Однажды вечером Небесный Конь пошел за Ходдингзом в голливудский бар, где этот пьяница встретился с Питером Ивом. Небесный Конь сидел в одной табуретке от них обоих, слушая пьяные воспоминания Ходдингза о временах, когда они вместе учились в Калифорнийском университете. Ив попытался преуменьшить выгоды, которые дает работа в кинопроизводстве, но разглагольствования Ходдингза о том, что все, кто связан с кинобизнесом, не дают ему занять среди них положенное место, в конце концов стали слишком занудными и невразумительными, и тогда Ив стал намекать, что пора бы и по домам.
Ходдингз почувствовал, что потерял интерес Ива, и рассказал ему о том, как занимался порнографией.
- Отличные деньги, - утверждал он между глотками виски. Он поставил стакан и оперся локтем на барную стойку. - И посмотреть дают. Я тебя устрою, если тебе интересно.
На предложение поучаствовать в порноиндустрии Ив отозвался тем, что вслух подумал, интересно, возможно ли там проявить творческий подход к монтажу.
- Не беспокойся, баб полно, - сказал Ходдингз, хрипло смеясь и подмигивая.
- А я и не беспокоюсь.
- Забыл, ты ж у нас женатый.
Ходдингз наморщил лоб, потом поднял вверх пустой стакан, наклонил его и хлебнул воздух.
Ив допил пиво и поставил стакан на стойку.
- Мне пора. У нас сегодня собирается компания.
- А, ну да. - Ходдингз посмотрел на него с отвращением. - Компания.
Ив бросил на Ходдингза быстрый взгляд, в его лице появилось что-то вроде жалости.
- В общем, мне пора.
- Ага, гости. Давай лучше я тебе расскажу про компанию.
- Джеки, мне правда пора.
- Нет, уж ты послушай! - закричал он так, что все в баре повернули к ним головы.
Ив встал с табуретки и подошел к Джеки, чтобы его утихомирить.
- И не говори мне про компании. - Он заливался слезами. - Я знаю эти компании, - бормотал он, вырывая руку у Питера Ива и хныча, - они убивают людей, Пит.
Небесный Конь пошевелился на стуле, думая, не пора ли ему вступить и вывести Ходдингза из игры, прежде чем будет слишком поздно.
- Не говори ерунды, Джеки. - Ив дотронулся до плеча друга. - Никто никого не убивает.
- Нет. - Ходдингз вырвался и прокричал: - Мучают и убивают! Я там нашел…
- Хватит орать! - Ив оглядел темный бар. Все на них смотрели. - Ладно?
- Я видел фильм, - прошептал Ходдингз и приложил к губам палец. - Тсс. Там режут женщин. Я видел один такой фильм. - Он заговорил громче. - Мне тоже делали предложения. Мне, чтоб я делал такие фильмы. - Он вымученно засмеялся. - Идеальные фильмы ужасов, с настоящими ужасами.
- О чем ты?
- Чтоб они орали. Но то, что происходит, ничуть не лучше. Ты. Я. - Он ударил себя в грудь ладонью, потом кулаком. - Вот настоящий ужас. Следующий шаг.
- Да ты о чем, Джеки? - повторил Ив, хватая друга за руку и удерживая ее. Потом он заметил, что перед ними стоит бармен.
- Что с ним? - спросил бармен. - Не пора ли ему домой?
- Конечно, вызовите такси, - сказал Ив.
Бармен мрачно кивнул и вышел, поглядывая на них.
Небесный Конь поехал вслед за такси и увидел сквозь заднее окно машины, что перед тем, как окончательно вырубиться, Ходдингз пробормотал что-то Иву. Когда они приехали в дом Ива на бульваре Санта-Моника в Беверли-Хиллз, тот передал таксисту деньги, которых хватило бы, чтобы довезти Ходднгза до квартиры на севере города между Олвира-стрит и Чайнатауном.
На следующее утро Ходдингза нашли мертвым, он выпал из собственного окна.
Джеки Ходдингз ушел первым. Потом настала очередь Питера Ива.
