Арясов И. Е.
А89 Три часа на выяснение истины / Послесл. Г. Ананьева. - М.: Мол. гвардия, 1988. - 286[2] с., ил. - (Стрела).
Остросюжетная повесть о задержании работниками КГБ преступной группы, действия которой могли нанести ущерб интересам государственной безопасности.
© Издательство "Молодая гвардия", 1988 г.
Содержание:
-
Игорь Арясов - Три часа на выяснение истины 1
-
ДЕТЕКТИВ БЕЗ ДЕТЕКТИВА 63
Игорь Арясов
Три часа на выяснение истины
70-летию органов ВЧК - КГБ
Сентябрьским воскресным вечером Гусевы собирались в гости.
Теща, которую Анатолий уговорил посидеть с двухлетней дочерью, пришла вовремя, но Лариса задерживалась в парикмахерской, и он нервничал. К Василию Васильевичу, когда-то учившему Гусева токарному делу, надо было ехать на другой конец города. О награждении его орденом Гусев узнал из городской газеты, а записку с приглашением передали соседи.
Записка была короткая: "Если не придешь с женой отметить мой трудовой орден - обижусь насовсем. Жду к 19.00. Твой дядя Вася".
В субботу Гусев долго ходил по магазинам, выбирал подарок, наконец купил электробритву. Сегодня Лариса после обеда принесла с рынка красивые розы, которые вот уже третий час плавали в тазу с водой.
Дочь, громко бибикая, возила по серому паласу игрушечный паровоз с вагонами. Теща, присев на корточки рядом, улыбалась, спрашивая единственную внучку:
- Куда же мы теперь едем-направляемся?
- В командировку! - громко отвечала дочь, и Гусев по улыбке тещи и по тону ее понимал, что вопрос этот - камешек в его, Гусева, огород: уж слишком часто по делам службы он отлучался из дома.
Часы показывали четверть седьмого. Анатолий совсем приуныл. Теща перехватила его нетерпеливый взгляд на стену, где висели часы, и поднялась, продолжая улыбаться:
- Там ведь очередь, а сегодня воскресенье, - заступилась она за Ларису, - все хотят быть красивыми. Послушай, Анатолий, когда ты собой наконец займешься?
- В каком это смысле? - не понял Гусев.
- Я про твой выбитый зуб говорю. Даже усы отпустил. Несолидно. Вставил бы золотой - и дело с концом.
- Говорят, в очереди надо два года ждать.
- Тебе? - теща возмущенно пожала плечами. - Я бы на твоем месте в данной ситуации не постеснялась использовать служебное положение.
- Римма Николаевна, дорогая, моя работа здесь абсолютно ни при чем.
- А кто сказал, что два года стоять в очереди? У нас в редакции Танюшка из отдела писем за месяц две коронки поставила.
Теща работала корректором в городской газете и причисляла себя к журналистам, возможно, потому, что ее фамилия вместе с фамилиями наборщиков и печатников появлялась в каждом номере на четвертой странице.
- О чем спор? - в комнату из коридора заглянула Лариса. - Мамуля, привет! Толик, а ты все еще не собрался? Ну и ну! Хоть бы розы завернул.
- Мы не спорим. - Теща внимательно посмотрела на пышную прическу дочери и осталась довольна. - Я Толику про зуб сказала, который давно пора вставить.
- Ой, мама, да разве я его не пилила? Он же, как маленький, боится зубных врачей. И не понимает, что с дыркой вместо зуба ходить некрасиво.
- Все, уговорили, сдаюсь! - Гусев шутливо поднял руки. - На следующей неделе схожу в поликлинику.
Лариса завернула розы в газету, положила электробритву в сумочку, критически осмотрела Гусева, надевшего темно-синий костюм, поправила ему узел галстука:
- Между прочим, если бы не усы, ты был бы самый красивый мужчина в нашем городе.
