- У меня появились новые идеи. Если все сложится, через неделю смогу выйти на телеграфистов.
- Через неделю? - Раньше Ковров за такое вялое обязательство накричал бы на Пронина. Но теперь комиссара не слишком интересовало телеграфное дело. - Ну, подождем. Будешь работать через люберецких?
- И этих задействуем в случае необходимости. - Пронин не собирался посвящать Коврова в свои такие зыбкие планы.
Шахматист и бухгалтер
Ночью Пронин хрустко ходил по квартире. Несколько раз булькал графином, чертыхался шепотом. Агаша прислушивалась к его шагам и ворочалась в постели. Потом Пронин включил настольную лампу - зеленую, как в мемориальном кабинете Ленина. Уселся за стол в своей зимней выцветшей байковой пижаме. Достал Коровина, немного повертел его в руках и спрятал под подушкой. Рядом с тахтой, на табуретке, стоял графин с клюквенным морсом, но этой ночью Пронину хотелось обыкновенной воды. Только под утро он залез в холодную постель, завернулся в одеяло. С кухни доносились мелодии из радиорепродуктора, а на Кузнецком дворники уже соскребали лед с мостовых. Под этот однообразный шум Пронин провалился в сон. Его разбудил Железнов, явившийся с докладом в девять часов. Он сразу понял, что Пронин уснул только под утро.
- Ну что, Иван Николаич, надумал что-нибудь?
Пронин отхлебнул морсу из графина.
- Что слышно про Стерна?
- За Стерном следили. Но ни одного подозрительного шага не отметили. Скучная рутина. Оказавшись под наблюдением, он сократил визиты. Правда, однажды зашел к портному - на генеральную примерку. Да-да, зашел на Огарева, к нашему старому другу.
- А где был портной в новогоднюю ночь? - спросил Пронин.
- Ты же блестяще установил факт пребывания у любовницы!
- А ты у нее побывал?
- Такого указания не было.
- Понятно. Значит, тебя нужно за ручку водить. В летний сад. Ну, что ж, значит, прекрасная дама не увидит молодого чекиста. К ней пойдет чекист в летах.
Пронин уже причесывался, основательно смочив волосы и во весь свой командирский голос напевал песенку из оперетты: "Иду к Максиму я, там ждут меня друзья!" Агаша водрузила на стол завтрак: кофейник, чашку и кусок ароматного творожного коржа - только что из духовки. Увидев страдающий взгляд Железнова, она и ему принесла коржа. А вот кофе для молодого чекиста варить не стала. Пришлось Виктору перекусывать всухомятку. А он и не обиделся: не впервой. Да и говорил Пронин: на обиженных воду возят. На крепко обиженных - крепко возят.
- А кто еще был у Левицкого в эти дни?
- Есть исчерпывающий список, - Железное важничал. Сегодня на каждый вопрос у него был готов ответ в яблочко. - Полный список клиентов. У нас в кабинете, в сейфе.
- А на память не можешь назвать всех, кто был в один день со Стерном?
- Большого наплыва не было. Все-таки первая неделя года. Был Ботвинник - чемпион СССР по шахматам. Ему, видите ли, понадобился престижный костюм для поездки на международный турнир в Ноттингем. Он ведь ленинградец, но с декабря в Москве. И вот решил пошить костюм у знаменитого московского портного. Еще у него был Василий Гасин - бухгалтер с завода имени Сталина. Он шьет деловой костюм из скромной недорогой ткани. Вот, пожалуй, и все.
- Ботвинник, Гасин и Стерн. А кто такой Гасин?
- Бухгалтер с ЗИСа.
- Это я уже понял, спасибо.
- Я мало о нем знаю. Обыкновенный совслужащий. В сферу нашего внимания не попадал. На заводе его ценят. В конце года был премирован. Решил справить себе новый костюм.
- А что мы знаем про гроссмейстера Ботвинника?
- Гений шахмат.
- Так уж и гений.
- Лучший шахматист СССР, во всяком случае. Математик. Родился в Куоккале. Его родители участвовали в революционной борьбе. Отец - большевик с начала века. Сам шахматист - советский патриот, сталинец. Главный претендент на матч с Алехиным за звание чемпиона мира. Вот мы бы утерли нос всему миру, если бы появился советский чемпион!