- Пусть все выглядит так, как будто обе смерти не связаны друг с другом, - сказал Ньюлэнд Небесному Коню, поэтому один выбросился из окна, а другой - Питер Ив - стал якобы жертвой местного серийного убийцы, который резал гомосексуалистов.
- Так в чем ты хотел признаться? - спросила Алексис, садясь в кровати, ей не нравилось тяжело повисшее между ними молчание.
Небесный Конь уставился в потолок, положив одну руку на лоб.
- Не знаю, с чего начать.
Он попытался придумать начало, слова, которые сделали бы разоблачение не таким резким. Может быть, начать как-то так: "Я не был уверен, что у тебя возникнут ко мне такие же чувства, какие я испытываю к тебе, поэтому я придумал себе новую личность". Да, именно так. Начать не торопясь и дойти до прошлого, до его тюремной истории. Этого будет достаточно, чтобы намекнуть ей, что еще было возможно. Сказать ей ровно столько, ни больше ни меньше, и подождать. Остальное можно договорить потом. Как только сделан первый шаг, остальные новости прозвучат уже не так неожиданно.
- Ты должна поверить, Алексис. - Он посмотрел ей в лицо, лицо из своих снов, это лицо, и тело, и душа давали ему возможность примириться с самим собой, освободиться от ненависти, потому что она предлагала принять его. Ему казалось, что он знает ее всю жизнь, и он знал, что она чувствует то же. Они стали близки в тот миг, как обняли друг друга, их близость была мгновенной и абсолютной и оставалась такой же, никогда не ошибалась, никогда не ослабевала.
- Ты должна поверить в то, что свело нас, - сказал он ей.
- О чем ты говоришь?
О наследии, подумал он, о древней мистике, но даже и он сам больше не верил в это.
- Любовь, - сказал он для нее. - Я очень тебя люблю.
- Я тоже тебя люблю, - прошептала она, ужасаясь тому, что последует потом, ведь это эмоциональное признание, несомненно, служило для того, чтобы смягчить неминуемый удар.
- Когда я впервые увидел тебя, я был потрясен.
Алексис улыбнулась:
- Я помню тот день в офисе. Когда я увидела тебя в первый раз, я просто сразу же растаяла…
- Это было не в офисе.
- Да?
- Я увидел тебя за несколько дней до того. - Небесный Конь изучал ее лицо, внимательно рассматривая каждую черточку, стремясь понять ее реакцию.
- В лифте?
- Да, - солгал он. Это было почти правдой. - И я пошел за тобой.
- Пошел за мной?
- Чтобы узнать, кто ты. Что я еще мог сделать? Я никак не мог упустить эту возможность. Как я мог дать тебе ускользнуть? Ты задела меня за душу.
У Алексис снова стал непринужденный вид. Небесный Конь увидел, что его слова достигли цели. Он выбрал правильный путь, в точной пропорции смешал намек и последующее утешение.
- И как долго ты за мной ходил? - спросила она.
- Я следил за тобой четыре дня, прежде чем наконец назначил встречу.
Алексис очаровала мысль о том, что Скайлер за ней следил, и она почувствовала угрызения совести. Это было несколько необычно, но очень романтично, особенно в том смысле, в каком он рассказывал об этом. Потом она подумала о том, какую работу проделала над проектом для его детективного издательства. Они согласились на рекламном лозунге "Книги у нас в крови".
- Так существует ли в реальности твое издательство? - спокойно спросила она.
- Нет.
- Ладно, а что тогда?
- Только я.
- Но что ты…
В эту секунду позвонили в дверь.
- Вовремя.
- Не открывай.
Небесный Конь ждал гостей. Он чувствовал напряжение в воздухе, словно гнетущее затишье перед бурей, мысленные молнии до того, как раздался раскат грома. Он начал свое признание, зная, что его могут прервать. Поэтому в первую очередь он его и начал, чтобы разделить конфликт, сделать отвлекающий маневр, рассеять факты на фоне возможной травмы от того, что должно было случиться.
Снова зазвонил звонок.
- Я все-таки узнаю, кто там.
- Зачем? - Он положил руку на ее плечо, погладил кожу. - Я бы не стал на твоем месте.
Звонок стал более настойчивым.
