"Какая неосторожность, - подумал Роберт. - Впрочем, все выглядит не так уж неестественно. Генерал Штифф действительно любитель коньяка. Это все знают, а с Тресковым их связывают давние приятельские отношения. Но если мне сразу пришло в голову, что это н е о б ы ч н а я бутылка, то такое могло прийти в голову и другому. А не нагоняю ли я на себя страху? Мне сразу пришло в голову, что эта бутылка необычная потому, что я знаю тайные мысли Шлабрендорфа. Но тот человек, который, возможно, подслушивал, не знает этих мыслей".
Первый порыв у Роберта был отказаться, сослаться на занятость, на срочность работы, которую ему поручил адмирал Брюкнер, постоянный представитель начальника абвера адмирала Канариса при ставке Гитлера. Майор состоял при нем офицером для особых поручений.
Но от Роберта ничего не укрылось: взволнованный тон Шлабрендорфа и то, что он предупредил его: "Не распей бутылку без меня". Значит, не следовало раскупоривать ее. И хотя Роберт дал клятву товарищам не связывать себя с заговорщиками - а настроения Шлабрендорфа давно известны майору, - в последнюю секунду он не смог отказать Фабиану. Люди, подобные Шлабрендорфу, несмотря на несогласие с их действиями, вызывали в нем и не могли не вызывать уважения. Роберт сразу понял, что если "бутылка" попадет в руки нежелательных лиц, то последствия трудно предсказуемы. Может полететь голова не одного Шлабрендорфа. Надо было срочно ехать на аэродром встречать самолет.
Роберт выбрался наружу и быстрым шагом пошел в гараж. Маленький "вандерер", закрепленный за ним, стоял на месте.
Столбик бензомера показывал полбака: можно было не заправляться.
Двигатель завелся от первого же прикосновения к кнопке стартера.
* * *
Генерал-фельдмаршал фон Клюге, командующий группой армий "Центр", и его начальник штаба генерал фон Тресков сидели в большой светлой комнате.
- Господин фельдмаршал, вы можете быть спокойны. Даже если самое худшее случится, я сделаю все возможное, чтобы на вас не пала даже тень подозрения, - с жаром заверил Клюге фон Тресков.
- И как вы это сделаете, Хенниг?
- Я просто возьму все на себя. Но я уверен, что все обойдется! Я только хотел бы получить от вас ответ, господин фельдмаршал. Если меня не станет, будете ли вы верны нашей идее?
- Вы сомневаетесь в этом, Хенниг?
- Теперь - нет!
- Этот человек, с которым связался Шлабрендорф, достаточно надежен?
- Я знаю его с юношеских лет.
- Он разделяет наши взгляды?
- Когда-то он их разделял, но теперь - нет.
- Тогда почему же вы так уверены в нем?
- Это трудно объяснить. Но я уверен.
- Шлабрендорф уже вылетел в ставку?
- Да, он уже в пути. Как только он выполнит мое поручение, он тотчас же позвонит мне.
- Тогда вам лучше находиться у себя.
- Я иду, господин фельдмаршал.
* * *
Самолет командующего группой армий "Центр" уже полтора часа находился в воздухе. Майор Шлабрендорф сидел в глубоком, уютном кресле и время от времени поглядывал в окно, стараясь определить, где они летят.
Внизу тянулись бесконечные, темные хвойные леса.
То, что они вот-вот войдут в Зону, Шлабрендорфу уже доложил шеф-пилот. Они постоянно теперь держали связь с аэродромом главной ставки. Об их пролете была предупреждена служба противовоздушной обороны. Однако при входе в Зону Шлабрендорф заметил слева "мессершмитт". Он несколько раз облетел самолет, на котором был Шлабрендорф, а потом, качнув крыльями, исчез из поля зрения.
У ног Шлабрендорфа стоял портфель, в котором лежали бумаги и бутылка "Камю" для генерала Штиффа. Настоящего "Камю"…
Шлабрендорф все еще не мог поверить, что операция "Вспышка" провалилась. Все было продумано настолько тщательно, что осечки быть не могло. Однако она произошла.
"Невольно начинаешь думать, что в словах нашего "обожаемого" фюрера о провидении, которое уже не раз спасало его, что-то есть…"
Шлабрендорф принадлежал к той группе заговорщиков, которые не прекращали своей деятельности даже в период успехов гитлеровских войск в Европе. Подобно генералу Остеру в абвере, в вермахте генерал фон Тресков и Шлабрендорф были душой уже нескольких заговоров против Гитлера. Но все попытки убрать фюрера пока не удавались.
