- Или это: "Мы, секретари, не ревнуем друг друга к работе. Каждый, не обращая внимания на мелочи, несет свое бремя. Но в отношениях с другими мы не потерпим вмешательства в наше, и только наше… Тайна заложена в инструкциях о наших полномочиях. Дело в том, что в огромной действующей организации просто не может быть такого положения, когда за какую-то определенную проблему отвечает только один секретарь. Обычно один бывает главным уполномоченным, а у других тоже есть полномочия, но поменьше… К другой стороне секретари бывают безжалостны, собственно, как и между собой. Эта безжалостность и есть честное исполнение своих обязанностей и одновременно высшая степень деликатности, какую только и могут пожелать другие стороны…" Нет, это просто фантастика! - хохотал Бартик. - Этот писака, наверное, работал в ЦК, так точно он все описывает. "Может показаться, что многое там устроено специально для отпугивания, и когда приходит новый человек, все препятствия кажутся ему непреодолимыми…"
- Есть что-нибудь выпить? - спросил вдруг деятель культуры Кая. - А то все тебя, Лойза, слушают и никто не наливает.
- Тебе неинтересно? - спросил заместитель председателя правительства.
- Нам это Буреш читал, - ответил Кая. - Во второй раз уже не так смешно.
Бартик отложил книжку, разочарованный и даже огорченный.
- Где сын? - спросил он недовольно.
- Ждет, когда вы его позовете, товарищ зампред, - услужливо склонился управляющий.
- С ним кто-нибудь еще?
- Как всегда, товарищ зампред.
- Отлично, - воодушевился Кая. - Пусть девушки идут сюда. А то мы уже заскучали.
Управляющий подождал кивка Бартика и только тогда открыл боковую дверь.
- Дамы, входите!
Из полутьмы соседнего зала, освещенного лишь экраном телевизора, в ослепительный свет хрустальных люстр вошел высокий плотный юноша в джинсах и кожаной куртке. Его костюм не соответствовал обстановке и одежде собравшихся, но он носил его с надменностью и вызовом, как и прическу "панк", и золотой кружок в ухе. Его сопровождали три сильно накрашенные девицы в безукоризненных вечерних туалетах.
- Это и есть мой парнишка, Гонза, - довольно сказал зампред. - Виктор, сейчас же сними серьгу и причешись нормально. Это он провоцирует, - оправдывался он перед Земаном и представил сыну своего гостя. - Виктор, это мой друг юности майор Земан.
- Знаю, - ответил парень небрежно. - Ребята из охраны доложили.
- Да, здесь ничего не утаишь, - вымученно засмеялся Бартик.
Ему было стыдно, что сын даже не подал Земану руки и вообще отнесся к нему как к пустому месту. Но Земана это не обидело - его занимало другое.
Одной из трех девиц оказалась пани Словакова. Она смотрела на Земана с презрением, и взгляд ее словно говорил: "Ну, легавый, я тебя раскусила. Я знала, что ты с ними заодно и чего тебе надо…"
- Гонза, да ты совсем не пьешь! - Бартик пододвинул ему рюмку с коньяком, пытаясь как-то сгладить поведение своего сына. - Давай чокнемся, - предложил он. - За Февраль, за нашу молодость! - и высоко поднял пузатую коньячную рюмку.
Но Земан не поддержал его.
- Извини, я не буду. - А в ответ на презрительную гримасу Словаковой сказал: - Я здесь, собственно, по службе. Расследую дело об убийстве.
Общество в бело-золотом салоне замерло, все одновременно уставились на Земана. Их взгляды словно плыли над великолепно сервированным богатым столом, как плывут любопытные рыбы к упавшему на дно аквариума непонятному предмету.
- Здесь? - спросил с угрозой в голосе сын зампреда. - Даже в шутку не произносите подобного в этих стенах, товарищ. - Резко отвернувшись от Земана, он обратился к девицам: - Что пить будем, девочки? Куда им сесть, папа?
- Пусть садятся к Кае, он скучал без них. Дамы, сделайте с ним что-нибудь, чтобы он не портил компанию, - снова рассмеялся Бартик.
