- Я затем и приехал к вам в армию, чтобы помочь. Но, прежде чем принять меры, я должен разобраться в обстановке. Наша партия социалистов-революционеров знает о ваших нуждах и послала меня к вам, чтобы на месте выяснить, в чем вы нуждаетесь, какое требуется вооружение и сколько. Скажу вам по секрету, - Муравьев посмотрел на Донского. Тот согласно кивнул головой. - Предварительно мы уже согласовали вопрос о выделении вашей армии оружия, которое нужно получить в Воронеже и в Туле. О деталях мы договоримся с вашим командованием.
Не успел Муравьев сесть на свое место, как в комнате раздалось громкое "ура-а".
Закончив совещание, гостей повели ужинать.
- Ну, как там, в Москве? Расскажи, пожалуйста, Евдоким Федорович, - попросил Донской, когда они утолили первый голод.
- Что ж, расскажу. - Муравьев отложил вилку в сторону. - В Москве все бурлит. Большевики подложили нам большую свинью, заменив продразверстку продналогом. Это сильно осложнило нашу работу.
- Да, да. Откуда-то проникают эти сведения и в нашу армию, хотя мы и принимаем меры к тому, чтобы этого не допускать. Кое-где уже поговаривают, что нужно прекращать борьбу, идти с повинной. С такими настроениями мы боремся самым решительным образом. Но приток новых сил прекратился. А что еще в Москве?
- Кроме эсеровского съезда, на котором я был, в ближайшее время состоится съезд всех антибольшевистских армий и отрядов. Туда от нас тоже кое-кто поедет.
- Я тоже намерен поехать в ближайшее время в Москву! - воскликнул Донской. - Это задание Антонова. Мог бы я присутствовать на этом антибольшевистском съезде?
- А почему же нет.
- Как это организовать? - Донской был воодушевлен новой идеей.
- Это несложно. Мой связник, Бронислав Смерчинский, живет сейчас в Тамбове… Да, впрочем, ведь ты его знаешь!
- Бронислав? Ну, конечно!
- Поговоришь с ним от моего имени, и он сделает все, что нужно.
Немного подумав, Муравьев продолжал:
- Я пошлю вместе с тобой в Тамбов Михаила. - Муравьев указал кивком головы на сидящего напротив и жадно уплетающего жаркое Тузинкевича, который прибыл в антоновскую армию под псевдонимом Михаил Андреев. - Он должен выполнить некоторые поручения для нашего Воронежского комитета. Михаил и Бронислав договорятся о твоей поездке в Москву и дадут тебе нужные явки. Но Михаил после этого должен возвратиться сюда ко мне, так как он мне будет нужен. Ты можешь организовать его возвращение?
- Я дам указание нашим связным в Тамбове, и они доставят его к тебе обратно. А что ты намерен делать здесь?
- Прежде всего, хотел бы встретиться с Антоновым и членами его штаба. Побывать в частях, посмотреть армию, побеседовать с командным составом армии, чтобы потом я сумел доложить о виденном членам нашего Центрального комитета. А главное, - организовать выборы на "всероссийский повстанческий съезд".
- Завтра же мы поедем с тобой по полкам. Потом я познакомлю тебя с первым заместителем Антонова Иваном Ишиным. Не знаю, удастся ли тебе встретиться с Александром Степановичем, так как он все время в разъездах. Но Иван Егорович Ишин - это тоже фигура! Думаю, что тебе он поправится. Не человек, а гранит!.. Ну, ты ешь, ешь, - любезно угощал Донской.
Спать легли заполночь. Муравьеву и Тузинкевичу отвели небольшую, но чистую комнату, которую сквозь открытое окно наполнял душистый, лесной воздух. Он пьянил. После напряженного дня они сильно устали. Муравьев и Тузинкевич перемигнулись, друг друга поняли, разделись и улеглись в постели.
Разбудили их рано. На траве лежала блестками крупная роса, а из леса тянуло прохладой. Вошел Донской.
- Извини, Евдоким Федорович. Если хотите ехать со мной, то нужно собираться сейчас.
