– Я не утверждаю, что имел место обман. И повторю еще раз, что не намерен это обсуждать.
– Выгодная позиция.
– Я ничего не собираюсь утаивать. Есть шанс, что в конце концов расскажу вам все. Но прежде дайте мне возможность уладить этот вопрос с ее наследниками.
– Что ж, действуйте. Приведите вашу версию в порядок, чтобы сходились концы с концами.
– Версия здесь ни при чем. Это скорее проблема чисто юридического и этического характера.
– Именно. Итак, помимо взаимоотношений между перепуганной насмерть клиенткой и ее адвокатом, загадку которых вы собираетесь унести в могилу, вас с мисс Мерил больше ничего не связывало?
– Мы встречались. До того, как я познакомился с женой.
– Интересно…
Наверное, раз в пятый он произнес это "интересно". И Джека это уже начало раздражать.
Янковиц снова уткнулся в свои записи и сказал:
– Еще несколько вопросов. Скорее для проформы. Она когда-нибудь грозилась покончить с собой?
– Нет.
– Когда-нибудь закатывала сцены, говорила нечто вроде "прощай навеки", "мы уже больше никогда не увидимся"?
– Нет.
– Когда-нибудь слышали от нее, что она больше так не может, что жизнь потеряла всякий смысл?
– Нет.
– Жаловалась на невыносимые физические страдания, боли, которые не в силах переносить?
– Лично я этого от нее не слышал.
– Вы ее трахали?
– Что?
Казалось, Бенно был страшно доволен тем, что застиг Джека врасплох.
– Вы меня слышали.
– Ответ "нет".
– Кто, по вашему мнению, помимо инвесторов, был заинтересован в ее смерти?
– Учитывая обстоятельства, возможно, только она сама.
Он кивнул, словно ожидал именно такого ответа.
– Разбивает дверь на террасе, входит в дом, хватает бутылку водки из бара, поднимается наверх, режет себе вены. Остается один, самый важный, вопрос: почему она сделала это в вашем доме?
– Кто ее знает? Возможно, хотела тем самым что-то сказать.
– И что же именно, как по-вашему?
– Могу лишь строить догадки. Я был ее адвокатом. Возможно, ей не понравилось, как я провел ее дело.
– Но ведь вы только что выиграли для нее полтора миллиона долларов!
– Ситуация была довольно сложной. Еще раз повторяю: мне необходимо встретиться с наследниками.
– Ах, ну да. Обманным путем.
– Я не утверждал, что имел место обман.
Помощник прокурора вновь уткнулся носом в блокнот. Минуту или две молчал, но Джеку показалось, что прошла вечность.
– У вас в доме множество прекрасных фотографий, – сказал он, наконец. – Особенно хороши, на мой взгляд, черно-белые.
Джек понятия не имел, куда он клонит.
– Спасибо. Это работы жены.
– Она у вас хорошо снимает, да?
– Она профессиональный фотограф.
– Этим и зарабатывает на жизнь?
– Частично. Последнее время занимается еще и дизайном. И графикой. И совершенно замечательно владеет компьютерными программами.
– Очень занятая дама ваша жена, верно?..
– Да, почти весь день.
– Ну а вы? Вы, наверное, тоже все время в работе?
– Да, как правило.
Янковиц покосился в сторону дома, потом многозначительно взглянул на Джека:
– Ну и как, ладите со своей супругой? Как можете охарактеризовать отношения?
– Лучше не бывает. – Джек вдруг почувствовал, что немного покривил душой, но его отношения с Синди никого не касались. Впрочем, и без того было ясно: Янковиц ему не поверил.
– Чуть раньше я заметил, чисто случайно, – продолжал меж тем помощник прокурора, – как только начала прибывать полиция, вы усадили ее в машину, поспешили убрать, как говорится, с глаз долой.
– Пять лет назад на Синди было совершено нападение. Я не хотел, чтобы она оставалась в доме, где нашли труп. Это могло самым отрицательным образом сказаться на состоянии ее здоровья.
