Каковы планы ОКВ на Восточном фронте в связи с наступлением Красной Армии? Будут ли вестись только оборонительные бои или ОКВ предусматривает контрудары на каком-нибудь участке Восточного фронта? Если это так - где, когда и какими силами?
Директор".
Бригадефюрер вызвал дежурного офицера.
- От Массона нет известий?
- Никак нет, бригадефюрер.
- Хорошо. Идите.
Шелленберг уже несколько раз встречался с начальником швейцарской секретной службы Роже Массоном. До сих пор он почти ни о чем его не просил, только готовил почву. Теперь, когда настало время собрать урожай, Массон вдруг повел себя неожиданно. Он стал уклоняться от встреч.
Шелленберг встал и прошелся по кабинету. Остановился у окна. Белые хлопья снега липли к стеклу, но тут же от тепла теряли форму, медленно сползали вниз, оставляя мокрые следы.
От сверкающего кафельной белизной щита струилось приятное тепло.
Начальник VI Отдела РСХА мысленно перенесся в далекие заснеженные приволжские степи, где агонизировала 6-я армия Паулюса. Несчастные держатся там из последних сил, а тут, в рейхе, - измена! Что-то похожее на чувство патриотизма, как его понимал бригадефюрер, шевельнулось в его душе. К этому чувству примешался гнев "хорошего" немца против "плохих" немцев, засевших где-то в генштабе.
Почему все-таки Массон так ведет себя? Почему он уклоняется от встреч? Неужели разгром 6-й армии под Сталинградом так повлиял на умонастроения швейцарцев?.. Напрасно! Напрасно они так думают! Рейх еще силен. Очень силен! Во всяком случае, достаточно силен, чтобы скрутить голову еще одному карликовому государству, каким является Швейцарская Конфедерация.
Но не допустил ли он, Шелленберг, какой-либо ошибки в отношениях с Массоном? Только ли события под Сталинградом внушили этому ординарному служаке столь сильное самомнение?
Шелленберг подошел к креслу и опустился в него. Расслабленные кисти рук ощутили мягкую прохладную кожу подлокотников.
Вошел Хользер.
- Штандартенфюрер Пфейфер просит принять его.
- Что-нибудь важное?
- Он не сказал мне.
- Скажите, что я уполномочил вас выслушать его. Мне надо сейчас побыть одному.
Штурмбанфюрер Хользер был доверенным лицом Шелленберга. Именно ему несколько месяцев назад бригадефюрер поручил найти дорожку, ведущую к Массону. Хользер нашел ее. Ему удалось установить контакт с помощниками Роже Массона - офицерами швейцарской секретной службы капитанами Вахлем и Фишером. Хользер пытался выяснить, что известно швейцарцам о "красных пианистах" в Конфедерации. Фишер и Вахль ушли от ответа: "У нас нет таких данных".
- Мы располагаем точными сведениями, - сказал Хользер. - На территории Швейцарии действует разведывательная группа, работающая на Кремль.
Тогда "нейтралы" спросили Хользера:
- Зачем русской разведке посылать свои радиограммы из Берлина в Швейцарию, а оттуда уже - в Москву? Почему они сразу не радируют в Москву?
На это у Хользера не было ответа. Он только предположил, что мощности передатчиков, которыми располагают русские в Германии, недостаточны, чтобы радировать непосредственно в Москву. Сам Хользер не был уверен в этом: уже были захвачены благодаря стараниям Беккерта передатчики в Берлине и Брюсселе. Они радировали прямо в Москву. И Хользер и Шелленберг сами терялись в догадках, почему русские используют "кружной путь" связи.
Хользеру ничего не удалось узнать о "красных пианистах" в Женеве и Лозанне. Надо было выходить непосредственно на бригадного полковника Массона.
Подвернулся удобный случай. Начальник отделения РСХА в Мюнхене доложил Шелленбергу, что в швейцарское консульство в Баварию прибыл новый сотрудник Моэгрели, консультант по импорту. По данным СД, Моэгрели - поручик швейцарской секретной службы.
