* * *
В Швейцарию, в Женеву, Радо переехал из Парижа по заданию Центра в августе тридцать шестого года. Прежде всего надо было обосноваться, получить вид на жительство.
В Женеве Радо, известный картограф, решил организовать издательство "Геопресс". Иностранцам не разрешалось открывать каких-либо промышленных предприятий или культурных учреждений. Иностранцы могли только входить в акционерные общества, в которых большинство должны составлять граждане Швейцарии.
Все это объяснил Радо важный полицейский чиновник, к которому тот обратился. Надо было искать компаньонов.
Стояли жаркие дни. Неутомимый, юркий Радо, которому в это время исполнилось тридцать шесть лет, почти не жил дома. В поисках нужных людей он, что называется, сбился с ног. Его усилия были вознаграждены. Нашлись лица, аккредитованные при международных организациях, которые знали его по Берлину, Вене и Парижу. Он получил от них не только советы, как лучше организовать дело, но и рекомендательные письма.
С этими письмами Радо обратился к двум швейцарским ученым. Правда, к картографии никакого отношения они не имели, но за хороший пай, за хорошие проценты от будущего издания согласились вступить в "Геопресс".
Шандор в дальнейшем исправно выплачивал им деньги, но никакой помощи от них не получал, да и не нуждался в ней. Они управлялись вдвоем с Леной да еще наняли чертежника. Их бухгалтерские дела вела одна женщина, которая приходила к ним три раза в неделю.
Картографический журнал - периодическое двухмесячное издание, которое выпускал "Геопресс", было в своем роде единственным в Европе. Все изменения, которые происходили за два месяца в той или иной стране или части Европы, находили отражение в издании "Геопресса". Вступила в строй новая железнодорожная ветка, возник новый город, изменилась граница какого-либо государства - все это фиксировал журнал "Геопресс".
Когда началась гражданская война в Испании, Шандор стал выпускать карты районов боевых действий.
Произошел аншлюс Австрии, раздел Чехословакии - Европа во второй половине тридцатых годов жила бурной политической жизнью, и карта ее быстро менялась. За всем этим следил "Геопресс" и его корреспонденты в различных европейских странах.
Первое время, когда "Геопресс" только начинал свою деятельность, Центр помогал Радо деньгами. Значительную сумму Радо должен был передать некий Кент, приехавший в Женеву из Бельгии по заданию Центра. Но Кент побоялся везти деньги через две границы и привез только кодовую книгу и шифр. Именно в это время издательство "Геопресс" испытывало материальные затруднения. Чтобы получить деньги, Радо пришлось поехать в Белград, где он встретился с представителем Центра. Значительную часть суммы Радо положил на банковский счет Александра Фута.
Со временем картографический журнал "Геопресс" находил все больше подписчиков. Среди них - министерства иностранных дел, генеральные штабы, спецслужбы, различные университеты.
До начала второй мировой войны Радо много ездил по Европе, естественно, минуя только гитлеровскую Германию, где его имя - венгерского коммуниста-эмигранта, несколько лет проживавшего в Берлине, - было хорошо известно полиции.
Во время поездок Радо заводил полезные знакомства. С ним охотно беседовали дипломаты, военные, ученые. Его имя - известного картографа, директора "Геопресса" - открывало ему двери многих европейских учреждений.
Постепенно у Радо накапливалась ценная информация о планах двух фашистских диктаторов - Гитлера и Муссолини.
Исподволь формировалась и разведывательная группа Радо. В нее вошли разные люди, с разными убеждениями, но их объединяло одно: ненависть к Гитлеру и его режиму. Под псевдонимом Грау у Радо работал отпрыск габсбургской императорской фамилии, граф по происхождению. Непосредственно с Шандором, правда, Грау контактов не имел. С ним работал Отто Пюнтер (Пакбо).