И снова Янковиц кивнул с многозначительным и недоверчивым видом.
– Куда вы гнете, Бенно?
Помощник прокурора с задумчивым видом грыз карандаш.
– Итак, что у нас имеется на данный момент? Роскошная молодая женщина – прошу особо отметить, ваша бывшая любовница – лежит у вас дома в ванне, мертвая и совершенно обнаженная. Кровь свернулась, температура тела еще не сровнялась с комнатной, признаки трупного окоченения выражены слабо, группы наиболее крупных мышц расслаблены не полностью. Последнее слово за медэкспертами, но лично мне кажется, смерть наступила не ранее чем двадцать четыре часа назад.
– И что это означает?
– Это означает следующее. Исходя из вашего же утверждения о разговоре в машине вчера ночью вы, видимо, являетесь последним человеком, который видел ее в живых. Установлено, что вы – первый, кто увидел ее мертвой.
– Вы забыли о пустой бутылке от водки, о перерезанном запястье. Я рассказал об угрозах со стороны инвесторов, чтобы вы могли составить наиболее полную картину. На мой взгляд, это все-таки больше похоже на самоубийство, вы не согласны?
– За двадцать два года работы я твердо усвоил одну истину. Первое впечатление часто бывает обманчивым.
И Янковиц окинул Джека пронизывающим взглядом, так обычно смотрят прокуроры на обвиняемых. Однако Джек не дрогнул.
– Вы уж извините, но меня не так легко запугать. Особенно в случае, если я не сделал ничего плохого.
Янковиц захлопнул блокнот, медленно поднялся, пожал Джеку руку и сказал:
– Обожаю, когда мне бросают вызов. Свяжусь с вами в самом скором времени.
– К вашим услугам.
Он пересек патио и вошел в дом. Через широкое окно Джек видел, как Янковиц задержался в кабинете, возле стены, сплошь увешанной снимками Синди. Затем он обернулся, заметил Джека, улыбнулся и приподнял большой палец в знак того, что восхищается ее работами. Похоже, он был доволен тем, что Джек на него смотрит.
– Болван, – тихо пробормотал Джек и фальшиво улыбнулся в ответ.
Он понаблюдал за тем, как Янковиц вышел из кабинета в гостиную и скрылся там. Тогда Джек достал мобильный телефон и набрал номер.
Было уже поздно, но он чувствовал: ему срочно нужен адвокат. Хороший адвокат.
15
Джек договорился о встрече с Розой Томайо у себя в офисе ровно в полдень. Ей всего-то и надо было, что пересечь холл. Ее офис располагался в том же здании и на том же этаже.
Фирма Розы была раза в три больше, чем у Джека, что означало – ей помогали два молодых адвоката. Помощники, в сущности, ей были не нужны. Роза добросовестно тащила на себе все бремя забот и обязанностей. Она принадлежала к тому разряду людей, которые чувствуют себя не в свой тарелке, если не заняты сразу как минимум восемью разными делами, и все их исполняют с полной отдачей и изяществом дирижера симфонического оркестра. Как-то раз за ленчем Джек ввязался в отчаянный спор с этой дамой, а чуть позже выяснилось, что она помнит не только каждый его аргумент, но и все беседы, что велись в тот момент за соседними столиками. Благодаря бешеной энергии и уникальным способностям она и выдвинулась в разряд элиты в юриспруденции Майами. Многие объясняли ее успех лишь привлекательной внешностью и остроумием – эти качества она весьма охотно и часто демонстрировала во время ток-шоу на телевидении. Да, свой стиль у нее определенно был. Но она не принадлежала к разряду столь типичных для наших дней адвокатов, которые с пеной у рта отстаивают невиновность своих клиентов в суде лишь на том основании, что следствие просто не нашло против них достаточно улик. И если бы Джек искал партнера, Роза Томайо была бы в его списке номером один.
Это объясняло его выбор в сложившихся обстоятельствах.