Муравьев протер глаза. Хотелось спать, не прошла еще вчерашняя усталость. Но понял, что нужно согласиться с предложением Донского. "Быть с ним как можно дольше, с ним безопасно, а главное, можно много сделать, используя его расположение".
- Сейчас встаем, - сказал он.
Наскоро позавтракав, они вышла на улицу. Собственно, улицы здесь не было, а была проложена дорога между домом, сараем и подсобными пристройками. По этой дороге Муравьев прошел на лужайку и стал прохаживаться, поджидая Донского и Тузинкевича, которые задержались в доме. Неожиданно к Муравьеву подошел незнакомый человек. Был он тоже невысок, но выглядел крепышом. На нем был костюм городского покроя, а поверх пиджака, на ремне, висел большой, в деревянном чехле "маузер". Незнакомец остановился рядом и, улыбаясь, как Муравьеву показалось, загадочно, произнес:
- Здравствуйте, товарищ Муравьев, а я вас знаю…
У Муравьева сердце сжалось. Человека этого он не помнил. "Неужели что-нибудь знает?! Где виделись?" Ответил:
- Извините. Не помню…
- Да вы могли меня и не знать, - незнакомец держался дружелюбно, улыбка его была, как теперь рассмотрел Муравьев, не загадочной, а немного смущенной. Тревога отступила сразу, и Муравьев протянул руку, чтобы поздороваться. Незнакомец продолжал:
- Я жил в соседнем с вами селе. Лавка у меня там: лопаты, грабли, ведра - в общем, все что нужно крестьянину. Отец-то ваш меня хорошо знает. Морев я. Алексей Морев. Большевики хотят отобрать у меня лавку, вот я и подался к Антонову. Нужно защищать свое добро…
- А-а… Теперь я вспоминаю. Рад, что с вами познакомился.
- Вы обязательно приезжайте к нам в полк. Уж мы-то вас встретим!
- Спасибо. Приедем. А семья-то ваша как?
- Жена и дочь остались там, под Рязанью. Никто не знает, что я здесь.
Из дома вышли Донской и Тузинкевич. Морев вскочил на коня, попрощался и поскакал вдоль опушки леса.
- Земляка встретил, - Муравьев показал на удалявшегося Морева.
- А-а. Хороший парень Алексей, - сказал Донской и заторопил: - Нужно и нам побыстрей. - Он подвел своих спутников к лошадям, привязанным возле дома, и по-хозяйски предложил: - Вот, выбирайте. Чего-чего, а лошадей у нас достаточно. - И опять посетовал: - А вот с оружием - беда…
- Ничего. Оружие будет, - Муравьев сказал твердо. Он взял первую приглянувшуюся ему лошадь, потрогал поводья и вскочил в седло. Группа тронулась в путь.
Ехали часа три по жаре и порядком устали. Наконец прибыли в большое село. Всюду виднелись сожженные дотла дома и хозяйственные постройки.
- Что это? - указав плетью на один из полусгоревших домов, спросил Муравьев ехавшего рядом с ним Донского.
- Это халупы тех, кто был связан или подозревался в связях с большевиками, - ответил Донской. - Одних расстреляли, другие сами убежали. А дома мы сожгли.
В селе их издали. На площади собралось "войско", расквартированное здесь. Муравьева попросили на трибуну. И он снова должен был рассказывать о политическом положении, о целях и задачах партии эсеров.
После выступления Донской познакомил Муравьева с Василием Матюхиным, грузным, солидным человеком, начальником военизированной охраны антоновских войск, братом Ивана Матюхина, командира полка, особенно отличавшегося своими жестокостями.
- Дальше вас будет сопровождать Матюхин, - объявил Донской. - А я должен собираться в Москву. - И, посмотрев на Тузинкевича, спросил: - А как Михаил?
- Миша, тебе придется поехать с Донским, чтобы помочь ему, - сказал Муравьев. - Тебе все понятно?
- Да.
Договорились, где они встретятся, и Муравьев распрощался с Тузинкевичем и Донским.
