Адвокату Микки Хэллеру сопутствует удача в делах. Когда убивают его коллегу Джерри Винсента, к Хэллеру переходят состоятельные клиенты покойного, в том числе владелец киностудии, обвиняемый в убийстве жены и ее любовника. Но готовясь к громкому делу, Хэллер понимает, что может стать следующей жертвой убийцы Винсента.
Сокращенная версия от "Ридерз Дайджест"
Содержание:
-
Глава первая - 1992 1
-
Глава вторая - 2007 3
-
Глава третья 5
-
Глава четвертая 8
-
Глава пятая 11
-
Глава шестая 13
-
Глава седьмая 14
-
Глава восьмая 17
-
Глава девятая 20
-
Глава десятая 22
-
Глава одиннадцатая 24
-
Глава двенадцатая 27
-
Глава тринадцатая 29
-
Глава четырнадцатая 31
-
Глава пятнадцатая 35
-
Глава шестнадцатая 37
-
Майкл Коннелли 38
-
Калифорнийские сыщики 39
-
Примечания 39
Майкл Коннелли
Свинцовый вердикт
Сокращение романов, вошедших в этот том, выполнено Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, Инк. по особой договоренности с издателями, авторами и правообладателями. Все персонажи и события, описываемые в романах, вымышленные. Любое совпадение с реальными событиями и людьми - случайность.
Глава первая
1992
Врут все.
Врут копы. Врут адвокаты. Врут свидетели. Врут жертвы преступления.
Судебный процесс - состязание врунов. И каждый, кто находится в зале суда, это знает. Знает судья. Знают даже присяжные. Они приходят в суд, зная, что им будут врать. И рассаживаются по своим местам, уже готовые выслушивать вранье.
Если ты сидишь за столом защиты, главное для тебя - сохранять терпение. Ждать. Не любой лжи, но той, за которую ты сможешь ухватиться, чтобы выковать из нее, как из раскаленного железа, острый клинок. Который ты затем используешь, чтобы распотрошить дело и вывалить его кишки на пол.
Вот это и есть моя работа - ковать клинки. И пользоваться ими без всякой жалости и зазрения совести. Быть правдивым там, где врут все.
Я провел три дня в 109-м зале здания криминального суда и лишь на четвертый день услышал ложь, которая стала клинком, позволившим мне развалить дело. Два убийства, в которых обвиняли моего клиента, должны были привести его прямиком в комнату с серыми стальными стенами, где людям вводят в вену смертельный коктейль.
Барнетта Вудсона, 27-летнего торговца наркотиками, обвиняли в ограблении и убийстве двоих студентов вествудского колледжа. Студенты хотели купить у него кокаин. А он решил забрать их деньги и застрелил обоих из обреза. Так, во всяком случае, утверждало обвинение. Обвиняемый был черным, убитые - белыми, и это не улучшало положения Вудсона еще и потому, что дело его слушалось спустя всего четыре месяца после того, как город потрясли расовые беспорядки. А еще больше отягощало его положение то обстоятельство, что он, привязав к трупам груз, утопил их в Голливудском водохранилище, где они и пролежали, прежде чем всплыть, четыре дня. От мысли о том, что трупы разлагались в главном городском источнике питьевой воды, горожан просто-напросто выворачивало наизнанку. И когда удалось установить, что Вудсон разговаривал по телефону с убитыми, и арестовать его, окружная прокуратура объявила, что будет требовать смертного приговора.
Однако дело против Вудсона строилось преимущественно на косвенных уликах: на записях телефонной компании и на показаниях свидетелей, которые сами были преступниками. А истинной звездой был главный свидетель обвинения, Рональд Торранс. Это он показал, что Вудсон признался ему в совершении убийств.
Торранс сидел с Вудсоном на одном этаже Центральной мужской тюрьмы, в особо охраняемом блоке, двери шестнадцати одиночных камер которого открывались в "дневной зал". С шести утра до шести вечера заключенные имели возможность пользоваться "дневным залом", где они ели и играли в карты под бдительным присмотром охранников, несших дежурство в застекленной будке под потолком зала. По уверениям Торранса, именно здесь мой клиент и признался ему в убийстве двоих вествудских юношей.
На четвертый день процесса Торранс в ходе допроса, который проводил обвинитель Джерри Винсент, показал, что Вудсон не только признался ему в убийстве, но и описал его в таких подробностях, знать которые мог только убийца.
Допрашивая Торранса, Винсент держал его в строгой узде - задавал длинные вопросы, которые требовали коротких ответов. Допрос Винсент закончил в одиннадцать утра, после чего за Торранса принялся я, выйдя к кафедре и положив на нее большую, толстую папку.
- Мистер Торранс, мое имя Майкл Хэллер. Я работаю в Управлении государственной защиты и представляю здесь Барнетта Вудсона. Вы и мистер Вудсон давно знакомы?