Позвонив ей накануне вечером из дома, он лишний раз убедился в этом. Сам он мог успешно защищать сотни клиентов в таких же обстоятельствах, но представлять собственные интересы в суде и на предварительном следствии – это совсем другое дело. Роза поможет ему взглянуть на вещи объективно. И они договорились, что прямо с утра она переговорит с помощником прокурора, ведущим расследование, а потом уже встретится с ним.
В 12.15 Джек начал нервно расхаживать по кабинету. Где же ты, Роза?
Ожидание усугублялось шквалом звонков от журналистов. Джек посылал их всех куда подальше. В роли адвоката он бы не посмел столь грубым образом отделаться от репортеров. Но Джек решил: он не станет делать каких-либо заявлений для прессы по крайней мере до тех пор, пока Роза не вернется и не подтвердит, что он подозреваемый.
И вот в 12.45 Роза наконец появилась.
– Думаю дело решено, – с порога заявила она.
Джек, сидевший за длинным столом для совещаний, скептически хмыкнул.
– Я серьезно. – И с этими словами Роза деловито принялась готовить себе сандвич. Достала из упаковки кусочки вареной индейки, уложила их между двумя ломтями ржаного хлеба, впилась зубами и, не переставая энергично жевать, продолжила: – Нет, честно, думаю, я все уладила.
– Как? Уже?..
– Ну а что тут такого? Я же гениальный адвокат!
– Рассказывай по порядку.
Она бросила недоеденный сандвич на блюдо и принялась за ветчину. Роза всегда так ела – кусочек того, ломтик другого – и при этом болтала, не умолкая ни на секунду.
– Говорили наедине. Только я и Янковиц. Он утверждает, будто ты признал, что Джесси обманула инвесторов.
– Так далеко я не заходил. Просто пытался дать ему верное направление, указать, где надо искать мотив.
– Ну, что касается мотива, то тут есть два варианта. Кстати, он считает, что у тебя тоже была причина убить Джесси.
– И какая же?
– Сына бывшего губернатора штата, человека известного и самоуверенного, обманывает клиентка, бывшая его любовница. Его "эго" просто не в силах вынести такого, а возможно, он опасается, что пострадает и его репутация. Он ее убивает, заметает следы, делает все, чтобы это выглядело как самоубийство.
– Хиленькая версия.
– Так я ему и сказала. И добавила, что, на мой взгляд, есть другая версия. Более убедительная.
– А именно?
– Ты бы на их месте рассуждал так же. У вас с Джесси был роман. Она угрожала рассказать обо всем твоей жене в том случае, если ты откажешься помочь ей в мошеннической сделке. Ну и тебе надоели все эти угрозы, вот ты ее и прикончил.
– Когда?
– А вот это хороший вопрос. Пришлось надавить на Бенно, чтобы он поделился соображениями о времени смерти. Они еще не пришли к окончательному выводу, но жучки, или как их там, эти мухи не лгут. Медэксперт говорит, что из яичек, находившихся в глазах Джесси, вот-вот должны были вылупиться личинки. Часть уже вылупилась. А потому, опираясь на данные судебно-медицинской этимологии, можно сделать вполне однозначный вывод: умерла она где-то около полудня.
– Один-ноль в мою пользу, – сказал Джек. – Я весь день пробыл в суде и прямо оттуда отправился обедать с Синди.
– Именно это я и сказала Бенно.
– И все же с этими личинками не все ясно. Ведь они чаще встречаются на трупе, обнаруженном вне дома, или я не прав?
– Не обязательно.
– Ты ведь понимаешь, о чем я. Кто-нибудь из них рассматривает другой вариант? Что Джесси убили где-то еще, а потом просто привезли тело ко мне домой и поместили в ванну?
– Нет, они этот вариант исключают. Учитывая количество крови, которую она потеряла, сердце у нее еще билось, когда она находилась в ванне. Качало кровь. А стало быть, Джесси попала туда еще живая.
– Но не обязательно в сознании.