Зуб Гусев потерял два месяца назад на тренировке с другом и сослуживцем Федором Семиным. Анатолий отвлекся на какую-то долю секунды, не успел поставить блок, и этого было достаточно: жесткий кулак Семина пришелся в губы. Рот моментально наполнился кровью. Гусев шевельнул языком, выплюнул на борцовский мат выбитый зуб и приготовился к атаке. Семин, высокий, гибкий, как лоза, выпрямился, в больших синих глазах мелькнула жалость:
- Толя, прости, я нечаянно, - он опустил руки. - Ну, хочешь, стукни меня.
- Иди ты к лешему! - Гусев приблизился и правой ногой сбил Семина на мат, потом протянул ему руку, - Квиты.
- Вытрись, у тебя кровь хлещет.
- Ничего, водой сполосну, и пройдет. А зуб вставлю новый. Буду теперь приметней.
Дома Ларисе он объяснил, что на темной улице разнимал дерущихся мальчишек и кто-то из них случайно ударил его.
- Эх, ты, а еще кандидат в мастера! - усмехнулась она.
- И на старуху бывает проруха, - пробурчал Гусев, осторожно трогая языком набухшую десну.
Город, в котором Анатолий встречал свою двадцать шестую осень, вырос из шахтерских поселков. В пятидесятые годы шахты выработались, и теперь о них напоминали лишь терриконы да ровные улицы одноэтажных домов из красного кирпича с приусадебными участками. Дома эти были просторными, крепкими и чем-то похожими на шахтеров-проходчиков, неторопливых, уверенных, широкоплечих. Таким город был на окраине. В центре же он мало чем отличался от десятков современных, себе подобных. В зданиях бывших шахтоуправлений теперь расположились ремонтные мастерские, филиалы швейной фабрики, автобазы, а на месте самой крупной шахты построили машиностроительный завод. Именно сюда, на этот завод, в механический цех, почти десять лет назад после выпускных экзаменов в школе пришел Анатолий Гусев, и первым его наставником был бригадир токарей Василий Васильевич Филимонов. Через год стал Анатолий студентом политехнического института, а когда вернулся на завод, то попросился мастером на участок, где работала бригада Филимонова.
Василий Васильевич жил в шахтерском доме, калитка во двор в этот вечер была распахнута, дверь открыта, на крыльце и в палисаднике толпились гости. Гусевых увидели издалека, хозяин вышел навстречу - высокий, худой, с совершенно лысой головой и седыми бровями на узком морщинистом лице, с размаху хлестнул свою ладонь в ладонь Анатолия, подставил щеку Ларисе для поцелуя, принял розы, подержал в руке бритву и смущенно хмыкнул:
- Я-то на старости лет мечтал помолодеть, бороду отпустить. Теперь, видимо, не придется, - и повел их в дом.
Хлебосолом Василий Васильевич был известным, и Гусев, которого хозяин посадил рядом с собой, вскоре устал от соленых и свежих помидоров, огурцов, грибов, салатов, винегрета и прочей еды и на вопросительный взгляд жены, звавшей его танцевать, махнул рукой: танцуй сама, повернулся к Филимонову, тем более что Василий Васильевич порывался с ним поговорить, но отвлекали шум и смех. Когда на веранде грохнула музыка и комната почти опустела, Филимонов, подперев узкий подбородок широкой ладонью, с грустной улыбкой посмотрел на Гусева:
- Вот видишь, Анатолий, какой мне вышел почет? А ты от меня ушел. От всех нас ушел, от бригады, от цеха, от завода. Я понимаю, что работа твоя нужная, наверно, рисковая, поскольку ты безопасность государства нашего теперь охраняешь. Но скажи мне прямо: доволен службой? Не жалеешь ни чуточки? Скажи честно, если, конечно, это не секрет?
- Какие у меня секреты от вас, Василий Васильевич? Вы же мне первый на партийном собрании и напутствие давали, и характеристику. А работа интересная. Что в кино иногда показывают, этого нет, шпионов я пока не ловил. А службу свою считаю нужной. Времени, правда, свободного маловато. Лариса моя дуется из-за этого. Но ведь вы помните, что и на заводе я после смены не сразу бежал домой. Нет, не жалею, да и не привык отступать, вы же меня так учили.