Торранс улыбнулся, словно желая сказать: "Что за чушь?" Я основательно изучил его прошлое и знал, с кем имею дело. Ему было тридцать два года, треть жизни он провел в тюрьмах. Как рецидивисту, отсидевшему уже три срока, по законам штата ему грозила за его "достижения" пожизненная "премия" - если, конечно, он будет признан виновным в вооруженном ограблении женщины, заведовавшей автоматической прачечной. Преступление было совершено во время сотрясавших город расовых беспорядков, которые начались после того, как суд признал невиновными четверых полицейских, обвинявшихся в избиении Родни Кинга. Короче говоря, у Торранса имелись причины для того, чтобы помочь прокуратуре в деле Барнетта Вудсона.
- Да нет, мы с ним всего пару месяцев знакомы, - сказал Торранс. - Сидели вместе в особом блоке. В окружной.
- Это вы о тюрьме говорите, правильно?
- Ну да. Мы с ним в тюрьме познакомились.
- Позвольте мне, мистер Торранс, произвести кое-какие расчеты. Барнетта Вудсона перевели в особо охраняемый блок тюрьмы пятого сентября этого года. Вы помните, как это было?
- Ну да, я помню, как он там появился, да.
- А почему оказались в этом блоке вы?
- Меня обвиняют в нападении и еще в грабеже.
- Преступления эти были совершены во время беспорядков, правильно?
- Ага. Тогда все на улицы вышли, ну и я тоже.
- И в виде отклика на несправедливость, допущенную по отношению к Родни Кингу, вы ограбили женщину шестидесяти двух лет, ударив ее по голове железной корзинкой для мусора так, что она потеряла сознание?
Торранс глянул на стол обвинения, потом перевел взгляд с Винсента на своего адвоката, сидевшего в первом ряду зала. Однако сейчас эти юристы помочь ему ничем не могли. Он должен был выкручиваться самостоятельно.
- Не делал я этого, - наконец сказал он.
- Вы неповинны в преступлении, в котором вас обвиняют?
- Ну да.
- А как насчет мародерства во время беспорядков?
- А тут я ссылаюсь на Пятую поправку, - ответил Торранс.
- Ну хорошо, мистер Торранс, вернемся к вам и мистеру Вудсону. Перед тем как познакомиться с ним в тюрьме, вы что-нибудь знали о подробностях этого двойного убийства?
- Нет, сэр. Газет я не читаю, а телевизор в блоке сломался аккурат, когда меня туда перевели.
- Согласно представленным обвинением материалам, второго октября вы связались с прокуратурой и сообщили о признании, предположительно сделанном вам мистером Вудсоном. Все это правда?
- Да, все правда.
- А вот мне, мистер Торранс, представляется, что не все. Вы хотите уверить наших присяжных, что человек, которому грозит смертный приговор, признался в совершенном им преступлении другому человеку, с которым он знаком меньше четырех недель?
Прежде чем ответить, Торранс пожал плечами:
- Так все и было.
- Принимая во внимание ваши прежние судимости, вам, если вас признают виновным, придется провести в тюрьме пятнадцать лет, правильно?
- Я не знаю. Этим мой адвокат занимается.
- Понятно. А что вы попросили в прокуратуре в обмен на ваши показания?
- Ничего. Я от них ничего не хотел.
- То есть вы дали показания потому, что считали это своим гражданским долгом? - Сарказм, звучавший в моем голосе, не услышать было нельзя.
- Ну да, - раздраженно ответил Торранс.
Я поднял перед собой толстую папку:
- Вы узнаете эту папку?
- Нет, я ее не помню.
- Не помните, что видели ее в камере мистера Вудсона?
- Я в его камере и не был никогда.
- Мой клиент хранил в своей камере документы, касавшиеся предъявленных ему обвинений. В них содержались некоторые подробности, прозвучавшие сегодня утром в ваших показаниях. Вам это не кажется странным?
- Нет. Я знаю только одно, он сидел со мной за столом и рассказал о том, что сделал. Я ж не виноват, что люди мне доверяют.
- Разумеется, нет, мистер Торранс. А теперь не могли бы вы точно повторить присяжным то, что он вам сказал?
- Ну, мы с ним сидели вдвоем, больше никого рядом не было, и он просто заговорил о том, как плохо у него на душе из-за того, что он сделал. Я спросил, а чего он сделал-то, а он рассказал, как убил ночью тех двух парней.
- Мистер Торранс, это лишь резюме вашего разговора. Повторите присяжным в точности те слова, которые сказал вам мистер Вудсон.
Торранс закивал, как будто только теперь и понял, о чем я его спрашиваю.