После аншлюса Австрии Грау большую часть года жил в милом его сердцу Берне. Однако он часто наезжал и в Австрию, и в Германию, где у него были родственники. Незадолго до нападения на Советский Союз Грау был в Берлине и привез оттуда интересные сведения. Мечтой Грау было освобождение Австрии, и ради этого он работал с Пюнтером.
При очередной встрече Пюнтер сообщил Радо, что нашел подходящего человека, который может быть полезен. Это некто Зальтер. Недавно работал пресс-атташе при французском посольстве. За деголлевскую ориентацию правительство Виши, которое пошло на сговор с Гитлером, уволило его. Сейчас он не у дел. Однако он сохранил хорошие источники информации и готов помогать. Зальтер сказал Пакбо: "Свободная Франция" и Советская Россия теперь союзники. Генерал де Голль официально заявил:
"Французский народ поддерживает русский народ в его справедливой борьбе против Германии".
Зальтер познакомил Пюнтера с Лонгом - французским журналистом и кадровым разведчиком. Лонг, как и Зальтер, порвал с вишистским правительством. "В Красной Армии я вижу единственную силу, способную освободить Европу от фашизма. Бороться за освобождение Франции - значит помогать русским", - заявил он Пюнтеру.
Радо запросил Москву, и Центр разрешил работать с этими людьми.
1 июля 1941 года из Москвы на имя Доры пришел приказ:
"Все внимание - получению информации о немецкой армии. Внимательно следите и регулярно сообщайте о перебросках немецких войск на восток из Франции и других западных районов.
Директор".
Директором был один из руководителей советской разведки.
Эту радиограмму из московского Центра приняли Хаммели.
С Эдуардом Хаммелем и его женой Ольгой Радо был знаком давно. Хаммели держали радиомагазин, куда однажды зашел Радо в поисках нужной радиолампы. После того как Гитлер напал на Польшу, ни одно государство в Европе не могло больше быть спокойным за свои границы. Швейцария объявила всеобщую мобилизацию. Хаммель, как и большинство швейцарцев призывного возраста, получил повестку, но врачебная комиссия признала его не годным к строевой службе. В разговоре Хаммель заметил, что очень сожалеет об этом.
В магазин с верхнего этажа, где находились жилые помещения, спустилась жена Хаммеля, Ольга. Супруги Хаммель стали особенно откровенными, когда узнали, что Радо эмигрировал из Германии в 1933 году.
После этой встречи Радо зачастил в магазин. Сначала под разными предлогами: вышел из строя конденсатор, перегорела лампочка индикатора, а потом уже просто так - поговорить с добрыми знакомыми.
Как-то Шандор поинтересовался, почему у нее русское имя - Ольга. На что молодая женщина ответила, что ее родители были дружны с политэмигрантами из России, которые жили в их деревушке. Это были высокообразованные, интеллигентные люди. В семнадцатом году почти все они выехали на родину, а вскоре совершилась Октябрьская революция. Весть эту ее родители приняли с радостью. Любовь к молодой Советской Республике передалась и дочери, которой они дали русское имя в память об одной русской женщине-революционерке.
Чем больше Радо узнавал этих людей, тем больше убеждался, что лучших помощников ему и искать нечего.
На предложение Радо работать на Страну Советов они согласились безоговорочно.
Второй радист Рут Вернер, Джон, который позже уехал с ней, научил их настраивать станцию на различные режимы, менять длину волн и улавливать среди множества радиосигналов позывные Центра.
Сначала Хаммели держали передатчик тут же, в мастерской, в тайнике, но потом перевезли его на небольшую виллу, которая располагалась неподалеку от Женевы, на пустынном шоссе Флориссан.
Супруги Хаммель могли позволить себе снять эту виллу, которая стоила теперь недорого, так как поток туристов в Швейцарию почти иссяк: всюду шла война.
Радо решил, что второй передатчик лучше вывезти из Женевы. По его приказу Александр Фут перебрался в Лозанну.