Вторую неделю ездил Муравьев в сопровождении Василия Матюхина и охранников по селам, в которых обосновались антоновцы. Везде заранее были извещены о их прибытии и ожидали с нетерпением. Муравьев выступал на митингах и в то же время внимательно присматривался к вооружению антоновских банд, подсчитывал примерное количество бойцов, смотрел укрепления. Но он прекрасно понимал, что многое от него скрывают. Да и он не был военным специалистом.
Василий Матюхин, который пользовался большим влиянием, ограждал Муравьева от различных неприятных "случайностей", устраивал его быт так, что у того не было никаких претензий. Однако на вопрос Муравьева о том, когда же он встретится с Антоновым и другими руководителями "главного оперативного штаба", Матюхин неизменно отвечал:
- Подожди, всему свое время. - Муравьев терпеливо ждал.
Однажды под вечер они прибыли в Шаболовку. Большое село раскинулось на двух холмах. На одном из них, на дальнем, там, где чернела кромка леса, возвышалась церковь. С их въездом забил колокол.
Василий Матюхин незадолго до этого куда-то отлучился.
- Стой! - задержала их на окраине села группа вооруженных всадников. - Кто такие?
- Свои, - ответил один из охранников.
- А ну, слезай с коней! - скомандовал всадник.
Пришлось подчиниться. Их под конвоем провели по улицам села, где столпились любопытные. Привели в богатый дом. Навстречу вышел крупный мужчина лет под пятьдесят, в темном костюме, в сапогах гармошкой, с маузером в деревянной колодке на боку.
- Кто такие? - спросил строго.
- С Василием Матюхиным мы. Это Петрович из ЦК, - ответил все тот же охранник, оставшийся, очевидно, за старшего.
- Так вы Петрович? - незнакомец подошел к Муравьеву. - Извините. Здравствуйте. Я Ишин. - Он протянул свою большую руку, которую Муравьев с трудом пожал, - Почему же Матюхин меня не предупредил? Я о вас знаю. Проходите, давайте вместе ужинать.
Разговаривая с Ишиным, Муравьев думал: "Ведь неспроста все это! Что-то задумал Ишин".
Ишин держался спокойно и даже, казалось, сожалел о происшедшем недоразумении. За ужином они долго говорили о политической ситуации, об эсеровском съезде, о планах партии, о ее намерениях вступить в коалицию с другими партиями. Говорил больше Муравьев, а Ишин все слушал и расспрашивал. Потом, когда они уже собрались лечь спать, Муравьев спросил:
- Вы не скажете, когда и где я могу повидать Антонова?
- Скажу… - как бы раздумывая, ответил Ишин. - Повидать Александра Степановича вам не удастся. Сейчас он лечится после тяжелого ранения. Все вопросы вы можете решить со мной.
На следующий день в поездку по селам он отправился вместе с Ишиным. Прошел день, другой. Ишин находился с ним неотлучно. Это было самое тягостное время. Ишин все время присматривался к Муравьеву, и последний это чувствовал. Иногда он ловил на себе такие взгляды Ишина, что внутренне холодел.
Однажды они приехали в большое село. Как всегда, Муравьев выступил на митинге. Потом выступил Ишин. Говорил он складно, сочным крестьянским языком, с юмором, часто вставляя к месту пословицы и поговорки, его слушали затаив дыхание.
После митинга пошли в кулацкий дом обедать. Сидели в полутемной комнате с задернутыми занавесками, так как был жаркий день. В конце сытного обеда в столовую неожиданно вошел человек с винтовкой в руке. Муравьев сразу узнал в нем Морева.
- Что случилось? - Ишин поднялся из-за стола.
- Все готово для казни захваченного большевика. Можно начинать?
- Сейчас мы выйдем. Начинайте, - Ишин вытер вспотевший лоб рукавом. Обернувшись к Муравьеву, позвал: - Пойдем, Петрович!
- А что там?
- Будут отпиливать голову ржавой пилой большевистскому агитатору, - эти слова были сказаны с такой ненавистью и одновременно так спокойно, что Муравьеву стало не по себе. Он с ненавистью посмотрел на трясущийся затылок Ишина, отвернувшегося, чтобы дать последние распоряжения.
