- Послушайте, Анатолий Константинович, мне почему-то показалось, что первый раз, да и второй, этот Виктор был не один. Ну, правильно, не один. С ним около поликлиники был еще какой-то парень на таком красном "Москвиче"-грузовичке, на нем еще надпись была: "Бытовое обслуживание населения".
- Николай Иванович, а что же вы раньше не вспомнили? - едва не чертыхнулся Гусев.
- Ну, знаете, - Одинцов поежился, - если бы я был опытным в этих делах. А то ведь я волновался. Да и времени не так уж много прошло. Так что вы эту шайку мародеров быстро найдете. Да, красный "Москвич" в грузовом исполнении. И паренек такой плечистый, на голове шапка волос, красивые волосы, сейчас такие мало кто носит. Может, перекусим, ведь обед самый.
- Нет, мы опаздываем, ехать пора.
- Ну, как хотите, мое дело предложить. Если вы желаете побыстрее назад добраться, рискните через овраг, что за дубами. Машина у вас хорошая, и через десять минут, даже меньше, вы на трассе будете. А в объезд часа два.
- Спасибо за подсказку. Рискнем. Да, и еще раз прошу о нашей этой и прошлой встрече не рассказывать никому, даже супруге.
- Что вы, что вы! Да она вон в том, самом крайнем доме помогает печку белить бабусе, а мама с внуками в соседнюю деревню ушли. Я все понимаю, это и в моих интересах. Если мое свидетельство будет нужно, вы не думайте, я их не боюсь, я им в глаза скажу, что они подонки. А насчет вашего визита сюда совру, что грибники заблудились и дорогу спрашивали.
Марков дремал, положив на баранку руки, а на них голову. "Сон - это тоже еда", - подумал Гусев и открыл дверцу:
- Все, дорогой товарищ Коля! Все дела сделаны, и мы в выигрыше. Сейчас махнем через овраг, поэтому включай второй мост. Полный вперед! Ай да Николай Иванович, ай да молодец! И продавца опознал, и его напарника вспомнил. Молоденького водителя "Москвича" из городского комбината бытового обслуживания. Вот это подарок! Ради этого стоило столько трястись на ухабах!
8
Федор Семин родился в шахтерском поселке в семье учителей. Поэтому дома не удивились, что он после школы подал заявление в педагогический институт. После его окончания Семин служил в пограничных войсках, а когда вернулся домой, его пригласили в райком партии и предложили работу не в школе, а в райкоме комсомола. Федор подумал, посоветовался с родителями, отец, преподаватель физики, одобрил:
- Я бы пошел. Тем более что дело тебе это знакомо, в школе два года был секретарем комитета комсомола.
Ровно через год, вскоре после того, как Федора избрали вторым секретарем райкома комсомола, он за ужином, оглядев мать, отца и Раю, молодую жену, улыбнулся:
- Так вот, дорогие мои, ухожу я в школу.
Раиса посмотрела на Федора с недоумением:
- Директором, что ли? Интересно, в какую? Вроде бы нигде вакансий нет.
- Не директором, а курсантом, дал согласие пойти в школу КГБ, - ответил Федор.
Учебный год пролетел быстро. И с местом службы, и с товарищами Семину, на его взгляд, повезло. Город он любил сравнивать с большой рабочей семьей, где глава - машиностроительный завод, где мать - швейная фабрика, а дети их - остальные три десятка небольших промышленных предприятий. И в том, что в городе и районе за последние два года не было никаких чрезвычайных происшествий, была, по убеждению Федора, заслуга не столько его товарищей, сколько здоровой нравственной атмосферы рабочей среды.
- А что скажешь насчет левых зубов? - спросил его Гусев.
- Ну, Толик, сам знаешь, в семье не без урода.
В то утро, когда Гусев чуть свет уехал на поиски Одинцова, Семин пошел на завод к заместителю директора.
- Яков Денисович, здравствуйте!
Заместитель директора поднял седую, коротко остриженную голову, легко встал навстречу Семину. Просторный кабинет сразу стал меньше.
- Федор Федорович, дорогой, проходите, присаживайтесь.