Наконец была задумана акция, которая должна была неминуемо привести к гибели Гитлера. В группу армий "Центр" на должность начальника штаба назначили генерала фон Трескова. Командовал группой генерал-фельдмаршал Клюге. Конечно, с ним предстояло еще "поработать". Но заговорщики знали, что Клюге "не безнадежен". Так оно и оказалось.. Хотя фельдмаршал дал себя уговорить не без труда, но наконец он тоже сказал "да".
В начале марта стало известно, что Гитлер собирается посетить центральную группу войск. Этот шанс упускать было нельзя.
Пластиковой английской взрывчаткой начинили бутылку из-под коньяка. Взрыватель установили химический, кислотный. Достаточно было повернуть пробку, чтобы взрыватель "включился": кислота разъедала проволоку и ударник освобождался.
"Бутылку" на аэродроме под Смоленском, где располагался штаб группы армий "Центр", надо было передать одному из сопровождавших Гитлера офицеров. В последний момент узнали, что с Гитлером летит генерал Хойзингер. Его заместителя, полковника Брандта, хорошо знал Шлабрендорф. Они были школьными товарищами.
Конечно, был "моральный аспект": Брандт - старый товарищ Шлабрендорфа - погибнет вместе со всеми.
Но любое покушение на Гитлера с помощью бомбы - а этот способ был самым надежным - неминуемо приведет к гибели случайно оказавшихся рядом с ним людей.
Сначала Остер сам хотел отвезти бомбу. Но Канарис что-то заподозрил и не отпустил его в Смоленск. Тогда Остер поручил это своему другу полковнику Донаньи и генералу Лахузену. Они и привезли бомбу в Смоленск.
Шлабрендорф рассчитал время, необходимое для того, чтобы взрыватель сработал. Полчаса. Самолет как раз будет пролетать над лесными массивами Западной Белоруссии.
Гитлер в штабе группы армий "Центр" пробыл недолго.
Утром, когда он улетал, стоял легкий морозец. Деревянные избы покрывал серебристый иней.
В сторону аэродрома по расчищенной саперами дороге двинулась кавалькада машин. Первым шел "опель-адмирал". Вторым - "мерседес", который вез Гитлера. Генерал Хойзингер с Брандтом ехали в следующей машине. Фельдмаршал Клюге с фон Тресковым восседали в "хорьхе". Шлабрендорф за рулем БМВ замыкал колонну. Впереди и сзади колонны шло охранение: бронетранспортеры и мотоциклы с фельджандармерией.
Когда они прибыли на аэродром, над лесом высунулось неяркое мартовское солнце.
Клюге и Тресков поспешили к Гитлеру, который вылезал из своей машины. Последние наставления командующему и его начальнику штаба на аэродроме. Адъютанты стояли поодаль.
- Гейнц! - обратился Фабиан к Брандту. - Это тот пакет, о котором я тебе говорил вчера. Передай его, пожалуйста, генералу Штиффу.
В пакете легко прощупывалась бутылка. Он без труда поместился в портфеле Брандта. Школьные товарищи обнялись.
- Прости, Гейнц, если что не так, - сказал Шлабрендорф.
- Ну что ты, Фабиан! Все было чудесно. Ты угостил меня вчера на славу. За мной должок…
С аэродрома Клюге, Тресков и Шлабрендорф сразу поехали в штаб и стали ждать. Штабная рация время от времени выходила на связь с самолетом Гитлера. Прошло полчаса. Сорок минут…
Хенниг фон Тресков приказал радисту вызвать командира эскадрильи истребителей, сопровождавших самолет Гитлера. Тот ответил: полет протекает нормально. Возможно, в ставку они прилетят несколько раньше.
Прошел час. Час двадцать минут. С каждой минутой становилось все яснее - покушение не удалось. Бомба почему-то не сработала.
Гитлер уже подлетал к Растенбургу.
Клюге, усталый и как бы постаревший, поднялся со своего кресла.
- Похоже, господа, час не пробил…
* * *
Самолет, в котором летел, Шлабрендорф, мягко коснулся упругими колесами бетонных плит. Еще в окошко Фабиан увидел "вандерер" Роберта. Он стоял недалеко от строения, где помещался диспетчер.
Шлабрендорф легко спрыгнул на землю и поспешил к машине Роберта. Тот еще издали приветственно помахал Фабиану.
- Рад тебя видеть.
- И я рад.
- Пакет у тебя?
- У меня.
- Слава богу!
- Садись, - предложил Роберт. - Тебя сразу везти в штаб или заедем ко мне?
- А мы можем выехать из Зоны? У тебя есть пропуск?
