4
Это я в связи со своим ружьем вспомнил - стрелять, не стрелять? Я посмотрел на часы. Я наконец-то приучил себя оставлять свой безумный коллекционный "патек-филипп" в банковской ячейке и купил вполне приличные и ничего не весящие часы "радо", которые не жалко будет потерять, утопить или отдать уличному грабителю. Светящийся циферблат показывал двадцать минут четвертого. До положенного часа с момента последнего приема стимулирующего средства оставалось пять минут, но я тем не менее открутил пробку фляжки. Не надо, действительно, быть занудой.
Я не успел завинтить колпачок, как в темноте передо мной вдруг появился едва заметный лучик света. Появился и тут же пропал. Как если бы кто-то остановился на машине вдалеке и сразу выключил фары или шел в темноте по дорожке и на секунду посветил на карту. Я убрал с коленей полы Анниного пальто, в которое я кутался, и поставил винчестер наизготовку между ног. Покосившаяся дверь погреба слегка ограничивала видимость. Я отодвинул ее ногой, впустив в поле зрения кривую яблоньку и забор, за которым начинался участок Марет. Луна, из желтой превратившаяся в белую и потерявшая половину своего размера, тем не менее позволяла различить каждую штакетину.
Их было не двое, как я предполагал, а трое. Они шли крадучись, на мягких лапах. Большой уверенности в их действиях не наблюдалось. Проходя вдоль забора, а потом и у калитки, они дважды переглянулись. Профессионалы просчитывают все заранее, роли у них расписаны, и каждый знает, что, как и когда ему делать. А эти как будто проверяли друг друга: мол, ты готов? а ты? делаем, как договаривались? Похоже, любители. А у меня ведь третий заряд был уже вполне убойным.
Первый - высокий крепкий парень, одетый в куртку с поднятым воротником, - просунув руку поверх калитки, откинул крючок и вступил на участок. Не знаю, какие у них в Эстонии законы, но в штате Нью-Йорк в него уже можно было стрелять на поражение. Отличительной приметой второго, длинного и худого, была бейсболка, которую он надел козырьком назад. Третий был плотным, если не сказать толстым. В руке у него было ружье. Оружие прикрытия или на этот раз ребята не шутили?
Я опустился на колено и осторожно вытянулся во всю длину. Трава была сырой от росы и по-осеннему холодной. Я упер приклад винчестера к плечу. Мушку мне видно было плохо, но я знал, что с такого расстояния я в любом случае не промахнусь.
Ребята явно не собирались подвесить за хвост очередной белый трупик. Худой остался у крыльца, и в руке у него появилась бейсбольная бита, которую он, видимо, нес под курткой. Двое других подошли к окну гостиной. Крепкий привстал на цыпочки и аккуратно попробовал толкнуть внутрь створку окна. Рама подалась - я видел это по проехавшему в стекле отражению луны. Толстый приставил ружье к стене дома и сплел пальцы ступенькой. Крепкий вложил туда ногу и, цепляясь за плечи толстяка, начал выпрямляться.
Мы выстрелили одновременно.
Я целился в задницу толстяку. Анна со своей позиции в доме могла попасть только в грудь крепышу, который, похоже, был у них главным. Чем она зарядила свой карабин, я не знал, только парень отлетел в сторону и рухнул на клумбу пионов.
Я вскочил и бросился к ночным посетителям. Держась за цевье, я быстрым движением перезарядил винчестер, хотя стрелять уже не рассчитывал. В замешательстве, в котором оказались нападавшие, они вряд ли могли оказать отпор.
Так я думал - напрасно! Здоровяк, прокатившись по земле, тут же вскочил. Видимо, Анна все же стреляла мелкой дробью - в пылу сражения на такие раны не обращают внимания. А толстяк уже схватил прислоненное к стене ружье и наставлял на меня. Полковник разведки успела выстрелить первой - толстяк взвизгнул, дуло ружья задралось кверху, и выстрел пришелся в воздух. По звуку было ясно, что его заряд был не дробовым, это была пуля.