Казалось, он не слышал Земана.
Веселье возобновилось. Земан вдруг почувствовал, что не вписывается в эту компанию: он допустил промах, и его выплюнули, точно кусок, который невозможно разжевать.
- Мне пора идти, Лойза, - сказал он.
Заместитель председателя правительства по-прежнему не отвечал.
Земан молча направился к двери. На его уход никто не обратил внимания: гости хохотали, рассаживая девушек между собой.
11
На сей раз он не решился ступить на ало-золотую господскую лестницу и обрадовался, найдя другую, попроще, винтовую, надеясь, что она выведет его к людям. Ведь кто-то же здесь готовит, убирает, прислуживает. Ему нужен был кто-нибудь, кто помог бы найти выход.
- Что-то вы наверху не слишком задержались, товарищ майор, - послышался чей-то ироничный голос.
Это был парень из охраны, задержавший его перед замком.
- Захотелось побыть среди своих? Хорошо, идемте.
Он провел Земана в уютный зальчик под лестницей, предназначенный для обслуживающего персонала. Вокруг дубовых столиков за кофе и лимонадом отдыхали господские кучера - шоферы, каждую минуту готовые к неожиданным выездам. Перед охранниками, завершившими дежурство, стояли кружки пива или стаканы водки. Длинный стол посередине зала уставлен был блюдами с салатами, кусками мяса, сосисками и бутербродами - богатыми остатками с барского стола.
- Пиво, товарищ майор? - спросил официант, и Земан понял, что о нем здесь знают все - от господ до прислуги.
- Очень рекомендую, товарищ майор, - посоветовал парень из охраны. - Здесь подают самое лучшее пиво в Центральной Чехии.
Отметив, что после дежурства парень стал совсем иным - любезным, воспитанным, Земан кивнул. Через секунду перед ним уже стоял запотевший бокал двенадцатиградусного пива, в меру охлажденного.
- Составить компанию? - спросил парень и подсел к Земану. - Извините меня за инцидент у ворот. Но это строго охраняемый объект, здесь действуют специальные инструкции. А когда человек на службе, для него не существует ни свата, ни брата.
Земан прекрасно его понимал.
- Ну а в общем вы в рубашке родились. Вам просто повезло, что погода такая дрянная. Зампред обычно прилетает сюда на вертолете.
Сначала это Земана удивило: не так уж далеко замок от Праги. От своих коллег из "Зеленой волны" - авиационной службы обеспечения безопасности дорожного движения - он знал, что один вылет вертолета стоит тридцать тысяч крон. Но, вспомнив все увиденное наверху, перестал удивляться… Поэтому промолчал.
Пиво действительно было отличным. И вообще здесь, в людской, где сидели только шоферы, секретари, помощники да ребята из охраны, он чувствовал себя лучше, И все же спросил:
- Как мне отсюда выбраться?
- Куда?
- На волю, из замка.
- Как? Разве у вас еще нет комнаты? Не волнуйтесь, я все устрою.
- Спасибо, я хочу уйти.
- Почему? Обычно гости остаются на ночь. Замок большой, места всем хватает. Здесь прекрасные апартаменты. Тихо, спокойно, тепло, целебный лесной воздух. Нигде не спится так хорошо, как здесь. А утром вам принесут завтрак прямо в постель.
- Благодарю. И все же я хочу выбраться отсюда.
- Но товарищ зампред обидится, - уговаривал парень, памятуя, что Земан с Бартиком друзья.
- Думаете? - улыбнулся Земан.
Собеседник сдался - он давно привык не задумываться над странностями своих господ.
- Хорошо, идемте, - сказал он. - Я выведу вас. Вам повезло, что меня встретили. Иначе бы за ворота не выбрались. Зампред ввез вас в своей автомашине, в списках вы не значитесь. Если б я не пошел с вами, вас бы просто сняли.
С его помощью Земан благополучно покинул замок.
