Вылю Власев вставал рано, иногда до восхода солнца, отламывал себе кусок черствого хлеба, потом пододвигал ящик к мулу, по имени Милчо, - этот мул был пониже другого - и решительно вскарабкивался ему на спину, крепко ухватившись за косматую шею животного. Увещаниями или прутиком он сдвигал его с места и отправлялся туда, где работали геологи. И, хотя он не пользовался компасом и ехал по однообразному, густому и ровному лесу, без дорог и тропинок, он всегда точно выезжал к намеченному пункту, отклоняясь не больше, чем на несколько секунд. Он проверял работу, давал наставления, наполнял переметные сумки собранными пробами и к четырем часам возвращался в лагерь. Лаборантка Рашеева, приняв пробы, сейчас же бралась за их исследование и описание. Весы, лупа, микроскоп, каление в стеклянных пробирках, кислотные реакции - все пускалось в ход, чтобы открыть истину - металл - и определить процент этой истины в блестящих кусочках руды.
А сторож стоял у самого входа в палатку, смотрел, открыв рот, и то и дело качал головой и цокал языком. Он не переставал удивляться, глядя на ловкую, как белочка, девушку, и относился к ней даже с большим почтением, чем к "командиру". В его глазах она была чем-то вроде пророка-ясновидца, толкователя тайн природы. Это его немое удивление превратилось в чудесную привязанность; ночью он, как настоящий часовой, стоял на посту не где-нибудь, а около ее палатки. Он был готов застрелить каждого, кто попытался бы причинить ей какое-нибудь зло.
Вылю Власев встретил Андрея недружелюбно, хмуро - как встречают непрошеного и неприятного гостя. Что за безумие помрачило рассудок этого молодого человека и что он теперь с ним будет делать? Исследование его района отстанет, а это отставание совершенно подорвет стройное здание рабочего графика. Все предусмотренные им сроки рухнут, и его крепкая, обдуманная, хорошо построенная система превратится в мыльный пузырь!
- Ну, - выдохнул он, не глядя на Андрея, и подумал: "Какое же наказание ему придумать? И посылать ли рапорт Слави Спиридонову?"
- Да вот, вернулся, - сказал Андрей. Он сел верхом на стул и улыбнулся. - Вернулся, как видите, благополучно.
- Да, я вижу, что ты вернулся, - сказал Вылю Власев, стараясь придать своему лицу как можно более суровое выражение. - Это очевидно. Но в связи с этой очевидной истиной я хотел бы, чтобы ты мне объяснил следующее: кто позволил тебе бросить свое рабочее место? У кого ты просил разрешения прекратить раньше срока исследование своего района?
- Вы напрасно поднимаете шум, - засмеялся Андрей. Он потер покрасневшие от недосыпания глаза и помолчал. - По-вашему, я человек скомпрометированный, да?
- Не совсем, - ответил Вылю Власев. - Ты все еще не совсем скомпрометирован. В моих глазах ты потерял около шестидесяти процентов своего доброго имени. Тридцать процентов - разговорами о берилле и еще тридцать - этой глупой выходкой со Спиридоновым. Но я вижу, что ты на пути к тому, чтобы потерять и те сорок процентов, которые у тебя еще остаются. Мне очень жаль.
- И мне жаль, - сказал Андрей.
Он вышел из палатки и через несколько минут вернулся, волоча за собой оба рюкзака с собранными пробами. Потом вытащил из планшета схемы картографа и положил их на стол.
- Мне жаль, что вы и на этот раз промахнулись! - Он снова уселся верхом на стул, достал папиросу и спокойно закурил. Это была первая папироса с тех пор, как он семь дней назад вышел из лагеря. - И относительно прошлого вы ошиблись, и теперешний ваш прогноз неверен. Хотя мне очень неловко поправлять такого исследователя, как вы, позвольте вам сказать: в вашем прогнозе нет ни одного процента истины. Он целиком ошибочен.
Он встал со стула, открыл оба рюкзака, потом постучал пальцем по стопке схем.
