- Ты идеально подходишь для этой работы, бедолага, - сказал тогда Хофман, и это было чистейшей правдой. Феррис сдал тесты на разговорный арабский по четвертому уровню, его темные волосы и кожа вполне позволяли ему сойти в толпе за араба, если надеть просторные арабские одежды и куфию, и, самое главное, он жаждал работы и знал, что сможет удовлетворить эту жажду, лишь испытывая судьбу.
Феррис неделю общался с начальником оперативного отдела в Багдаде, входя в курс здешних дел. Джек был дородным ирландцем с рыжими волосами и усами, но когда он красил их в черный цвет и надевал просторную галабию, то становился похожим на суннитского шейха. Джек ознакомил Ферриса со всеми лазейками, устроенными Управлением в "зеленой зоне": мастерской, где они по ночам перекрашивали машины и снабжали их фальшивыми номерными знаками; тайными ходами, которыми Управление пользовалось, чтобы выводить оперативников в окружающий мир; десятками побитых автомобилей, принадлежащих Управлению и припаркованных в различных местах "красной зоны", один неряшливее другого; конспиративными квартирами, вернее, домами по всему Центральному Ираку, которые предстояло использовать Феррису. Они пили и шутили, чтобы избавиться от страха.
- Не попадай в плен, - сказал Джек в последний день этого вводного инструктажа. Завтра Феррису предстояло отправляться на север. - Это здесь главное правило. Если они поймают тебя, то достаточно быстро убьют, но сначала все кишки из тебя повыдергивают. Так что не попадайся. Вот и все. Если ты видишь, что дорога заблокирована и тебе показалось, что они хотят тебя остановить, начинай стрелять. И стреляй до тех пор, пока не смотаешься оттуда или пока тебя не убьют.
- Я вполне хорошо говорю по-арабски, - сказал Феррис.
Джек потряс головой:
- Еще раз говорю, не попади в плен. Тебе незачем пытаться убедить этих людей в чем-либо, если ты влип в дерьмо. Сначала стреляй. Это они понимают. И не умничай. Если ты перестреляешь достаточное количество врагов, будет не так уж важно, хорошо ты говоришь по-арабски или плохо.
К тому дню, когда Феррису улыбнулась удача, он провел в Ираке уже почти три месяца. Практически каждый его день здесь давал повод испугаться, и этот день не был исключением. Рано утром, когда он залез в душ, базу обстреляли из минометов. Ему пришлось выскочить из душа, стоявшего рядом с его трейлером, с голой задницей. Едва прикрыв срам полотенцем, он нырнул за бетонный барьер, служивший убежищем. Упала пара минометных мин, одна из них - метрах в четырехстах от него. Отбой тревоги никто и не объявлял, поскольку здесь круглые сутки существовала опасность обстрела. Феррис вернулся в душ и домылся. Тогда он подумал, что такое начало дня - плохое предзнаменование. Как оказалось позже, он ошибался.
Тем утром он снова отправился в "Дерьмо" - так его коллеги называли все, что находилось за пределами стен комплекса базы. По распорядку он проводил неделю за пределами базы, следующую - на базе. Хофману не нравился такой распорядок. Самым опасным моментом был переход этой границы туда и обратно, поэтому он хотел, чтобы Феррис встречался со своими агентами на охраняемой территории. Начальник ближневосточного отдела просто боялся потерять Ферриса, не будучи уверен в том, стоит ли все это дело в Ираке такого риска. Но Феррис знал, что эти меры предосторожности бесполезны. Лучше уж вообще не иметь никаких агентов, чем полагаться на тех, которые слоняются туда-сюда, в американскую зону и обратно. Так уж обстояло дело в Ираке. Сюда нельзя войти наполовину.