- Я вернусь через секунду, - сказала она, сбрасывая простыни и показывая ему свою обнаженную спину, потом профиль, когда встала с постели и пошла за халатом, висевшим на двери ванной. Когда она протянула за ним руку, он восхитился плавными формами ее тела.
- Ты кого-то ждешь? - спросил он.
Алексис повернулась и коротко ему улыбнулась, потом завязала пояс халата.
- Только моего мужа. - Она улыбнулась дерзкой улыбкой, не разжимая губ, и направилась из комнаты.
Но Небесный Конь поднялся на ноги и надел брюки, прежде чем Алексис успела выйти за дверь.
- Я сам посмотрю, кто там, - сказал он, проходя мимо нее.
- Я разберусь, Скай, - сказала она вслед ему, но он уже был у гостиной и поворачивал к входной двери.
Он посмотрел в глазок и подождал, наблюдая.
- Видишь кого-нибудь? - прошептала Алексис ему на ухо.
Он чувствовал ее жар, ощущал слабый аромат ее духов.
- Кто там?
- Не знаю, женщина.
Он смотрел на искаженное глазком лицо женщины, которая смотрела в коридор, потом уставилась в пол. Она еще раз нажала на звонок.
- Ты думаешь, она уйдет? - прошептала Алексис.
- Да? - громко спросил Небесный Конь с излишней резкостью.
- Я ваша соседка из квартиры 1506, - объяснила женщина. - Простите за беспокойство, но у меня телефон не работает.
- И что?
- Я только хотела узнать, работает ли у вас.
Алексис на цыпочках подошла к телефону и проверила. Небесный Конь оглянулся и увидел, что она кивает, и прочел по губам: "Работает".
- Нет, у нас тоже не работает, - сказал Небесный Конь.
Женщина не ожидала услышать это.
- Понятно, - сказала она, прищуриваясь и глядя в глазок, зная, что ей лгут, только по одной причине: потому что сама она тоже лжет.
- Скайлер, телефон в порядке, - сказала Алексис.
- Тсс, - предостерег он, чуть повернувшись, чтобы Алекс увидела его суровый профиль. Потом он снова посмотрел в глазок.
Но женщина услышала.
- Я жду очень важного звонка. Моя дочь должна позвонить мне и сообщить… У меня очень болен муж, и…
Женщина замолчала и попятилась от двери.
- Скайлер. - Алексис ткнула его в спину. - Впусти ее.
- Молчи, - прошипел он.
- Минуту, - громко сказала Алексис.
Небесный Конь повернулся к ней, на лице неуловимое выражение, в глазах огонь, губы кривятся от невысказанного ругательства. Неужели она может быть так наивна? Но он решил пустить все на самотек. Может быть, ей пора узнать, с чем она имеет дело.
Он повернул замок и открыл дверь, за которой оказалась женщина, а потом он мельком заметил какое-то движение за ее спиной. Крупный чернобородый мужчина в черной шляпе, захватив врасплох даже Небесного Коня, ворвался в дверь, выставив перед грудью обе поднятые руки, так что Коня отшвырнуло назад, а Алексис полетела в сторону.
Алексис потеряла сознание, женщина быстро подошла к ней, опустилась на колени, достала шприц из кармана своего розово-сиреневого платья, сняла колпачок и сделала Алексис укол в шею.
Здоровяк в черной шляпе нависал над Конем, его нога тяжело придавила горло жертвы.
- Небесный Конь Ринг. Я знал, что лошади теперь в цене, но двадцать тысяч долларов… - Он звонко присвистнул, как бы не веря. - Бешеные деньги на полукровку.
Соседняя квартира оказалась именно такой, какой ожидал ее увидеть Небесный Конь. Она походила на любую другую из множества декораций, которыми пользовался Стэн Ньюлэнд для своего жуткого кинопроизводства. В больших городах легко было подбирать беззащитных девиц с прошлым, от которого они пытались убежать. Большие города давали возможность творить изуверства так, чтобы они оставались незамеченными. Там легко было смешаться с суматохой современной жизни. Туда-сюда кочуют грузы, полно машин на людных улицах. Кто обратит внимание на очередной ящик или чемодан, который кто-то тащит неподалеку? Откуда кому-то знать о конечностях и туловищах, засунутых в пластиковые мешки и выброшенных вместе с мусором?