Фут не имел прочных политических убеждений. Он называл себя "борцом за свободу". Когда началась гражданская война в Испании, он записался в интернациональную бригаду и воевал с фашистами "за свободу". Вместе с ним "за свободу" воевали русские парни, дружески относившиеся к нему. Поэтому, когда Фут очутился после тяжелого ранения в Швейцарии и его соотечественник Джон познакомил его с Соней (Рут Вернер), Александр тотчас же дал согласие снова продолжать борьбу "за свободу".
У Радо не было времени заниматься политическим образованием своего радиста, однако по мере возможности он его просвещал.
Александр Фут хорошо знал радиодело, был безотказен в работе, строго соблюдал правила конспирации, ненавидел фашизм - большего от него нельзя было требовать.
Глава третья
22 июня вечером состоялось последнее совещание в берлинской штаб-квартире Гитлера. На следующий день он и его ближайшие военные помощники собирались перебраться в новую ставку в Восточную Пруссию, поближе к театру военных действий. Новая ставка имела кодовое название "Вольфшанце".
Гитлеру докладывал начальник генерального штаба сухопутных войск генерал Гальдер.
Все стояли перед большим столом, на котором лежала огромная карта Восточного фронта.
Генрих Гиммлер устроился за спиной фюрера и наблюдал за собравшимися. Его строгий черный мундир выделялся. В эсэсовской форме он был единственным. И звание, которое он имел, было единственным в Германии - рейхсфюрер СС. Есть фюрер. И есть рейхсфюрер СС - вождь отборных германских войск.
После Гальдера докладывал Геринг. Рейхсмаршал ассоциировался у Гиммлера с елкой, украшенной блестящими игрушками. На Геринге был мундир ВВС со всеми регалиями. У летчиков рейха была самая красивая военная форма голубоватого цвета. В свое время Геринг сам занимался формой. "Черные ангелы" Гиммлера выглядели строже, скромнее. Но не петушиная пестрость, которую так любил Геринг, импонировала Гиммлеру, а именно строгость.
В статье, опубликованной в "Дер шварце кор", Гиммлер писал:
"Я знаю, что есть в Германии такие, кому при виде черных мундиров становится дурно. Теперь при виде черных мундиров становится дурно не только немцам, но и полякам, французам, голландцам, бельгийцам, норвежцам, грекам, чехам, сербам".
У Гиммлера в тот вечер была совершенно конкретная причина с неприязнью смотреть на Геринга. 29 июня вступал в действие закон, в котором официально будет объявлено, что в случае смерти Гитлера его преемником становится рейхсмаршал Герман Геринг. Чем заслужил толстяк такое благоволение фюрера? Уж не он ли, Генрих Гиммлер, был самым верным паладином Гитлера. Ради фюрера он не пощадил никого. Даже своего бывшего шефа Грегора Штрассера, у которого служил секретарем и адъютантом в 20-е годы.
Грегор Штрассер был влиятельной фигурой в национал-социалистском движении. Как и Гитлер, он претендовал на пост рейхсканцлера. Гиммлер тогда присматривался, кто из них возьмет верх.
Когда к концу тридцать второго года стало ясно, что победа будет за Гитлером, Гиммлер тотчас же перешел на сторону фюрера. Правда, чуть раньше о своей верности Гитлеру заявили Геринг и Геббельс.
После мюнхенского путча в 1923 году Гитлер попал в крепость Ландсберг, а Геринг бежал в Швецию, где лечился от последствий морфинизма. Но к дележу власти он поспел и сделал верную ставку.
И Геббельс и Геринг имели основания ненавидеть Грегора Штрассера. Штрассер, как и его брат Отто, был против политики Гитлера по отношению к крупному капиталу. Геринг полностью разделял политику Гитлера и вскоре достиг того, к чему стремился: сам стал одним из богатейших людей Германии, крупнейшим капиталистом. Его заводы "Герман Герингверке" составили целую промышленную империю.