Семин знал, что уроженец здешних мест Яков Денисович Рыбак, отслужив почти тридцать лет в танковых войсках и получив звание подполковника, ушел в отставку, но на пенсии дома усидел всего два месяца - дольше не выдержала его деятельная натура, пришел в горком партии и попросился на какую-нибудь живую работу. Дело ему предложили более чем живое и не ошиблись: за несколько лет на машиностроительном заводе резко уменьшилась текучесть кадров, сократилось количество жалоб из микрорайона, где жили рабочие завода. Предприятие перестали склонять на совещаниях и в газетах за малоэффективную помощь подшефным колхозам. Хозяйство у Рыбака было огромное, проблем и забот множество, поэтому Семин, чтобы не отрывать время, сказал коротко:
- Я к вам, Яков Денисович, на несколько дней. Вопросы те же: дисциплина, пропускной режим, повышение бдительности. Мне нужен кто-нибудь из отдела кадров и очень желателен свободный кабинет с телефоном.
- Так, кабинет с телефоном. Сейчас, сейчас. Ага, нашел. Заместитель начальника отдела кадров как раз в отпуске. У него, кстати, и курить можно. Я его никак не отучу. И дам-ка я вам старшего инженера Кузнецову, она из отдела кадров. Обаятельная женщина, умница, дело знает. Вы с чем-то серьезным к нам?
- У нас, Яков Денисович, пустяков в общем-то не бывает, - скупо улыбнулся Семин.
- Понял, объяснять дальше не надо. Технология тоже будет нужна?
- В общем - да. Если конкретнее, то - гальванический цех. Надо освежить кое-что в памяти.
- Будет сделано, Федор Федорович. Я только с вашего разрешения директора поставлю в известность. - Рыбак снял трубку белого телефона. - Виталий Прокофьевич, здравствуйте. У меня товарищ от Матвеева Петра Васильевича, его интересует... Ах, Матвеев вам уже звонил? Ну, хорошо. Тогда с вашего разрешения я предоставлю нужные документы. Спасибо, - Рыбак положил трубку, посмотрел на Семина с оттенком недоумения. - Оказывается, я ломился в открытую дверь. Оперативный у вас начальник, заботливый.
Пока Рыбак говорил по телефону, Федор смотрел на встроенный шкаф-стеллаж. На второй его незастекленной полке стоял небольшой телевизор. Странно, подумал Семин, зачем Рыбаку этот второй телевизор в кабинете, если уже есть большой "Рекорд"?
- Яков Денисович, простите, а вы что, два телевизора смотрите одновременно?
Рыбак весело глянул на Семина и потянулся к пульту с красными кнопками:
- Я этот маленький телевизор, Федор Федорович, предпочитаю всем футболам и хоккеям. Это моя голубая мечта. Две недели назад пустили. Упэтэшечка моя - установка промышленного телевидения. Девять телекамер. Наши умельцы заводские кое-что в ней модернизировали, и такие точно экранчики стоят у главного инженера и у директора. Вот вам, пожалуйста, центральные проходные, - Рыбак нажал кнопку, и на экране появилось изображение центральных проходных. Семин увидел два потока: один - с завода, другой - на завод. - Здесь две камеры, первая, она сейчас работает, стоит за проходными. Вторая, вот я ее включаю, перед ними. По одной камере на южных и северных проходных, две камеры стоят вдоль забора, остальные по цехам. Вот, будьте любезны, сборочный, это конвейер, вот механический. Вот цех гальваники, там, вдали, слева, участок золочения. Ну, как вам моя радость?
- Хорошо, честное слово. А рабочие не обижаются, что за ними, как бы это сказать...
- Подсматривают? - Рыбак решительно махнул рукой. - Ну, нет. Во-первых, любая камера дает только общий план, а не следит за действиями конкретного человека. А во-вторых, обидеться могут те, у кого совесть нечиста, кто любит волынить, а не работать. Вот вы сказали - хорошо. А меня сначала, когда я пробивал эту установку, заводские финансисты расточителем назвали. Установка же дорогая. Но и экономить надо с умом, не так ли? Я считаю, что моя упэтэшечка окупится полностью. Люди как-то подтянулись, они знают, особенно мастера, что руководители завода в любую минуту могут включить любую камеру. Поэтому пустых хождений стало меньше, праздных разговоров - тоже. А начальники крупных цехов уже кричат: нам на участки давайте такие же штуки. Вот решаем вопрос, пробиваем потихоньку через снабженцев. Планируем к концу следующего года такие установки на каждом участке. А вот и товарищ Кузнецова, знакомьтесь.