12
Вокруг стояла мертвая тишина. Было около одиннадцати, но казалось, что уже глубокая ночь. Под ногами хрустел тонкий ледок. Несколько часов назад ноги утопали в каше из снега и грязи, а теперь Земан скользил и спотыкался на буграх оледеневшей колеи.
Деревня казалась вымершей, не горел ни один уличный фонарь, не светилось ни одно окошко. Скорчившись в тени могучего замка, деревушка словно боялась огоньком привлечь к себе внимание темных сил, обитающих в его стенах.
С минуту Земан колебался, а потом повернул к трактиру, который уже спал.
Он постучал в дверь сначала тихо, затем требовательно, как путешественник, нуждающийся в ночлеге зимней ночью. За дверью послышались шаркающие шаги.
- Кто там?
- Это я, пани трактирщица, вы обещали пустить меня на ночь.
Она открыла дверь, пробурчала спросонья:
- А позже явиться не могли?
- Простите за столь позднее вторжение, - извинился Земан.
Она включила свет в зале, на ходу застегивая молнию джинсов. Надеть свитер не успела, и под тонкой кофточкой грудь ее казалась еще более роскошной и волнующей. Трактирщица, конечно, прекрасно об этом знала, но мужчин, как видно, не боялась: многолетний опыт общения с ними давал себя знать.
- Что ж вас в замке-то не оставили? - спросила она с издевкой.
- А откуда вы знаете, что я там был?
- Здесь, дорогой, все про всех знают. Деревушка - часть замка, и что бы здесь ни случилось, об этом тут же становится известно наверху. И наоборот. Деревенские кланяются замку, гнут перед ним спину и делают вид, что ничего не видят и не слышат, занятые только своими проблемами да работой. Но ведь они же не слепые.
- Как вас зовут? - поинтересовался Земан.
- Бедржишка. - Женщина вдруг рассмеялась - смех шел ей куда больше, чем сонная ворчливость. - Только сумасшедший этот артист стал называть меня Фридой, и имя ко мне привязалось…
- Где вы меня положите, Фрида?
- В каморке позади зала. Там, правда, окна нет, зато тепло и кушетка вполне сносная. Идемте со мной, дам вам одеяло, подушку и белье.
Он пошел за ней в спальню. Это была небольшая комнатушка, обставленная разностильной мебелью - и современной, и старинной сельской. На тахте лежали полосатые перины, здесь, видимо, Фрида спала. На кресле и стульях разбросана была ее одежда, из почерневшего от старости полуоткрытого шкафа торчали свитерочки, косынки, старые туфли. У стены штабелем стояли ящики с пустыми бутылками, которые, вероятно, просто негде было больше держать. От этого в комнате стоял запах прогорклого пива. То ли в трактире у нее было столько дел, что она не успевала наводить в своей комнате порядок, то ли беспорядок ей не мешал. Во всяком случае, обстановка комнаты никак не соответствовала облику очаровательной хозяйки.
- Почему вы не уезжаете отсюда, Бедржишка? - спросил Земан, оглядываясь по сторонам.
- А зачем? - огрызнулась она, догадавшись, что гостю не понравился беспорядок.
- Ведь вы же совсем из другого мира.
- Я хочу в замок. И я вернусь туда. - Смахнув со стула свои вещи, она вытерла его краешком старого полотенца. - Садитесь. - Устроившись на разостланной тахте, она продолжала: - Кто однажды вкусил жизни в замке, не сможет уже без него обходиться. Это как наркотик. Тысячу раз давала себе слово вернуться в Прагу. У меня там много друзей. Я могла бы ходить с ними по ресторанам, в кино, на танцы, в бары. Только после замка такая жизнь кажется мне нудной, пустой и глупой… Там, в замке, каждый день происходит что-то большое, из ряда вон выходящее. И кажется тебе, будто и ты причастен к истории, которая создается сейчас, у тебя на глазах. Неважно, что ты делаешь - накрываешь на стол, убираешь или стелешь постели. Главное - ты все слышишь… А завтра можешь услышать об этом по радио, прочесть в газетах или увидеть по телевидению. Каждый вечер - что-то новое, и никогда не скучно. Вот уж где не услышишь занудной болтовни, как в пражских кабаках. Не-е-ет, лично я в замок просто влюблена и должна туда вернуться.