Феррис надел пропотевший халат и куфию из похожей на вельвет ткани. За время пребывания в Ираке он отпустил усы и колючую бороду - не то чтобы бритый и не то чтобы небритый. С его цветом кожи и волос он вполне походил на араба. Возможно, не на иракца, но на египтянина, а именно такой была его легенда. На самом деле он действительно учил арабский в Каире, когда, еще будучи студентом Колумбийского университета, отправился туда на стажировку на целый семестр. С тех пор в его речи осталась мягкая "г" из египетского диалекта. Интересно, подумал Феррис, что бы сказала Гретхен, его жена, увидев мужа в таком обличье. Она всегда думала о его работе как о чем-то наподобие фильмов о Джеймсе Бонде, с изящными костюмами и бокалами мартини. Увидь она его сейчас, наверняка бы посоветовала сменить работу. Гретхен в Феррисе нравилось все, кроме его настоящей жизни.
Феррис покинул зону вместе с другими арабскими рабочими, на пересменке между ночной и дневной сменами. Он не ждал, что с ним кто-то станет разговаривать. Иракцы, работавшие на американских базах, не разговаривали ни с кем. Они рисковали жизнью ради того, чтобы заработать деньги для семей. Если повстанцы их раскроют, то им уготована смерть. Поэтому, пройдя через ворота базы, они быстро разбежались в разные стороны. И Феррис вместе с ними.
Снаружи его ждала машина с иракскими номерами, побитый "мерседес", модель середины семидесятых, купленный в те времена, когда Ирак купался в деньгах. За рулем был один из агентов Ферриса, молодой мужчина по имени Бассам Самараи. Он был родом из иракской общины в Дерборне в штате Мичиган, и у него хватило дури, чтобы в 2003 году поддаться на американскую пропаганду и отправиться в Ирак в обмен на щедрый оклад от ЦРУ. Его семья вела свой род из этих мест, поэтому они оказывали ему поддержку и делали вид, что верят в его рассказы о возвращении на родину для того, чтобы открыть многообещающий бизнес - импортировать в Ирак спутниковые телеантенны и декодеры. Когда-нибудь этот парень получит свою пулю в лоб, подумал Феррис. Но с этим ничего не поделаешь.
- Йа Бассам, мархаба, - поздоровался Феррис с агентом, плюхнувшись на переднее сиденье и подымая стекло. Иракец был одет в дешевую кожаную куртку, его волосы были зачесаны назад с помощью геля.
- Как ты, мужик? - сказал в ответ Бассам. - Все круто?
Он любил американскую уличную манеру речи и разговаривал так, сколько бы Феррис ни убеждал его в том, что это опасно. Эта речь напоминала Бассаму о его доме и семье в Дерборне. Но сейчас в этом было и что-то еще. Судя по огоньку в глазах, Бассам сгорал от нетерпения, желая что-то рассказать Феррису.
- Я в порядке, - сказал Феррис. - Здорово будет отсюда выбраться. Балад достал. Слишком много чокнутых американцев. Я готов пообщаться с чокнутыми иракцами.
- Хорошо, босс, сегодня у меня есть для тебя что-то клевое. Такое, что даже не поверишь. Реально. В полный рост.
Речь Бассама все больше напоминала крики диджея.
- Что ты нарыл? - спросил Феррис.
- Реальное дело, мужик. Парень из "Аль-Каеды", родом из-под Тикрита. Я с ним общался еще ребенком, до того, как мы уехали. Его зовут Низар. Он тоже хотел уехать в Америку, но не мог собрать нужных бумаг, поэтому пошел работать в саддамовский "Мухабарат". После этого "освобождения" у него каша в голове, как и у многих в Тикрите, сам знаешь, поэтому он начал работать на Заркави. По крайней мере, так он сказал. А сейчас он обосрался до смерти, мужик.
У Ферриса загорелись глаза. Он потуже натянул куфию, чтобы люди в соседних машинах не видели его лица. Если это правда, то это то, чего он ждал все последние три месяца.
- Как ты вышел на этого парня, Бассам?
- Он сам меня нашел. Он боится, что плохие парни убьют его. Из него хотели сделать смертника, но он испугался. Он знает много всякого дерьма и хочет помочь нам, сам понимаешь, для того, чтобы мы вытащили его отсюда.