Семин встал и шагнул навстречу невысокой седой женщине, назвал себя и мягко пожал руку.
- Так что, отпускница, включайся в работу. Директор в курсе. Все, что попросит показать Федор Федорович, обеспечить впереди паровозного дыма. - Рыбак вышел из-за стола. - А я помчался на оперативку в горком партии по шефской помощи селу.
Кабинет, который занял Семин, сказался маленьким, но зато с большим столом, телефоном и широким окном. Кузнецова раскрыла перед собой блокнот и приготовила авторучку:
- Я слушаю вас, Федор Федорович, - она категорически отказалась присесть на стул, зажатый между столом и шкафом.
- Вначале мне хотелось бы посмотреть личные дела всех работников гальванического цеха, а конкретно - участка золочения.
- Их больше шестидесяти.
- Ничего, у меня будет время, я их полистаю. Затем по этому же участку, если можно, - карту-схему старой и новой технологии золочения деталей. Ну а завтра, видимо, мы с вами поговорим о режиме работы, как день строится, о системе пропусков на завод, приказы полистаем о нарушителях дисциплины. Да, и еще вот что хорошо бы посмотреть: акты контрольных проверок по гальваническому цеху и отдельно - по участку золочения. Квартальные и годовой.
- Батюшки, Федор Федорович, такое количество документации вам и за полгода не пересмотреть. Как вы справитесь?
- Ничего, я постараюсь. Да и вы мне поможете, и Яков Денисович.
9
В середине сентября, в разгар бархатного сезона, солнце над Золотыми песками поднимается со стороны моря в начале восьмого. В это время неширокие дороги курорта еще просторны, на пляжах пустынно, легкий ветер прохладен, а море у берега ласковое и теплое. По асфальтированным дорожкам дома отдыха по двое, по одному в разных направлениях мелкой трусцой бегают отдыхающие.
Распахиваются двери палат, на лоджиях появляются дети, взрослые.
Вилли Кларк любит эти утренние минуты, когда можно в одиночестве спуститься мимо виноградника по каменным ступенькам к пляжу, который от малолюдья кажется бесконечным, сделать несколько резких, разогревающих мышцы движений без боязни, что на тебя, пятидесятилетнего, с брюшком, седого, но подвижного мужчину, с улыбкой сожаления будут смотреть молоденькие девушки, скинуть голубой спортивный костюм и с разбегу броситься в воду. Пожалуй, лет десять подряд, да, ровно десять лет, Вилли Кларк каждый сентябрь вырывается сюда, в Варну, хоть на неделю, хоть на пару дней, чтобы отвлечься от мыслей о прошедшем и предстоящем.
Но сегодня трудный день. Сегодня, несмотря на отличное утро, на то, что совсем неподалеку от него бросила на полотенце легкий пестрый халатик и осталась в изящном купальнике маленькая стройная белокурая журналистка с Братиславского телевидения, с которой он познакомился в баре, куда вчера в полночь зашел за сигаретами и подумал, что хорошо бы провести вечер вдвоем, несмотря на прекрасное настроение - предстояла работа. Предстоял разговор с этим неуклюжим и сердитым мамонтом Ирвином Гроу. Ровно в восемь он должен, как условлено, появиться на пляже под крайним тентом. Ирвин, к сожалению, точен до тошноты. Однако у Кларка есть еще в запасе четверть часа, и он может по-настоящему размяться в море, в хорошем для его лет темпе проплыть до буя и обратно и выйти не там, где он оставил свой спортивный костюм, а как раз к тенту, где будет ждать Ирвин.
