одно дело убить так, как, судя по вашему рассказу, это сделали вы, а убийство с заранее обдуманным намерением - совсем другое дело. Вот, послушайте.
Василий Пименович раскрыл небольшую книгу, лежащую у него с левой стороны стола, под рукой.
- "Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, - прочитал он, - наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет со ссылкой или без таковой или смертной казнью". Ну, пока отягчающих обстоятельств в вашем деле не усматривается. А теперь, посмотрите, как оценивается уголовным законодательством ваш рассказ. "Умышленное убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего душевного волнения, вызванного насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего… - наказывается лишением свободы на срок до пяти лет или исправительными работами на срок до одного года". Видите, как разнятся правовые нормы?
- Вижу, - сказал Яковлев. - Только зачем все это? Я признал свою вину… Чего же еще?
- Весь вопрос в том: какую вину? Надо выяснить: как гантели разделились между вашей каютой и домом убитого? Пока на этот вопрос вы не ответили, да и у нас нет объяснения. И записочку потеряли… Неудачно все складывается. У вас больше ничего нет, Юрий Алексеевич, к Яковлеву?
- Нет.
- Тогда отправьте подозреваемого. Яковлев, подумайте обо всем в одиночестве, может быть, вам придут на ум какие-то мелочи, которые вы упустили. Подумайте. Если вспомните что-то новое, требуйте у надзирателя свидания со мной.
Яковлев ушел.
Некоторое время Леденев и полковник молчали. Затем Василий Пименович подошел к окну и принялся что-то выстукивать по стеклу.
- Что скажешь? - спросил он наконец, резко поворачиваясь к Юрию Алексеевичу.
- А что сказать?.. И так можно прикидывать и эдак. Я со вчерашнего вечера, как узнал от его жены обо всем, да еще после обыска на судне особенно, прикидываю Яковлева на роль Волка или кого другого из людей Мороза…
- И как?
- Не ложится он на эту роль, ну никак не ложится, Василий Пименович!
- Эмоции, дорогой майор… А факты?
- Факты, конечно, упрямая вещь. Пока они свидетельствуют против него. Гантели… И эти страницы из "Правил" в тайнике… Какая-то связь между Яковлевым и убитым Беном, конечно, есть. Но какая?
- Это нам и надлежит выяснить. Какие у тебя соображения в целом, Юрий Алексеевич?
- Мне представляется сложившееся положение таковым. Разберем два варианта. Первый: Яковлев - человек Мороза, может быть, и не тот Волк, о котором Мороз радировал Биллу, но из той же компании. Что получается в этом случае?
- Давай, изложи, Юрий Алексеевич…
- А получается вот что. У Мороза вышел из игры помощник. Передача материалов завершенной ими операции "Сорок четыре" затрудняется, если не срывается вовсе. Мороз попытается проинформировать об этом Билла. Значит, следует ждать выхода резидента на связь. Возможно, на теплоходе "Уральские горы" есть и другие сообщники Мороза. В любом случае этому судну - самое пристальное внимание.
- А если Яковлев не причастен к этой компании? - спросил Василий Пименович.
- Тогда его арест успокоит Мороза, и материалы поедут в Скаген на "Уральских горах". Я думаю, что Мороз, узнав об аресте Яковлева в связи с убийством Подпаскова, решит, что мы клюнули на живца. Надо быть начеку, опять-таки все внимание "Уральским горам". Если Волк там, то туда не замедлит явиться и Мороз, хотя они могут встречаться и не на судне.
- А что будем делать с Яковлевым?
- Искать факты, которые бы прояснили его участие во всей этой истории. Ведь это мы обвиняем его в убийстве с заранее возникшим намерением, значит, и обязанность искать доказательства его виновности возлагается на нас. Подозрения по поводу его участия в группе Мороза ведь не снимаются…
- Конечно, - сказал полковник. - Все это на нем остается. Прикажите, Юрий Алексеевич, еще раз тщательно обследовать одежду Яковлева. Пусть вообще заменят ее на казенное платье. Если он - Волк, не исключена попытка уйти от нас, как это сделал Эрнст Форлендер.