- А где у нас находится Ноттингем? По какую сторону Урал-реки?
- В Великобритании. Говорят, турнир могут отменить из-за войны.
- То-то огорчится милейший Михал Моисеевич. Кстати, он женат?
- На балерине по имени Гаянэ.
- Гаянэ Ботвинник? Однако. И он не замазался в троцкизме?
- Да вроде нет.
- Значит, он скромно собирается в Ноттингем, как честный и простой советский человек? И будет там защищать честь советской шахматной школы. Чтобы весь мир знал: советский образ жизни - это не только сила духа и совершенство молодых тел, но и высокий интеллект. Так, что ли?
- Точно!
- Это еще надо разобраться, точно или понарошку. Сегодня же нагряну к гроссмейстеру.
- У него трудный характер. Честолюбивый, колючий. Может и не принять.
- Примет. У меня тоже трудный характер.
Сперва Пронин хотел отдать предпочтение даме, но, выйдя на свет божий, решил первый визит посвятить шахматисту. К таким привередливым гениям лучше ходить до обеда. Ботвинник остановился в гостинице "Центральная". Снова "Центральная"! В такие совпадения верить нельзя. Контрразведчик не имеет права верить в такие совпадения! Важно, чтобы шахматист до полудня никуда не ушел! Из холла Пронин позвонил Ботвиннику в номер. Пять гудков, десять - долго никто не подходил к телефону.
- Я слушаю!
- Товарищ Ботвинник? Михал Моисеич? Моя фамилия Пронин. Майор Пронин.
- Слушаю вас, - шахматист насторожился.
- Могу я вас сейчас увидеть? Дело у меня срочное. Михал Моисеич, прошу вас, спускайтесь в ресторан. Я буду вас ждать.
- Нет. Уж лучше пожалуйте ко мне. В ресторации сейчас людно, а у меня дела. Не могу отвлекаться от работы. Лучше уж в номере…
В номере Пронин застал Ботвинника при полном параде: в темном костюме, с галстуком. Он принялся рассматривать Пронина, глядя ему прямо в глаза.
- Давненько слежу за вашими успехами в искусстве шахмат. Ведь шахматы, на мой взгляд, это не спорт, а именно искусство. Как и математика.
- Польщен. Прошу разделить со мной рабочий полдник, - улыбнулся немного оттаявший шахматист.
Полдник оказался немудреным - чай с баранками. Правда, чай для чемпиона заварили отменно крепкий. И баранки тоже были свежие, ароматные.
- Буду с вами откровенен. - Ботвинник посмотрел на него с недоверием. - Мы проверяем портного Левицкого. Вы шьете у него костюм. Расскажите о своих впечатлениях от этого портного.
- От Левицкого? Мне его рекомендовал товарищ Ворошилов. - Ботвинника явно удивил этот вопрос; Он снял знаменитые круглые очки и принялся протирать их специальным платком из верхнего пиджачного кармана. - Работает справно, аккуратно. Болтлив? Пожалуй. Но это профессиональная болезнь портных-частников. Он же кустарь, он не в коллективе работает. Коллектив бы его, пожалуй, перевоспитал. Вот если бы создать такие централизованные ателье и прикрыть частников… Я был бы только "за". А то, знаете ли, какой-то нэпманский дух у этих портных. Правильно писал Маяковский: "Скорее головы канарейкам сверните, чтоб коммунизм канарейками не был побит!" Вы знаете, я родился в зажиточной семье. У нас была вместительная квартира в столице. Ко мне ходили лучшие врачи, я мог получить сносное образование. А крестьянину нужно было целый месяц работать, чтобы получить от невежественного медика всего один рецепт! Вообразите, только рецепт! А мы имели все. И все-таки мой отец пошел в революцию. И мама была марксисткой. Этим идеалам верен и я. Потому что мещанское благополучие - ничто перед великой идеей торжества человека, человеческого разума. Только социализм дает возможность…
Ботвинник говорил долго и толково. Перебить его Пронин не смел. Ботвинник изрекал мысли, как опытный профессор, не меняя интонации. Казалось, он мыслит у вас на глазах! Пронин залюбовался этим вдохновенным интеллектуалом. Но все-таки изловчился ввернуть вопрос:
- А где вы встречали Новый год?