– Не обязательно. Есть и другие обстоятельства. Бенно много чего наболтал, тарахтел не закрывая рта, но мне кажется, я слышала, как он упомянул о каких-то трупных пятнах у нее на спине. Их расположение тоже подтверждает, что она умерла в ванне.
– Когда можно будет узнать более определенно?
– Наберись терпения. Сам знаешь, как работает эта машина. Может пройти несколько недель, прежде чем медэксперт подпишет окончательное заключение. Ну а пока придется довольствоваться тем, что счел нужным сообщить Бенно.
– Так я подозреваемый или нет?
– Не думаю, что ты номер один в списке. Мне кажется, он хочет уколоть тебя.
– И это все? – хмурясь, спросил Джек.
– Все лучше, чем превращать свою жизнь в сплошное несчастье, терзаться опасениями, что ты главный подозреваемый в деле об убийстве. Тебе всего-то и надо, что сделать полшага ему навстречу. Дать самую малость того, чего он от тебя хочет.
– Что это ты такое говоришь? Вы с Янковицем все утро сидели за столом переговоров, обсуждая, как лучше уколоть меня, так, что ли?
Она откусила кусочек маринованного огурца.
– Ну в общем, да.
– Просто безумие какое-то!
– Да ты послушай. Вот что мы сделаем. Запишем весь разговор, что состоялся позавчера между тобой и Джесси. Она боялась за свою жизнь, призналась в обмане инвесторов, в том, что они угрожают ей. Напишем, что ты советовал ей обратиться в полицию и что она, как тебе показалось, находилась под воздействием наркотиков. И самое главное, подчеркнем, что ты абсолютно ничего не знал об обмане до того, как был вынесен вердикт.
– Ты уверена, что за разглашением сведений не последует санкций?
– Адвокат имеет на это право, если речь идет о защите против обвинения его в преступлении.
– Знаю. Но никаких обвинений мне пока не предъявили.
– В твоем доме был обнаружен труп. Так что советую довериться мне. Мы все обговорили.
Джек взглянул на свою тарелку, где лежал нетронутый сандвич, потом на Розу.
– И какого рода иммунитет они предлагают?
– Они не станут предъявлять обвинение в соучастии в мошенничестве. А что касается расследования убийства, тут они никаких обещаний не давали.
– Считаешь, этого достаточно?
– Давай будем реалистами, о'кей? Иммунитета по делу, связанному с убийством, тебе никогда не получить. Ты сын бывшего губернатора. Прокурорам легче закрыть глаза на деяния маленького человека, а таких, как ты, они всегда мечтают припереть к стенке.
– Тогда почему ты так уверена, что такое письмо поможет?
– Прежде всего потому, что это правда. Второе: даже если ты и не участвовал в этих темных делишках Джесси, так тебе будет спокойней. Уж лучше заранее знать, что тебя не будут преследовать за мошенничество.
– Да, это уже кое-что.
– Особенно когда поймешь, что не дал им никакой новой информации после вчерашнего допроса. Они согласны, что имело место мошенничество, но ты о нем не знал.
– Так ты считаешь, мы таким образом не дадим им ничего против меня?
– Нет. Получится нечто вроде пресс-релиза. Заявление может помочь нам и впоследствии. Ну, предположим наихудший вариант развития событий. Янковиц попросит присяжных осудить тебя за убийство Джесси Мерил. И мотивом этого убийства вполне могло бы послужить твое участие в обмане инвесторов. Но в таком случае ему придется объяснить, как же это получилось, что с самого начала расследования у него в деле имелось письмо, отрицающее твое участие в мошенничестве.
– Тебе, как и мне, прекрасно известно, что прокурор вовсе не обязан упоминать об этом письме перед жюри присяжных.
– Не обязан. Но мы, если он этого не сделает, можем сделать заявление для прессы.
– А как по-твоему, почему Янковиц хочет заполучить это письмо?
– По-моему?.. Ты ему не нравился, и сейчас он тебя не полюбил. И он ждет не дождется случая продемонстрировать всему миру, как глупо ты вел себя со своей клиенткой.
