#
Дверь приоткрылась, и в комнату неуверенно протиснулся силуэт ростом с Мелика, только вдвое худее. Брю встал с надетой на лицо улыбкой банкира и доброжелательно протянутой рукой банкира. Краем глаза он увидел, что Аннабель тоже встала, но не двигается.
- Исса, это тот господин, с которым ты желал встретиться, - произнесла она на правильном русском. - Он не самозванец, можешь не сомневаться. Сюда он пришел ради тебя и по твоей просьбе, о чем никто не знает. Он говорит по-русски и задаст тебе несколько важных вопросов. Мы все должны быть ему благодарны, и я не сомневаюсь, что ты, ради себя самого и ради Лейлы с Меликом, сделаешь все от тебя зависящее, чтобы этот разговор был продуктивен. Я буду слушать и при необходимости защищать твои интересы.
Исса вышел на середину золотого ковра, руки по швам, весь в ожидании дальнейших указаний. Не дождавшись их, он поднял глаза и, прижав правую руку к сердцу, устремил на Брю восхищенный взгляд.
- Благодарю вас, сэр, со всем почтением, - забормотал он, и губы, словно помимо его воли, растянулись в улыбку. - Вы оказали мне большую честь, сэр. Меня заверили, что вы прекрасный человек. И я это вижу по вашему лицу и вашему безукоризненному виду. У вас, наверно, великолепный лимузин?
- Вообще-то "мерседес".
То ли из соображений этикета, то ли ощущая себя так более защищенным, Исса надел черное пальто и перекинул через плечо седельную сумку. Он побрился. После двух недель Лейлиного ухода впавшие щеки разгладились, и сейчас, в глазах Брю, он был похож на херувима. И этого ангелочка пытали? На мгновение Брю поставил все под сомнение. Лучезарная улыбка, искусственная, напыщенная речь, деланная непринужденность - классический шулерский набор. Но когда они уселись друг напротив друга, он разглядел, что лоб ангела в испарине, а опустив глаза, увидел, что тот положил на стол руки так, словно ждет, что сейчас на них наденут наручники. Еще он заметил на запястье золотой браслет с болтающимся миниатюрным Кораном-талисманом, и тогда он понял, что перед ним сидит изломанное существо.
Но он ничем не выдал своих эмоций. Должен ли он испытывать свою неполноценность только потому, что кто-то прошел через пытки? И воздерживаться от суждений по этой же причине? Принципы есть принципы.
- Добро пожаловать в Гамбург, - начал он со всей возможной доброжелательностью на своем хорошем, выверенном русском, странным образом похожем на русский язык Иссы. - Как я понимаю, у нас мало времени. Значит, нам следует быть краткими, но при этом эффективными. Я могу называть вас Иссой?
- Да, сэр. - За улыбкой последовал быстрый взгляд на Мелика у окна, и тут же он опустил глаза, избегая смотреть на Аннабель, которая села в дальнем углу комнаты, к ним боком, целомудренно прикрыв колени официальным досье.
- А вы ко мне никак не обращайтесь, - сказал Брю. - Договорились?
- Да, сэр, - с готовностью откликнулся Исса. - Все ваши желания будут исполнены! Вы позволите мне сделать заявление?
- Разумеется.
- Оно будет кратким!
- Прошу вас.
- Единственное мое желание - это стать студентом-медиком. Я желаю жить по закону и помогать человечеству во славу Аллаха.
- Что ж, это весьма похвально, и мы наверняка к этому еще вернемся, - сказал Брю и в подтверждение своих деловых намерений достал блокнот в кожаном переплете из одного внутреннего кармана и золотую шариковую ручку из другого. - А пока давайте уточним несколько базовых фактов, если не возражаете. Начнем с вашего полного имени.
Однако Исса явно ждал от него чего-то иного.
- Сэр!
- Да, Исса?
- Вы читали труды великого французского мыслителя Жан-Поля Сартра?
- Боюсь, что нет.
- У меня, как у Сартра, ностальгия по будущему. С появлением будущего я освобожусь от прошлого. У меня останутся только Бог и мое будущее.
Брю почувствовал на себе взгляд Аннабель. Даже когда он смотрел в другую сторону, он все равно чувствовал ее взгляд. Или ему так казалось.
- И все-таки сегодня нам следует заняться настоящим, - возразил он со всей любезностью. - Так вы мне не перечислите все свои имена? - Его ручка повисла в воздухе, готовая записывать.
- Салим, - произнес Исса после секундного колебания.
- А еще?
- Махмуд.
- Значит, Исса Салим Махмуд?
- Да, сэр.