- Это геодезические схемы всего района X. Тридцать штук. Когда вы перенесете их на общий план района, вы получите полную картину расположения и направления рудоносных жил. Каждому отмеченному месту соответствует проба. - Он показал на рюкзаки. - На этикетках я проставил те же номера, что на схемах, так что картина совершенно ясна.
- Постой! - прервал его Вылю Власев, пятясь и обходя стол. - Что ты хочешь сказать? Что ты обследовал весь район?
Андрей смял недокуренную папироску и выбросил ее из палатки. Он ничего не ответил.
- Ты разыгрываешь ту же комедию, что у Слави Спиридонова, так, что ли?
- Район обследован по градусам, веерообразно, с точностью до минуты.
Он сдул с рукава пепел от папиросы и вышел на улицу.
Перед входом в конусовидную одиночную палатку Андрея стояла лаборантка. Увидев его, она прижала руки к груди и вдруг побледнела.
- Никаких происшествий, - улыбнулся ей Андрей. Потом, всмотревшись в ее лицо, спросил: - А ты не болела?
- Почему ты вернулся? - шепнула она. И покачала головой: - Это нехорошо! Надо было выдержать до конца!
- Да? - Андрей зевнул. - До конца! - Он снял куртку, потянулся. - Вот что, - сказал он, - дай несколько таблеток аспирина Делчо Эневу. И чай ему завари, если можно. Вообще это нехорошо, что ты болела.
Андрей вытянулся на полотнище, служившем палатке полом, и закрыл глаза.
- Это, наверно, от погоды... Конечно, от погоды... Что я тебе хотел сказать?
Голос его затих.
Она присела на корточки, склонилась над его головой,
- Что?
Но он уже глубоко дышал - заснул.
Она поднялась, огляделась, увидела в углу палатки свое одеяло из мериносовой шерсти. Развернула его и, закусив губу, чтобы потише дышать, заботливо укрыла Андрея.
Только выйдя из палатки, она перевела дыхание и тут увидела сторожа. Он стоял по ту сторону дороги и махал ей рукой.
- Главный тебя зовет! - крикнул он.
А "главный", уткнувшись носом в схемы и не поднимая на нее глаз, сердито пробормотал:
- Говорит: исследовал весь район. Сказки! Он вообще фантазер. Но зачем он вводит людей в заблуждение? Я уверен, что половина этих проб - самый обыкновенный щебень!
- Я сейчас начну проверку! - сказала лаборантка и вспыхнула.
- Будь внимательна! - Вылю Власев поднял палец. - В оба смотри! - Он помолчал. - Впрочем, я просмотрю эти схемы и приду тебе помогу. А пока начинай!
На другое утро Вылю Власев заварил в большом кофейнике кофе и послал сторожа за Андреем. Когда геолог вошел в палатку, он кивнул ему, чтобы тот сел рядом, налил ему чашку кофе и сдержанно улыбнулся.
- Проверка говорит как будто в твою пользу, - сказал он и шумно отхлебнул кофе. - Из шестидесяти четырех представленных тобой проб только одна оказалась фальшивой. В общем можно считать, что ты выполнил свое задание удовлетворительно.
- Более или менее! - засмеялся Андрей.
- Разумеется, - продолжал Вылю Власев, - самое радостное - это то, что район богат медью. То есть исследование доказывает, что мои предположения правильны. Я составлю рапорт начальству и предложу выслать сюда бурильщиков.
- А для меня не потребуете наказания? - спросил Андрей.
Вылю Власев задумался. Он перевернул пустую кофейную чашечку и подержал ее над блюдцем; потом стал рассеянно рассматривать узоры, образованные на дне чашки кофейной гущей.
- Твой случай достаточно сложен, - сказал он. - Я считаю, что ты заслуживаешь и наказания и поощрения. Скажем, сорок процентов наказания и шестьдесят процентов поощрения. Я похвалил бы тебя за то, что из шестидесяти четырех проб только одна фальшивая. И я наказал бы тебя за твой сумасшедший энтузиазм. Собственно говоря, чего ты добился этим необдуманным штурмом? Истощил силы и свои и товарища, расстроил мои планы. Я предусмотрел для исследования этого района четырнадцать дней, а ты кончил за семь.
- Прямо беда, - вздохнул Андрей.