- Верно, учил, - Филимонов положил тяжелую руку на плечо Гусеву. - Только я вот что соображаю, Анатолий свет Константинович. Если мы, которые рабочие, ну, рабочий класс, будем вкалывать, как надо, то и вам будет хорошая помощь, тебе легче будет служить, верно? К нам на участок приходил недавно товарищ от вас, высокий такой, Семин фамилия. Беседу проводил о бдительности. Молодец, интересно рассказывал. Мы на другой день в обед в домино играли, про тебя вспоминали. И, знаешь, мне лично как-то тепло на душе стало. Вот, думаю, еще одного хорошего парня напутствовал. Однако послушай, человек хороший, а что же у тебя зуба-то нет? Раньше вроде все были целы. Ай выбил кто?
- Случайно, Василий Васильевич, - Гусев, поморщился. - Вы только меня не ругайте, я уж дома натерпелся. Да и очередь в поликлинике, я слышал, большая.
- Верно, с очередью безобразие, по себе знаю. Однако есть ловкачи. Кстати, вон Гришка, сосед мой бывший, шоферит он. Недавно машину заводил и ручкой трахнул по зубам. И гляди - три коронки мигом поставил. Переплатил, говорит, за скорость, но за неделю все сделал. Я бы таких врачей в три шеи гнал, неужто порядок нельзя навести?
К ним подошла высокая и полная хозяйка дома. Она решительно сбросила руку мужа с плеча Гусева, потащила Анатолия из-за стола:
- А ну пойдем, гость редкий, станцуем. Мой-то увалень совсем тебя заговорил.
- Погоди, мать, у нас разговор деловой. Ты лучше кликни кума. Толику наша помощь нужна, а ты мне про танцы. Пусть его Лариса со своими учениками танцует, они уже выросли. Эй, кум, поди-ка на минуту!
К столу приблизился широкоплечий мужчина с пепельными распадающимися на две стороны волосами, присел:
- Вон он я, Васильевич, зачем понадобился?
- Помощь твоя нужна, консультация. Расскажи моему другу Толику, как ты зубы вставлял. У него такая же беда. Он говорит, что зуб вставить - целая проблема, ждать долго.
- Правильно, долго, - Григорий ослепительно улыбнулся, будто специально демонстрируя три золотых зуба. - Вот они, красавцы мои. Все дела - две сотни. Зато теперь хоть под венец, - он оглянулся на веранду, где стояла жена, - хоть куда.
- В нашей первой поликлинике? - спросил Гусев.
- А то где же? Я сначала в общую очередь записался. Каким-то тысячу тридцать первым. Спасибо люди добрые подсказали. Это что! У меня в августе племянница с мужем гостила, с Севера они, из Воркуты. Так она себе четыре, а ему три коронки поставила. Правда, тоже переплатила. А что делать? Здоровье дороже денег.
Гусев невольно коснулся языком пустого места между зубами.
- Спасибо, Григорий, - он пожал руку мужчине.
- Вот и все, Анатолий, теперь можешь с моей старухой потанцевать, не возражаю! - Филимонов поднялся из-за стола. - Сейчас я пластинку с "Цыганочкой" отыщу, и мы с вами спляшем. А, братцы?
В понедельник, в обеденный перерыв, предупредив дежурного, Гусев пошел в первую поликлинику. Медсестра в регистратуре записала его на прием к врачу и предупредила, что очередь большая, потому что металла поликлиника получает мало, ждать придется года два.
- Так долго? - удивился Гусев. - А мне говорили...
- Льготная очередь только для инвалидов и участников войны, но это тоже не меньше шести месяцев. Записывать вас?
- Пока не надо. - Гусев вздохнул и, отыскав в указателе кабинет главного врача, пошел на второй этаж. На табличке возле кабинета значилась фамилия: "Киселев В. М.". Пока Гусев угадывал его имя и отчество, из кабинета вышла стройная молодая женщина в белоснежном накрахмаленном халате и высоком, точно у повара, колпаке и сказала:
- Хорошо, Виктор Михайлович, я с ним поговорю.
Гусев вошел в кабинет, поздоровался с полным мужчиной в очках и аккуратной седой бородой.