Когда Кларк повернул от буя к берегу, он старался не смотреть на пляж. Но одного взгляда сквозь желтые под молодым солнцем брызги воды оказалось достаточно, чтобы заметить высокого грузного Ирвина, спускавшегося к морю по каменной лестнице от еще закрытого пляжного кафе. Ногами Кларк коснулся песчаного дна и, осторожно обходя темневший под водой острый ракушечник, приклеил к губам широкую улыбку, приветливо махнул рукой: мол, вижу, салют, черт бы тебя побрал!
Ирвин уже разделся, аккуратно сложил белые брюки на сандалии, стянул с себя синюю рубашку и, сев на холодный песок, раскинул толстые ноги, чтобы они не мешали большому животу, чуть подальше назад, опершись руками о землю и подняв к солнцу тупой, выбритый до синевы подбородок.
"Чистый бык", - подумал Кларк, подходя к нему и присаживаясь рядом на корточки лицом к морю. Ирвин, не глядя, протянул пачку сигарет, щелкнул зажигалкой:
- Как отдыхается?
- Вы же знаете, в Варне мне достаточно двух дней, чтобы полностью восстановить силы на целый год.
- Девочка, которая разделась там, около вашего костюма, она чья?
- Ничья. Это случайность. - Кларк подумал, что не стоит говорить о вчерашнем мимолетном знакомстве. - Хотя довольно мила, кажется, чешка с Братиславского телевидения.
- Стареете, Кларк? Братислава - это Словакия, а не Чехия.
- Но я же на отдыхе, Ирвин, у меня еще двое суток.
- У нас не бывает отдыха.
- Вы, как всегда, правы, извините. С вашего разрешения я перейду к делу. Я понимаю, что Вернер Штольц не смог выполнить задание. В этом моя вина. Но кое-что сделать нам все же удалось.
- Конкретнее попрошу.
- Штольц вышел на контакт с зубным врачом, использующим для своего бизнеса золото именно с того предприятия, которое нас интересует.
- Кларк, - Ирвин закурил, - золото - это приятно, но информация о предприятии для нас намного дороже. Нам срочно нужны данные о технологии, о продукции этого завода, о тех, кто использует ее, адреса потребителей, их профиль работы. Руководство нашей фирмы недовольно вашей медлительностью. Подумать только, почти год мы с вами топчемся на месте, вокруг да около!
- Ирвин, вы же знаете, как трудно заполучить надежного агента. Но нам это почти удалось. В самый последний момент к Вернеру Штольцу приехала по туристической путевке жена с маленьким сыном. У мальчика неожиданно разболелись зубы. Вернер обратился в поликлинику и познакомился с врачом, который вылечил малыша, а отцу поставил коронку.
- Дьявольщина! - нахмурился Ирвин. - Зачем мне все эти подробности? Что в них примечательного?
- В общем-то ничего, если не считать пустяка: с врачом Штольц расплачивался с глазу на глаз долларами, а потом в знак благодарности пригласил к себе на ужин, и тот за доллары продал ему вот такую штучку, - Кларк вынул из карманчика плавок желтый предмет, похожий на небольшой патрон. Ирвин осторожно взял его, подержал на ладони и вернул:
- Да, это, кажется, золото. Ну и что?
- Вернер Штольц сразу же по возвращении на родину пригласил русского врача в ФРГ на неделю. Тот приехал и продал еще шесть таких же патрончиков. Оказалось, парень любит деньги.
- Может, вы их не любите? Дальше!
- А дальше ничего. Он погостил в Западной Германии и уехал.
- Как? Уехал без следов?
- За кого вы меня принимаете, Ирвин? У меня есть несколько фотографий этого врача, я могу их вам показать. Снимки сделаны у Вернера Штольца и, разумеется, в ночном заведении, когда русский врач развлекался с милой девушкой.
- Фу, как примитивно, Вилли! На дворе конец века!
- Зато безотказно! Врач об этих снимках понятия не имеет, да их и не надо будет ему показывать.
- Почему вы так уверены в этом?
- Потому, что он чертовски жаден.
- Кларк, вы ушли далеко в сторону. Что может ваш врач знать о заводе?