- Именно, - кивнул Вылю Власев. - В известном смысле - беда. Наша исследовательская работа требует ритмичности, требует, чтобы все было предварительно указано, уточнено и предусмотрено. А ты ставишь меня перед свершившимся фактом, сбиваешь весь мой график! Что останется от этого графика, если никто не будет считаться с предусмотренными мной сроками? Тогда вообще не будет графика. Наступит путаница, хаос. Вообще - анархия и нигилизм.
- Плохо, - вздохнул Андрей и едва удержался, чтобы не засмеяться вслух.
Вылю Власев помолчал.
- Вот что, - сказал он наконец, и физиономия его посветлела. - Я признаю, что район действительно обследован, но я сделаю это пятнадцатого июля, то есть через шесть дней. Таким образом, ритмичность будет сохранена, и график не подвергнется никаким изменениям. Во всем будет соблюден строжайший порядок.
- Когда мы вернемся в Софию, - сказал Андрей, - я воздам должное вашему социалистическому методу работы - расскажу о нем руководящим товарищам.
Он сделал ударение на слове "социалистическому", но руководитель бригады, видимо, не понял, в чем смысл этого ударения, и даже улыбнулся Андрею.
- Нехорошо хвалить своих начальников, - сказал он.
- Буду ли я их хвалить и как я буду их хвалить - это уж мое дело. - Андрей встал. - Я свободен?
Лицо его вытянулось, как будто от ответа на этот вопрос зависело что-то очень важное, зависела вся его жизнь.
- Да, делай, что хочешь! - Вылю Власев развел руками. - Все другие группы укомплектованы, работают, и, если я тебя прикомандирую к одной из них, ты своим сумасшедшим энтузиазмом только расстроишь у них дисциплину и собьешь их с толку. Никто не сможет войти в твой темп, потому что там нет Делчо Эневых, которых ты мог бы водить за нос, а есть трезвые люди со спокойными нервами, не склонные ни к какому авантюризму. Нет, я тебе говорю - лучше и не просись к ним. Я ничего подобного не допущу!
- Я очень огорчен! - с облегчением вздохнул Андрей. - Но как вы скажете - так и будет. Я повинуюсь.
- Так-так! - Вылю Власев окинул юношу довольным взглядом и потер руки. - Ты и должен слушаться! В тебе есть примесь летучего темперамента. А добрые советы солидных людей - это нечто вроде химического катализатора. Они ускорят выгорание этой летучей примеси в твоем характере, и со временем ты станешь зрелым, положительным человеком. Вот так. А сейчас ты свободен, и я бы не хотел, чтобы ты обременял меня заботами. У меня неприятных забот и так больше чем достаточно. О тебе я вспомню пятнадцатого июля утром.
Андрей, не торопясь, вышел из палатки, но, едва сделав несколько шагов, побежал, будто кто-то его преследовал. У себя в палатке он схватил ранец и все так же бегом примчался к лаборантке.
- Ты ведь начальник склада? - спросил он и, не дожидаясь ответа, принялся перечислять: - Мне нужны: альпинистская веревка, десять стальных скоб, молоток, чтоб их забивать. Геологический молоток у меня есть, вот, - он похлопал по ранцу. - Еще пакетик сухарей, немножко кофе и сахару - и больше ничего. Быстро! Быстро, пока Вылю Власеву не пришла в голову другая идея!
А она смотрела на него широко открытыми, недоумевающими глазами и молчала. Всю ночь она анализировала его пробы, и руки у нее дрожали от усталости.
- Давай, милая, не копайся! - нетерпеливо подгонял ее Андрей.
В это слово "милая" он не вложил никакого чувства, но для девушки оно прозвучало настоящей лаской.
- Куда ты идешь? - спросила она, и щеки ее слегка порозовели. - Остался бы, поговорили бы хоть немножко! Я так радуюсь твоим успехам! Каких только страхов я не натерпелась, чего только не передумала за эти семь дней! Останься!
- Глупости! - рассердился Андрей. - Только и дела мне сейчас, что разговаривать! Давай-ка лучше веревку и другие веши, а то я сам войду в склад!
Она постояла некоторое время, словно ошеломленная его грубостью, потом отступила на шаг.