- Вы получили эти имена при рождении или сами их себе выбрали?
- Их выбрал Господь, сэр.
- Разумеется. - Брю ответил ему улыбкой, чтобы разрядить напряжение, а заодно дать понять, кто тут главный. - Тогда позвольте задать вам такой вопрос. Мы разговариваем на русском языке. Вы русский. До того как Господь выбрал ваши имена, у вас была русская фамилия? И отчество? Хотелось бы знать, что, к примеру, записано в вашем свидетельстве о рождении?
Обменявшись украдкой взглядами с Аннабель, Исса запустил исхудавшую руку сначала в карман пальто, потом в нагрудный карман рубашки и извлек оттуда грязный замшевый мешочек. Оттуда он достал две выцветшие газетные вырезки и пододвинул их к гостю.
- Карпов, - раздумчиво произнес вслух Брю. - Кто такой Карпов? Это ваша фамилия? Почему вы дали мне эти газетные вырезки?
- Это не важно. Прошу вас, сэр. Я не могу, - лепетал взмокший Исса, мотая головой.
- Боюсь, что для меня это важно, - возразил Брю со всей возможной ласковостью, но не уступая инициативы. - И даже весьма важно. Правильно ли я вас понимаю, что полковник Григорий Борисович Карпов является или являлся вашим родственником? Это так? - Он повернулся к Аннабель, к которой, мысленно, он все время обращался. - Ситуация складывается непростая, фрау Рихтер, - посетовал он на немецком в довольно жестком тоне, но тут же его смягчил: - Если ваш клиент намерен заявить о своих правах, он должен либо назваться и сделать соответствующее заявление, либо снять свои претензии. Я не могу играть за двоих.
Возникло некоторое замешательство. Из кухни Лейла о чем-то, судя по всему, пожаловалась сыну на турецком, а тот в ответ попытался ее успокоить.
- Исса, - сказала Аннабель, когда вновь наступила тишина. - Моя профессиональная точка зрения: как бы тяжело для тебя это ни было, ты должен постараться отвечать на вопросы этого господина.
- Сэр. Великий Аллах свидетель, я хочу только одного - жить по закону, - повторил Исса полузадушенным голосом.
- Пусть так, но я должен получить ответ на свой вопрос.
- С точки зрения формальной логики, Карпов мой отец, - признался Исса с ледяной улыбкой. - Несомненно, он совершил то, что определено природой, чтобы получить на это право. Но я никогда не был и, хвала Аллаху, никогда не буду сыном полковника Григория Борисовича Карпова.
- Но ведь полковник Карпов, кажется, мертв, - заметил Брю жестче, чем намеревался, махнув рукой в сторону газетных вырезок, лежавших на столе между ними.
- Он мертв, сэр, и с Божьей помощью попал в ад, где будет гореть во веки веков.
- А до своей смерти - или, правильнее сказать, когда вы родились - какое он дал вам имя вместе с отчеством Григорьевич?
Исса опустил голову и помотал ею из стороны в сторону.
- Он выбрал самое чистое. - Он поднял глаза на Брю с ухмылочкой - дескать, мы-то с вами понимаем.
- Чистое - это в каком смысле?
- Из всех русских имен самое русское. Я был Иваном, сэр. Его маленьким миленьким Иваном из Чечни.
Будучи не из тех, кто позволяет моменту неловкости перерасти в нечто большее, Брю решил переменить тему.
#
- Насколько я понимаю, вы приехали сюда из Турции. Неформальным, скажем так, способом, правильно? - Брю спросил это в непринужденной манере, как если бы они были на коктейле.
Лейла, вопреки указаниям Аннабель, вернулась в гостиную.
- Я был в турецкой тюрьме, сэр. - Исса расстегнул золотой браслет и, говоря, перебирал его пальцами.
- Позвольте спросить, как долго?
- Сто одиннадцать с половиной дней, сэр. В турецкой тюрьме поневоле становишься счетоводом. - Он разразился хриплым, каким-то утробным смехом. - А до этого, знаете ли, я был в русской тюрьме! Собственно, в трех тюрьмах с общим сроком восемьсот четырнадцать дней и семь часов. Если желаете, я перечислю мои тюрьмы по порядку. - Он завелся, а его голос, в котором зазвучала лирическая струна, поднялся на пару тонов. - Я настоящий знаток по этой части, уверяю вас, сэр! Одна тюрьма пользовалась такой популярностью, что ее пришлось разделить на три отсека. Правда! В первом мы спали, во втором нас пытали, а в третьем выхаживали. Пытали нас хорошо, а после этого особенно хорошо спится, но вот тюремная больница, к сожалению, подкачала. В сегодняшней России это, скажу я вам, проблема! По части лишения человека сна медсестры, конечно, доки, а вот с другими медицинскими навыками дело обстоит хуже. С вашего позволения, сэр, я сделаю одно наблюдение. Хороший пыточных дел мастер должен уметь сострадать. Не испытывая нежных чувств к своему подопечному, невозможно достичь высот в этом искусстве. Я встречал только одного или двух настоящих мастеров.