- Будет исполнено, товарищ полковник.
- Теперь по поводу ваших размышлений. В принципе я согласен со всем. Конечно, главное сейчас - "Уральские горы". Все внимание переключаем туда. Рейс мы, разумеется, не задержим. Я свяжусь с пароходством и условлюсь, чтоб безо всякого шума дали на теплоход "Уральские горы" нового старпома из резерва. А Митрохина, Юрий Алексеевич, заменишь ты…
- Я?! - удивился Леденев.
- Да, ты. Потому я и задержал Демьяна Кирилловича Митрохина, чтоб вы при моем участии договорились о передаче дел в ресторане. Для Митрохина мы организуем отпуск по семейным обстоятельствам и отправим из города на две недели. Он тебе передаст все полномочия: ключи, людей, а также расскажет о производственных деталях, особенностях своей работы - прямо здесь. С береговым руководством Митрохина я уже договорился, так что все будет в порядке…
- Боязно, - сказал Леденев, - за такое дело никогда не брался. А вдруг под растрату попаду?
Бирюков рассмеялся.
- Эх, ты! - сказал он, продолжая улыбаться. - Растраты испугался… Ведь директор прямого выхода к материальным ценностям не имеет, только через буфет и заведующего производством, из рук которых продукты идут к пассажирам. Разве сие тебе не известно?
- Известно, конечно, а все же…
- Судят тех, кто махинации затевает, - сказал Василий Пименович. - А у тебя просто времени на махинации не хватит, на один ведь рейс идешь… Ну ладно, шутки долой, давай о деле… На судне будьте осторожны, - уже официальным тоном продолжал Бирюков. - Если мы и допустим, что Волк - старпом Яковлев, то нет гарантии, что его подручные не остались на судне. Вы попытаетесь привлечь кого-то для оказания вам помощи, а окажетесь в объятиях кого-нибудь из той банды.
- Это мне понятно, - сказал Леденев. - Когда отправиться на судно?
- Завтра с утра. Сегодня - беседа-инструктаж с Митрохиным, затем домой - отдыхать… В восемь часов я жду вас, Юрий Алексеевич, у себя. Будет большой разговор по вашей работе в рейсе и, если понадобится, в Скагене. Да! Кстати, где-то там еще со времен войны у меня остался хороший друг. Активный участник Сопротивления, подпольщик, был в отряде коммандос… Попробуйте справиться о нем. Может быть, разыщете… Он вам пригодится.
- Это уже что-то, - отметил Юрий Алексеевич.
- Постой! - воскликнул Бирюков. - Да ведь ты его должен знать! Помнишь высадку в районе Тромсё?
- Зимнюю? - спросил Леденев.
- Ну да. Когда нас окружили егеря, и если б мы не сумели выйти к берегу моря, то нам была бы крышка…
- А ведь я не был тогда с вами, - сказал Юрий Алексеевич. - В госпитале лежал…
- Верно говоришь, - разочарованным тоном произнес полковник. - Тогда ты его не можешь знать. Он ведь как раз и вывел отряд к морю. Кажется, сейчас он работает в Скагенском порту лоцманом. Его зовут Лейв Эйриксон…
Теория и практика
На следующий день в порту и в городе распространились слухи, что убийцей диспетчера Подпаскова оказался не кто иной, как старший помощник капитана теплохода "Уральские горы" Валерий Николаевич Яковлев. Эта весть поразила всех, кто знал старпома, и разделила всех обсуждающих эту тему на несколько лагерей. Одни с негодованием отвергали саму возможность такового, другие допускали ее, возможность эту, но присовокупляли обстоятельства, которые, очевидно, вынудили Яковлева решиться на жестокое преступление. Третьи многозначительно намекали на загадочные взаимоотношения между убийцей и жертвой, четвертые злорадно подчеркивали, что вот, мол, и такие проверенные люди, а вот поди же ты - до чего могут докатиться. Словом, недостатка в досужих вымыслах и предположениях не было.