- Признаться, я прервал командировку и на сутки вернулся в Ленинград. К жене, - смущенно улыбнулся Ботвинник.
Что ж, это легко проверить. Если гроссмейстер говорит правду - из списка подозреваемых его можно исключать. Пускай защищает честь советских шахмат в логове империализма. Он еще станет чемпионом мира, он сумеет! Куда теперь? К бухгалтеру Гасину? Или к любовнице гроссмейстера пошивочных дел? С утра Пронина тянуло в женское общество, а теперь он со спокойной душой велел Адаму гнать к воротам ЗИСа.
Пронину понравилось дышать воздухом большого завода. Вот куда нужно приводить скептиков, которые не верят в советскую власть! Еще лет десять назад у нас не было таких предприятий. Деловитые, спокойные люди в рабочих тужурках, которых Пронин встречал в обширном заводском дворе, выглядели как хозяева завода. В отделе кадров Пронина встретили радушно. Здесь уважали НКВД!
- Гасин? Отличный работник, общественник. Он два года работает на ЗИСе. А до этого был главным бухгалтером на Урале, при рудниках. Вот рекомендации из райкома. Там он себя показал с самой лучшей стороны. Что и говорить: непьющий, ответственный товарищ. Да он сейчас у себя в кабинете. Приходит на службу без опозданий - тютелька в тютельку. Никогда не отлучается… Вы сами увидите - замечательный работник.
Пронин поспешил в указанном направлении. Без стука открыл дверь с табличкой "Бухгалтер Вас. Гасин".
- Товарищ Гасин? - спросил Пронин мужчину в нарукавниках, который работал за столом.
- Василий Палыч заболел. Увезли его. Видно, надорвался наш товарищ Гасин. Сгорел на работе. Он у нас такой трудолюбец, себя не жалеет.
- Когда его увезли?
- Аккурат пять минут назад. В карете "Скорой помощи". У него голова закружилась и кровь горлом пошла. Да вон они! - человек в нарукавниках показал в окно.
Автомобиль "Скорой помощи" выезжал с территории завода.
- Куда они поехали?
- В Склифосовского!
Про Склифосовского Пронин услышал уже на лестнице. Он бросился вдогонку. Но лихая "эмка" Адама не сумела догнать эскулапов…
В Склифосовского пациент Гасин зарегистрирован не был. Как и в других больницах Москвы. На квартире бухгалтера Кирий застал только рыжего кота. Но рослый чекист прихватил для Пронина целый чемодан документов… Чемодан доставили на Кузнецкий Мост, под присмотр Агаши.
А Пронин, отчаявшись догнать Гасина, поспешил на Ордынку. Там, в кафе "Красный мак", работала счетоводом Елена Васильева - подруга портного Левицкого. Кабинет у нее был куда теснее гасинского, зато со здоровьем все в порядке. Каштановые волосы, кокетливая стрижка… Эта милая женщина выглядела лет на тридцать моложе Левицкого.
- Я прошу у вас прощения за бестактные вопросы. Мы вынуждены заниматься этим… Обещаю вам полную конфиденциальность, Елена Павловна. Расскажите мне о прошедшей новогодней ночи.
- Я провела ее дома. Шумной компании у меня не было.
- А кто был вашей компанией? Мне необходимо услышать от вас правду. Я надеюсь, вы понимаете, что наша организация не занимается сплетнями. Тут дело государственной важности.
- Как? Государственной? - Елена нахмурила личико.
- Прошу вас отвечать на вопрос.
- Про Новый год? Ну, был у меня гость. Да вы, наверное, знаете. Сарафанное радио у нас поставлено. Будете осуждать меня за аморальность? И это мы проходили.
- Он женат?
- Да в том-то и дело, что разведен. Давным-давно. Да, он пожилой человек. А что, прикажете встречаться с ровесниками, как в школе?
- Как его зовут?
- Начнутся разговоры: нашла богатого старика, расчет! Да он трудяга, каких мало.
- И где же он трудится?
- Вы не назовете его работу общественно-полезной. Хотя костюм на вас неплохой. Он портной. Но я прошу вас не афишировать наши отношения. Мы люди свободные, но не любим давать пищу сплетникам.