- Извините, Виктор Михайлович, я по личному делу. Хотел вставить зуб, - он улыбнулся, чтобы Киселев мог видеть щербинку. Но главный врач только мельком глянул на посетителя и потянулся к телефону:
- Запишитесь в очередь, оставьте открытку и ждите. Будет металл, мы вас пригласим.
- А долго ли ждать?
- Ну, точно не скажу. Но не меньше полутора лет, - главный врач стал набирать номер.
- А мне говорили, что можно за месяц.
Киселев положил трубку и уже более внимательно посмотрел на Гусева сквозь толстые стекла очков:
- Вас неправильно информировали. Металла у нас немного, очередь, молодой человек, огромная, жалоб хватает, не успеваем отвечать, проверки замучили. Так что, - главный врач развел руки в стороны, - оставьте в регистратуре открытку с домашним адресом и ждите. Вот и все, чем могу помочь.
- Благодарю. Извините за беспокойство, я так и сделаю. - Гусев кивнул, аккуратно затворил за собой дверь и, не останавливаясь у регистратуры, вышел из поликлиники.
"Странно, - думал он, торопясь в столовую, - мне надо ждать в очереди несколько лет. Инвалиду войны - полгода, а Танечке из отдела писем - всего месяц. Тому же Григорию и его племяннице с мужем - еще меньше. Почему?"
Наскоро перекусив, Гусев быстро вернулся на работу. Семин был в кабинете один. Гусев сел за стол напротив него. Федор, полистав папку, захлопнул ее, положил в сейф, прикрыл дверцу:
- Завтра в сборочном цехе читаю лекцию. Ну, как у тебя?
- Ерунда какая-то! Два года ждать надо.
- А если попросить в порядке исключения?
- Вот еще выдумал! Какой-нибудь ветеран ждет не дождется, а я его обойду? Нет, ты лучше скажи, Федя, где у нас еще золотые коронки и зубы вставляют?
- По-моему, только в первой поликлинике и все. А что?
- Ничего. Просто у меня накопилась любопытная информация. Если у тебя есть деньги, то очередь можно ускорить раз в двадцать. Знаешь, сколько я таких скоростных зубов насчитал? Дюжину.
- Ты серьезно?
- Еще бы. Зуб-то мне нужен, а не тебе. Вот смотри: Танечка из городской газеты две коронки поставила. Григорий Чеботарь, водитель из первой автобазы, всего за неделю - запомни срок - три зуба. Его племянница с мужем, приехавшие из Воркуты погостить у нас, - целых семь. Переплатили, правда, но, говорят, здоровье дороже денег. А мне да и другим в очереди стоять надо полтора-два годика. Сколько у нас в городе стоматологов?
- Кажется, десять. И с золотом работает только один - Ковалев. Да, Анатолий, ты прав, какая-то любопытная ситуация получается. Кстати, у меня соседка тоже недавно три золотые коронки поставила. И, кажется, не так долго ждала.
- Значит, кто-то работает тайком. Может, Ковалев?
- Нет, это исключено. Ковалев очень порядочный человек, бывший фронтовик, член партии. А с золотом в принципе любой толковый техник может работать. Было бы с чем и на чем. Давай-ка с шефом посоветуемся, тут есть о чем подумать, - Семин поднял трубку внутреннего телефона: - Петр Васильевич, разрешите, мы с Гусевым на пару минут зайдем? Спасибо. Сказал, что минут через пять освободится.
Семин закрыл сейф, спрятал ключ в карман:
- Мне сейчас жена звонила, взяла четыре билета, послезавтра областной драмтеатр приезжает. Ты свою Ларису предупреди.
- Спасибо, Федор.
- Чует мое сердце, Анатолий, даст нам твой зуб прикурить.
- А я-то здесь при чем? - Гусев усмехнулся, поправляя пальцем усы. - Не будешь выбивать.
Внимательно выслушав обстоятельный рассказ Гусева, Петр Васильевич Матвеев нахмурился и встал. Гусев и Семин продолжали сидеть. За два года работы с Матвеевым они хорошо усвоили эту привычку своего начальника: думать о чем-то и размышлять стоя, сунув руки в карманы пиджака или кителя.