- Сначала он сказал: "Паршиво у меня на душе, друг". А я говорю: "Почему, брат?" А он говорит, что все время думает о тех двух парнях. Ну а я-то не знал, о чем он, и спросил: "О каких двух парнях?" - а он и говорит: "Двух ниггерах, которых я в водохранилище спустил". Я стал дальше спрашивать, ну, он и рассказал, как уложил их из обреза, завернул в проволочную сетку и все такое. А потом говорит: "Одну дурацкую ошибку я сделал", а я спрашиваю - какую? А он говорит: "Надо было мне взять нож, да вспороть им животы, тогда бы они не всплыли". Вот это он мне все и сказал.
Я осторожно продвинул клинок чуть глубже:
- Мистер Вудсон использовал именно это слово? Назвал жертв ниггерами?
- Ага, так и сказал.
Я помолчал, обдумывая формулировку моего следующего вопроса. Я понимал, что Винсент вылезет с возражением при любой возможности, и знал, что просить Торранса истолковать то, что он якобы слышал, не могу. Как не могу и использовать слово "почему", когда речь идет о намерениях или мотивах Вудсона.
- Мистер Торранс, в сообществе чернокожих слово "ниггер" имеет несколько разных значений, не так ли?
- Да.
- Мой подзащитный, как и вы, является афроамериканцем, правильно, сэр?
Торранс усмехнулся.
- Прямо с самого дня рождения, - сказал он.
- Когда мистер Вудсон использовал слово "ниггер", вас это не покоробило?
Торранс ненадолго задумался, потом ответил:
- Вообще-то нет.
- Почему же, мистер Торранс?
- Да, наверное, потому, что я его все время слышу вокруг.
- От других чернокожих?
- Правильно, и от белых тоже.
- Хорошо, мистер Торранс. А сами вы этим словом время от времени пользуетесь?
- Да, наверное.
- Когда вы используете это слово, к кому вы его относите?
Торранс пожал плечами:
- К другим чувакам.
- К другим чернокожим?
- Ну да, точно.
- А называть ниггерами белых вам когда-либо случалось?
- Нет.
- Хорошо, в таком случае, услышав, как Барнетт Вудсон назвал тех двоих ниггерами, к какому вы пришли выводу?
Винсент поерзал на своем стуле, надумав, судя по всему, выступить с возражением. Однако сообразил, по-видимому, что оно окажется бессмысленным.
- Я так понял, что они были черные и он их обоих убил.
Я обратился к судье:
- Ваша честь, могу я подойти к свидетелю?
- Можете, - ответил судья.
Я подошел к свидетельскому месту и положил перед Торрансом папку. Это была выцветшая оранжевая папка - такой цвет использовался в тюрьмах округа как указание на то, что папка содержит конфиденциальные юридические документы, которые заключенный имеет право держать при себе.
- Итак, мистер Торранс, я положил перед вами папку, в которой мистер Вудсон хранил документы следствия, предоставленные ему властями. Спрашиваю еще раз, узнаете ли вы ее?
- Я в нашем блоке кучу оранжевых папок видел. А насчет этой не знаю.
- Вы утверждаете, что никогда не видели эту папку в руках мистера Вудсона?
- Чего-то не припомню.
- Мистер Торранс, вы провели в одном тюремном блоке с мистером Вудсоном тридцать два дня. Вы показали, что он признался вам в совершении преступления. А теперь вы утверждаете, что никогда не видели его с этой папкой?
Я загнал его в угол, деться из которого было некуда.
- Нет, я одно говорю, с папкой я его видел, а внутрь ее никогда не заглядывал.
Хлоп! Вот он и попался.
- В таком случае я попрошу вас открыть эту папку и просмотреть ее содержимое.
Свидетель сделал это, я вернулся к кафедре.
- Что вы увидели, когда открыли папку, мистер Торранс?
- На одной стороне снимки двух тел, которые на земле лежат, на другой - пачка документов, отчетов и прочего.
- Не могли бы вы зачитать нам начало первого из этих документов?
- Нет, я не умею читать. Не ходил в школу.
- А можете вы прочитать слова, которые стоят рядом с прямоугольниками, находящимися вверху документа?
Торранс напрягся, сдвинул брови. Я знал, что при последней его отсидке он прошел в тюрьме тест на умение читать - результаты теста показали, что если он и читает, то хуже первоклассника.
- Вообще-то нет, - сказал он. - Ну, не умею я читать.
Я подошел к столу защиты, взял еще одну папку и маркер. Затем вернулся к кафедре и большими черными печатными буквами вывел на обложке папки слово "БЕЛЫЙ". После чего поднял папку перед собой и показал ему:
- Мистер Торранс, это одно из слов, присутствующих в описании преступления. Его вы прочитать можете?
Пока Винсент возражал против демонстрации свидетелю этого слова без достаточных на то оснований, Торранс уже успел отрицательно покачать головой. Судья возражение поддержал.
- Хорошо, мистер Торранс, - сказал я. - Займемся снимками. Вы можете описать нам изображенные на них тела?