- А, черт, - сказал Феррис, помотав головой. - Ты же не сказал ему, что работаешь на Дядю Сэма, так ведь?
- Без вариантов, мужик, я же не тупой. Нет, он пришел ко мне потому, что я жил в Штатах, вот и все. Он думает, что я помогу ему выбраться из дерьма. Я сказал, что посмотрю, что смогу сделать. Он сейчас в доме моего дяди, на полпути отсюда в Тикрит. Я сказал, что мы с ним встретимся сегодня.
Феррис поглядел на своего иракского хип-хоп-агента:
- Ты реальный парень, Бассам, знаешь? Я тобой горжусь.
Они влились в утренний поток машин на шоссе 1, главной магистрали, ведущей на север вдоль берега Тигриса и к Тикриту. Мимо прогрохотала колонна американских машин службы обеспечения. Как и все иракцы, Бассам сбросил скорость и принял вправо, чтобы пропустить быстрых на стрельбу американских солдат. Было бы хуже некуда, подумал Феррис, сдохнуть от пули какого-нибудь сержанта-резервиста из Небраски, охраняющего грузовики, везущие солдатам на севере стейки и газировку. У Бассама в магнитоле играло "Радио Сава", американская станция, транслирующая смесь американской и арабской музыки. Единственный реальный успех американской пропаганды. Подпевая речитативу Эминема, Бассам вел машину.
- Мы должны быть осторожны, Бассам, - обратился к нему Феррис. - Если этот парень так хорош, как ты говоришь, его постараются убить сразу же, как только поймут, что он собрался бежать. Брат, ты должен реально серьезно относиться к таким делам. Ты меня слышал?
- Да, босс. Все круто.
- Нет, не круто. Ты можешь втравить нас в дело, где нас всех порешат, заодно с твоим приятелем Низаром. Так что послушай. Нам надо поездить до вечера. Я не могу останавливаться дважды в одном месте в течение одной недели, и ты тоже. Если этот твой Низар подтвердит то, о чем говорит, то он - просто чистое золото. Нам не надо, чтобы он погиб из-за какой-нибудь ерунды. Такой шанс предоставляется нечасто, и я не собираюсь потерять его. Ты меня слышишь? А? Слышишь меня, мать твою?
- Да, босс, - снова ответил Бассам. Но на этот раз Феррис был уверен, что его поняли.
Дядя Бассама жил рядом с грунтовой дорогой, протянувшейся вдоль Ад-Даура, в нескольких километрах южнее Тикрита. Когда-то здесь была ферма, от нее осталось ирригационное оборудование, но поля превратились в заросли бурьяна, усеянные остатками ржавых сельскохозяйственных машин. Феррис посоветовал Бассаму припарковать машину позади дома, чтобы ее не было видно с дороги. Позади главного здания, метрах в пятидесяти, в тени эвкалиптов стоял небольшой домик. Бассам сказал, что он свободен. Феррис попросил отвести Низара в домик, не говоря ни дяде, ни кому-либо еще. Бассам подмигнул в ответ, стараясь держаться бодро, но Феррис видел, что он испуган.
Феррис направился в домик. Внутри воняло дерьмом, то ли человеческим, то ли от животных, непонятно. Грубая иракская действительность - люди ходят в туалет в любом помещении, если там никто не живет. Он открыл окна, чтобы помещение проветрилось, и расставил стулья так, чтобы говорить с Низаром, находясь вне его поля зрения, а затем сел и стал ждать.
Бассам пришел минут через десять, ведя за руку Низара и разговаривая с ним на арабском в том же музыкальном стиле, которого он придерживался в английской речи. Низар был невысокого роста, телосложением он напоминал пожарный насос. Поверх его губ свисали длинные усы. Феррис не понимал всех тонкостей иракского жаргона, но чувствовал, что Низар нервничает. Даже в разговоре с Бассамом его голос дрожал, а взгляд бегал в поисках опасности, в существовании которой он был уверен. Войдя в дом, он уставился на Ферриса, пытаясь разглядеть его лицо, теряющееся в темноте.
