- Смотрите, как вам удобнее. Мы произведем анализы и посмотрим вас лучами, - сказал Барвинский, записывая что-то в карточке. - Скажите панне Терезе, что я назначил вам во вторник исследование желудка. А желчный пузырь поглядим в следующий раз. Она вас проинструктирует, как подготовиться. Только не падайте духом - мне случалось помогать и в более запущенных случаях.
Доктор любезно проводил пана Яновского до самой двери кабинета.
"Ну и попался! - думал Петренко, покидая дом Барвинского. - Слабительное пить, голодать сутки, а потом заставят глотать какую-то гадость или, чего доброго, начнут колоть, а то еще хуже - клизму поставят!"
Как все здоровые люди, не привыкшие к врачам, он очень не любил медицинские процедуры и даже побаивался их. А главное - приблизит ли все это к цели? Но делать нечего, назвался груздем - полезай в кузов.
И он, несколько удрученный, пошел по улице, отметив все же монтера, который с кошками на ногах карабкался на телеграфный столб перед домом доктора. Утром он возился с проводами на соседнем столбе, наверное, человек Войтеховича, наблюдает за домом. Счастливец! Ему не придется брать желудочный сок!
Однако события повернулись так, что хождение Петренко по медицинским мукам оказалось непродолжительным.
Когда во вторник утром он, приехав в Бялу-Суль, пришел на улицу Костюшко, она удивила его своим видом. В нескольких местах безукоризненный асфальт был взломан, желтели кучи выкопанной, глинистой земли. Невдалеке от дома Барвинского стояла пневматическая станция на автомашине, грохотал перфоратор, несколько рабочих рылись в траншее. Когда майор подошел к знакомой калитке, первое, что бросилось ему в глаза, был большой темно-оливковый автомобиль, стоявший на дорожке перед открытыми воротами гаража. Владек в том же синем халате чистил веником вынутый из машины ковровый половичок. Коренастый человек в спортивном костюме стоял рядом, словно следя за работой дурачка. Он обернулся на звук шагов - это был капитан Смирнов.
Офицеры обменялись быстрым взглядом. Смирнов, подмигнув, чуть заметным движением головы указал на Владека. Петренко мгновенно оценил создавшееся положение и понял, чего хочет от него товарищ. Он сделал несколько шагов по направлению к крыльцу дома и вдруг со стоном опустился на песчаную дорожку...
- Смотрите, пане! - услышал он встревоженный голос Смирнова. Шуршание веника прекратилось, немного погодя послышались тяжелые шаги, и глухой голос косноязычно забормотал:
- На землю сел!.. Эге! Зачем на землю сел?
Петренко опять застонал и лег на бок. Уголком глаза он увидел склонившееся над, ним лошадиное лицо с бесцветными тупыми глазами.
- Вот, вовсе лег... Эге! - бормотал Владек в недоумении.
- Ах, Иезус-Мария! - раздался рядом женский голос. - Ему плохо! Нужно нести его в дом, к доктору! Он больной!
- К доктору, к пану доктору! - подхватил сзади Смирнов.
Привычные слова "больной" и "доктор" дошли до сознания идиота. Петренко почувствовал, как его легко, словно ребенка, подымают на руки. Приоткрыв глаза, он увидел, что рядом суетится пожилая женщина в черном, вошедшая вслед за ним с улицы. Из окна приемной тоже заметили, что происходит в саду.
Щелкнул замок, входная дверь открылась, и резкий голос Терезы крикнул:
- Ну, Владек! Неси же пана скорее в дом!
Все так же, без малейшего усилия, великан с майором на руках поднялся на крыльцо, сопровождаемый женщиной в черном, и Петренко, опять приоткрыв глаза, с удовлетворением убедился, что от парадной двери гараж и автомобиль скрыты углом дома. Окна из приемной на ту сторону нет, припомнил он, а в кабинете - матовые стекла.