Крепыш был уже в шаге от меня. В руках у него ничего не было, но по всему было видно, что драться он умеет. Я увернулся от него в последний момент и, пропустив мимо себя, прикладом ударил его в спину. Как Некрасов того немца, пронеслось у меня в голове. Парень упал. Я подскочил к нему и вдавил дуло винчестера между его лопаток.
- Шевельнешься - стреляю! - по-английски сказал я. Почему по-английски? Может, надо было по-русски?
Я не успел решить для себя эту дилемму. Сзади что-то обрушилось на мою голову, и я свалился на траву рядом с поверженным врагом.
Мне понадобилось несколько секунд, пока стальной стержень, закоротивший полушария моего мозга, не перестал искрить. Добивать меня противники не стали. Они вообще сменили тактику - главным маневром стало отступление. Получивший заряд в грудь здоровяк и целый, но очень худой парень в бейсболке тащили толстяка, едва перебиравшего ногами. А у него всего-то было с пару десятков дробин в заднице и ляжках!
Отступление было если и не беспорядочным, то очень поспешным. Мой винчестер лежал в мокрой траве рядом. Я подхватил его и поспешил вслед за парнями, которые уже выбирались бочком из калитки на дорогу. Анна выбежала на крыльцо и вскинула свой карабин. Но парни, шумно дыша, ковыляли вдоль забора, поросшего кустами, и силуэты их были неразличимы.
Где-то совсем рядом раздался рев запущенного двигателя. Вспыхнули фары, и к дому подъехала невидимая мне из-за кустов машина. Когда я выскочил из-за калитки, парни уже заталкивали толстяка на заднее сиденье. Я вскинул ружье и выстрелил в правую, левую от меня, фару. Второй заряд тоже был из мелкой дроби: стекло подернулось рябью, однако фара продолжала светить. Я передернул затвор и выстрелил по ней снова. Теперь фара погасла. Анна, присоединившаяся ко мне сзади, тонкостями себя затруднять не стала - она выстрелила в ветровое стекло, впрочем, без видимого урона для последнего. Я уже стрелял во вторую фару, но машина в тот момент резко дала задний ход и понеслась, истерически визжа двигателем и виляя по узкой дорожке.
Я бросился за ней, но меня остановил звук выстрела. Пуля взрыла землю в паре шагов спереди, следующая пронеслась левее. Анна толкнула меня в канаву и, падая сама, придавила сверху. Автомобиль приткнулся задом к какому-то заезду на участок, развернулся и с ревом начал удаляться. Одинокая фара выхватила из темноты светлый забор и пропала за поворотом.
Анна слезла с меня и теперь протягивала руку, чтобы помочь подняться. Я скрестил ноги и рывком встал сам.
- На их машине теперь далеко не уедешь, - не без гордости за нас обоих сказала Анна.
Я отряхнул землю с ее стеганого пальто и принялся стягивать с шеи шарф из собачьей шерсти.
- Я думаю, их машина ждет где-нибудь в паре километров отсюда. На такие дела на своей не ездят.
В соседних домах стал зажигаться свет, и я предпочел проскользнуть в дом. Я слышал, как Марет что-то прокричала со своего крыльца. Глупо, когда вокруг тебя говорят, а ты не понимаешь ни слова. Впрочем, одно слово я понял: "полиция".
Сколько у меня было времени, чтобы исчезнуть? Минут пять - десять, если в поселке имелся свой полицейский участок. Анна, не выпуская из рук карабина, быстро вошла в прихожую и закрыла за собой дверь.
- У меня в конце коридора люк в подвал, - почему-то прошипела она. - Да оставьте вы пальто - может быть, вам там до утра сидеть придется!
Анна схватила меня за руку и потащила по коридору, покрытому деревенской дорожкой из цветных полосок. Она откинула край дорожки ногой, обнажая крышку люка.
- Лезьте скорее! - скомандовала она.
- А что вы им скажете?
Анна дернула плечом.
- Собираетесь меня инструктировать?
Я стал спускаться по узкой лесенке. Щелкнул выключатель, и висящая под потолком лампочка осветила узкую бетонную гробницу, заваленную пыльным хламом.