- Это мой друг из Египта, - Бассам показал на Ферриса. - Возможно, он сможет помочь тебе.
Они обменялись традиционными исламскими приветствиями. Мир тебе, да одарит тебя Аллах здоровьем. Бассам принес из дома своего дяди бутылку воды и церемонно налил ее в три грязных стакана. Начало затягивалось, но в этой части света торопливость никогда не приводит к успеху.
- Я могу помочь тебе, друг мой, - сказал Феррис по-арабски с египетским акцентом.
- Хвала Аллаху, - ответил Низар.
- Но зачем тебе нужна помощь? Чего ты боишься?
- Я слишком много знаю, господин. Я путешествовал с Абу Мусабом. Я знаю его тайны. Они мне верили. Собирались послать за пределы Ирака. Готовили. Но пару дней назад извинились и сказали, что я должен стать смертником, проведя операцию в Багдаде. Думаю, они более не доверяют мне. Не знаю почему. Может, слухи. Может, они услышали, что я знаком с Бассамом. Поэтому я сбежал. У них и так много смертников. Я не хочу умирать. Я хочу уехать в Америку.
- Я могу помочь, - повторил Феррис. - Я знаю людей, которые могут переправить тебя в Соединенные Штаты. Деньги, виза, грин-карта. Все. Но ты же знаешь этих американцев. Они жадные. Ты должен дать им что-то взамен, иначе они никогда не станут помогать тебе. Так что ты можешь им дать? Скажи мне, и я отвечу, смогу ли я помочь тебе.
Низар покачал головой.
- Это слишком опасно, - сказал он. - Я скажу это только американцам. Я не могу верить арабам. Они предадут меня.
Феррис на мгновение задумался. Все, что говорит этот человек, вполне логично. И он прав в том, что не доверяет арабам. Предложение должно исходить от американца. Феррис понимал, что раскрыться и сказать, что он американец, на такой ранней стадии работы будет нарушением плана операции, но ему не приходило в голову других вариантов действий. Наклонившись вперед, чтобы солнечный свет осветил его лицо, он снял куфию, чтобы Низар разглядел его получше.
- Я американец, Низар. Я работаю на Совет национальной безопасности, - сказал Феррис по-английски, а затем повторил то же самое по-арабски. - Я могу помочь тебе попасть в Америку, но ты должен рассказать мне все, что знаешь. Тогда мы сможем составить хороший план.
Низар разглядывал лицо Ферриса, собираясь с мыслями. Затем он сделал то, чего Феррис никак от него не ожидал. Он бухнулся на колени и поцеловал ему руку. В его глазах стояли слезы. Столь сильно он боялся, что люди Заркави убьют его.
- Расскажи, что ты знаешь, - медленно и терпеливо повторил Феррис. - Тогда я смогу помочь тебе. Скажи мне что-нибудь, что сильно порадует моего большого босса из Вашингтона, президента.
Низар закрыл глаза. Феррис все понял. Это единственная карта, которую он сможет разыграть. Вытянув руку, он коснулся пальцами лба иракца, словно исцеляя его. Он никогда в жизни такого не делал, ни с кем, но чувствовал, что сейчас самый подходящий момент для такого жеста.
- Они хотели, чтобы я уехал из Ирака, - сказал Низар.
- Да. Ты уже сказал это. А зачем им это было надо? - спросил Феррис.
- Из-за того, что я прошел подготовку в "Мухабарате". Я знаю, как изготавливать бомбы. Как проводить операции. Все умею. Они сказали, что им это нужно, для операций в Европе. Заминированные автомобили. Это их план, заминированные автомобили в Европе, так же как в Багдаде. Но им не хватает людей. Я был им нужен.
Он замер, не решаясь продолжить.
- Кому ты был нужен? - спросил Феррис, глядя ему в глаза. - Кому ты был нужен, Низар? Ответь, или я уйду прямо сейчас.
- Человеку, который руководит новой оперативной сетью "Аль-Каеды". Который планирует взрывы в Европе. Которого больше всего боятся американцы. Люди, находящиеся здесь, на связи с ним. Они хотели послать меня к нему.