- Даю слово, все останется между нами. Во сколько он к вам приехал и когда вы расстались. От точности ответа зависит судьба вашего друга.
- Приехал он примерно за полтора часа до полночи. А уехал часов в восемь. Поспал, выпил чаю - и в путь.
- Ваши соседи могут подтвердить эти показания?
Елена фыркнула.
- Я ж говорю, это дело у нас поставлено.
На Ордынке Пронина ожидала не только "эмка" с Адамом, но и Кирий.
- Иван Николаич, важнейшие документы от Железнова! Он побывал у Гасина.
- Гасина нашли?
- Нет. Дома он не был. Но Виктор собрал целый чемодан документов.
- Тот человек, которого мы ищем, не оставит в квартире чемодан важных документов. Или Гасин ни при чем, либо документы можно сдавать в пункт приема макулатуры. Так хотя бы мы сбережем Родине сосновую рощу. Ты любишь лес, Кирий? Или за деревьями не видишь леса?… Что-то у меня сегодня шутки какие-то мутные. Да и у тебя, Кирий, с чувством юмора беда. Зато плечи широкие. Это в нашем деле, пожалуй, важнее. Где этот чемодан?
- Под надзором Агаши.
- Надежно, нечего сказать.
Пронин ворчал, но мысленно похвалил Железнова. Отдохнуть часок на Кузнецком - это было в самый раз. Была у Пронина такая слабость: в разгар боевого дня прилечь на родную тахту, продавленную, уютную, привычную. В этом позорном желании он не признавался ни Виктору, ни Агаше. Не столько от смущения, сколько из педагогических положений: покажешь им слабину - так они потом в ответ такую слабину покажут, что завей горе веревочкой. Ничто так не развращает людей, как правдивая информация…
- Что ж вы не предупредили, я ж не успела ничего! - всплеснула Агаша, выплывая из кухни. Оттуда доносились острые запахи борща, а передник у Агаши был забрызган помидорным соком. - Давайте я вам бутербродов настругаю!
- Действуй. Только не забудь: с сыром и без масла.
- Чемоданчик-то ваш под письменным столом лежит. Дожидается.
Пронин даже не стал искать тапочки. В носках вошел в комнату, достал чемодан, раскрыл. Так и есть, ерунда. Что можно сказать о Гасине по этим бумагам? Парень любит читать прессу. Это можно расценить как чудачество, но ничего преступного в этом нет. Несколько подшивок "Московского большевика" за последние годы. Тяжеленько было Железнову их тащить. Профсоюзные бумаги. Это еще с Урала. Фотография пожелтела. Эх, еще и чернильное пятно. - Пронин натянул очки. - Нет, лица не видно. По очертаниям нельзя исключать, что это Роджерс, но это не аргумент для суда. Через полчаса я передам профсоюзный билет нашим химикам. Ночью будет ответ. Если они сумеют восстановить фотографию, буду считать себя счастливейшим из смертных. Письма… Тетка из Нижнего Тагила. Все на чистом сливочном масле, почерк женский, по содержанию - бытовая ерунда. Это нам не поможет. Хотя… Такие письма - косвенные доказательства того, что перед нами действительно товарищ Гасин с Урала.
В ближайшие часы нужно установить:
1. Список близких друзей Гасина.
2. Снимал ли Гасин дачу под Москвой?
3. Проживает ли в московских и подмосковных гостиницах Василий Гасин или человек, предъявивший документы на другую фамилию, но схожий по приметам с бухгалтером Гасиным.
Железнов влетел в комнату, сметая с пути Агашу, которая шла по коридору с подносом.
- Иван Николаич, Гасина нашли!
- Где? Где он?
- Участковый милиционер с улицы Ленина в Лосинке приметил Гасина. Вот адрес. Он там пьет водку в обществе какого-то Вахромеева.