- Ты идешь туда... за бериллом? - спросила она.
Андрей нахмурился.
- Куда иду, туда и иду, это мое дело! Не задерживай меня!
Она взяла у него из рук ранец и, опустив голову, пошла к складу.
Тогда он присел к столу, сдвинул в сторону пробирки и колбы, вытащил из своей походной сумки листок бумаги, компас, масштабную линейку и стал чертить.
Через четверть часа она вернулась, едва волоча раздутый ранец.
- Ты что, опять разные глупости туда напихала? Все равно все выброшу, так и знай! - пригрозил ей Андрей.
Она молчала. Выглядела она спокойной, только руки ее никак не могли найти себе места. Они то теребили косынку, под которую Елена подбирала волосы, то неизвестно зачем комкали и без того измятую юбку.
- Слушай, - Андрей наклонился к ней, - ты знаешь, что такое берилл, правда? Вылю Власев дает мне отпуск на шесть дней, и я буду преступником, если не использую эту возможность. Берилл - великая вещь, ради него стоит потрудиться! Пусть "невидимый" лопнет от злости, я его перехитрю! - Он улыбнулся. - А если он меня перехитрит... Вот на этом листке я обозначил направление, расстояние и место, где надо искать. Ты что так грустно на меня смотришь? Ты не хочешь, чтобы я шел, да?
Она покачала головой и попыталась улыбнуться.
- Иди, - сказала она, - ищи. Желаю тебе успеха.
Взяла листок и спрятала его на сердце - туда, где женщины прячут самые секретные и сокровенные письма.
- Желаю тебе успеха, - повторила она.
Сейчас, когда Андрей стоял уже на пороге, ему захотелось сказать ей что-нибудь хорошее, веселое, но, как всегда, все хорошие и веселые слова выскочили у него из головы.
- Ну, до скорого свидания, - сказал он. - А Делчо Эневу передай, что я очень сожалею о том случае с фляжкой. Он поймет, о чем речь. Как только вернемся в Софию, я ему подарю дюжину таких фляжек. Так ему и скажи.
Ей казалось, что глаза ее улыбаются, провожая его в дорогу. Когда человек отправляется в путь, надо смотреть ему вслед с улыбкой в глазах, чтоб путь его был легок и весел.
Она села на свою узкую походную кровать и задумалась. Хотя, в сущности, она ни о чем не думала. В душе ее вдруг стало пусто и холодно. И в этой пустоте и ледяном холоде не могла пробиться ни одна ясная и отчетливая мысль.
В тот же день, после обеда, Вылю Власев верхом на муле приехал на тот объект, где работал парторг Павел Папазов. Слово за слово, и речь зашла об Андрее. Узнав, что он обследовал район X всего за семь дней, Папазов, обычно очень сдержанный в разговорах с Вылю Власевым, на этот раз не устоял - снял фуражку и изо всех сил хлопнул ею об землю.
- Молодец! - закричал он. - Настоящий положительный герой нашего времени, социалистический человек. Браво! Я всегда считал, что в Андрее есть что-то прекрасное, исключительное. - Он поднял фуражку и стал сбивать с нее пыль. - Этим подвигом он смоет пятно, очернившее его имя в глазах Спиридонова. Скажите ему, что я очень, очень рад и от всего сердца поздравляю его!
Вылю Власев пренебрежительно пожал плечами.
- Я не особенно доверяю таким людям, - сказал он. - Мне вообще не нравятся научные работники, которые на сто процентов отдаются вдохновению. Я считаю, что уважения достойны те труженики науки, которые не знают капризов настроения, а работают всегда упорно, систематически и спокойно. Андрей не из таких.
- Вы блестящий геохимик, но в своих отношениях с людьми вы все еще в плену старых взглядов. Как бы там ни было, поздравьте его от моего имени.
Вылю Власев махнул рукой.
- Где я его буду искать, чтобы передавать ваши поздравления. Сегодня утром он куда-то ускакал, и я думаю, что раньше чем через четыре-пять дней не вернется.
Павел Папазов как раз подносил к папиросе горящую спичку, но, когда он услышал это, спичка задрожала у него в руке, и он выронил ее на землю.