Брю молчал в ожидании продолжения, Исса же с расширенными от возбуждения черными зрачками ждал его реакции. И вновь напряжение невольно разрядила Лейла. Встревоженная этим возбуждением, причина которого была ей непонятна, она поспешила обратно в кухню и вернулась оттуда с раствором сердечных капель; она поставила стакан перед Иссой и смерила сначала Брю, а потом Аннабель укоризненным взглядом.
- А можно узнать, что вас привело в тюрьму? - подытожил Брю.
- О да, сэр! Спрашивайте, не стесняйтесь! - вскричал Исса. Это был вызов приговоренного человека, стоящего на эшафоте. - Быть чеченцем - разве не преступление? Мы рождаемся преступниками. С царских времен носы у нас подозрительно плоские, а волосы и кожа криминально темные. Мы бросаем вызов общественному порядку, сэр!
- Но я бы не сказал, что ваш нос плоский.
- К моему сожалению, сэр.
- Так или иначе, вы оказались в Турции, - мягко напомнил ему Брю. - А из Турции вы бежали и сумели добраться до Гамбурга. Впечатляющие достижения.
- Волею Аллаха.
- Но и не без ваших усилий, как я подозреваю.
- Когда есть деньги, все возможно. Вы это знаете, сэр, лучше меня.
- Вот! Спрашивается, чьи деньги? - тут же, раз уж тема затронута, спросил Брю с лукавством. - Кто снабдил вас деньгами, которые обеспечили ваши блистательные побеги? Вот вопрос.
- Это сделал… - Исса помолчал, словно мучительно ища ответ где-то в себе. - Сэр, это сделал Анатолий.
- Анатолий? - повторил Брю, дав сначала этому имени погулять в закоулках своей памяти, а также в некой отдаленной комнате отцовского прошлого.
- Да, сэр. Анатолий все оплачивает, особенно побеги. Вы его знаете? - Он весь подался вперед. - Он ваш друг?
- Боюсь, что нет.
- Для Анатолия деньги - это главная цель в жизни. Деньги и смерть, я бы сказал.
Брю хотел было подхватить эту тему, но тут подал голос Мелик, стоящий у окна на своем посту.
- Так там и стоят, - рыкнул он по-немецки, выглядывая на улицу из-за занавески. - Эти две ведьмы. Ювелирные украшения их больше не интересуют. Теперь одна читает объявления на аптеке, а другая у входа разговаривает по сотовому. Для проституток они слишком уродливые, даже в нашем квартале.
Аннабель подошла к нему и выглянула в окно, Лейла же сложила ладони "домиком" перед собой в молитвенном жесте.
- Обыкновенные старые женщины, - сказала Аннабель тоном, не терпящим возражений. - Не надо драматизировать, Мелик.
Но Иссу это не успокоило. Отреагировав на слова Мелика, он уже был на ногах, с седельной сумкой через плечо.
- Что вы там видите? - Голос его зазвенел, а на лице, обращенном к Аннабель, читалось обвинение. - Опять этот ваш КГБ?
- Никого там нет, Исса. Если возникнет проблема, мы о тебе позаботимся. Иначе зачем мы здесь?
И вновь у Брю возникло ощущение, что мальчик-певчий слишком уж старается придать своему голосу непринужденность.
#
- Вернемся к Анатолию, - решительно продолжил Брю, после того как всё более-менее успокоилось и Лейла по настоянию Аннабель ушла на кухню заваривать свежий яблочный чай. - Я так понимаю, он ваш хороший друг.
- Сэр, можно сказать, что этот Анатолий в самом деле хороший друг заключенных, тут двух мнений быть не может, - живо отозвался Исса. - К несчастью, он также большой друг насильников, убийц, гангстеров и мародеров. Анатолий на дружбу смотрит широко, я бы сказал. - Он выдавил из себя жутковатую ухмылку и тыльной стороной ладони смахнул пот со лба.
- Для полковника Карпова он тоже был хорошим другом?
- Я бы сказал, лучшего друга, чем Анатолий, убийца и насильник вряд ли сумел бы найти, сэр. Для Карпова он устраивал меня в лучшие московские школы, даже когда меня выгоняли за нарушение дисциплины.