- Тебе захотелось сначала прогуляться? - иронически заметил Роберт.
- Вот именно, прогуляться…
Беспрепятственно они миновали контрольные пункты Зоны.
- Как на фронте?
- Ты знаешь, Роберт, больше моего. Ничего хорошего! Правда, поговаривают о крупном весеннем наступлении, но откровенно скажу тебе, что не верю в успех.
- Почему?
- Русские прочно держат инициативу в своих руках.
- А где намечается наступление на вашем участке?
- Насколько я информирован, будет наступать наша группа и группа армий "Юг". Останови здесь, пожалуйста! Ты, конечно, догадываешься, что мы с тобой везем?
- Да, догадываюсь…
- Извини, что я втянул тебя в эту историю. Но у меня не было другого выхода.
- Сначала я хотел тебе отказать, - признался Роберт, - но потом…
- Спасибо тебе, - перебил Фабиан. - Посиди здесь, а я отойду в сторонку. Если со мной что случится, скажешь, что я подорвался на мине… Или придумаешь еще что-нибудь более правдоподобное.
- Может, тебе помочь? - спросил Роберт.
- Ты уже помог. Теперь я справлюсь сам. - Фабиан отошел метров на триста.
"Сильный, значит, заряд", - подумал майор.
Шлабрендорф присел прямо на снег и принялся за дело. Прошло какое-то время. Невольно ухо как бы приникло к тревожной тишине, окутывавшей лес. Прошло еще несколько томительных минут. Роберт не спускал глаз с Шлабрендорфа. С минуты на минуту там, где он сидел, мог появиться огненный смерч. "Взрыв! Не так-то просто все это будет объяснить! Выдумка с миной не лучшая… О чем я думаю? Он рискует жизнью, а я?.. Пусть ничего не случится, пусть он будет жив! Господи!.."
Наконец Шлабрендорф медленно поднялся.
- У тебя есть какая-нибудь лопата или что-нибудь другое, чем можно было бы рыть?
- Есть саперная лопатка.
- Давай ее сюда.
Когда Роберт подошел, Шлабрендорф сказал:
- Не сработала. От мороза не сработал кислотный взрыватель. Мы не предусмотрели, что на высоте температура может оказаться гораздо ниже, чем нужно. Надо было применить другой взрыватель.
Роберт знал Шлабрендорфа как человека с железной выдержкой. Но спокойствие, с которым говорил Шлабрендорф о неудавшемся покушении, не могло не удивить.
- У тебя завидная выдержка, друг, - сказал Роберт.
- Что? - переспросил Шлабрендорф, сделав вид, что не расслышал.
- И все-таки вы ничего этим не добьетесь, - с горечью обронил майор. - Место Гитлера займет Геринг или еще того хуже - Гиммлер. Все останется по-прежнему.
- В следующий раз мы постараемся убрать их всех вместе. Да, да! Поверь мне! Мы это сделаем!
Вечером, закончив свои дела, Шлабрендорф улетел в Смоленск.
На следующий день майор передал подчиненному ему радисту ефрейтору Шумахеру шифровку. В углу на ней стояла пометка. Эту радиограмму после передачи следовало вернуть майору и не регистрировать в журнале.
В Люцерне Рудольф Рёсслер расшифровал текст. Через некоторое время он передал содержание радиограммы Тейлору. Тот сообщил ее Сиси, а Сиси, как обычно, - Радо.
Московский Центр вскоре получил такое сообщение:
"Группа генералов, которая еще в январе хотела устранить Гитлера, теперь исполнена решимости ликвидировать не только Гитлера, но и поддерживающие его круги.
Дора".
* * *
Слова Шлабрендорфа о возможном весеннем наступлении заинтересовали Роберта. Кое-что он уже слышал от адмирала Брюкнера.
На советско-германском фронте находилось 159 немецких дивизий, из них - 30 танковых и моторизованных. На востоке также дислоцировались 15 авиаполевых дивизий. 15 дивизий союзников Германии, 11 охранных и 4 резервные. Всего - 204 дивизии.
В это же время на западе стояло всего 28 дивизий, 4 авиаполевые, 1 охранная и 10 резервных.
В Африке корпус Роммеля имел 6 дивизий.
Все основные силы по-прежнему были на советско-германском фронте.
По имеющимся у Роберта сведениям, высадка англичан и американцев во Франции в сорок третьем году не предполагалась. Американцы планировали операцию "Факел" - высадку в Африке. Оттуда они намеревались совершить прыжок через Средиземное море в Италию. Вряд ли итальянцы смогут им помешать. Но даже в случае успешной высадки англо-американцев в Италии немецкая армия сумеет легко запереть их на довольно узком Апеннинском полуострове. Для этого потребуется не так уж много сил. Следовательно, высадка союзников в Италии никак не помешает весеннему наступлению на востоке, запланированному Гитлером. Необходимо было поподробней узнать об этой операции.