- Мне кажется, я узнала одного из парней, - сказала Анна, прежде чем закрыть люк. Во взгляде ее было полное самообладание. - Того, в бейсболке. Похоже, это сын человека, у которого я купила дом.
5
Вопреки моим опасениям приехавший ночью наряд надолго не задержался. Полицейские составили протокол, но ползать по участку в темноте в поисках улик особого желания не проявили. Утром должны были приехать эксперты из Таллина. Анне было предложено оставить для охраны вооруженного сержанта, но, к облегчению оного, она ответила гордым отказом. Оба карабина, проверив лицензию, полицейские конфисковывать не стали. Им, естественно, показалось странным, что, хотя Анна утверждала, что защищалась в одиночку, стреляли из обоих винчестеров. Однако отважная и находчивая пожилая дама заявила, что в одном из карабинов оставался только один заряд, так что пришлось воспользоваться вторым. Ориентировка на автомобиль с разбитой фарой и поврежденным лобовым стеклом была передана в дорожную полицию. Я был уверен, что ее найдут очень быстро - ее угнали, чтобы потом бросить. Но вдруг в ней окажутся отпечатки пальцев или другие улики? Еще одна ориентировка была направлена во все больницы: выковыривать дробинки в домашних условиях все же не гигиенично.
Мы провели остаток ночи в темноте, перебирая операции, в которых участвовала Анна. Я плохо понимаю, что же может сделать такое безобидное существо, как тайный агент, чтобы его за это захотели убить годы спустя. Однако на одну историю мы тем не менее вышли.
Он был двойным агентом, может быть, тройным - когда работаешь больше чем на одну страну, количество уже не имеет значения. Должность он занимал не первого ряда, но приличную - помощник пресс-секретаря президента Финляндии. Такие люди самые удобные для работы - не главные, но осведомлены часто не хуже, чем их начальники. У него, вспомнила, смеясь, Анна, была странная манера - когда он задумывался, то глаза его превращались в узкие щелочки, выдавая отдаленных саамских предков, и раздавалось ровное низкое мычание, как будто кто-то включал генератор низких частот.
- И как его зовут? - спросил я.
Тут Анна меня насмешила. Сначала она гневно посмотрела на меня, отчего глаза ее потемнели, потом вспомнила, что это не праздный вопрос, но снова засомневалась, сообщать ли эту информацию лишнему человеку. Я решил помочь и произнес нараспев:
- Его… зовут…
Анна потрясла головой, как бы говоря "Все-то ему надо знать!" - и нехотя произнесла:
- Юкка Порри.
- Как?
- Юк-ка Пор-ри.
Легко запомнить: Юкка как пальма (есть такая), Порри как порридж.
- И, как я понимаю, он был у вас на связи?
Анна кивнула.
- Кстати, - спросил я (не из любопытства, это я так проверял ее на болтливость), - финский президент все же был нашим агентом или нет?
Понятно, я имел в виду человека по имени Урхо Калева Кекконен, большого друга Советского Союза, регулярно приезжавшего туда на отдых. Например, чтобы пересечь пешком Кавказский хребет в компании с Алексеем Косыгиным или поохотиться на волков в Сибири вместе с обоими послами - финским в Москве и советским в Хельсинки. В Лесу поговаривали даже, что Кекконен был на связи у нашего резидента, который по совместительству - случай в практике Конторы крайне редкий - был также и послом в Финляндии.
Анна задумалась, я смотрел на нее с улыбкой. Но полковник оказалась - если эти два слова можно так согласовать - на высоте.
- Я уверена, что к нашему делу это не относится, - серьезно заявила она. - Уверена.
- Проехали. Так что этот Юкка Порридж?
Анна усмехнулась.
- Я лишила его основного источника доходов. Сначала я установила, что он точно работает и на англичан. Потом - это уже сложным и кружным путем - стало ясно, что нам он дает не самый лучший материал. Я терпела, терпела и потом предложила от него отказаться.
- И как он мог об этом узнать? Ну, что это была ваша инициатива?