Еще не дослушав рапорта до конца, Шелленберг уже принял решение.
Через несколько дней к Моэгрели в одной из мюнхенских пивных подсел бедно одетый немец-старик. Он долго копался в карманах, пока не наскреб мелочишку на кружку эрзац-пива. Старик обратился к Моэгрели с ничего не значащим вопросом. Тот ответил.
- О! Господин иностранец! Бёрнердойч… Вы из Швейцарии?.. Я так и подумал, когда увидел вас! - Тут немец наклонился к Моэгрели и заговорил совсем тихо: - Господин, помогите мне! Прошу вас передать это письмо моим детям. Они в Швейцарии. Эмигрировали, как только наци захватили власть. Ради бога, передайте им это… Там есть адрес… От этого зависит моя жизнь…
Моэгрели сразу же заподозрил недоброе. Он решительно отвел руку незнакомца, но старик изловчился и сунул конверт в карман швейцарца. Тут к ним подскочили трое сидевших в углу, схватили Моэгрели за руку, когда тот пытался вытащить злополучный конверт из кармана. Мелькнул блиц. Их сфотографировали. Тут же хозяин пивной и другие "свидетели" расписались в протоколе, что видели все это собственными глазами: и встречу, и конверт, который немец, по документам Зигер, передал иностранцу.
Моэгрели увели. В конверте были сведения секретного характера. "Дело" немедленно передали в суд. Приговор был кратким: смертная казнь за шпионаж в пользу иностранной державы.
Швейцарский консул пытался вмешаться, но это ничего не дало. По официальным каналам швейцарское правительство обратилось к правительству Германии с просьбой о пересмотре "дела". Верховный суд рейха отказал.
В тот же день, когда гестапо арестовало Моэгрели, швейцарский консул послал шифровку Массону. Массон сразу разгадал нехитрый ход Шелленберга: это было "приглашение" на встречу. Этой встречи начальник VI Отдела РСХА добивался давно. До сих пор Массон не соглашался на нее. Теперь же… Моэгрели был из влиятельной семьи. Если его казнят, у Массона будут неприятности. Придется пойти на встречу. Возможно, следовало согласиться на нее раньше. Теперь инициатива в руках Шелленберга.
* * *
Первая встреча Шелленберга с Массоном состоялась в сентябре сорок второго года.
Как только Шелленберг появился, Массон тотчас же узнал его по многочисленным фотографиям, которыми располагал. В комнату не вошел, а скорее бесшумно проник высокий молодой еще мужчина с гладко зачесанными назад набриолиненными волосами.
- Я очень сожалею. - Шелленберг раскинул руки, как бы раскрыл объятия. - Не угодно ли чашечку кофе, коньяк?..
- Я прибыл сюда не за этим, бригадефюрер.
- Понимаю. Тогда нам лучше подышать свежим воздухом. Конечно, я могу вам дать гарантию - здесь нет подслушивающей и записывающей аппаратуры, но я думаю, что вам будет спокойнее, если мы побеседуем в другом месте.
- Мне нечего беспокоиться. Моя встреча с вами санкционирована генералом Гюсаном.
- И все-таки свежий воздух полезней… Подышим…
Шелленберг и Массон покинули отель. Они пошли по бульвару вдоль Рейна. По ту сторону была Швейцария.
- Завидую вам, полковник. Через час-два вы будете в своей прекрасной стране, где царят мир и тишина. Как бы я хотел сейчас очутиться на вашем месте!
- А я бы не хотел быть на вашем…
- Мы несколько отвлеклись. Давайте перейдем к делу. Я хотел сказать вам, дорогой коллега, я хотел п р о с и т ь вас сделать так, чтобы возглавляемая вами служба нейтральной и, смею надеяться, дружественной нам страны помогла рейху в борьбе с большевистскими варварами на Востоке и с плутократами на Западе.
- Пожалуйста, конкретизируйте свою мысль.