- Мм, двое мужчин. Лежат на брезенте, обернутые в проволочную сетку.
- К какой расе принадлежат эти лежащие на брезенте мужчины?
- К черной.
- Вы когда-нибудь раньше видели эти фотографии, мистер Торранс?
Винсент встал, собираясь возразить, но это была попытка остановить рукой летящую пулю. Судья строгим тоном приказал ему сесть. Вызвал в свидетели лжеца, получи часть того, что ему причитается.
- Мистер Торранс, видели вы эти фотографии раньше?
- Нет, сэр, до этого дня не видел.
- Вы согласитесь с тем, что эти снимки изображают описанное вами ранее? Что это тела двоих убитых чернокожих мужчин?
- Ну, вроде так, но раньше я их не видел.
- Вы в этом уверены?
- Такого я не забыл бы.
- Вы сказали, что мистер Вудсон признался вам в убийстве двоих чернокожих мужчин, однако здесь его судят за убийство двоих белых. Вы не готовы согласиться с тем, что из этого следует только одно: ни в чем он вам не признавался?
- Нет, он признался. Сказал, что убил тех двоих.
Я повернулся к судье:
- Ваша честь, возможно, настало самое подходящее время для того, чтобы прокуратура предъявила своему свидетелю обвинение в даче ложных показаний.
Это был театральный жест, предназначенный исключительно для присяжных. Я ожидал, что смогу продолжить допрос Торранса и выпотрошить его клинком, скованным из его же собственной лжи. Однако Винсент встал и попросил судью объявить перерыв, который позволит ему посовещаться с защитником.
И это сказало мне следующее: я только что спас Барнетту Вудсону жизнь.
- Защита возражений не имеет, - сообщил я судье.
Присяжные покинули свои места, я возвратился к столу защиты, возле которого судебный пристав уже защелкивал наручники на запястьях обвиняемого, чтобы отвести его в камеру временного содержания.
- Этот малый - лживый мешок с дерьмом, - прошептал мне Вудсон. - Никаких черных я не убивал. Они белые были.
Мне оставалось только надеяться, что пристав его не услышал.
- Умолкни, ладно? - прошептал я. - И когда в следующий раз увидишь в кутузке этот мешок с дерьмом, пожми ему руку. Если бы не его вранье, прокурор добился бы для тебя смертного приговора, а о сделке с ним ты мог бы забыть.
- А я, может, никакой сделки теперь и не хочу. Слушай, друг, они же вызвали в свидетели полного брехуна. Мы можем выиграть, Хэллер. Не соглашайся на сделку.
- Не жадничай, Барнетт. Скоро я вернусь к тебе с новостями.
Пристав увел его за стальную дверь. Зал суда опустел. Остались только мы с Винсентом.
- Итак, - сказал я.
- Прежде всего, - произнес Винсент, - я хочу, чтобы ты понял: о том, что Торранс врет, я не знал.
- Конечно.
- Я же не стал бы вот так гробить собственное дело.
Я помахал ладонью:
- Не волнуйся, Джерри. Я тебе еще на досудебном разбирательстве сказал: этот мерзавец видел документы, которые мой клиент держал в своей камере.
- Хэллер, с ним работал один из наших лучших следователей, и он сказал мне, что Торранс не умеет читать.
- Джерри, я человек разумный. И обычно стараюсь ладить с окружной прокуратурой. Но сейчас я предупреждаю тебя честно. После перерыва я выпотрошу его, а тебе придется просто сидеть и наблюдать за этим. Я вытрясу из него душу, и, когда я с ним покончу, в дураках окажется не только он. Присяжные решат так: либо ты знал, что он врет, либо оказался слишком тупым, чтобы понять это.
Винсент спокойно выровнял стопку своих папок. И негромко сказал:
- Я не хочу, чтобы ты продолжал перекрестный допрос.
- Хорошо. Тогда поставим на этом крест и сделай мне предложение, которое я смогу…
- Я не буду требовать смертного приговора. От двадцати пяти до пожизненного.
- Не пойдет. Последнее, что сказал мне Вудсон, когда его уводили отсюда, - он хочет сыграть ва-банк. Максимум, на что я соглашусь, - пятнадцать лет. И думаю, у меня это выгорит.
- Если я потребую такой срок для человека, совершившего два хладнокровных убийства, меня просто отправят на улицу, наркоторговцев на живца ловить. Самое большее - двадцать пять с возможностью досрочного освобождения. Для человека, вот так убившего двоих юнцов, совсем не плохо.
Я попытался понять что-нибудь по его лицу. Да, похоже, ничего лучшего он предложить не может, и для Барнетта Вудсона, после того что он натворил, подобная сделка отнюдь не худший вариант.
- Не знаю, - сказал я. - По-моему, он решил рискнуть.