Джек поморщился.
– Прости, – сказала она. – Но Бенно хочет разыграть эту карту именно таким образом. Пронырливого и хитрого адвоката перехитрили. Вот и все.
– Да, настоящее пиршество для журналистов.
– Это уж точно. Но сегодняшняя газета на следующий день может превратиться в лучшем случае в бумажную шляпу.
– Спасибо, обрадовала. Нет, мне и правда полегчало.
Роза подошла к нему, положила руку на плечо.
– Послушай, друг мой. История вонючая, это несомненно. Но обещаю, ты выпутаешься, выйдешь целым и невредимым и будешь пахнуть, как роза. И не важно, виновен ты или нет.
Джек понимал, что она права. Самое сложное для криминального адвоката – защищать невиновного. Даже если они и выиграют, потери неизбежны: статус, репутация, безоговорочное доверие друзей и коллег.
– Да, – сказал он, – думаю, что все в конечном счете закончится благополучно. Но это вовсе не означает, что мы должны сидеть сложа руки. Мы должны убедиться, что следствие продвигается в правильном направлении.
– Именно этим я там и занималась. Но тут необходимо несколько допущений. Первое: ты ее не убивал, это само собой разумеется. И второе: она не была твоей любовницей.
– Это определенно.
– Просто не хотелось бы, чтобы вдруг по ходу расследования всплыли какие-нибудь электронные письма, полные игривых признаний.
– Этого не будет.
– В таком случае можно обнародовать историю о мошенничестве. Янковиц будет счастлив, потому что это скомпрометирует тебя, как профессионала. Мы тоже будем счастливы и довольны. Потому что все внимание следствия сфокусируется на этих самых инвесторах.
– Не слишком ли просто?
– Я же не говорю, что мы выдадим Янковицу письмо и на этом успокоимся. Если они все же решат, что это было убийство, а не самоубийство, он по-прежнему будет рассматривать тебя в качестве подозреваемого. И на этот случай нам надо иметь нечто такое, что мы можем подать ему на блюдечке с голубой каемочкой. Нечто очень убедительное, что заставит их перенести внимание на другой объект. И уж совсем хорошо, если этот подозреваемый и окажется виновным. Ну, на сей счет у нас имеются две вполне солидные версии. – Роза принялась расхаживать по кабинету, это помогало ей думать. – Первая: Джесси убили инвесторы. Подкинули ее тело к тебе в дом, чтобы взвалить вину на тебя. Вторая: Джесси страшно боялась мучительной смерти. Она была твердо убеждена, что они рано или поздно ее убьют. И тогда она покончила с собой и выбрала такой способ и такое место, чтобы, как ты выразился, ее гибель говорила сама за себя. Хотела испортить тебе жизнь, отомстить за то, что ты отказался ей помочь.
– Грустно все это, – заметил Джек.
– К счастью для нас, в обеих версиях просматривается один связующий момент. Инвесторы угрожали убить Джесси. Мы должны найти их.
– В этом плане Джесси ничего существенного мне не сказала. Обвиняла компанию в целом. Всю банду, которая пыталась захапать большие деньги.
– Знаешь мою поговорку? Нечестные деньги скверно пахнут. Так что принюхайся. И запах выведет на след. Согласен?
– У меня есть альтернатива?
– Конечно. Сидеть и надеяться на то, что твое любовное письмецо к Янковицу сделает свое дело.
Джек покачал головой. Он не верил, что Янковиц удовлетворится ударом по его репутации. Поднял глаза на Розу и сказал:
– О письме я позабочусь. А теперь самое время заняться расследованием.
– Хочешь привлечь в помощь какого-то конкретного человека?
– Официальный ответ – "нет".
Она понимающе улыбнулась.
– Знаешь, это действительно скверно, что Тео отмотал срок. Я бы сама его наняла, будь у него лицензия.
– В этом и вся прелесть! Это освобождает меня от обязанности платить ему.
– Что-то подсказывает мне – ты уже его подключил.