У Роберта существовало немало возможностей. Одна из них открылась сравнительно недавно и самым неожиданным образом.
В офицерском казино Роберт познакомился с хорошенькой стенографисткой из ставки Гитлера. Тогда он не предполагал, что Рената Вагнер станет не только его любовницей, но и лучшим осведомителем.
У Ренаты моложавый майор из абвера с Рыцарским крестом за польскую кампанию с первых же дней знакомства вызвал симпатию. Позже она влюбилась в него. Рената знала, что майор год назад овдовел - жена и дочь погибли во время бомбежки.
Разница в их возрасте - майору было сорок три, а ей двадцать шесть - не только не мешала, но, напротив, придавала их отношениям какую-то надежность, серьезность.
За свою недолгую, но не лишенную любовных связей жизнь Рената убедилась, что любовь зрелого мужчины не только не уступает любви юноши, но и в чем-то превосходит. Младшие офицеры вермахта и войск СС, с которыми ее до сих пор сводила жизнь, сами были очень юны и не могли по достоинству оценить то, что она приносила им в дар, - свое молодое прекрасное тело. Совсем другое дело - Роберт.
Рената хотела выйти замуж за майора и иметь от него сына. Но и то и другое сейчас было не ко времени. Оба они работали в ставке фюрера на ответственных постах. Замужество и, как следствие, беременность заставили бы ее уйти на время из армии, а она не могла себе этого позволить, когда Германия напрягала все силы, чтобы выиграть невиданную в истории войну.
Рената почти всю сознательную жизнь прожила при Гитлере. Когда нацисты пришли к власти, ей было шестнадцать лет.
Рената Вагнер увлекалась спортом. В тридцать шестом году она участвовала в соревнованиях по бегу на Олимпийских играх. Немецкая команда завоевала тогда немало золотых и серебряных медалей.
Доктор Геббельс на встрече с олимпийцами говорил о великих победах, которых Германия уже достигла под предводительством фюрера и, бесспорно, еще достигнет.
По окончании Олимпийских игр немецкая команда вечером при свете факелов проходила мимо здания, на балконе которого все ждали появления фюрера. Она, как и ее товарищи по команде, во все горло кричала: "Фюрер! Веди нас к новым победам! Фюрер! Наша жизнь принадлежит тебе!"
Отец Ренаты занимал видное место в нацистской партии. Не без его помощи она попала в ставку Гитлера. Член национал-социалистской партии, дочь видного нацистского чиновника, она была допущена в святая святых - в штаб самого фюрера.
Не без гордости сообщила она майору о том доверии, которое ей оказывает руководство. Она думала произвести впечатление на своего возлюбленного. А он как бы не поверил, засомневался, стал "экзаменовать", расспрашивать.
Однажды она печатала приказ, который на следующий день должен был поступить в канцелярию Канариса, а следовательно, пройдет через руки адмирала Брюкнера, а значит, и майора. Рената почти слово в слово запомнила приказ. У нее была редкая память. Об этом ей говорили еще школьные учителя.
Роберт действительно был потрясен: такая память встречалась одна на миллион. Как только заставить Ренату говорить о служебных делах, не вызывая подозрений?
В высших командных кругах хорошо знали о соперничестве абвера и службы безопасности. Оба эти ведомства старались выслужиться перед Гитлером. На этом и решил сыграть майор Штейер. Он объяснил Ренате, что если она будет снабжать его информацией, которая проходит через ее руки, то он сможет сделать неплохую карьеру, так как будет одним из самых осведомленных людей. А осведомленность в его профессии - высшая доблесть.
Роберт понимал, что иначе Ренату не заставить говорить о том, что она видит, слышит, а главное - печатает. Надеяться на ее сознательное сотрудничество пока не приходилось. Предстояло сначала открыть ей на многое глаза.
Она жила в изолированном мирке, где царили внешняя благопристойность, дух "товарищества" между младшими и старшими.
Рената, которая еще в апреле сорок первого года попала в ставку Гитлера, не знала, что такое война, не понимала, какие бедствия она уже принесла немецкому народу и к каким катастрофическим последствиям может привести. Конечно, она слышала и знала из писем о бомбежках и гибели солдат на фронтах. Но шла война. А война без жертв не бывает. И одно дело слышать, а другое - видеть, пережить самой.