- Вот шифровка, посланная американским военным атташе в Вашингтон. Эту информацию, согласитесь, он мог получить только от вашей службы. - Шелленберг протянул Массону вдвое вложенный листок. Массон развернул его. Это была старая шифровка о сосредоточении немецких войск на швейцарской границе:
"Совершенно секретно. Специальная конференция у Массона. Подтвердилось присутствие двадцати пяти немецких дивизий на швейцарской границе, готовых к нападению".
- Вы плохого мнения о моей службе, бригадефюрер. У вас в это время не было на нашей границе двадцати пяти дивизий. Это известно и вам, и мне. Так что шифровка - либо фальшивка, либо человек, ее составивший, чтобы придать вес своим домыслам, сослался на "конференцию у Массона". Вы должны знать, что моя страна сохраняла и сохраняет строгий нейтралитет и готова защитить его от любого агрессора.
- Мы тоже этого хотим. - Лучезарная улыбка осветила худощавое лицо бригадефюрера. - Но я ловлю вас на слове: нейтралитет надо защищать, а вы распустили большинство резервистов, как только немецкая армия попала в тяжелое положение на Востоке. Значит, вы собираетесь его защищать только от рейха?..
- Наша страна небольшая. Содержание армии тяжелым бременем ложится на бюджет, и, действительно, часть резервистов вернулась к своим мирным занятиям.
- У вас под ружьем сейчас всего сто тысяч.
- Вы хотите мне показать, как хорошо работает ваша служба? Я это знаю.
- Спасибо за комплимент. Но давайте вернемся к началу нашего разговора. Нам известно, что на территории Швейцарии работают тайные передатчики. В частности, русские передатчики. Они связаны с предателями, притаившимися в самой Германии. Прошу вас, полковник, повести с ними решительную борьбу.
- В Швейцарии много любительских передатчиков. Не принимает ли ваша пеленгационная служба эти передатчики за вражеские?
- Полковник… Это несерьезный разговор. Если я говорю, что на территории вашей страны действуют вражеские радиостанции, то так оно и есть.
- Не могли бы вы сказать конкретнее, где, в каком месте и сколько их?
- Две радиостанции в Женеве и одна в Лозанне.
- Я приму меры, - пообещал Массон. - Не у нас нет хороших пеленгаторов ближнего действия.
- Мы выделим вам пять машин. Думаю, этого достаточно.
- Вполне.
- Есть у вас другие просьбы?
- Есть. Еще одна. Она не столь важна… Сотрудник нашего консульства в Мюнхене Моэгрели…
- Поручик Моэгрели будет освобожден. Но предупредите его, чтобы впредь он был осмотрительней.
- Тогда у меня все. Могу только поблагодарить вас, - сказал Массон.
- Рад личному знакомству с вами. Надеюсь, наши полезные для обеих сторон контакты будут продолжаться?
- Возможно, - уклончиво ответил Массон.
После этого состоялись еще две встречи. Во время второй, 21 октября, Шелленберг напомнил Массону о военной швейцарско-французской конвенции, заключенной генералом Гюсаном о французским генералом Гамеленом. Эта конвенция предусматривала ввод французских войск на территорию Конфедерации в случае агрессии со стороны какою-либо третьего государства. И хотя конвенция потеряла всякое значение, так как разбитая Франция не могла даже помышлять об этом, бригадефюрер использовал эту бумажку, чтобы припугнуть бригадного полковника.
- Если Гитлер узнает об этом документе, я ни за что не могу поручиться. Гитлер может оккупировать Швейцарию…
Через некоторое время Хользер встретился с Вахлем, и они договорились о следующей встрече своих шефов. На этот раз она проходила на территории Швейцарии, в старинном замке, неподалеку от селения Гемюнден.
Замок находился в красивой лесистой местности. Ясный погожий октябрьский день подчеркивал золотое убранство лиственных деревьев, которые росли здесь вперемежку с хвойными.