Анна удивленно уставилась на меня.
- Я ему сказала! Ну, что не потерплю, чтобы меня водили за нос.
- И много он потерял на вашей принципиальности?
- Прилично.
- А в каком году это было?
Анна задумалась на пару секунд.
- В 82-83-м.
- Двадцать с лишним лет назад, - с сомнением констатировал я. - Если ваш Юкка хотел отомстить, он это блюдо хранил в морозильнике.
Анна снова задумалась, как бы решая, говорить ли мне все.
- Ну, хорошо! Мы случайно натолкнулись друг на друга в Таллине в прошлом году.
- А вы что, собирались этот факт от меня скрыть? - не удержался я.
- От вас что-то скроешь, - проворчала Анна. - Вам доставляет удовольствие тыкать меня носом в… В то, что я не хочу говорить.
Я вдруг - у меня бывают такие интуитивные прозрения - понял. И выпалил прежде, чем успел задуматься, стоит ли:
- У вас были отношения.
Анна даже закашлялась. Не от изумления перед лицом такой проницательности - от возмущения.
- И что? Знаете, с возрастом устраивать личную жизнь становится все труднее! Хотя вы пока не знаете.
- Я имею в виду не тогда, в Финляндии. Хотя и тогда они, разумеется, были. В прошлом году в Таллине, - неумолимо уточнил я.
Анна вспыхнула:
- Какой же вы все-таки несносный человек! Я вам больше ничего не скажу.
Я рассмеялся:
- Так я поехал к себе домой?
Анна не смотрела на меня. Я пригнулся к ней - мы сидели в полной темноте за столом перед батареей ее наливок - и легонько потрепал ее по плечу:
- Да полно вам! Считайте, что я ваш брат.
Анна оттолкнула мою руку.
- У меня, к счастью, нет ни братьев, ни сестер.
Но я знал, что она больше не сердилась.
Тем не менее она молчала. И я молчал.
- Сначала это было по делу, - сказала наконец Анна. - Юкка был - и есть - такой цветущий мужчина. А потом я обнаружила, что мне с ним хорошо. Ну, так, не настолько, чтобы я потеряла голову. Но позже я поймала его на этих махинациях - а я не терплю в мужиках всего этого: мелочности, корысти, нечистоплотности.
Она посмотрела на меня, как будто ожидая следующего вопроса.
- Я больше рта не раскрою, - предупредил я.
- А вы обладаете удивительной способностью и без расспросов ставить людей в неловкое положение.
Вот столько слов - и времени - иногда нужно, только чтобы на простой вопрос не отвечать "да".
- И где это было? В прошлом году. Здесь?
- Да вы что? О моем убежище не знает ни один человек из прошлой жизни. Теперь кроме вас. Мы пошли в его гостиницу.
- Судя по недавним событиям, еще хотя бы один человек знает, - возразил я.
Анна подлила нам обоим наливки. Мы молчали.
- И что, он, вам показалось, на вас больше зла не держал?
Анна гордо вскинула голову:
- Он был счастлив снова меня увидеть. Он звал меня жить в Хельсинки. Он, правда, женат, но…
Она махнула рукой - что говорить о ерунде?
- Тогда, раз у вас возобновилась идиллия, почему вы допускаете, что он мог захотеть сначала вас терроризировать, а потом - убить?
- Потому, что я отказалась. И потому, что я его знаю.
Это, если задуматься, все же ужасно. Зачем бог снабдил нас таким мощным рычагом воздействия одного человека на другого? Женщина, прожившая жизнь, полную приключений и, вероятно, достаточно опасную, стремится на склоне дней только к одному - чтобы ничто из бурного прошлого ее не догнало. Но достаточно ей встретиться на улице с бывшим любовником, как все соображения безопасности отступают на второй план. А ведь не девочка, должна знать, чем такие вещи кончаются. Да-а, как сказал бы Петр Ильич, и шея толста, но и сабля остра.