"Так бы и размозжил голову". Быстро взял себя в руки. Глухим голосом ответил:
- Я не пойду.
- Почему? - Ишин удивленно повернулся.
- Не годится представителю ЦК партии эсеров присутствовать при казни. Это ваше внутреннее дело. Вы старый социалист-революционер, должны это понимать.
Ишин потоптался в комнате, покосился на Муравьева.
- Ну, как хотите, - повернулся и пошел.
Вскоре послышались крики истязаемого человека, потом их заглушил шум толпы. Когда Ишин вернулся, он опять с подозрением покосился на Муравьева и как бы про себя произнес:
- Не пойму я тебя, Петрович. - И, не задерживаясь, прошел в другую комнату.
Дерибас сидел в кабинете у Самсонова, когда принесли срочную телеграмму. Самсонов пробежал глазами несколько строк, посмотрел на Дерибаса и озабоченно спросил:
- Когда у Федорова должна состояться встреча в Москве с Донским?
- Семнадцатого июня, - четко ответил Дерибас. - Если, конечно, Донской рискнет приехать сюда.
- Сегодня, четырнадцатого июня, Донской выезжает из Тамбова. Вот телеграмма от Смерчинского. - Самсонов показал на бумагу. - Прибудет завтра. Итого на работу с Донским у нас остается один, нет, полтора дня. Не густо. Потом нужно все закончить, так как, не найдя Федорова в Москве, он может заподозрить неладное и выскользнуть из-под нашего контроля… - Самсонов поднялся из-за стола, походил по кабинету. - Встречать Донского и вести с ним переговоры буду я. Ты же опять организуешь наблюдение и поможешь мне на заключительной стадии.
Они обсудили план предстоящей операции.
На следующий день Донской был взят под наблюдение. С вокзала он проехал на специально подготовленную квартиру, адрес которой дал ему Смерчинский. Там его приняли, накормили и дали возможность отдохнуть. Вечером к нему пришел Самсонов. После обмена словами пароля Самсонов спросил:
- Как доехали, товарищ Донской? Как отдохнули?
- Спасибо, хорошо.
Выглядел он действительно хорошо: молодой, высокий, загорелый парень, двадцати трех лет. Он жаждал активных действий. Поэтому спросил:
- Когда состоится совещание "штаба боевых сил Москвы"?
- Завтра, в одиннадцать часов дня, - спокойно ответил Самсонов. - Решено провести его в Сокольниках, там безопаснее. Вы там бывали?
- Нет. Я вообще в Москве первый раз.
- У вас есть какие-то дела? - осведомился Самсонов.
- Да нет. Так, по мелочам… - Самсонов понял, что Донской не хочет говорить о назначенной встрече с Федоровым.
- Хорошо, сейчас отдыхайте. Если захотите погулять, то не удаляйтесь далеко от дома, чтобы не случилось беды.
- Хорошо. Я понимаю.
На следующее утро в парке Сокольники состоялось заседание "Московского штаба".
"Члены штаба" попросили Донского доложить о настроениях, обстановке в армии Антонова и планах командования. К сожалению, он, как и Федоров, был далек от чисто военных дел, не знал детального расположения частей и укрепленных пунктов, обрисовал положение дел в "армии", особенно много говорил о трудностях.
- Общее положение мы уяснили, - подвел итоги выступления Донского Самсонов. - На этом закончим.
На автомобиле Самсонова Донской после "совещания" был доставлен в здание ВЧК.
В тот же день его допрашивал Дерибас.
- Вы знаете, где вы находитесь?.
- Да. - Донской был растерян.
- Вы будете сами рассказывать или вас нужно будет изобличать?
- Я расскажу все, что знаю, - ответил Донской. - Собственно, к тому, что вы знаете, мне добавить почти нечего.
- Как вы попали к антоновцам? - спросил Дерибас, отпустив конвой.