Владек внес его в приемную, которая на этот раз была полна народу - человек восемь больных. Все встали с мест. Майора положили на диван. Кто-то обмахивал ему лицо шуршащей газетой, кто-то взял за руку, нащупывая пульс. Потом он почувствовал резкий запах нашатырного спирта, чихнул и открыл глаза. Около него стоял Барвинский и смотрел каким-то новым, как ему показалось, испытующим взглядом. Едва их глаза встретились, как тревожное, напряженное выражение исчезло с лица доктора, свиные глазки забегали, губы заулыбались.
- Э, да это пан Янушевский?
- Яновский, пан доктор, я был у вас в пятницу.
- Да, да, как же! Что с вами случилось? Сильные боли в животе?
- Да нет, просто слабость... Голова закружилась... Наделал вам хлопот...
- Ничего, ничего, полежите, все пройдет сейчас. Пани Тереза, дайте пану валерианы с ландышем. Отдохните, сейчас мы вас посмотрим... Владек, ты иди отсюда, иди, иди...
Он почти вытолкнул дурачка в переднюю, вышел за ним, и из-за неплотно прикрытой двери донесся его писклявый голос, приглушенный и, как показалось Петренко, дрожащий от ярости. В приемную доктор вернулся более красный, чем обычно - почти синий.
- Ну как, лучше?
- Спасибо, доктор, все прошло.
Петренко уже сидел на диване, профессиональным чутьем ощущая, что произошло что-то неладное, допущен какой-то промах.
- Хорошо, так пройдем в кабинет. Панство простит нас, и я отпущу пана Яновского вне очереди - ему нужно скорее вернуться домой и полежать. Вот как обманчива бывает внешность, с виду - такой крепкий человек...
Продолжая говорить, он ввел Петренко в кабинет, раздел, положил на кушетку, быстро ощупал живот. Майору казалось, что Барвинский с трудом подавляет волнение, а короткие пальцы его слегка дрожат.
- Знаете, очень жаль, но придется отложить исследование. Неблагоразумно утомлять вас сегодня.
"Ему не терпится меня выпроводить. Что случилось?" - Петренко незаметно глянул на окно. Нет. Только встав на стул, мог бы доктор взглянуть поверх матовых стекол. В чем же дело?
- Что вы, доктор! Я сейчас совсем хорошо себя чувствую. Зачем утруждать вас лишний раз. И потом опять принимать слабительное? Может быть, от него мне стало плохо?
- Нет, нет, этого не может быть. Впрочем... - Доктору пришла новая мысль. - Как угодно, если вы в силах - прошу сюда.
Он провел Петренко в соседнюю освещенную электричеством комнату - небольшой рентгеновский кабинет. Доктор потушил свет, включил аппарат и, протолкнув майора за экран, минуты две вертел его туда и сюда.
- Пана когда-нибудь смотрели рентгеном? - спросил он.
- Нет, пан доктор.
Вспомнив наставление Румянцева, майор понял, что все делается только для вида - желудок так не исследуют. Что же, что случилось?
- Можете одеться. Должен вас поздравить - я ошибся, ничего серьезного у вас нет. Просто небольшое засорение желудка с раздражением печени. Пожалуйте в кабинет. Сейчас выпишем вам микстурку, все пройдет. Будете вполне здоровы и можете забыть о врачах.
Барвинский сел к столу писать рецепт. Петренко одевался, теряясь в догадках. Чтобы завязать галстук, он подошел к большому зеркалу над умывальником и понял все. Верхняя часть наклонно висящего зеркала отражала то, чего нельзя было увидеть через окно - ворота гаража и дорожку перед ними. Автомобиль был уже убран и ворота на замке. Ясно, Барвинский мыл руки, увидел в зеркало Смирнова около машины и заметил что-то, возбудившее его подозрение. Делать нечего, нужно уходить. Как у Смирнова? Может быть, и не потребуется больше разыгрывать больного?
- Вот, пожалуйста! Три раза в день по столовой ложке перед едой. И не думайте больше о своей болезни. Тереза скажет вам, сколько вы должны за совет и за исследование. Прощайте, пане Яновский!