Наконец завершен полный оборот. Когда Небесный Конь стоял над заляпанным кровью матрасом, опустив глаза на голое, неподвижное тело в черном кожаном капюшоне, закрывшем лицо женщины, так что видны были только губы, и держал в руке нож, он чувствовал, будто его вернули на то место, в котором он когда-то потерялся. Прекрасное место, где он мог обрести полную власть, единственное место, где он мог отдать последний, эйфорический приказ.
Обнаженная незнакомка, только лежавшая перед ним женщина не была незнакомкой.
Постарайся не вспоминать, сказал он себе. Но он знал ее тело, любил и ласкал каждый его дюйм. Он должен заставить себя забыть, чтобы совершить действие. Теперь на карте стояла его жизнь. Если он убьет женщину, то вернется в дело, получит возможность заниматься тем, чем занимался раньше, снова сможет выполнять свое убийственное дело с рассчитанной точностью, совершать свой систематический обмен с порядком. Ньюлэнд снова примет эту новую инициацию. Ему хотелось в это верить. Об этом ему сказал Лео Педдль. Ему не хотелось верить в то, что он знал точно: что следующей жертвой будет он сам. Надежда - величайший лжец, когда-либо существовавший на свете, и самый жестокий преследователь.
Женщина в сиреневом платье смотрела из-за объектива камеры.
- Давай начинай, - сказала она, ее британский акцент прозвучал неуместно.
Небесный Конь посмотрел на нее. Она была одета безупречно, волосы высоко подняты, на ней толстое плетеное колье из золота и такой же браслет. Он знал, что ее зовут Винсер, она англичанка, он часто слышал, как Ньюлэнд шутил на ее счет. Винсер была лесбиянка, которая получала огромное удовольствие от расчленения женщин, вырезала их вульвы и хранила в банках.
Педдль размахнулся ручкой от метлы и ударил Коня по боку. Он не обратил внимания на удар, только замер на мгновение, потом опустил нож к телу, которому суждено было быть разрезанным на части, телу, теплому и знакомому на ощупь. Он посмотрел на женственные губы, наклоняясь ниже, видя, как они шевелятся, потому что она начала приходить в себя после наркотика, дернулось обнаженное плечо, пальцы зашевелились за спиной. Потом низкий, непонимающий стон донесся из глубины горла женщины, горла Алексис, сказал он себе.
- Разбуди-ка ее ножичком, - злобно приказала Шон Винсер.
Небесный Конь услышал еще один стон и похолодел. Палка ударила его по спине, но больно не было. От удара он внутренне стал только еще крепче.
Губы, только губы виднелись из-под черного капюшона, медленно высовывался вялый язык, чтобы смочить мелкие трещинки. Потом раздался тихий стон, такой тихий, что только Небесный Конь смог его услышать, потому что это было его имя, его новое имя, Скайлер. Он опустил лезвие к груди женщины.
- Музыку, - сказала Винсер, показывая на стереосистему в углу.
Педдль подошел и нажал кнопку, не спуская глаз с Небесного Коня, держа в одной руке палку.
Гипнотический звук песнопений наполнил комнату, и свет стал ярче, из-за чего тело на кровати казалось еще белее, живот мягче, груди тверже и прелестнее. Он целовал эти груди, а теперь в ярком свете кровь на них станет такой же яркой. Он посмотрел на ее губы, потом на нож и почувствовал, как возбуждается, ожесточается, в нем появляется желание ударить, войти силой, рассечь, расчленить, разрушить. Он молниеносно развернулся в сторону Педдля, но громилы там не было. Мысленно Небесному Коню представлялось, что Педдль близко, он чувствовал его присутствие, но разум обманул его, заставил совершить ошибку.
Винсер вышла из-за камеры, подняла обрез двуствольного ружья. Конь замер по ее команде. Он повернулся и увидел, что Педдль стоит у стереосистемы и ухмыляется. Потом он направился к Коню, но его остановила Винсер, крикнув:
- Стоять!
- К черту тебя, Винсер, - проворчал громила.