Матвееву было едва за тридцать, но служил он уже седьмой год, и сюда, в город, на повышение, его перевели из областного управления КГБ, где он себя хорошо зарекомендовал.
- Думать, товарищи, здесь есть над чем. Значит, так. В нашем городе в августе в большом количестве появились, скажем, левые золотые зубы. Нужно посмотреть всех стоматологов. Это сделает Гусев. А товарищ Семин еще раз проанализирует работу предприятий, где используются драгоценные металлы. Кстати, Федор Федорович, сколько золота в год расходует машиностроительный?
- Четыреста пятьдесят килограммов. Но утечка оттуда маловероятна. В прошлом году, например, в цехе гальваники, на участке золочения деталей, когда взвешивали анод, не хватило полутора граммов. Сами рабочие обнаружили и подняли шум. Нашли этот кусочек. А мастера, по вине которого он завалился за ванную, уволили за халатность. Там дисциплина дай бог.
- Но лишний раз проверить не мешает. Насколько я помню, на машиностроительном контрольные проверки министерства бывают каждый квартал?
- Да, и еще две: за полугодие и за год. Недавно проводили внеочередную. Что-то не ладится у заказчиков, которые получают заводские приборы. Но и эта комиссия ничего не обнаружила, у ОТК претензий нет.
- Сколько вы насчитали неожиданных зубов и коронок?
- Двенадцать, Петр Васильевич, - ответил Гусев, - только все это требует уточнения. Возможно, кто-то из приезжих или местных решил пустить в дело бабушкино наследство. Например, монеты.
- И это может быть. Словом, товарищи, информация настораживающая, ей надо уделить внимание. Все пока, вы свободны.
Закрыв дверь в кабинет начальника, Семин тронул Анатолия плечом:
- Ну, что я говорил? Твой зуб нам еще даст прикурить.
- И я не отрицал, потому что чекист, Федор Федорович, обязан работать всегда и везде, - усмехнулся Гусев, повторяя любимую фразу Матвеева.
- Да иди ты! - с досадой отмахнулся Семин. - Можно подумать, что я не работаю, а сплю. У меня на заводе с этим делом порядок.
К концу рабочего дня пошел дождь. Гусев уныло посмотрел в окно, вспомнил, что опять не взял с собой зонтик, позвонил домой. Лариса уже пришла, забрала Аленку из яслей, дочь что-то хандрит, кажется, простыла.
- Ты ее малиной, малиной напои и аспиринчику дай полтаблетки, я скоро приду!
Через час он вышел на улицу и, подняв воротник пиджака, побежал, перепрыгивая через пузырящиеся мутные лужи, к автобусной остановке. На ходу оглянулся, увидел свет в кабинете Семина и подумал с завистью о том, что Федору повезло больше: мать у него на пенсии, сидит с внучкой и та, кажется, еще ни разу ничем не болела. А тут крутишься как белка в колесе, только успевай ногами шевелить.
Сзади загудела машина. Гусев отскочил в сторону, но крытый фургон проехал близко и выплеснул лужу прямо на брюки.
- Чтоб ты сломался, паразит! - выругался Анатолий и погрозил вслед машине. Фургон вдруг остановился, из кабины вышел водитель, и Гусев узнал в нем Григория Чеботаря.
- Кого я вижу? Анатолий, ты меня извини, я не хотел, я и так медленно ехал. А ты, между прочим, топал по самой проезжей части. Тебе далеко? Садись, довезу. Здорово я тебя искупал?
- Да уж, баня будь здоров! - сердито ответил Гусев, подумав, что на ловца и зверь бежит. - Если подбросишь домой, обиду снимаю. - Он забрался в кабину, стряхнул с брючины воду. - Ладно, не сахарный. Слушай, Григорий, а ведь ты меня надул. Был я в поликлинике. Ни черта там не могут сделать быстро. Говорят, стой в очереди два года или чуть меньше. Ты, может, не в нашей вставлял? Может, в другом городе? - Гусев посмотрел на Чеботаря и едва удержался от искушения потрогать три крупных золотых зуба.