Лосинка! Наша география расширяется. Пора покидать магический треугольник "Лубянка - Кузнецкий - "Центральная". Снова Пронин подстегивал Адама: "Давай по укатанному снежку, давай прямо через наледи!" Впрочем, дворники работали и за страх, и за совесть, и островки льда на дороге попадались нечасто. На подмогу участковому уже прибыли два молодых чекиста - подопечные Лифшица. Сам Миша ехал на Лосинку прямо с Лубянки и прибыл минут за двадцать до Пронина. Он покуривал возле подъезда, время от времени перешептываясь с соглядатаями, которые сменяли друг дружку на этаже и под окнами квартиры Вахромеева.
Лифшицу хотелось блеснуть, лично взять этого Гасина - с форсом, может быть, с ранением. Чтобы лежать в бинтах, в едком аромате камфоры, и принимать поздравления товарищей. Но не хватало решительности: сколько раз ему перепадало от Пронина за излишнее рвение. Поэтому Лифшиц недокуривал папиросу, отбрасывал ее со злостью и тут же закуривал новую. Он стоял в свете фар своего "ЗиСа" и ждал Пронина. Вздрагивал, если издалека долетали шумы залетного мотора. А Пронин подъехал на удивление тихо. Остановил автомобиль во дворе поодаль от подъезда и неожиданно вырос за спиной у Лифшица.
- Какие новости, Миша?
- Красиво живут. Уже несколько часов выпивают да закусывают. Макароны у них с мясом. Огурчики соленые, капуста.
- Завидуешь?
- Им? Да им через полчаса даже самые завистливые не позавидуют. Отвыпивали свое ребятки.
На лестнице, на крыше, в подъездах встали чекисты. Пронин с Лифшицем высадили дверь и влетели в квартиру.
- Стоять! Руки вверх!
За кухонным столом в папиросном чаду сидел только один человек - Вахромеев.
- С кем вы пили? Где ваш товарищ?
Вахромеев не отвечал.
- Да он напился до бесчувствия, мертвецки! - крикнул Лифшиц.
Пронин тронул Вахромеева за плечо, тот свалился на стол. Из-под лопатки торчала отвертка с массивной, промасленной деревянной ручкой.
- Проглядели? - Пронин махнул рукой. - Все дороги перекрыть. Брать живым. Только живым. И не надо кукситься, Лифшиц! Сегодня хороший день. Сегодня мы вышли на след. Теперь он не уйдет, этот бухгалтер с Урала. Гасин. Товарищ Гасин.
Ребята из химической лаборатории долго бились над профсоюзным билетом. Билет оказался подлинный, уральский. А вот с фотографией ничего не вышло. Чернила, которыми она залита, оказались какими-то странными, необыкновенными. Их можно было удалить только вместе с фотографией… Пронина этот факт обрадовал. Резидент никогда не оставил бы нам своей подлинной фотографии. История с удивительными чернилами - косвенное доказательство вины бухгалтера Гасина.
Уральским товарищам Пронин отдал распоряжение собрать полное досье на Василия Гасина. Но на это уйдет как минимум двое суток. Сможем ли мы за это время его поймать? Неизвестно. Мобилизовали всех агентов, пустили их по улицам, по товарным и пассажирским вагонам, по вокзалам. Самый надежный транспорт - железная дорога. Если Гасину удалось пробраться в поезд, он мог сойти где угодно и провалиться сквозь землю.
На два часа ночи Пронин назначил встречу с Райхманом. Давно пора обсудить ситуацию с Леонидом Карпатским. Когда еще могут встретиться столь занятые джентльмены, если не ночью?
Агаша крепко спала в своей комнате и не подслушивала. Пронин подготовил для гостя бутылку коньяку, графин клюквенного морсу. Выставил еще коробку лимонных долек и массивное колесо свежайшего влажного сулугуни. Райхман явился ровно в два: точность - вежливость королей и чекистов.
- Иван! Года два не видались.
- Да уж, Леонид, все дела да случаи.
Они обнялись. Пронин усадил Райхмана на почетное кресло.
- Вот ты и стал нашим командиром. Возвысился над нами и по праву! - Пронин наполнил рюмки.
- Брось. Мы же не в пехоте. У нас звания и должности решающей роли не играют. Кому доверяют работу - тот и на коне. А сейчас мы с тобой оба под дамокловым мечом сидим. Я ведь понимаю, зачем ты меня пригласил. Есть причина. Жалкая анонимка - и столько шуму.
- Ну, пока мы живы и не в отставке…