Петренко покинул кабинет, удивляясь этому человеку - даже в очевидной тревоге он не забыл о гонораре. Последний, впрочем, оказался очень солидным. Расплатившись с Терезой и поблагодарив за участие больных и даму в черном особо, он вышел из дому. У ворот стоял Владек. Петренко и к нему обратился со словами благодарности, но тот сердито замычал в ответ и почти вытолкнул майора за калитку.
"Дурак, а понимает, что ему досталось за меня, - подумал Петренко, переходя через улицу. - А какая сила! Попадешься в руки, задушит, как котенка!"
Он поравнялся с окном ресторана и увидел Смирнова, сидевшего за столиком. Тот кивнул. Майор, завернув за угол, вошел и сел за соседний столик. Лицо Смирнова было невозмутимо; но когда хозяин, поставив перед майором бутылку пива и стакан, пошел обратно за стойку, Смирнов быстро протянул руку и открыл ладонь. На ней лежала орденская планка с двумя ленточками Боевого Красного Знамени и двумя - Отечественной войны. Таинственная машина была найдена.
8. РАЗВЯЗКА
- Как это получилось у вас? - спросил Петренко, когда они полчаса спустя уселись на скамейку в ближайшем сквере. В саду было немноголюдно. Кое-где на скамьях сидели молодые парочки, с кучи песка на кругу доносились детские голоса, и нянька катила колясочку в конце широкой аллеи. Легкий ветер шевелил ветви кленов, покрытые только что развернувшимися листочками и желто-зеленой пеной цветения. Большие неправдоподобные цветы стояли, как свечи, на голых ветвях единственного тюльпанового дерева, крупные бело-розовые лепестки, кружась, падали на землю. Было тихо, влажно и чуть туманно.
- Очень просто! - Смирнов сдерживался, но лицо его сияло. - Я держался здесь, поблизости, словно наблюдая за работами на улице - их затеял Войтехович. Сегодня один из ребят говорит, что Владек отпирает гараж. Я туда: смотрю, машина снаружи и этот троглодит ее чистит. Ну, я вошел, стал спрашивать, как попасть на прием к доктору, а из него клещами слова не вытянешь, да я и не спешил. Смотрю на автомобиль - восьмицилиндровый "мерседес", правая задняя покрышка - потертая "дэнлап", левая - новенькая "треугольник" - как на моем фото - я же снял следы в Ментно. Ну, я знаю, что либо вы сейчас придете, либо он вытащит подушку, тяну разговор, спрашиваю разные пустяки. Он начал уже на меня коситься - страшно несимпатичный тип, так мрачно смотрит, того и гляди выставит. А просто уйти уже неудобно, думаю - не миновать и мне идти на прием. Тут вы и явились. И здорово же вы меня поняли, разыграли, как по нотам, да еще эта вдовушка помогла. Пока они с вами возились - я осмотрел машину. Вижу, подушка поцарапана, сунул руку за сиденье - есть! Меня, знаете, даже жаром обдало! Вот повезло так повезло!
Обычно молчаливый, капитан говорил оживленно и торопливо.
- Ну, не совсем повезло. Барвинский видел вас и почуял неладное. Он очень взволновался, вообще весь как-то переменился. Меня выпроводил поспешно и раз навсегда.
- И пускай, теперь уже неважно. Деваться ему некуда, дом под наблюдением.
- Черт его знает, сейчас сядет в машину и уедет.
- Задержат на выезде из города.
- Может скрыться в самом городе, места много. Словом, наделает хлопот. Времени терять нечего. Поедем в военный городок и по ВЧ свяжемся с генералом.
- Зачем? Пошли к Войтеховичу, у него есть прямая связь с Зарембой. Правда, он при управлении милиции, но для такого случая можно нарушить конспирацию и зайти к нему.
- Ладно, идем, сядем на трамвай.
Они скоро добрались до места и, к своему немалому удивлению, увидели на улице перед домом хорошо им знакомый "оппель-адмирал" Чугунова. Генерал вместе с полковником Зарембой встретил их в кабинете начальника отделения Народной безопасности.