Два сотрудника швейцарской секретной службы проводили в замок переодетых в штатское Шелленберга и Хользера. В замке их уже поджидал капитан Вахль. Массона не было, но ничто не напоминало ту атмосферу, в которую попал бригадный полковник при своем первом визите в Германию. Все были крайне предупредительны по отношению к немецким "гостям". Массон тоже не заставил себя долго ждать: спустя полчаса появился он сам и тотчас же повел проголодавшихся после прогулки по осеннему лесу "гостей" в зал, где их ждал накрытый стол.
Если Шелленберг встретил своего "коллегу" в Германии в подчеркнуто спартанской обстановке, то Массон не поскупился на угощения: стол был искусно сервирован, лучшие коньяки и вина Европы украшали его.
Окинув взглядом это великолепие, Шелленберг не удержался:
- Вот что значит быть "нейтралом" в наше суровое время. Даже у фюрера, который раз в месяц обедает с генералами СС, я никогда не видел такого стола.
- Ничего удивительного, бригадефюрер: Швейцария выбрала масло вместо пушек…
- Не будь наших пушек, полковник, кто бы сейчас защищал Европу от большевистских варваров?
- Защищал?.. Разве существует опасность того, что большевики смогут прийти в Европу?
- Вы знаете, что я - не ортодокс. Я - реалист, а мой реализм говорит: если мы в ближайшее время не добьемся решительных побед на Восточном фронте, исход войны будет трудно предсказать… Вот почему, полковник, несмотря на некоторое различие в наших взглядах на мир, мы должны быть едины в отношении к русским!
Массон слушал молча, не забывая подливать в рюмки.
Бригадный полковник держался подчеркнуто гостеприимно. Он хотел этим дать понять Шелленбергу, что швейцарцы умеют ценить добро: поручик Моэгрели был освобожден и сейчас, получив краткосрочный отпуск, проводил дни в альпийском домике с молодой женой. Машины с пеленгаторами ближнего действия стали поступать в распоряжение швейцарской контрразведки. Словом, Шелленберг выполнил все свои обещания и, естественно, теперь ждал и от Массона услуг, в которых крайне нуждался. Но бригадный полковник не был пока заинтересован в быстром раскручивании дела. Он никогда не испытывал особых симпатий к большевистской России, но пока Россия оставалась единственной силой в Европе, которая противостояла бронированному кулаку гитлеровской Германии. Америка недавно вступила в войну, ее гигантские ресурсы только разворачивались. Англия не имеет сил, чтобы сокрушить Германию. Франция повержена. Можно было "любить" или "не любить" красных, но эта страна приковывала к себе основные силы вермахта, а Швейцария в этих условиях могла сохранять свой нейтралитет.
По данным Массона, на территории Швейцарии действительно обосновалась группа разведчиков, помогающих России. Массон предполагал, что среди этих людей есть не только коммунисты. К России сейчас тянутся все, кто ненавидит наци.
- Наши радиооператоры уже приступили к освоению новой техники, которую вы нам поставляете. Но пройдет определенное время, прежде чем они смогут работать, - сказал Массон, понимая, с каким нетерпением Шелленберг ждет от него главного.
- Как долго продлится обучение? - спросил бригадефюрер.
- А сколько такой курс занимает в Германии? - осторожно поинтересовался Массон.
- В обычных условиях - год, сейчас мы готовим радистов за полгода… Не проще ли, чтобы нашу технику обслуживали наши же специалисты? Они, разумеется, будут полностью в вашем подчинении.
- Нет, генерал Гюсан на это не пойдет, - решительно заявил Массон.
- А не могли бы вы устроить мне встречу с главнокомандующим?
- Это очень трудно! На это нужно разрешение правительства. Круг лиц, посвященных в наши тайные отношения, неизбежно расширится, а это может иметь для Швейцарии нежелательные последствия.
- Жаль, - искренне произнес Шелленберг. - И все-таки я не оставляю надежды. Мы должны быть добрыми соседями. - Льстивая улыбка тронула губы бригадефюрера. - Нам надо всерьез думать о создании единого европейского фронта против большевизма, - произнес он заранее заготовленную фразу.