- И этот самый Анатолий дал деньги, чтобы вы могли бежать из тюрьмы. А, собственно, почему? В благодарность за оказанные ему услуги?
- Карпов дал деньги.
- Простите? Только что вы сказали, что Анатолий.
- Это вы меня простите, сэр! Я допустил непростительную оговорку! Вы вправе поставить мне на вид. Я надеюсь, это не будет отражено в моем досье? - Он захлебывался словами, взглядом призывая и Аннабель услышать его мольбу. - Деньги дал Карпов. Это сущая правда, сэр. А за деньгами скрываются драгоценные золотые ожерелья и браслеты, снятые с убитых чеченцев, именно так. Анатолий же лично подкупил тюремных начальников и охрану. И он дал мне рекомендательное письмо к вам, высокочтимый господин. Анатолий умный и прагматичный поверенный в делах, хорошо знающий, как все обстряпать с коррумпированными тюремными начальниками, не оскорбив при этом их высокие стандарты, ведь они люди неподкупные.
- Рекомендательное письмо? - повторил Брю. - Не помню, чтобы мне кто-то показывал письмо. - Он вопрошающе смотрел на Аннабель, но ничего не выпытал. Она умела держать лицо не хуже, чем он. Если не лучше.
- Это мафиозное письмо, сэр. Оно написано криминальным адвокатом Анатолием в связи со смертью убийцы и насильника Григория Борисовича Карпова, бывшего полковника Советской армии.
- И кому оно адресовано?
- Мне, сэр.
- Оно у вас при себе?
- Всегда. На сердце. - Надев браслет, он еще раз выудил из недр своего просторного черного пальто мешочек и протянул Брю помятое письмо. Наверху страницы стоял логотип адвокатской фирмы в Москве на кириллице и латинице. Сам текст был напечатан по-русски и начинался словами "Мой дорогой Исса". Ниже высказывались соболезнования по поводу смерти от инсульта его отца, умершего в кругу боевых товарищей по оружию. Похоронили его с воинскими почестями. Имя Карпова не упоминалось, зато "Томми Брю" и "Брю Фрэры" были выделены жирным шрифтом, а после слова "липицан" стоял номер банковского счета, подчеркнутый ручкой. И внизу подпись: Анатолий, без фамилии.
- И что же конкретно, по словам этого Анатолия, мой банк и я можем сделать для вас?
Из-за матированной двери донеслось громыхание чашек и блюдец.
- Вы возьмете меня под свою защиту, сэр. Так, как это сделал сам Анатолий. Вы честный и влиятельный человек, один из олигархов этого прекрасного города. С вашей помощью я стану студентом-медиком в университете. Благодаря вашему уважаемому банку я, став врачом, буду служить Богу и людям и вести законопослушный образ жизни в соответствии с клятвой, которую ваш достойнейший отец дал преступнику и убийце Карпову и исполнение которой после его кончины перешло к его сыну. Вы же сын своего отца, как я понимаю.
Брю отозвался живым смешком.
- Да, в отличие от вас, я сын своего отца, - признал он и в ответ был награжден лучезарной улыбкой. На мгновение взгляд, в котором сквозила рабская покорность, остановился на Аннабель, а затем Исса снова повернул лицо к своему собеседнику.
- Ваш отец раздал полковнику Карпову много обещаний, сэр! - выпалил Исса. Он вновь вскочил на ноги, охваченный страхом и возбуждением. Набрав в легкие воздуху побольше и дико гримасничая, он заговорил властным скрипучим голосом, изображая перед Брю его воображаемого отца: - Григорий, мой дорогой друг! Когда ваш маленький Иван придет ко мне, хотя будем надеяться, что это произойдет нескоро, мой банк отнесется к нему как к родному. - Он прижал руку к сердцу, словно давая священную клятву. - Если к тому времени меня уже не будет на этом свете, тогда мой сын Томми позаботится о вашем Иване, обещаю вам. Эту торжественную клятву, мой дорогой Григорий, вам дают мое сердце и мистер Липицан. - Дальше он заговорил своим обычным голосом. - Эти слова вашего досточтимого отца, сэр, мне передал криминальный адвокат Анатолий, который из сомнительной любви к моему отцу выручал меня из многих передряг. - Он захлебнулся, дыхание сделалось прерывистым.
Повисло молчание. На этот раз пришел черед Мелику высказаться.
- Вы с ним поосторожнее, - грубовато обратился он к Брю по-немецки. - Если вы его заведете на все обороты, он может хлопнуться в обморок. - И на случай, если до Брю с первого раза не дошло, добавил: - Короче, полегче с ним. Он как-никак мой брат.