- Что вы говорите? - нахмурился он. - Вы разрешили ему отпуск? На пять дней?
- А что мне его держать? - удивился Вылю Власев. - Работу он кончил, задание выполнил. Что ж еще? Пусть до пятнадцатого июля гуляет, где хочет! Я еще не выжил из ума, чтобы посылать его к вам на помощь. Боже сохрани! Его помощь - дело обоюдоострое. Я предпочитаю не рисковать.
- Не рисковать! - Павел Папазов покачал головой. - Не рисковать своим спокойствием, я знаю! Ради этого вашего спокойствия вы разрешили парню делать новые глупости. Вы толкнули его на это!
- Я вас не понимаю, - Вылю Власев сдвинул брови. - Что вы хотите этим сказать?
По тонким губам парторга скользнула болезненная улыбка.
- Вы знаете, что вы сделали? - вздохнул он. - Вы дали ему возможность снова шляться в поисках этого фантастического берилла. Он снова будет осаждать руководящих товарищей со всякими глупостями. Вы ведь знаете его манию? Теперь он снова будет компрометировать себя и нас и болтать ерунду... А я думал доложить о нем как об отличнике этого похода, чтоб он смыл с себя позорное пятно... Своим бездушием вы, товарищ Власев, вырвали у меня из рук обеспеченную нам премию. И провалили отличника - вот что я вам скажу!
Вылю Власев смущенно переступал с ноги на ногу, - Я совсем забыл об этом проклятом берилле, - сказал он.
- Теперь уж ничего не поделаешь, - криво усмехнулся Папазов. Он закурил и надолго замолчал.
Через час, когда Вылю Власев уже навьючивал на мула переметные сумки, к нему подбежал Игнат Арсов и стал усиленно ему помогать.
- Оставьте, вы попортите руки этими веревками, - тихонько бормотал он. - Дайте мне! У меня руки все равно огрубели от кирки. Не руки, а лопаты. Дайте!
Пока они спорили, кому привязывать мешки с камнями, к ним подошел Павел Папазов. Он взглянул на них, улыбнулся и заговорил ласково, словно забыв о случае с Андреем.
- Знаете, меня вчера навестил один знакомый из села Цвят. Его прислала парторганизация со специальным поручением.
- Каким поручением? - насторожился Вылю Власев.
- Кооператоры покончили с молотьбой, сдали поставки и хотят теперь послушать, что делается у нас и в мире.
- Пусть слушают вечером последние известия, кто им мешает! Село у них электрифицировано, в читалище - радиоприемник, на площади - громкоговоритель. Что им еще нужно?
- Вы забываете, товарищ Власев, что мы забрали у них читалище и превратили его в склад, а ключ от зала в вашем кармане, - улыбнулся Папазов. - Да к тому же они оказывают нам разные услуги, выдают нам хлеб, присылают то одно, то другое.
- Мы за это платим, - сказал Вылю Власев.
Павла Папазова передернуло, но он овладел собой.
- Извините, - сказал он, - но, когда вы так говорите, ей-богу, я готов краснеть, как девушка. Товарищеские услуги не оплачиваются деньгами. Эти чудесные люди на совесть поработали, выполнили вовремя свои обязательства перед государством, - почему не уделить им немного внимания? Они это тысячу раз заслужили.
- Конкретно: что вам от меня нужно? - нетерпеливо спросил Вылю Власев.
- Очень немного. Пойдемте вдвоем к ним. Если вы не можете, я пойду один. Я еще раньше обещал, что сделаю им доклад, и вы, мне кажется, об этом знаете.
- А план кто будет выполнять?
- План мы перевыполняем, можете не беспокоиться.
Руководитель бригады похлопал мула по шее, потом вытащил свою записную книжку и долго изучал страницу, на которой сверху красным карандашом было написано: "Группа А".
- Вы, товарищ Папазов, опережаете график только на один процент, - сказал он. - Я очень сожалею, но под один процент я не могу вам дать никакого отпуска.
Павел Папазов покраснел, потом побледнел. Глаза его потемнели, он шатнул вперед, но Игнат Арсов потянул его за рукав.