- Нет, чтобы захотеть вас убить, нужна причина, - решительно сказал я. - Месть за историю двадцатилетней давности, в которой к тому же этот Юкка серьезно не пострадал… Здесь что-то не клеится.
Анна пожала плечами и посмотрела на меня. Я, мол, свою гипотезу высказала, теперь ваша очередь, раз вы такой умный.
- А он знал, кто вы и на кого работаете?
Это была неудачная попытка.
- Вы принимаете меня за дуру? - вспыхнула Анна. - Он, разумеется, понимал, что за такие деньги я удовлетворяю не собственное любопытство. Но куда вся эта информация идет - конечно, нет.
- Вы можете представлять для него опасность в его теперешнем положении? Чем он, кстати, занимается?
- У него турагентство. Специализируется, по-моему, на секс-туризме: Таиланд, Куба, Румыния, Украина…
Хм, а я думал, я один такой умный со своим прикрытием! Правда, у моего агентства специализация другая.
- И как вы можете помешать ему в его маленьких удовольствиях?
- Я не знаю. Возможно, он продолжает на кого-то работать, на тех же англичан. Они готовят какую-то операцию. И тогда старый свидетель вдруг становится для него потенциально опасным.
- Может, он продолжает работать на Контору - ну, на московских товарищей? И стремится вас убрать, чтобы вы его не выдали кому-то другому, на кого, как он предполагает, работали вы?
- Ну, уж это-то вы точно сможете уточнить, - съязвила Анна.
Я кивнул. Это действительно было несложно.
- Но тогда остается вопрос, как он вас выследил? И почему решил сначала поиграть с вами в кошки-мышки?
- Сначала поиграть - это на него как раз похоже. А вот узнать, где я живу…
Она решительно затрясла головой. Я тоже вспомнил, как тщательно Анна проверялась, когда мы отъезжали от "Скандик Палас".
- Вы уверены?
- Проследить за мной он бы не мог. Ну, без посторонней помощи.
- Так он и с битой к вам не сам заявился, - напомнил я. - Кстати, вы сказали, что один из этих трех парней - сын бывшего хозяина. Вот уж чего не понимаю - а его-то как можно привязать к этой истории?
Анна пожала плечами.
- Вот вы и соображайте. Зачем-то же вас сюда послали… - Она задумалась. - А может… А может, вообще передать все это дело полиции?
Я опешил:
- Как это?
- Ну смотрите. От скрытых угроз они перешли к действиям. И уже первое было такое, что разбудили весь поселок. Теперь полиция знает о нападении, знает о белых мышах…
- А вы им сказали?
- Конечно. Что уж теперь скрывать? Более того, я расскажу им - чего я пока не сделала - о сыне хозяина, ну, про того, в бейсболке. Найти его - раз плюнуть. А дальше пусть докапываются до истины.
Логично? Логично. Заманчиво? Совсем не плохо. Старая дама боялась, что ее прошлое начнут копать, и обратилась не в полицию, а в Контору. Однако прежде чем удалось что-то предпринять, преступники напали на нее. Теперь уже и она не могла не вызвать полицию - это было бы уже совсем странно, да и соседи тоже об этом позаботились. И раз полиция все равно в курсе, она наверняка добьется большего и быстрее, чем некий, по сути дела, частный детектив - иностранец, не знающий ни языка, ни страны и не имеющий никаких возможностей и полномочий, кроме собственной смекалки. Задание отменяется, практически не начавшись, отважный альтруист Пако Аррайя больше не нужен и может возвращаться домой.
Однако Анна продолжала размышлять, и, похоже, мысль ее теперь пошла в обратном направлении.
- Хотя… Хорошо, парня найдут. Он скажет что-нибудь совсем простое. Типа, что для него дача в Вызу - настоящий дом, он там провел детство. Что, возможно, чистая правда. Скажет, что никогда не простит отцу, что тот дачу продал. Поэтому они с приятелями сначала похулиганили с мышами, а потом, думая, что хозяйки нет дома, решили залезть туда, чтобы взять какую-то дорогую для мальчика вещь, которую его отец просто подарил новой хозяйке.
- А та встретила их огнем из карабина…