Геббельс ненавидел Штрассера за то, что тот публично обозвал его "бабельбергским изменником", "хромым карликом и сверхлгуном".
8 декабря 1932 года "дело Штрассера" разбирал партийный суд. Главными обвинителями выступали Геббельс и фон Папен. На этом разбирательстве присутствовал и Гиммлер.
- Вы меня обманули! - кричал Гитлер Штрассеру. - Вы сказали, что Гинденбург не хочет доверять мне пост рейхсканцлера! Это ложь… ложь!..
Никто не вступился за Штрассера. Он почувствовал себя совершенно одиноким. Ему ничего не оставалось, как встать и молча покинуть зал. Геббельс тогда подошел к Гиммлеру и сказал:
- Штрассер - мертвая душа. Ему конец.
Эти слова были пророческими. Штрассер больше не поднялся. Во время так называемого ремовского путча его ликвидировали. По приказу Гитлера Гиммлер послал в тюрьму, где сидел Штрассер, двух самых надежных своих людей - Гейдриха и Эйке.
Штрассер сидел в камере номер 16. Гейдрих открыл глазок и выстрелил из пистолета в ничего не подозревавшего узника. Но не убил его, а только ранил. Заключенный вскочил с нар и кинулся в угол, где его не могли настичь пули, но тут дверь распахнулась, в камеру ворвались двое. Загремели выстрелы. Со Штрассером было покончено.
Кроме Штрассера по заданию Гиммлера был убит генерал фон Бредов. "Вина" его заключалась в том, что генерал знал о подлоге, который совершил фельдфебель Макс Амман, бывший командир Гитлера в первую мировую войну. Гитлер не был награжден Железным крестом. Макс Амман вписал в солдатскую книжку Гитлера Железный крест уже после окончания войны. Само собой разумелось, что люди, обладавшие такой тайной, не могли рассчитывать на долгую жизнь.
Немало Гиммлер оказал услуг такого рода своему фюреру. Однако он предпочел ему этого толстяка Геринга.
Рейхсмаршал Геринг на совещании закончил свой доклад словами:
- Авиация противника, мой фюрер, сосредоточенная на центральных аэродромах вдоль западной границы русских, уничтожена одним ударом.
- Гальдер, - обратился Гитлер к начальнику генерального штаба, - вы недавно вернулись из поездки по войскам. Каковы ваши впечатления?
- Самые отрадные, мой фюрер. Войска я застал в превосходном состоянии.
- Передайте Фалькенгорсту, что операцию "Голубой песец" мы начнем в день "Б+7" для северной группы и для южной группы в день "Б+9". Что можно ждать от финских войск?
- Маннергейм обещал атаковать остров Ханко и лишить русских возможности отойти в Прибалтику.
- Господа! Я уже не раз говорил вам, что мы можем полностью рассчитывать только на германские войска, - напомнил Гитлер. - Соединения Румынии не имеют достаточной наступательной силы. У венгров нет никаких причин для активного ведения боевых действий против России. Их интересы - в Югославии. И там они кое-что получат. Словаки - славяне. Их можно будет использовать только в качестве оккупационных войск.
В большой овальной комнате, заполненной военными, за отдельным столом сидели две стенографистки. Обе в черных юбках и кипенно-белых блузках. Одна постарше, лет тридцати пяти, другая - совсем молоденькая. На вид ей можно было дать лет двадцать. Ее звали Рената Вагнер.
Гиммлер, не привлекая к себе внимания, бесшумно подошел к ним. Работала молоденькая. Старшая отдыхала. Тонкая, изящная рука стенографистки ловко и быстро заполняла белый лист непонятными для непосвященных знаками.
Постояв с минуту за стенографистками и почти осязая, как напряглись спины у обеих, почувствовавших, кто стоит за ними, Гиммлер, тихо ступая, вышел из кабинета.
Через час, переодевшись в штатское, он покинул имперскую канцелярию.