- Ага! Явились? А я уже послал искать вас. Есть кое-что новенькое... Впрочем, вы, кажется, тоже с новостями? Даже невозмутимый Петренко возбужден. Садитесь и докладывайте. Нашли машину, что ли?
- Так точно, товарищ генерал! - ответил Смирнов, кладя на стол орденскую планку. - Вот метка профессора Румянцева!
Генерал внимательно выслушал доклад офицеров.
- Так. А теперь послушайте наши новости. Станислав Иосифович, попросим Войтеховича повторить свой рассказ.
Скромно сидевший в углу молодой человек - хозяин кабинета - встал.
- Товарищам известно, что дом Барвинского под наблюдением. Следим и за живущими в нем, когда они выходят на улицу. Сам доктор почти все время дома - получасовая ежедневная прогулка по ближайшим улицам; один раз за все время был у больного на дому. Владислав тоже почти не выходит - только подмести улицу перед домом. Экономка каждый день ходит в город за покупками, тоже не далеко - на ближний рынок и в ближайшие магазины. Берет разные продукты, но никогда не покупает ни табаку, ни папирос. Это мы установили точно, после того как она в пятницу поехала на трамвае в центр города и там в киоске взяла три пачки сигарет - таких сколько угодно в лавочке на улице Костюшко, где она ежедневно берет хлеб. А вчера, в понедельник, она опять была в центре, но купила уже восемь пачек сигарет. Я заключил, - продолжал Войтехович, - что в доме Барвинского появился посторонний человек, курящий, которого прячут. Иначе почему бы ей не покупать сигареты в знакомой лавочке? А она ездит туда, где ее не знают...
- А я, - прибавил генерал, - заключил еще, что вы молодец. Я уже сказал товарищу Войтеховичу, что он правильно сделал, сообщив нам немедленно. Эти восемь пачек могут быть запасом на дорогу. Но это еще не все. Продолжайте, пожалуйста.
- Вчера керосинщик, по заказу Терезы, доставил доктору четыре канистры бензина. Мы выяснили, что столько же он доставил Барвинскому четыре недели назад - незадолго до покушения, - а перед этим доктор не брал горючего около полугода.
- Разрешите вопрос? - спросил Петренко и обратился к Войтеховичу: - Так вы считаете, что этот курящий появился у Барвинского с четверга?
- Нет, раньше. Со вторника дом под наблюдением, кто вошел в него, тот и вышел обратно, при этом посетители бывают только в часы приема. Значит, во вторник этот человек уже был в доме; очевидно, он имел запас - пачки ему хватает на сутки.
- Правильно! - сказал Заремба. - И я думаю, что это Ян. Он остался у Барвинского с ночи на воскресенье, после того как уничтожил Козинского. Отравленное печенье послано на утро. Где проще всего достать яд? У врача. Уверен, что мазурку испекла Тереза, она же и отвезла ее в госпиталь. Теперь Ян собрался менять убежище, сегодняшние события заставят его поторопиться, если только майор не ошибается насчет тревоги доктора.
- А что думает майор Петренко?
- Согласен, товарищ генерал. По-моему, Ян в доме. Барвинский потому и торопился меня выпроводить, чтобы скорее предупредить его об опасности.
- А вы, капитан Смирнов?
- У меня есть сомнения, товарищ генерал. Согласен, что в доме кто-то скрывается. Но зачем Яну прятаться здесь, когда он очень надежно законспирирован в Брацлаве, особенно, когда не стало Козинского? После его убийства или похищения Ян имел достаточно времени, чтобы вернуться в Брацлаву. Я бы скорее допустил, что у доктора скрывается Кларк. Он ведь тоже курящий. Может быть, Тереза уже давно покупает сигареты в центре? Наконец, но менее вероятно, не держат ли они здесь похищенного Козинского?
- Да, конечно - и заботятся, чтобы он, бедный, не страдал без табаку? Нет, это совсем неудачно. А вот насчет Кларка вы правы, такой возможности исключить нельзя. Но нельзя исключить и присутствие Яна. Учтите, от места гибели Козинского до Брацлавы шестьсот километров, до дома Барвинского - семь, а ведь убийцы были пешком и мокрые.