- Заткнись! - рявкнула женщина, направляя обрез на Небесного Коня. - Займись девкой. Живо!
Педдль выхватил нож из руки Коня и оттолкнул его.
- Ты ошибся, - бросил он, поворачиваясь к кровати и видя, как оживает тело в ярком свете, такое белое, пробудившееся.
Он снял серые тренировочные штаны и стал на колени рядом со связанной женщиной, перевернул ее и протянул острие ножа к округлой полноте ее ягодиц.
В этот миг несколько человек в черном, в шлемах, с оружием в руках ворвались в квартиру и через миг заполнили комнату. Винсер, с виду растерянная, направила обрез на камеру и выстрелила. Тут же на нее обрушился град автоматного огня, отшвырнувший ее тело, ни единая пуля не сбилась с пути, все попали в ее грудь рядом с сердцем, проделав в ней одну кровавую, рваную дыру. Педдль не двинулся с места, подняв дрожащие руки над головой, штаны спущены на лодыжки, по ногам стекает моча.
Небесный Конь задумался, не зная, как его воспримут: как преступника или жертву. Он ждал со сложенными на груди руками, раскрыв ладони, и потом вдруг понял, как все обернется для него, понял, как только спецназовцы развязали Алексис и она крикнула его имя, подбежала к нему и бросилась на шею.
"Меня спасла нью-йоркская полиция", - подумал Небесный Конь. Алексис рыдала на его плече и крепко прижималась к нему. Как удачно вышло.
24
Торонто
На машине не было опознавательных знаков, но Стэн Ньюлэнд не сомневался, что это полицейская машина. Он заметил ее в зеркале заднего вида - большой капот коричневого "форда-меркури", одинокий человек за рулем, смутно знакомое лицо в тени. Он перевел взгляд с зеркала на дорогу, потом снова на отражение, на повороте лицо вышло из тени и осветилось. Все стало ясно. Опять этот Кроу!
Взяв лежавший рядом на сиденье мобильный телефон, Ньюлэнд стал набирать номер, но цифры не подсвечивались. Телефон не работал. Кто-то в него залезал. Ньюлэнд бросил телефон на пол, огляделся вокруг и определил, что он всего лишь в нескольких кварталах от склада Грэма. Свернув на Ист-Квин-стрит, он поехал на юг вдоль Коксвелл-стрит. Потом он еще раз посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, что коричневая машина по-прежнему держится позади. Пора остановиться, сказал он себе, иначе он приведет Кроу прямо в логово. Ньюлэнд остановил машину, и его подозрения подтвердились, потому что "форд" остановился сразу за ним.
- Отлично, - пробормотал он, глядя, как Кроу выходит из машины. - Травля со стороны полиции.
Ньюлэнд нажал кнопку, опускавшую стекло, и слушал, как оно жужжит, впуская в машину морозный полуденный воздух. Он терпеливо ждал, пока человек из "форда" подойдет ближе и задаст свои вопросы.
- Предъявите, пожалуйста, ваши права и регистрацию.
- Кажется, нарушения правил дорожного движения не входят в сферу вашей компетенции, детектив Кроу. Поправьте меня, если я ошибаюсь.
- Водительские права, регистрацию, - без выражения повторил Кроу.
- Ну конечно. Как вам угодно. - Ньюлэнд залез в бардачок и почувствовал внезапность холодной стали, прижатой к его виску.
- Спокойно, - сказал Кроу, сильнее вжимая дуло в кожу Ньюлэнда.
Ньюлэнд попытался посмотреть влево. Он увидел пистолет и державшие его руки в черных перчатках, потом осторожно двинулся, чтобы открыть бардачок и достать маленький кожаный бумажник, в котором лежали необходимые документы, стараясь не показать 45-миллиметрового револьвера, засунутого в глубину бардачка под буклеты.
- Держите, сержант. - Он протянул бумажник, держа его двумя пальцами.
Кроу взял его, даже не поглядев. Он просто сунул его в карман и убрал пистолет, надеясь, что никто ничего не видел.
- Прошу вас выйти из машины.
- Зачем мне выходить из машины? В чем дело?
- Прошу вас выйти из машины.