Слушая эти взволнованные признания, Земан начинал ее понимать.
- А за что вас выгнали? - спросил он.
- Да длинная история! - отмахнулась она, как бы поставив на этом точку.
- У нас ведь есть время. Мне не хочется спать, а вам станет легче, если выговоритесь.
- Ничего плохого я не сделала, - сказала хозяйка неожиданно резко, словно желая оправдаться. - Я никогда не обращала внимания на то, что делают господа, и никому об этом не рассказывала, как и обещала. Да девчонка эта подвела, прямо как на зло мне привела ее нечистая сила…
- Какая девчонка?
- Виктор, сын зампреда, симпатичный прохвост - теперь вы его знаете, - бездельник, лодырь, но забавный. Может такую штуку отмочить - обхохочешься. Но перед господами делаешь вид, будто ничего не замечаешь. Хозяин часто злился на сына. Однако, напроказничав, тот вел себя так мило, что зампред быстро отходил. Он, например, привозил в замок девчонок, студенток со своего факультета. Сначала зампреду это не нравилось, а после - вошел во вкус. Провести вечер с женщиной интереснее, чем все время говорить о политике, я так думаю. Но однажды Виктор привел какого-то цыпленка, девчушку, которая не понимала, зачем ее позвали. А когда поняла, убежала от них. Спряталась у меня на кухне, дрожала как осиновый лист, плакала и умоляла ради всего святого помочь ей выбраться. Мне ее жаль стало. Вы знаете, что ни в замок, ни из замка без специального разрешения никто пройти не может. Только мы, обслуживающий персонал, знали, что в дальнем углу парка, в высокой каменной стене с колючей проволокой есть дыра, не видная за кустами. За стеной - дремучие заросли, и добраться оттуда куда-либо просто немыслимо. Но все-таки это был выход. Я рассказала ей об этой дыре. Вывела черным ходом в парк и показала дорогу. Она поцеловала меня мокрыми от слез губами и убежала. Сострадание это дорого мне обошлось. Утром все выяснилось, и управляющий моментально меня выгнал.
Понемногу Земан начинал понимать.
- А вы знаете, что случилось с этой несчастной девушкой?
- Нет, больше я о ней не слышала. Бог знает, как она тогда добралась до Праги…
- Не добралась. Через несколько дней ее нашли мертвой в лесу. Ее звали Марушка Марова.
13
Попутчик снова вернулся в купе и сел напротив Земана. Было видно, что он о чем-то подумал, дымя в тамбуре сигаретой, поскольку сразу же заговорил извиняющимся тоном:
- Я, собственно, ничего не имею против полицейских. Тем более против криминалистов.
- Да оставьте. - Земан махнул рукой. - Никто ничего против полицейских не имеет, особенно когда нуждается в их помощи. Вы не представляете, как нас люди начинают горячо любить, когда ограбят их квартиру или дачу, когда убьют кого-то из близких. Закон, правовую систему, которые держат вас в рамках, вы ненавидите и начинаете любить только тогда, когда нуждаетесь в защите.
Сообразив, что Земан не обиделся, попутчик с видимым облегчением улыбнулся.
- Простите, в каком вы были звании?
- Майор, - ответил Земан (то, что он так долго не получал очередного звания, было его больным местом).
- Прекрасно выглядите, товарищ майор! - сказал попутчик, изо всех сил стараясь загладить свою бестактность. - Даже трудно поверить, что вы пенсионер.
Земан лишь иронично улыбнулся. Он все прекрасно понимал. Нет, конечно, он еще сохранил стройность, был подтянут, но лицо его было изрыто морщинами, словно широкая дельта реки многочисленными рукавами, волосы поредели, поседели. Он больше не мог, как когда-то, поднимать тяжести и бегать.
Однажды случайно встреченный однокашник сказал ему:
- Слушай, Гонза, чем дальше, тем больше ты становишься похожим на отца. Я сперва даже испугался, увидев тебя: показалось, что папаша твой жив и сейчас станет мне выговаривать - мол, почему я до сих пор не подстригся, почему хожу с длинными, как у попа, волосами.