- В прошлый раз, бригадефюрер, вы упомянули о франко-швейцарской конвенции. Вы располагаете этим документом? - Массон точно знал, что в сейфах Шелленберга хранилась копия, и задал вопрос, чтобы еще раз (уже в который) прощупать "коллегу" и выяснить, насколько он откровенен.
- Да, - не моргнув глазом, сказал Шелленберг, - у меня есть копия этого документа. Но, если это вас волнует, полковник, я могу его уничтожить.
- Ну что ж, вы бы очень обязали меня.
Конечно, Шелленберг может уничтожить копию, но ведь с копии, перед тем как ее уничтожить, можно снять другую. Массону важно было выяснить другое: говорит ли Шелленберг правду, хотя бы в известных пределах?
- Меня очень беспокоит безопасность фюрера, - неожиданно заявил Шелленберг. - С тех пор как не стало Гейдриха, опасность покушения на фюрера резко возросла. Людям Канариса я не доверяю давно, а Кальтенбруннер - это, конечно, не замена Гейдриху. Рейнгард был единственным человеком, которого я боялся…
Такая степень откровенности шокировала даже видавшего виды Массона. Но он сделал вид, что сказанное Шелленбергом занимает его постольку-поскольку, и задал тоже как бы ничего не значащий вопрос, чтобы поддержать беседу:
- А почему вы не доверяете людям Канариса?
- Наше тяжелое положение в Африке - их работа. О каждом транспорте с горючим или с оружием, который мы направляем Роммелю, становится тут же известно "Интеллидженс сервис", и как следствие - большие потери. - Шелленберг еще раз продемонстрировал свою осведомленность, подчеркивая, что у него есть свои люди в английской разведке. Это было своеобразным предупреждением: смотри, Массон, если ты вздумаешь заигрывать с англичанами, я это узнаю.
"Откровения" преследовали и другую цель: по какому-либо неосторожному слову или намеку выведать, известно ли что-нибудь Массону о военной оппозиции в Германии, о генеральских заговорах, не связана ли какая-то часть заговорщиков с русскими в Швейцарии.
- А не мерещится ли вам, бригадефюрер, всюду измена?
- К сожалению, нет, полковник.
Массон не стал больше говорить на эту тему.
В начале ноября произошла еще одна встреча между начальником швейцарской секретной службы и начальником VI Отдела РСХА.
На этой встрече Шелленберг напрямик спросил Массона:
- Что делает представитель американской разведки в Швейцарии Аллен Даллес?
Массон на этот раз тоже решил поиграть в откровенность:
- Он встречался с лидерами французского Сопротивления в Берне, Женеве и Лозанне.
- Полковник! И после этого вы говорите о нейтралитете! - Шелленберг, как мог, выразил свое деланное возмущение.
- Вам хорошо известно, бригадефюрер, что граница между Швейцарией и Францией никогда не была на замке. Когда мои люди доложили о встречах, французы уже убрались. Что касается Даллеса, то это представитель великой державы, к тому же с дипломатическим паспортом. Короче, мы не можем не считаться с такой страной, как Америка. Можно сказать более определенно: мы вынуждены считаться. - Тут же Массон подумал: знает ли Шелленберг, что еще до французов у Даллеса побывал немецкий вице-консул Ганс Бердт Гизевиус?
- Хорошо. Оставим в покое Америку, - сказал Шелленберг. - Но антибольшевистский фронт должен быть создан в Европе.
"Упрямый швейцарец", как про себя теперь называл Массона Шелленберг, и во время этой встречи не скупился на угощение, но мало что нового удалось у него вытянуть. Правда, слова Шелленберга о создании единого антибольшевистского европейского фронта на этот раз были записаны на пленку. Массон ни словом не обмолвился против, что можно было толковать как молчаливое согласие сотрудничать с Германией, а это при необходимости могло послужить компрометирующим полковника фактом в глазах общественного мнения Швейцарии.
И после этой встречи положение не изменилось: из Швейцарии в Москву продолжала поступать секретная, опасная для рейха информация.