- И кто же это?
Низар снова умолк. Он сидел, тряся головой, испуганный, не зная, что делать.
Феррис почувствовал, что, если срочно что-то не сделать, он потеряет этого человека. Он встал со стула, словно собираясь уйти.
- Пошли, Бассам, - сказал он. - Мы уходим.
Низар что-то сказал, едва слышно.
- Громче, - сказал ему Феррис.
- Сулейман, - прошептал Низар. - Это не настоящее имя, но они так его называют. Сулейман Великолепный. Он планирует задания.
О боже мой, подумал Феррис. Вот оно. И как же мы ухитримся сохранить жизнь этому парню?
Глава 4
Балад, Ирак
Прямо из обветшалого домика на берегу Тигриса Феррис позвонил Эду Хофману по спутниковому телефону. В Вашингтоне сейчас четыре часа утра, но это не важно. Если Хофмана не разбудят и он узнает о находке Ферриса с опозданием, он взбесится.
Феррис стал звонить в оперативный штаб ближневосточного отдела. Голос дежурного был раздраженным, как будто его оторвали от раскладывания пасьянса на компьютере, но он переадресовал звонок на домашний номер Хофмана.
- Какого хрена? - выругался для начала Хофман. - И сколько сейчас времени?
- Извините, что разбудил вас, - ответил Феррис. - Но похоже, мы тут в нашем Додж-Сити кое-что нашли.
- Да ну? - спросил Хофман, окончательно проснувшись. - И что же?
- Я допрашиваю иракского перебежчика. Он суннит, из Самара, работал в разведке Саддама. Сейчас он член иракской сети "Аль-Каеды", по крайней мере был им пару дней назад, когда они собирались послать его для проведения операций с заминированными автомобилями. Сейчас он в бегах, и он рассказал мне кое-что действительно интересное.
- Да? Хорошо, я жду.
- Он сказал, что люди "Аль-Каеды" собирались послать его за пределы Ирака, к человеку, планирующему операции в Европе. Они создают новую сеть, чтобы взрывать в Европе заминированные автомобили. Так он сказал. И он назвал имя руководителя. Сулейман.
- Ты прав, это действительно чертовски интересно, - сказал Хофман, тихо рыкнув от заполонивших его эмоций. - Что еще он сказал?
- Черт, этого что, мало? Я хочу вытащить его отсюда, Эд. Нам надо получше допросить его.
- Извини, не понял.
- Я сказал, что хочу его отсюда вытащить. Если он здесь останется, он труп. Я обещал ему вытащить его, если он скажет мне что-нибудь хорошее.
- Хрена с два. Это золотой парнишка. Подои его. Но тебе придется на время оставить его там, чтобы мы смогли отследить сеть. Пусть за ним следит один из "Предаторов". Мы увидим всех, с кем он разговаривает, и пригвоздим их.
- Но они убьют его, я же говорю, он в бегах.
- Крутое дерьмо. Если они убьют его, по крайней мере мы увидим, кто спустит курок.
Феррис посмотрел в окно, на Низара. Тот стоял на улице, освещенный лучами солнца. На его лице была едва заметная улыбка. Он думает, что сейчас его увезут, под защиту американцев.
- Мне это не нравится, Эд. Думаю, что так дело не пойдет. Это мое задание, позвольте мне раскручивать его самому.
- Извини, не могу. Допроси его сейчас. Вытяни из него все, на случай, если он действительно на крючке. Но отпусти его сегодня же. Мы немного проследим за ним, а потом заберем. Не люблю быть сволочью, но работать приходится именно так.
- Иисусе, - сказал Феррис, на мгновение убрав трубку от уха. Нет смысла спорить по поводу проведения операции, по крайней мере с Хофманом. - Могу я хотя бы пообещать ему деньги и смену места жительства?
- Конечно, без проблем. Что хочешь.
Хофман даже не спросил о сумме, которую Феррис собирался предложить иракцу. Просто знал, что ему не придется платить эти деньги.