Это было смешно, поскольку бывший однокашник стал неимоверно толстым, едва дышал из-за лишних килограммов да к тому же совершенно облысел.
Но Земан пережил шок. Боже мой, ведь я старею, понял он. И до гробовой доски не так уж далеко. Собственно, мой отец, когда умер, был гораздо моложе, чем я теперь, а мать скончалась в моем возрасте. Мороз пробежал по коже от таких невеселых мыслей. Никогда раньше он не думал о конце.
Мы мудреем, идеализируя себя и прошедшую молодость, свой нынешний взгляд на вещи. И вовсе не задумываемся о том, что, может быть, уже завтра или послезавтра, через год или два все закончится, закончится безвозвратно. Земан вспомнил одного друга, который ему когда-то сказал: "Знаешь, с некоторых пор я стал ненавидеть весну. Я боюсь, что любая из них может стать для меня последней".
Но жизнь Земана не могла закончиться. Она продолжалась в Иване.
14
Два дня спустя после возвращения из Скрыше Земана неожиданно вызвали в министерство, к заместителю министра генерал-майору Житному.
Волноваться не было повода: на участке, которым Земан руководил, все было в порядке. Более того, уголовный розыск под его руководством в последнее время добился высокого процента раскрываемости преступлений. Поэтому и не задумался, зачем его вызывают, - уверен был, что будет просто доверительная беседа двух друзей.
- Прибыл по вашему приказанию, товарищ заместитель, - отрапортовал Земан почти шутливо, но у того сегодня не было желания шутить.
- Что это ты творишь, Гонза? - начал он раздраженно.
Земан удивился, но смолчал. Не понимая, о чем речь, ждал, когда Житный наконец-то объяснит, чем вызван официальный тон.
- На тебя жалуется сам заместитель председателя правительства.
Так вот в чем дело! У Земана отлегло от сердца.
- Кто? Неужели Лойза Бартик?
- Я сказал тебе: заместитель председателя правительства, - повысил голос Житный. - И попрошу оставить этот фамильярный тон.
- А с товарищем зампредом я вовсе не фамильярничал, скорее он со мной. Я был при исполнении, - оборонялся Земан, уверенный в своей правоте. - Не знаю за собой никаких промахов при исполнении служебных обязанностей. Я действовал в полном соответствии с законом и инструкциями. Если речь идет именно об этом, то позвольте мне удалиться, товарищ заместитель.
После первой вспышки гнева Житный немного пришел в себя.
- Ну что ты, Гонза, совсем выжил из ума? - сказал он примирительно. - Разве не понимаешь, о чем идет речь?
- В том-то и дело, что прекрасно понимаю, - ответил Земан.
- Ну проходи, садись, - пригласил Житный вполне дружелюбно.
Снова это был старый приятель и соратник. Он подвел Земана к дивану рядом с журнальным столиком, приютившимся под сенью большой пальмы (уголок для доверительных бесед), потом, нажав на кнопку, попросил принести в кабинет два кофе и подсел к Земану.
- Зачем ты полез в этот замок, Гонза? - спросил он с ласковым упреком.
- Расследую убийство.
- Там?
- Если следы ведут в замок, то и там.
- Гонза, Гонза, ты все такой же упрямый ура-революционный барашек, как тогда, в Феврале, когда чуть не застрелил меня, приняв за классового врага. - И Житный рассмеялся.
- А ты? Ты уже не тот, каким был в Феврале?
- Спустись на землю, Гонза. Ведь существуют определенные границы, которые не имеем права переступать даже мы.
Земан вспомнил последнее дело, которое они вели совместно с Житным, и откровенно спросил:
- Тебя больше не трогают нераскрытые преступления? Перестали мешать "золотые нитки" на некоторых документах?
- Ты знаешь, Гонза, - сказал Житный нравоучительно, - на этой должности человек зачастую должен быть больше политиком, чем полицейским.
- Но я сижу не в твоем кресле. Поэтому убийство раскрою.