- Нет, Ирвин, не ушел. И здесь же - у нас вторая зацепка. В этом году к одному из наших сотрудников, женатому на русской, в Данию приезжал некто Константин Белов, инженер-технолог, живет в том же городе, что и врач. Анализ стенограмм его болтовни еще раз подтвердил, что интересующее нас предприятие имеет прямое отношение к оборонной промышленности. И врача, и инженера Белова мы можем использовать на полную мощность. У одного брать золото, чтобы расплачиваться с некоторыми нашими постоянным информаторами в России, среди которых есть такие, которые не верят ни рублю, ни доллару, ни черту с дьяволом, а предпочитают металл. У второго - информацию о предприятии и его филиалах.
- Очень уж вы усложнили задачу, Кларк. Сначала врач, потом - инженер. Не проще ли сразу выйти на Белова и работать с ним?
- Ирвин, прямой выход на Белова возможен только через наше датское отделение. Это значит, и навар, и вся заслуга по приобретению информации будут чужими, нам достанутся в лучшем случае крохи. Кроме того, действуя через Вернера Штольца - врача - инженера, мы ничем не рискуем. Русские должны сами покупать и предавать друг друга.
- А если у вашего врача ничего не получится? Или Белов не захочет говорить?
- Ирвин, землякам легче договориться друг с другом. Дело еще в том, что Белов второй раз в Данию сможет попасть не скоро, через год, и в принципе его еще надо обрабатывать, а врач - почти готовый агент, он быстрее подберет ключи к земляку, который тоже любит деньги.
- Логика в этом есть, Кларк, но уж очень опосредованно вы предлагаете действовать.
- Зато у врача обширная клиентура. У нас будет самая объективная информация.
- Как мы сумеем ее получить?
- И это продумано. Врач пошлет письмо до востребования на любое почтовое отделение в Москве. Предположим на имя Разгуляева Петра Федоровича.
- Еще одно звено?
- Нет, Ирвин, я в Московском метро нашел удостоверение на это имя.
- Забавно. Однако и врачу, и инженеру надо платить.
- С вашего разрешения - десять тысяч советских рублей. А Вернер Штольц пообещает открыть на имя врача счет в Гамбурге, в банке.
- Ну, что же, пробуйте. Но, если честно, не по душе мне эта многоступенчатость. В случае провала, Кларк, вам придется думать об отставке. Да и мне достанется.
- Ирвин, дорогой, я верю в Вернера Штольца, как в самого себя. Значит, вы даете "добро" на организацию встречи в Москве Вернера Штольца с врачом?
- У вас есть гарантии, что врач - не подсадка?
- Убежден на сто процентов. Я все-таки психолог по образованию, слушал его разговоры с Вернером и при этом смотрел на его фотографии. Нет, я не ошибаюсь. Режь палец - кровь не пойдет! Это в России есть такая поговорка. И еще. Я понимаю, что не золото здесь главное, но и не хочу упустить возможность прибрать источник к нашим рукам.
- А может, к своим, Кларк? - Ирвин усмехнулся и посмотрел на собеседника в упор. - Сколько вы берете себе из той суммы, какую выделяет вам фирма на подарки нашим московским друзьям, покупающим у нас оборудование?
Кларк покраснел, отчего белый ежик волос на голове стал еще светлее:
- Ирвин, разве так можно? Я честен и беден, как церковная крыса! Я беру ровно двадцать пять процентов и столько же отдаю вам.
- Ладно, не обижайтесь, я пошутил. Но, разрабатывая золотую жилу, Вилли, прошу вас, не забудьте про старину Ирвина Гроу. Я ведь моложе вас всего на два года. И мне тоже надо думать о будущем.
- Я понял, дорогой Ирвин, можете на меня положиться. Мы же не раз выручали друг друга. Ну что, будем купаться?
- Спасибо, не хочу. Вы сейчас пойдете в море, а я поеду к себе в отель. Кстати, сколько вам еще здесь отдыхать? Целых два дня? Вилли, мне их вполне хватило бы для хорошего знакомства с этой смазливой словачкой, которая, пока мы с вами беседовали, успела окунуться и теперь не сводит с нас глаз. Встречаемся через месяц в Праге. Желаю успеха!