Все с недоумением посмотрели на генерала. Он улыбнулся:
- Установлено, что вечером в субботу и ночью этим маршрутом проходили только грузовые машины. Будь убийцы на грузовике, так увезли бы и мотоцикл. Значит, они были пешие и ушли по воде, причем вылезли на берег не скоро, так как собака не нашла следа. Мокрому и грязному нужно спрятаться поскорее. Вот и скрылся у Барвинского, чтобы переждать время.
- А труп?
- Где-нибудь под плотами, а может быть, унесло в море. Вода сейчас очень холодная. Но, товарищи, все это - домыслы, факт, что в доме есть чужой человек, которого надо взять, не теряя времени. Как думаете, Станислав Иосифович, сейчас будем брать или подождем до вечера?
- Стоит подождать, пока у доктора кончится прием. Незачем путать в это дело совсем непричастных людей, да и разговоров будет меньше.
- Согласен. Сколько у него больных сегодня?
- Когда я уходил, товарищ генерал, было одиннадцать человек.
- Так, к трем он закончит. Людей у нас здесь маловато. Товарищ Смирнов, возьмите эту записку, садитесь в мою машину и поезжайте в военный городок, пусть они помогут. Товарищ Войтехович, вы уверены, что выпустят только тех, кто вошел сегодня? Ну, и отлично.
Через час с небольшим Чугунов и Заремба, выйдя из автомобиля, зашли в ресторан на углу улицы Костюшко. Это место как будто нарочно было устроено для наблюдения за домом Барвинского. Пока хозяин, потрясенный появлением таких важных клиентов, менял скатерть и подавал стаканы, Чугунов рассматривал в окно ворота докторской усадьбы, перед которыми собралось до десятка рабочих. Не прошло и пяти минут, как в ресторан вошел Войтехович, в макинтоше, с большим шарфом на шее. Он почтительно поклонился генералу и полковнику, занял свободный столик и ждал, когда хозяин освободится. Заремба заказал яичницу с колбасой. Толстяк вышел.
- Все готово, - сказал тихо Войтехович. - Дом окружен, мои люди стоят в соседних дворах и на улице, солдаты заняли переулок сзади, там домов нет, только сады. Прием у Барвинского кончился, Славек доложил, что больная, которая сейчас вышла, - последняя. Прикажете начинать?
- Да, начинайте. А где Петренко и Смирнов?
- Здесь рядом, в сквере, с моими людьми.
- Так действуйте. Мы придем в дом минут через пятнадцать после вас.
Присланная хозяином девушка подала Войтеховичу бутылку пива, он быстро выпил ее, заплатил, раскланялся и ушел. Чугунов и Заремба видели в окно, как он появился из-за угла и, вынув из кармана платок, махнул им. Тотчас на улице загремел перфоратор, прогрохотал трижды и замолк. Войтехович подошел к машине с пневматической установкой, бросил шоферу шарф и макинтош, взял фуражку и, оказавшись в форменной одежде, направился к воротам. Через минуту к нему подошли шесть милиционеров и Петренко в штатском. Все они окрылись в калитке, за ними последовало несколько человек из "рабочих". Генерал взглянул на часы - они показывали двадцать минут четвертого.
- А где же капитан Смирнов? - спросил Войтехович, отворяя калитку.
- Не знаю, он отошел от нас минут десять назад и не вернулся, - ответил Петренко. - Все равно, не ждать же его. Пошли.
В саду не было никого. Милиционеры окружили дом. Войтехович позвонил - раз, другой, третий... Сильно постучал в дверь - никакого ответа, в доме все словно вымерли.
- Придется ломать дверь.
- Да, только не эту. Идемте на заднее крыльцо.
Оставив охрану на крыльце, они обошли кругом дома. Два человека с кувалдами стали у кухонной двери. Войтехович постучал еще несколько раз.
- Не отвечают. Ломайте!