- В 1920 году я бежал из Донской области от ареста за саботаж. Когда у меня кончились все деньги, я поехал в Тамбов искать знакомых. Случайно услышал о банде и отправился к Цапаеву, который свел меня в штаб, к Богуславскому. Антонов тогда занимал должность командира полка, а Богуславский, раньше он был подполковником царской армии, занимал высшую должность. И только позднее Антонова выбрали главным командиром. Я сказал им, что бежал из Донской области, где готовил восстание.
- Ваша настоящая фамилия?
- Герасев. А Донской - это моя кличка по армии Антонова.
"До сих пор мы этого не знали", - подумал Дерибас.
Следствие по делу Донского продолжалось недолго. Дерибас утром приходил на службу и сразу вызывал арестованного. Теперь он едва успевал записывать: Донской назвал многих членов антоновской банды и их пособников.
На третий день, глубокой ночью, к Дерибасу в кабинет зашел Самсонов.
- Тузинкевич где? - тревожно спросил он.
- Выехал из Воронежа.
- Он уже вернулся к антоновцам?
- Утром проверю. Сейчас в Тамбове все спят, а дежурный губчека не в курсе дела… Что случилось?
- Мы с тобой упустили из виду одно обстоятельство: длительное отсутствие Федорова и особенно Донского может вызвать подозрение у антоновских главарей. А что будет тогда с Муравьевым и Тузинкевичем? Нужно, чтобы они срочно закругляли свои дела и ехали сюда. Как можно организовать их вызов?
- Если Тузинкевич уже на пути к Муравьеву, то это можно сделать только через Смерчинского. Я позвоню в Тамбов и выясню.
На следующий день Дерибас передал приказ Смерчинскому о немедленном возвращении в Москву.
Муравьев проснулся рано. Разбудил ли его крик петуха, или он проснулся оттого, что почувствовал на себе пристальный взгляд? Муравьев поднял голову: Ишин сидел на своей кровати в нижнем белье и не отрываясь смотрел на Муравьева.
Вот уже вторую неделю они ездили из села в село. Ели и спали они вместе. Останавливались в лучших домах. Кулаки, мелкие хозяйчики встречали их как дорогих гостей.
Заметив, что Муравьев проснулся и смотрит на него, Ишин спросил осипшим голосом:
- Ты что спишь так неспокойно? - Взгляд был у Ишина сумрачный. Муравьев насторожился.
- Мешаю вам? - спросил он.
- Разговариваешь во сне. Вот так… - испытующе глядя в лицо, продолжал Ишин.
"Неужели что-нибудь выдал? - мелькнуло в голове. - Что мог сказать?" Решил перейти сам в наступление.
- Нет у меня причин спать спокойно! - ответил довольно резко.
- Что так? - удивился Ишин.
- Вы останетесь здесь, а мне скоро возвращаться обратно в Воронеж. А если что-нибудь дойдет, просочится? Сколько здесь людей, и все меня видят. Вы знаете, как большевики поступают?
- Слышал. Ну и что?
- Как что?! Надо принимать меры, решать быстрей, а вы затягиваете дело…
Ишин впервые улыбнулся.
- Молодой, а рассуждаешь правильно. Что предлагаешь?
- Нужно договориться с Антоновым о координации действий. Нужно выделить делегатов на "всероссийский повстанческий съезд".
- Хорошо, я подумаю.
Ишин лег и вскоре засопел. Муравьев уснуть больше не мог.
Теперь каждый вечер, укладываясь спать, Муравьев думал только о том, чтобы не уснуть. Через три дня после этого разговора к Муравьеву возвратился Тузинкевич. Он сообщил подробности отъезда Донского в Москву; все было хорошо. Смерчинский достал билеты на поезд, оба они усадили Донского в вагон. Потом Смерчинский звонил в Москву начальнику военного отдела ЦК левых эсеров Курбатову и получил подтверждение, что Донского встретили и хорошо устроили.
- Все развивается нормально! - подвел итоги Тузинкевич.
- Дай-то бог! - сказал Ишин и отправился по своим делам.
- Что с тобой? - с тревогой спросил Тузинкевич, едва они остались одни. - На тебе лица нет.
- Четвертую ночь не сплю, - ответил Муравьев и рассказал о своем ночном разговоре с Ишиным.